| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Прости, я не хотел.
— Не лишайте всех ужина, Учитель.
— Нет, Ребенок. Наказание останется в силе.
— Они ополчатся против нас.
— Идиоты — да. Таким здесь не место. Вас я накормлю вечером, итак без обеда остались по собственной дурости. Все. Успокаивайся, я как всегда перегнул палку.
— Мы тоже не будем ужинать. И молоко тоже не будем.
— Я даже не удивлен. Пойдем.
В столовой Джокер осмотрел нашу компанию. Часть уже мыла окна и подоконники, кто-то разбирался с посудой. Остальные готовились драить пол и мебель.
— Преподаватели придут на ужин в районе семи часов. Все должно сверкать. Гурман, как договаривались. Деканы, пойдемте, не будем смущать молодежь.
Он подтолкнул меня вперед:
— Командуй, командир.
Ребята замерли, а я дождалась, пока начальство уйдет.
— Вы слышали, что остальные на ужин получат хлеб и воду. Нам же выдадут молоко с хлебом. В качестве компенсации. Я свой выбор сделала. Решать вам. А теперь за работу, сидеть здесь всю ночь я не намерена.
Следующие часы прошли весело. У Че Гевары в смартфоне обнаружилась неплохая подборка музыки, так что дело спорилось. К моменту, когда Гурман заканчивал готовить ужин, мы сидели на сверкающих стульях, ожидая прихода надзирателей. На столе стояло двадцать семь стаканов с молоком, лежали свежие булки и хлеб. Нетронутые.
Преподаватели появились во главе с Джокером, державшим Байта на руках. Таксеныш словно учуял нас, начал вырываться и скулить. Получив свободу бросился ко мне ластясь.
— Байтик, малыш, — обрадовалась, подхватывая его на руки и давая вылизать лицо.
— Удивительно, результат впечатляет, — признал Джокер, не сводя глаз с нетронутой еды.
— Мы свободны? — спросила, успокаивая щенка, который вертелся на руках.
— Да, можете ужинать и возвращаться по комнатам.
— Спасибо, мы не голодны, — пропела Стерлядь.
— Господин Гурман, вам помочь убрать со стола? — деловито уточнила Синдерелла.
— Нет, — ответил повар протягивая контейнер с едой для Байта и миску.
— Спасибо, — Че Гевара перехватил собачью радость.
Я решительно направилась в сторону выхода, ребята потянулись за мной. Джокер и остальные преподаватели посторонились, давая нам пройти.
— Гурман, они вообще не ели? — услышали мы уже из коридора.
— Нет, ректор Джокер. Только воду пили. И к хлебу не прикоснулись.
Нас нагнали, когда мы прощались с хакерами.
— Что это с ними? — удивился Стом, наблюдая как преподаватели проходят мимо.
— Есть подозрение, что они тоже отказались от ужина, — подал реплику Кемистри.
Наконец, хакеры ушли, я с ребятами расположились у меня. Байт проглотил свою порцию и довольный завалился спать.
— Джокер — крут, — вздохнул Инферно.
— Угу, — согласились остальные.
Кофе быстро кончилось, разговор не клеился. Потихоньку ребята, усталые и голодные расползлись по своим комнатам. Я переоделась в домашние брюки и кофту и устроилась за компьютером. Мне не давала покоя возможность чипа Ольги стирать записи в журнале, не оставляя следов. Но то ли от усталости, то ли от голода работа не шла, я путалась в командах, тупила над знаками. Наконец, я отключилась от системы.
— На голодный желудок и усталую голову такое не делают, — раздался голос от дверей.
— Учитель, что-то случилось?
— За исключением тебя на мою седую голову, практически ничего. Так, институт лег спать голодным, но сияющим от чистоты, две пары лекций сорваны в ноль, а попытка обязать студентов сделать домашку, потерпела крах. Они доходили до комнат и отрубались. А погнутый половник — так это вообще ерунда.
— Я не при чем.
— Нет, Ребенок, ты мне не оставила выбора. С того момента, как закрыла нас в столовой, институт был обречен.
— Вы могли выйти через кухню.
