Сказка где-то рядом

— Я начала первой...

— Но мне это более непростительно — ведь я королевский сын, и меня с детства обучали дипломатическому поведению и сдержанности!

— Выходит, мир? — обрадовалась Наташа.

— Да я уж и сам к тебе собирался, да боялся не застать.

Выбрав один из высоких стульев, почему-то показавшийся ей удобнее остальных, девочка взобралась на него и, помахивая в воздухе не достающими до пола ногами, предложила:

— Рассказывай!

— Что? — удивился принц.

— Как что? Все! Как твоя тетя оказалась королевой соседней страны, почему ваши столицы так близко, а вы все в таких плохих отношениях?

Заняв противоположное кресло, так, чтобы быть лицом к собеседнице, он положил руки на подлокотники и начал свой рассказ:

— Тетя — старшая сестра моего отца. В детстве она была помолвлена с каким-то принцем из дальних земель, по политическим соображениям, но он то ли женился на другой, то ли умер, и тетя решила никогда не выходить замуж, уйти в монастырь или посвятить себя воспитанию младшего брата. Ему это не очень нравилось — разница в возрасте между ними всего полтора года, и папа считал, что не нуждается в опеке. Поэтому всячески помогал принцу Арктуру, нынешнему королю, добиться руки сестры. Говорят даже, что он и устроил их случайное знакомство. Тетя очень красива, и в молодости перед ней не мог устоять никто. В приданое за ней давали...

— Полцарства? — перебила его ерзающая на неудобном стуле Наташа.

— Не полцарства, конечно, но все же немалые территории, лежащие за ничейной землей. В те времена она отсекала эти провинции от столицы, и там хозяйничали разбойники, жители страдали от набегов батюшки Арктура, тогдашнего короля, и от самоуправства дедушкиных наместников, которые без контроля из центра творили буквально все, что хотели. После передела Арктур мгновенно навел там порядок, поговаривали даже, что он и женился-то ради приданого... Хотя я так и не думаю.

Наташа склонна была согласиться с ним в этом вопросе. Даже сейчас, не смотря на годы и склочный характер, королева была удивительно хороша собой, а уж в молодости наверняка легко могла свести с ума любого мужчину. А то, что таким мужчиной оказался наследник соседнего королевства — не более, чем удобная случайность.

— Но тете не хотелось замуж, — меж тем продолжал Вася, — и она поставила, казалось, невыполнимое условие: перенести столицу поближе к границе, на земли, которые давал за ней дедушка. Как это удалось Арктуру — до сих пор никто не знает, но, видимо, правду говорят, что сильное чувство способно свернуть горы — через год на этом месте уже стояли дома. А дворец — ты заметила? — он приказал скопировать с дедушкиного в Старгороде, чтобы тетя чувствовала себя здесь как дома. Правда, он больше похож снаружи, изнутри лишь приблизительно.

— Что, пытался отыскать знакомые потайные ходы? — понимающе кивнула Наташа. — Значит, королева обиделась, что ее отдали на чужбину. Поэтому и взъелась теперь на тебя, удерживает тут силой и чуть ли не на смерть посылает?

— А, это уже другая история. Просто папа женился, не удосужившись спросить у нее совета — у старшей сестры, почти что матери! Получив приглашение на свадьбу, о которой сообщалось как о деле уже решенном, тогда как смотрины прошли без нее, тетя восприняла это как личное оскорбление, причем со стороны мамы. На свадьбе она, правда, была, но на Ванькины крестины уже не приехала, и к себе нас не звала. Так что я мог тебя хоть родной маминой сестрой назвать — королева этой самозванкой из принципа не интересуется!

— Понятно, — Наташа снова поерзала на жестком сиденье, которое, казалось, с каждой минутой становится все более неудобным.

— Можешь подложить подушечку, — сжалился принц. Сам он сидел прямо, будто проглотил линейку, не наваливался спиной на спинку стула и, казалось, чувствовал себя вполне удобно: — Возьми вон там, на кровати, любую. И начинай, теперь твоя очередь рассказывать.

