От бытовой популярности будет спасать передвижение на машинах. Сейчас их дают из гаража МВД, а в будущем — заработаем на свои. Гастролировать мы не планируем ВООБЩЕ. Если только за границей — а по стране только в виде исключения, по большой просьбе ТЕХ, КОМУ НЕ ОТКАЗЫВАЮТ.

Веверс кивает.

О заработках группы я пока особо не думал, но даже того, что сейчас зарабатываю я — хватит на всех. В любом случае, ни о каких "левых" концертах — об опасности и незаконности которых меня предупреждал Клаймич — не может быть и речи.

Еще один кивок...

У Веверсов я пробыл почти два часа, за которые Альдона произнесла от силы несколько фраз. Так все и шло: "корейская байка, вопрос, ответ... снова байка". И снова по кругу. Для реального подростка — сошло бы со свистом!

Впрочем, зла на Веверса я не держал. Скорее всего, сначала латыш думал, что дочкина блажь "поиграть в певицу" быстро пройдет. А потом дело закрутилось так серьезно и с такими ДЕЙСТВУЮЩИМИ ЛИЦАМИ, что только тупой на его месте не увидел бы всех открывающихся перспектив. Тупым Веверс не был точно — потому и пришло время лично убедиться в том, что пусть и талантливый, но непонятный подросток не втравит его дочь в несмываемое дерьмо. Да и с самим "подростком" надо как-то отношения выстраивать. А уж катализатором сегодняшней беседы стало наше предстоящее турне на Апеннины, и смутные подозрения переводчицы.

Вообще-то, поначалу мы обратились за помощью к Вериной маме, ибо кто же нам поставит "итальянскую песню" лучше преподавателей консерватории?! Но тамошние высокомерные ублюдки категорически отказались "мараться в эстраде". А пробивать их снобизм заоблачными гонорарами я посчитал недостойным себя. Вот Веверс с переводчицей и помог. На мою голову!

Хотя Альдонин папа, кажется, совершенно не заблуждается относительно своих служебных перспектив в МИДе — особенно учитывая, что его единственному покровителю Пельше вот-вот исполнится 80 лет. И при таких раскладах, будущее единственной дочери должно представляться ему весьма туманным. Не говоря уже о своем собственном. А тут я, со всеми этими "песенками" и правительственными концертами, приватным общением с родней Генсека, руководством МВД и Романовым... Короче — пока непонятные, но какие-то и на что-то, шансы появились! От того Имант Янович хоть и "вытаскивал" из меня все что ему требовалось, а тем не менее, весь вечер был вежлив и деликатен.

Уже прощаясь у дверей, я еще раз рассыпался в восхищенных похвалах кулинарному искусству латышского семейства — хоть в этом, но был вполне искренен: ужин действительно получился непередаваемо вкусным, и кусок "обычного" торта я запихнул в себя уже через силу!

И лишь когда двери лифта закрывались, и Веверс, стоявший в квартире, меня видеть не мог точно, я встретился глазами с провожавшей Альдоной и позволил себе, многозначительно усмехнувшись, беззвучно щелкнуть пальцами и отвесить поклон. Как бы — "вуаля", завершающий штрих после показанного фокуса!

В лазуритовых глазищах отразилась ответная усмешка. А может, и нет! Фантазия у меня, как сегодня выяснилось, весьма буйная!

Истомившийся в ожидании, Леха все время по пути домой потратил на то, чтобы нудно и аргументированно изложить мне все свои накопившиеся претензии. Впрочем, если отбросить нарочитую нудятину, которую вредный "мамонтяра" использовал исключительно из мстительности, то все "предъявы" были вполне по делу. Да и сводились они к одному: ничего не делается для организации Службы безопасности группы.

Крыть было нечем, Служба действительно скоро станет остро необходима. По крайней мере, в рамках "водители/охранники". Иллюзий, что "Большой брат" сумеет создать что-то высокопрофессиональное, я не испытывал, но обеспечить охрану ключевым участникам ВИА от "сумасшедших фанатов" Лехе было вполне по силам.