— Мог, — согласился он, устраиваясь в кресле и подхватывая Байта на руки, который проснулся и вилял ему хвостиком, — но предпочел окно. И маленькая проверка показала, что и в моем институте есть проблемы. В общем, сегодня ты вновь ночуешь у меня. Идем. Я уже и кофе сварил.
Он подхватил Байта и за локоток настойчиво потащил меня за собой.
Уже после душа, Джокер протянул мне чашку с кофе, куда добавил молоко и мед:
— Ты знаешь, что первоначально гляссе делали именно из меда и молока?
— Я знаю, что вы пытаетесь в меня залить лишние калории. Учитель, это нечестно по отношению к остальным. Я не буду.
— Если ты не заметила, то уже полночь. Новый день начался. Так что наказание осталось в прошлом. Пей и ложись спать.
Согласившись с доводом, я с удовольствием насладилась сладким напитком. Джокер раздумчиво крутил чашку. Затем заговорил:
— Ребенок, скажи, почему у меня такое чувство, что я жертва розыгрыша? Речь про ваш развод. Извини, фраза про сравнение поцелуев слишком подлая, но он терпит. Да и сам поцелуй, вернее ваша реакция на него, не похожа на прощание. Я проверил. Когда ты сбежала на Таганку, то прыжок был действительно туда. Твой. Модератор был в институте и не покидал его. Но больше меня насторожил твой Юрик. Там две камеры уличного наблюдения. Но он так стоит и двигается, что ни разу не попал лицом в кадр. Может и совпадение, но... — и он снова задумался.
Я молчала, потому что ответить на его подозрения было нечем. А Джокер очнулся, отнял чашку и кивнул в сторону спальни:
— Иди спать.
Я послушно залезла под одеяло и уснула раньше, чем голова коснулась подушки. Сквозь сон лишь почувствовала легкое прикосновение руки к волосам:
— Когда же угомонишься, и тебя перестанет штормить, рыжее солнышко? Поспешили мы вскрывать раковину, но назад не вернуть. Спи, Ребенок.
День четырнадцать, пятница в ИГХ.
— Кейтелин вставай, мы есть хотим, — мне казалось, что я только закрыла глаза, а вредный голос уже врывался в сознание
Я вчера жаловалась, что меня будит не Пикси? Беру свои слова обратно, верните мне будильник, его хоть отключить можно. И вообще как она очутилась в спальне Джокера?
— Пикси, что ты здесь делаешь? — проворчала я, прячась с головой под одеяло.
— Тебя бужу, — пояснила она, — а зачем тебе два одеяла? И почему ты спишь в кровати ректора?
— Потому что он считает, что так безопасней. Сам он спит на диване.
— Не, судя по подушке, он спал с тобой. Вставай, кофе я уже сварила. Мы есть хотим.
Я подскочила оглядываясь. Действительно подушка рядом была примята, да и второе одеяло непрозрачно намекало.
— Пикси, не говори никому, — попросила я.
— Мы с Джокером столкнулись утром. Он мальчишкам вручил Байта, чтобы они его выгуляли, сообщил, где ты спишь и ушел, — она замялась и спросила неуверенно, — ты с ним спишь?
— Джокер ни разу не перешел грань, хотя нормами приличий не страдает. Писки, не было ничего. Дайте пятнадцать минут, и пойдем завтракать.
— Ага, нас на улице ждут.
Нас действительно ждали на улице, вместе с таксенышем и миской.
— Кейтелин, — налетели они на меня, — ты долго спать будешь ??? Мы голодные!!!
— А почему не пошли в столовую? — резонно спросила я их, лаская счастливого Байта.
— А там все преподаватели с утра засели.
— Им понравилось что ли? Повторения жаждут, бедненькие, совсем развлекаться не умеют, — мои слова вызвали дикий хохот у остальных.
— Пойдем научим? — предложил Че Гевара, отдышавшись.
— Лучше после ужина, — ответили единогласно и отправились в столовую.
А там нас ждали. Немного неуютно было идти под взглядами преподавателей. Вопреки принятым правилам, столы были сервированы, включая наш. Джокер с усмешкой покачивался на своем стуле.