— Я, кажется, только и делаю, что тебе что-нибудь рассказываю. О чем еще?

— Расскажи о своем мире!

Примяв ладонью пару подушек, Наташа сгребла их все к спинке кровати и села поверх покрывала. Получилось удобней, чем на диване, и с облегчением откинувшись назад, она принялась искать вдохновение в складках ткани пыльного балдахина, повешенного над кроватью:

— Овсянкин, наверное, уже домой вернулся, — первым делом вздохнула она. — Или его волки съели. Не посмотрели, что дальний родственник. Кролика-то уж точно.... М-м-м... мой мир. Он чем-то похож на ваш, и в то же время совсем другой. Больше всего, честно говоря, мне не хватает горячей воды и зубной пасты. Мыло, как оказалось, у вас все-таки есть. Только вы это почему-то скрываете...

— Горячая вода у нас тоже есть, — обиделся за державу принц.

— Ага. Которую надо кипятить, а потом ходить за ней на кухню, или посылать кого-нибудь. А чтобы ванну принять, наверняка придется все плиты горшками занять. У нас вода сама поднимается на любой этаж, по трубам, и сразу же горячая. Набрал ванну — и мойся спокойненько...

Наташа рассказала Васе о водопроводе и центральном отоплении, при котором не надо растапливать дровами печи в каждой комнате сколь угодно большого дома, о канализации, сделавшей ненужными ночные горшки под кроватью (за исключением разве что маленьких детей), о самодвижущихся экипажах, в которые не надо запрягать лошадей, о самолетах... Он слушал внимательно, переспрашивая, если что-то было непонятно. Но, задав очередной вопрос и не услышав ответа, принц обнаружил, что Наташа крепко спит, обняв руками маленькую подушечку, точно любимого плюшевого медвежонка. Усталость и недосыпание последних дней не свалили ее с ног, но подкрались незаметно, исподтишка, пользуясь тем, что девочка отвлеклась на другое...

Проснулась Наташа, когда солнце, миновав зенит, уже золотило противоположную от окна стену оранжевыми предзакатными лучами. Посасывающее ощущение в животе давало понять, что обед она безнадежно пропустила, а насчет того, чтобы отдать свой ужин врагу лучше даже не заикаться, если только она хочет сохранить со своим желудком прежние дружеские отношения.

Принца в комнате не было — и то сказать, интересного мало сидеть и таращиться на 'спящую красавицу', которая обещала занять тебя интересным разговором, а сама захрапела уже через пару слов. Наверное, пошел искать себе собеседников поинтереснее. Или ужинать.

Последняя мысль заставила девочку подпрыгнуть, как если бы в продавленной ею перине (кстати, гораздо более мягкой, чем та, что постелили на ее кровати!) внезапно разжалась тугая и мощная пружина. Кое как пригладив высохшие загнувшимися под самыми невероятными углами волосы, после ее стараний еще сильнее вздыбившиеся, Наташа выскользнула в коридор. Наверняка выглядит сейчас, как страшилище — впрочем, если здесь, как и в Старгороде, все так привыкли к привидениям, разгуливающим по коридорам, то не должны так уж испугаться.

В довершение всех бед, она совершенно не помнила дорогу к трапезной — утром в полусне просто шагала туда, куда вел ее Вася, а накануне, после ужина, в коридорах было темно, и все выглядело иначе, чем сейчас.

ГЛАВА 36

НОВАЯ ЗНАКОМАЯ

Она наверняка намотала уже не один километр на спидометр, и рада была хотя бы просто вернуться в свою комнату или комнату принца — в любое знакомое место! — но с каждым шагом только запутывалась все больше. Спасение пришло с неожиданной стороны, в лице нарядно одетой девушки лет семнадцати:

— Привет! — прощебетала та, появляясь точно из ниоткуда и подхватывая Наташу под локоток, как лучшая подруга: — Ты четвероюродная сестра принца Василия, я правильно запомнила?