— Братан, ты прав... Давай завтра же согласуем с Клаймичем вопрос по штатному расписанию, и решим, сколько мы можем нанять так называемых "мастеров сцены". — усмехнулся я.

Леха ответил встречной ухмылкой, и крутя баранку, сосредоточено посопел простуженным носом, и нехотя выдал:

— Только, это... Вить... Я слабо представляю, как все это правильно сделать... Может, у Юрия Михайловича специалиста попросить?

"Мдя... А "мамонт" все такой же честный!.. Интересно даже, когда начнет курвиться?...".

— Леш... И тогда мы получим Службу безопасности Юрия Михайловича, а не собственную. А от достопочтимого Юрия Михайловича и его ведомства у нас и сейчас свои секреты есть... — я многозначительно глянул на навострившего уши "брата", — и в будущем будут. Поэтому Службу мы создадим сами, а по поводу "консультанта"... есть у меня один на примете.

"Большой знаток корейских баек! Вот и попытаемся его припахать — отрабатывать дочкино будущее, так сказать...".

Воскресенье...

Утренний секс. Завтрак готовили с Верой, на пару. Секс после завтрака был тоже на пару! Болтали, дурачились, пили шампанское, потом даже поспали... Жаль, нельзя съездить куда-нибудь пообедать. Пусть даже не в "Прагу". Привлечем внимание — пойдут слухи... Может, и не привлечем — но рисковать не стоит.

Вера достала из обедневшего холодильника все овощи, какие там только были, мелко их порезала, смешала с поломанными макаронами, и все вместе сварила в кастрюле. Потом мы забабахали туда банку тушенки, и получили волшебный по вкусу мясной суп!

Шампанское и молдавский "Дынный" ликер закончились, поэтому в обед я распечатал экспортный пятизвездочный "Арарат" в хрустальной бутылке. Слово за слово, глоточек за глоточком... Да, меня алкоголь действительно почти не берет, а вот Вера... поплыла уже с чуть-чуть... Много ли надо непривыкшей девчонке, да "на утренние дрожжи"?!

Опьяневшая Зая по-первости начала терять нить разговора, затем её без повода пробило на "хи-хи", а вот потом... Потом отчаянно заплетающимся языком она стала признаваться... как сильно меня любит! А затем началось... Не могло не "начаться"! Наверное, под воздействием алкоголя у девочки наконец-то снесло последние психологические и моральные барьеры. И в этот раз получился не секс, а какой-то... — ТАЙФУН нежного разврата!!!

Когда все закончилось, мы оба были без сил, голодные как волки, и трезвые как стеклышко...

Шпроты... Снова те самые, спасительные и чудесные шпроты. Колеблющийся свет свечей причудливыми тенями бегает по лицам. Мы кормим друг друга рыбешками с рук. Руки в масле... На сердце тихая нежность. И Верины губы... сладкие от чая и любви...

* * *

Дураку спокойно не живется — ни дня без приключений! Похоже, это теперь станет моим девизом по жизни. И хоть бы что-нибудь хорошее, или доброе, или... хотя бы не такое тупое и детское. Но нет... Не то, что я "не ищу легких путей" — кривые дорожки сами находят меня.

На второй перемене ко мне подошли две десятиклассницы. Та, которая посимпатичнее и постройнее, была секретарем комсомольской организации, и уже не в первый раз стала донимать меня идеей написать песню для "родной" школы. Но сегодня появилась и "свежая заготовка": девчонка чуть ли не прямым текстом напрашивалась в гости — "послушать новые песни"! До меня даже не сразу дошло, что эта старшеклассница — на два года старше меня — просто и банально меня "клеит"!

Вполне возможно, что это "не дошло" и до нее — но факт есть факт!