— Здрасьте, — хором поздоровались вежливые мы, а Байт нас поддержал звонким тявканием.
— И вам не хворать, — согласился Ньерд.
Я отдала миску Гурману, и тот тут же наполнил ее варевом. Мы дружно двинулись к нашему столу. Преподаватели пристально наблюдали за нами. А на столах...
— Еда! — завопили восемь радостных студентов.
— Каша! — взвыла я обреченно.
Присутствующие дружно взревели, да так что мы присели от испуга, а Байт оконфузился.
— Детский сад во главе с главной няней, — пробурчала я, опечаленно глядя, как друзья быстро поглощают манку. Пересилить свою нелюбовь не смогла, чем вызвала дополнительное оживление, которое подтвердило мою догадку, что спорили — буду ли я после голодания есть ненавистную кашу. . Но есть хотелось, а пить еще кофе не рискнула, настроение итак прыгало. Тем более раздаточный стол пуст. Я заозиралась по сторонам. Выбор пал на Джокера.
— Поспорили?
— Я поставил на тебя и выиграл, — подтвердил он.
— Тогда делитесь завтраком.
— Бери.
Взяв свою тарелку, подошла и быстро поменяла на омлет. Джокер усмехнулся моим напряженным движениям.
— Подвоха нет, Ребенок. Однако постарайся сегодня ничего не разгромить.
— Оно само получается,— виновато пожала плечами.
— Я заметил.
Больше приключений за завтраком не было.
Сытый желудок не успокоил, а наоборот усилил нервозность. Распрощавшись с друзьями ушла на лекцию, причем умудрилась прийти на полчаса раньше. Решила выбраться в систему и на свежую голову проверить один момент. Чип Ольги был неактивен. Блок стационарных переход был опечатан, с хитроумной защитой. Нет, если попытаться, то можно сломать, однако сейчас не было времени. Интересно, а какое сейчас время в реальности? Может хоть на полчаса вырваться? После полной исповеди, когда я впервые рассказала постороннему о своей жизни, у меня словно камень с души упал, зато появилась новая зависимость. Я хотела его увидеть. Хоть на долю секунды.
Быстро нырнула в общий органайзер, и выяснила, что есть возможность заложить час на встречу, при этом здесь пройдет десять минут. Думать о реакции Джокера не хотелось, но я была уверена в своей безопасности. Тем более сейчас, когда Джокер подозревает что-то, с него вполне сталось бы не отпускать меня.
Я быстро занесла координаты, запланировав встречу. На секунду засомневалась, но решила не брать Байта, уснувшего возле кафедры.
Легкое нажатие и меня поглощает темнота.
Двадцать восьмое сентября, реальность полдень.
То, что это не Таганка, я поняла даже не успев открыть глаза. Пахло жухлой листвой, ветром и влагой, словно рядом был огромный водоем. Медленно осмотревшись, я не могла понять, куда меня занесло. Склон, вокруг деревья, снизу дул ледяной ветер, пробиравший до костей. Я быстро набрала номер, но абонент был вне зоны действия сети. Впрочем, он бы все равно не успел бы. Кто-то, очень хорошо разбиравшийся в программировании, перепрошил мой чип, внеся в него погрешность. Или координаты были забиты константой? Западня? Откуда тогда они знали, что именно сегодня я решусь на безумный побег. Я сделала еще одну попытку, но вновь потерпела крах. Абонент не отвечал. Я набрала обратные координаты и активировала переход. Тьма и вновь я на том же месте. Я заблокирована!!! Значит, все не так просто! Безумие, что мной овладело? Надо выбираться, потому что безлюдное место выбрано не случайно. Вдруг телефон ожил.
— Кейтелин, где вы? — проорал Тарантино.
— Я не знаю, — насторожилась я.
— Что вы видите?
— Тарантино, откуда вы знаете, что я здесь?
— Сигнал пришел. Кейтелин, что вы видите?
— Деревья, — меньше всего хотелось верить в предательство троллей, но исключать ничего нельзя было.
В трубке я услышала вопль Зига: 'Засек! Рассылаю координаты!'