После продолжительного блуждания по кажущимся совершенно одинаковыми серым коридорам, не оживленным даже пробегающей мимо крысой, Наташа рада была бы увидеть любое живое существо — даже, тьфу-тьфу, не к ночи будь помянут, — каким-то чудом воскресшего вампира. Встречу же с красоткой, откуда-то знакомой с ее легендой, девочка восприняла с искренним восторгом:

— Привет! — воскликнула она в ответ. — Ну да, со стороны матери... А мы уже где-то раньше встречались?

— Ну, что ты! — рассмеялась девушка. — Где? Я Новгород почти что не покидаю, по крайней мере, в последнее время. Вот когда принц был здоров...

— Новгород? — не слишком вежливо перебила ее Наташа.

— Э! Да ты даже не знаешь, где находишься? Новгород, новая столица, перенесенная на это место двадцать лет тому назад.

— Да-да, по условию невесты короля, нынешней королевы. Я слышала эту историю, забыла только уточнить название города.

— Я видела тебя вчера, в тронном зале, на разговоре с королевой. За стол фрейлин не приглашают, но ходят разные слухи...

Незнакомка сделала многозначительную паузу, в которую Наташа тут же вставила свой вопрос:

— Так ты фрейлина? Знаешь, меня всегда интересовало, что входит в ваши обязанности. Чем вы занимаетесь целый день вместе с другими фрейлинами?

Девушка рассмеялась:

— Да ничем, если ты имеешь в виду какой-то созидательный труд. Мы не вышиваем, не вяжем, не шьем одежду. Наша задача — быть подругами королевы. Забавлять ее разными историями, чтением, пением, танцами. Но основная цель каждой из нас — это, конечно же, выйти замуж. За принца, в крайнем случае — какого-нибудь посла или министра. Для этого родители и посылают нас ко двору. Мы приобретаем манеры и вращаемся в обществе, где можем подобрать себе пару. Во фрейлины принимают только самых красивых девушек благородного происхождения. Монархи тоже имеют свою выгоду: оказавшись в таком цветнике, упрямый и неуступчивый иноземный посол глядишь, растает и смягчит свои требования. Ты родственница королевы, и никогда не бывала при дворе?!

— Ну, довольно дальняя родня, из провинции, — стушевалась Наташа, и тут же попыталась перевести разговор в другое русло: — Ты не знаешь, во сколько тут ужин подают? Или... он уже был?!

— Еще не было, но... Неужели ты хочешь выйти к столу вот так? — отступив на шаг, фрейлина смерила ее таким взглядом, что Наташа невольно оглядела себя: вроде все в порядке, никаких пятен на платье, никакая оборка не оборвалась. Не смотря на то, что за последние дни этому платью вместе с ней пришлось побывать во многих странных местах и перенести не одно испытание. Может, в этом все и дело:

— Тут что, принято переодеваться к ужину? — в ее голосе без труда читался самый настоящий панический ужас: — А мне не во что, я ведь не собиралась задерживаться в гостях, и не прихватила с собой никакого багажа!

— Переодеваться не обязательно. Но вот с волосами непременно надо что-то сделать. Пошли со мной!

Вновь подхватив Наташу под руку, фрейлина энергично повлекла ее за собой вперед по коридору.

— Вот моя комната. Заходи, сейчас что-нибудь придумаем, — она приглашающее кивнула головой, и Наташа неуверенно перешагнула через порог. Когда открылась дверь, первой ее мыслью было, что она каким-то образом попала в музей восковых фигур, а второй — нет, это музей костюма.

Вся довольно просторная комната была заставлена бесчисленными манекенами в нарядных платьях с широкими сборчатыми юбками. Небольшой кусочек свободного пространства занимал гримерный столик с большим мутным, похоже, металлическим зеркалом и бесчисленным количеством баночек и бутылочек.