К тому же, история, к сожалению, имела продолжение... Такое же тупое и детское, как и начало. На меня "наехали" четверо десятиклассников! Уже на следующей перемене после разговора с девицами они зажали меня в угол коридора, и один из них стал долго и нудно что-то мне втирать про "мое место", про поведение "новичка", и про "уважение к старшим". Даже до его друганов дошла вся нелепость ведущегося разговора, и они стали нетерпеливо переминаться с ноги на ногу.

Вот только этого мне сейчас и не хватает... Ну нет у меня других проблем, как выслушивать ревнивый бред прыщавого верзилы с таким острым дергающимся кадыком, что казалось, он прорвет кожу на горле своего хозяина.

"Один удар ребром ладони — и ты покойник... Впрочем, за что тебя, дурачка, убивать?!..".

Попытку "прыщавого мачо" стиснуть мое плечо, я воспринимаю за разрешение к действию. Выпускаю из рук ручку портфеля, и стараясь двигаться как можно быстрее, наношу подряд четыре несильных удара с обеих рук.

"С левой опять стало улетать слабее... Бокс пора возобновлять, а то мои чисто постельные "тренировки" Вера долго не выдержит! Вон, сегодня с утра искала в аптечке детский крем...".

Я переступаю через лежащую на полу, держащуюся за животы и хрипящую четверку, и сразу же натыкаюсь на... директора школы.

— Здравствуйте, Юлия Захаровна! Мы вот тут с ребятами... баловались. — несу первую чушь, которая приходит в мою голову.

— Я ВИЖУ... — сарказм в голосе директрисы неподражаем, — Портфель свой не забудь, и иди на урок. Звонок уже прозвенел...

Однако уже с середины алгебры меня все же выдергивают в директорский кабинет. Морально готовлюсь к "выяснению отношений", но застаю директора в одиночестве. Она молча указывает мне на лежащую на столе телефонную трубку:

— Тебя...

Изображая одновременно смущение и благодарность, цапаю трубку:

— Алло!

Звонил Клаймич. В Студию с утра нагрянула "представительная" военная делегация в лице целого майора певческо-пляшущих войск. Бдительный милицейский сержант, специально заинструктированный мною и директором, не пустил нежданного гостя даже в здание:

— Не положено!

Так и просидел незадачливый служивый больше часа в своем УАЗике, пока на работу не приехал Григорий Давыдович.

— Витя! Он из ансамбля Александрова, приехал за "Бородино" — а у нас есть единственная запись... На коленке тогда слепили... ни слов, ни нот на бумаге нет... — Клаймич был слегка растерян, а фоном в трубке слышался чей-то возмущенный бас.

Демонстрирую проницательность:

— Он там чем-то недоволен?

— Ну... негостеприимностью... что на улице держали... и ноты требует готовые, и слова напечатанные... вот...

Косясь на директора школьного, заполнявшую какие-то таблицы, но явно прислушивающуюся к разговору, я, приглушив голос, выдаю инструкцию директору музыкальному:

— Григорий Давыдович, сделайте для него копию записи. О встрече он заранее не договаривался, и подготовить никто ничего не просил. А будет повышать голос... так скажите, что тогда вообще ничего не получит, и как будет объясняться со своим начальством — то не наша забота. А если что... то пусть сержант его опять на мороз выставит! И не забудьте ему напомнить, что слова и музыка уже давно зарегистрированы в ВААПе...

Выходя из кабинета, я буквально спиной ощущал задумчивый взгляд директрисы.

Леха подъехал к школе уже традиционно после четвертого урока — сегодня мне выпало прогуливать биологию и географию. Пока я учился "высокому, доброму, вечному", "разруливал конфликты" по телефону и "бился за честь прекрасной дамы", "Большой брат" успел встретить на вокзале приехавшую из Ленинграда маму, записаться сразу в две районные боксерские секции, и даже затовариться продуктами.