— Кейтелин, бегите вниз по склону, там набережная, есть шанс, быть на людях, мы уже едем, — я слышала, как взревел мотор, — это подстава! Кейтелин, бегите! Вам надо продержаться четверть часа.
Сбросила вызов, постаралась сообразить, однако голова начинала болеть. Меня опоили? Но кто? Вчера голодали, сегодня я пила кофе, сваренное Пикси, и потом ела омлет Джокера и чай из столовой. Кофе подавляет любые лекарства, воздействующие на психику. А то, что мне пихнули нечто, подавляющее нервную систему, я не сомневалась. Тарантино прав, сначала добраться до людей, хотя остатками разума понимала, что устроивший на меня охоту не постесняется случайных прохожих. Но ждать убийц я не собиралась. Пока еще соображаю, надо бежать. Развернулась, чтобы воплотить план в действие и поняла — опоздала, за спиной стоял Лачинский-старший.
— Надо же, живая. Мы думали, что сдохла где-нибудь в канаве.
— Не дождетесь. Я пропущу старших вперед, — затравленно озираясь, огрызнулась. Меня явно ждали и место было выбрано не случайно, только, скорее всего при прыжке произошел сдвиг. Люди в темном не скрывая лиц появившись из-за спины Лачинского, постепенно рассредоточивались по поляне. Меня окружили.
— Раньше ты была более покладистой. Не буду тратить время. Выбор простой. Ты идешь со мной, дорабатываешь программу под мои нужды, либо сдыхаешь здесь. Конечно, не таким приятным способом как раньше, времени нет на забавы.
— А если иду? — голова болела все сильнее.
— Живешь чуть дольше. Пока пишешь программу.
— У тебя есть же программист, — кивнула я на Ольгу, в руках который был планшет. Да, мой импульсивный прыжок оказался им на руку. Впрочем, с них бы стало меня выдернуть принудительно. Скорее всего, так и планировалось.
— Ее недостаточно. Мне нужен гений, и я его нашел.
— Ошибочка вышла, я не разбираюсь в программе, — надо тянуть время. Если меня засекли, то скоро прибудет подмога. Вот только внутри сидел мерзкий червячок и грыз поедом, нашептывая, что Зига и Тарантино тоже могли купить, как и бывшую любовницу моего бывшего мужа.
— О да, врать ты научилась, папа был бы недоволен, — а вот это была подстава. Произнесший за спиной фразу мужчина присутствовал при моем триумфальном прыжке в ИФТФ после взлома программы. Тогда он тоже маячил в дверях вместе с остальными зеваками.
— Добрый день, господин Психолух, — язвить силы еще были. Я оглянулась и замерла. Вместо нескладного вечно рассеянного профессора в очках с толстой роговой оправой стоял худощавый мужчина с жестким взглядом. Лишь редкие волосы мышиного цвета да несоразмерно длинные руки подсказывали, что преподаватель психологии и социологии — мастер перевоплощения. И мы знакомы с ним очень давно. Я задохнулась от воспоминаний. Пару раз он приходил к отцу, помогал с компьютером и настройкой принтера, отец называл его коллегой. Еще до моего начала обучения у Джокера. А еще он засветился в тот злосчастный день. Уже после того, как меня бросили на пол практически без сознания. Он то и сказал, что до утра не дотяну.
— Я вижу, ты вспомнила меня, Алиночка.
— Да пошел ты, мразь... — не отказала себе в удовольствии послать его по детдомовски. Меня пугало, что эмоции как таковые отсутствовали, а без выброса адреналина у меня нет шанса, потому что кольцо Джокера осталось в институте. И сейчас я понимала, что это конец.
Психолух ударил с размаху, меня отбросило в сторону. Я едва успела сгруппироваться, пряча голову.
— Не выпендривайся. Твой отец довыделывался, сучка.
— Не трогай ее, — остановил его Лачинский, — нет времени. Берите и пошли. Наверняка, они ее засекли.
— Не могли, — возразила Ольга, — я успела до изоляции замкнуть чип на себя. Для них он мертв. Да и под лекарством она.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