— Впечатляет? — с гордостью поинтересовалась хозяйка. Она достала какое-то загадочное приспособление, похожее на сковородку о трех ногах, и сейчас разводила в нем огонь: — Говорят, у королевы несколько специальных комнат занято платьями. Ну, а нам отдельных помещений не полагается, приходится спать в шкафах!

Она рассмеялась свой шутке и, оставив сковородку с разгоревшимся наконец, но почти совсем не дымным пламенем, схватила Наташу за руку и повлекла в глубь помещения:

— У меня есть платья практически на любой случай жизни: вот праздничное, похоронное, это свадебное, на будущее, а вот — мои самые любимые, влюбленные платья!

Фрейлина с торжеством указала на стоящие особняком два манекена, один в ярко-зеленом, а другой в желтом, с оборками цвета палой листвы платье:

— Зеленое я надеваю, когда бываю влюблена, а желтое — при расставании, — пояснила девушка. — Я даже стихи об этом написала:

В зеленом я, как огурец вчерашний —

Что знаешь ты о чувстве настоящем?

Я в желтом, точно спелый огурец,

И нашим чувствам наступил конец...

Ну как?

— Красиво, — выдавила Наташа. Она не была любителем и ценителем поэзии, никогда не писала стихов, поэтому не чувствовала себя в праве критиковать чужие.

Вернувшись к столику, фрейлина усадила ее на невысокий стульчик и, щелкнув по зеркалу пальцем, развернула его к себе стеклянной, блестящей стороной. Затем вытащила из дымящейся сковородки какой-то непонятный, зловеще выглядящий предмет, как будто позаимствованный в камере пыток.

— Что это? — отшатнулась Наташа.

— И впрямь, из провинции, — вздохнула девушка. — Неужели щипцов для волос никогда не видела?

— Видела, конечно, и не раз. Но они выглядели совсем иначе, и разогревались сами собой, а не на огне!

— Волшебные, значит, — ловко подхватив расческой прядь Наташиных волос, самозваная парикмахерша накрутила их на горячий стержень и легонько подергала: — Ну, а мы по старинке!

'Красота требует жертв', — сама себе напомнила Наташа, но все же крепко зажмурилась, чтобы не видеть, как почти раскаленная железяка порхает возле самого ее лица.

— А ты бы тоже могла стать фрейлиной, — одобрительно заметила ее новая знакомая, завершая завивку и укладку: — Такая симпатичная! Почему отец не отправил тебя ко двору?

— Наверное, считает, что я еще слишком молода, — промямлила Наташа. — Или боится, что дворовое окружение дурно на меня повлияет.

— Меня послали сюда из дому, когда мне было восемь лет. Правда, я шестая дочь у родителей, и они были рады пересадить хотя бы одну со своей шеи на казенные харчи. А ты, наверное, одна? Что ж, насчет дурного влияния твой батюшка в чем-то прав, — взяв в руки длинную острую палочку, вроде карандаша без грифеля, лежащую на столике, фрейлина задумчиво помусолила ее и потерла о черный брусок, лежащий в деревянной коробочке и сильно напоминающий древесный уголь. А затем, примерившись, резко вогнала это деревянное шило в глаз...

Через несколько минут Наташа осмелилась приоткрыть один глаз и посмотреть сквозь густую занавесь ресниц. Ничего страшного — красавица всего лишь подводила веко местным аналогом косметического карандаша. Затем настала очередь пудры, румян и помады. Это уже не требовало такого внимания и сосредоточенности, и позволяло продолжить разговор:

— У тебя братья и сестры есть?

— Есть один, младший брат. Не считая двоюродных.

— Повезло. А у меня две младших сестры, два старших брата и еще старшие сестры. Отец, когда во время застолья поднимал тост за семью, всегда говорил: 'Хочу выпить за свою любимую жену Элеонору, за своих детей Клайва, Тони, Бонни, Кейта... и остальных'. Зато свою конюшню знал наизусть, не только клички всех коней, но и их родителей, привычки, склонности. Ну, ничего, вот выйду замуж, уеду куда-нибудь далеко-далеко, только меня и видели! Не хочешь освежить черты лица?