Советские продовольственные магазины — дело сложное и неоднозначное. Разумеется, сейчас хлеб — это хлеб, а докторская колбаса — это реально вкусно, но первоначальный экстаз "переноса" и детская ностальгия прошли, а умиление иссякло...

С утра продуктовый выбор в советской торговой сети чуть разнообразнее, чем вечером, когда после работы набегает трудовой народ. Пустых прилавков времен "пятнистой твари", конечно, нет и в помине — но в целом, это постоянные очереди, крайне скудное разнообразие продуктов, и перманентное хамство продавцов.

Не так давно судьба забросила нас в магазин за молоком, и проходя овощной отдел, я испытал футурологический шок — замер и завороженно пялился, как из квадратного отверстия в стене ползет черная лента конвейера, груженная мокрыми и грязными картофельными кругляшами разных размеров и форм. Все это ссыпалось продавщицей в железный лоток подвесных весов, а потом через специальный проем в прилавке, вываливалось в подставленную покупателем сумку. Периодически картофель застревал — то при подаче из бункера, то в проеме прилавка — и тогда продавщица, высокая дородная тетка в черном фартуке, активно пробивала "пробку" длинной деревянной палкой, реанимируя рабочий процесс. И лишь дружеский толчок "мамонта" в плечо заставляет меня вернуться к реальности и продолжить путь к кассе...

Конечно, при тех деньжищах, что имелись в наличии, общение с "предприятиями торговли" легко удавалось сводить к минимуму — на Центральном рынке даже виноград(!) зимой продавался — но полностью избегать не получалось, и повышению настроения такие "встречи" не способствовали.

Клянчить у Брежневой протекцию в "Елисеевский" ужасно не хотелось. Галина Леонидовна — добрая душа, и конечно, сразу все организовала бы, но... Но пора уже и меру знать! Дочь Генсека столько сделала и продолжает делать, что еще и с проблемой "жратвы" к ней приставать — только лицо терять.

Поэтому настоящей находкой для нас стала кулинария при ресторане "Прага". Она располагалась на втором этаже легендарного заведения, и имела свой отдельный вход со стороны Арбата. Продавалось там всё то же самое, что вечером подавали в ресторане, вплоть до котлет по-киевски — вот только цены были такими, что простой советский человек мог позволить себе туда захаживать лишь изредка.

Еще один интересный адресок — Сретенка, дом 16 — подсказал нам московский приятель Григория Давыдовича, квартирный маклер Эдель. Магазин назывался "Лесная быль", и продавалась в нем всякая лесная всячина, начиная от грибов и ягод, и заканчивая рябчиками, перепелами, кабанятиной и медвежатиной! Было откровенно дорого, но всегда стояла очередь. Впрочем, Эдель быстро организовал знакомство с директором "Были" — Канцельсоном Борисом Аркадиевичем — и отныне что Клаймича, что Леху, обслуживали без всякой очереди в директорском кабинете.

В результате резко улучшилось и без того вполне достойное питание в нашей студийной столовой. Теперь от кухни "Праги" если оно и отличалось, то только красотой оформления блюд.

Нельзя сказать, что от моего внимания ускользали аспекты двойной морали и двойных стандартов собственного поведения. Горячо, всем сердцем желая сохранить свою страну и спасти свой народ от уготованной ему участи, в обеспечении собственного благополучия я не чурался ни общением с "торговой мафией", ни воровством интеллектуальных и материальных ценностей.

Но с собственной совестью я договорился очень легко! Если для спасения Родины и изменения судеб мира я готов на преступления "вселенского масштаба", используя против негодяев их же оружие, то приобретенный "из под прилавка" кусок кабанятины или перепетые "Розы" — сущий пустяк!

Гораздо хуже другое... В голове все чаще стал возникать вопрос: если я сам первым делом озаботился жить не "по-советски" — то вправе ли я лишать других такой же возможности? И пока четкого ответа на этот вопрос у меня не находилось.