На этот раз, я присоединился к нашим морским пехотинцам, и вскоре наша шлюпка подошла к галеону. Нам скинули шторм-трап, и я с десятком ребят забрались на корабль.

Там нас ждал перепуганный капитан.

— Князь Алесео де Николаевка, министр иностранных дел Русской Америки, — представился я. — Вы в безопасности, капитан...

— Ваше превосходительство, меня зовут капитан Родриго де Льяно, — сказал тот. — Спасибо вам за чудесное избавление от этих мусульманских дьяволов во плоти.

— Капитан, мы хотим предложить вам помощь — мы могли бы отбуксировать ваш корабль в гавань Кадиса.

— Ваше превосходительство, я был бы очень благодарен. Но не могли бы вы вместо этого взять на борт вашего корабля моих пассажиров? У меня на борту сама Королева Маргарита Австрийская и дамы из её свиты, которые посетили Канарские острова и возвращались домой, когда на нас напали пираты.

— Капитан, мы будем польщены, но мы можем сделать и то, и другое. Мы заберём Её Величество и её свиту, а наш баркас сможет дотащить вас до Кадиса намного быстрее, чем вы это сделаете сами.

— Спасибо, ваше превосходительство.

Я спустился вниз по лестнице и был представлен Её Величеству. Я ожидал увидеть чопорную испанку, но Маргарита родилась в Австрии и весьма хорошо говорила по немецки — похоже, даже лучше, чем по испански. А вот некоторые из её дам скривились, услышав, что им придётся следовать с "этим простолюдином", как одна из них титуловала меня, судя, вероятно, по моей одежде. Впрочем, узнав о моём титуле, она сделала мне низкий реверанс и начала смотреть на меня совсем другими глазами. А когда они увидели наш корабль, у них вылезли глаза на лоб — до того, они сидели в своих каютах на "Санте Эулалии" и дрожали, а иллюминаторов у них не было.

И наши каюты дамам, как ни странно, понравились, несмотря на их нехитрое убранство. А наши девочки с кухни смогли им устроить такое угощение, что даже Её Величество была в полном восторге. И когда одна из грандесс позволила себе нелестное замечание об Эсмеральде — мол, что делает эта индейская мартышка в нашем обществе — Маргарита её не только весьма деликатно и решительно заткнула, но и заставила лично извиниться перед Эсмеральдой.

В Кадис мы пришли к закату, и я лично сопроводил Её Величество на берег в первой шлюпке. По дороге, я рассказал ей, что у меня рекомендательные письма к Его Величеству, на что она сказала:

— Дон Алесео, вы теперь всегда желанный гость у нас в Эскориале. Послезавтра мы туда отправимся, и я была бы весьма польщена, если вы и ваши друзья будут сопровождать нас в этой поездке. И особенно, если ваши люди будут нас охранять — а то и у нас развелись разбойники, и недавно на одну графиню даже напали по дороге в Кадис.

— Ваше величество, — сказал я с глубоким поклоном, — благодарю вас. Несомненно, я и мои друзья почтут за честь путешествовать вместе с вами, а мои люди обеспечат вашу безопасность.

— Вот и прекрасно. А пока будьте моим гостем — я прикажу, чтобы в Кадисском королевском дворце приготовили покои для вас, ваше превосходительство, и для самых родовитых ваших людей.

3. Где Кадис, там и Херес...

На следующий день пришлось присутствовать при казни большинства пиратов, коих мы передали местным властям. Парочку-троечку познатнее оставили для обмена, остальных повесили на главной площади Кадиса. Там же, в специально вывешенной для этого клетке, покоились бренные останки Али Бичнина. Я не люблю казни — что Кирюши сотоварищи, что работорговцев, что этих корсаров — но пришлось присутствовать лично, я же был персональным гостем Её Величества. Впрочем, когда она увидела, что мне это не нравится, она мне шепнула: "Хотите, отвернитесь, или лучше прикройте глаза. Я этого тоже не люблю, а надо."

После этого, я несколько налёг на превосходный херес, которым нас угощал местный губернатор — ведь город Херес находится менее чем в сорока километрах от Кадиса. Надеюсь, что только этим можно объяснить моё легкомыслие. Но обо всём по порядку.

На следующее утро, мы отправлялись в долгую поездку в Эль Эскориал — королевскую резиденцию под Мадридом, где Их Величества проводили большую часть времени. Её Величество отправилась на Канары, как она мне призналась, ещё и потому, что в этом году зима в Эскориале выдалась весьма холодная, и она решила под предлогом посещения подданных Его Величесва и особенно больниц при женских монастырях отчалить туда, где потеплее. Король её не держал — у Филиппа III и его супруги были весьма доверительные отношения; более того, сам вояж был его идеей, после того, как Её Величество постоянно простужалась. Вообще-то, как я прочитал всё в той же энциклопедии, Маргарите предстоит умереть при родах через одиннадцать с небольшим лет, и Филипп так никогда и не женится во второй раз — между ними и правда была семейная идиллия, так что реакция короля была неудивительна.

Мне было сказано тоном, не принимавшим возражений, что мне придётся ехать в карете Её Величества, вместе с ней и с двумя наиболее доверенными её придворными дамами — герцогиней де Альба и герцогиней де Сеговия. Как оказалось позже, я занял место герцогини де Луго — той самой, которой пришлось извиняться перед Эсмеральдой, и герцогиня мне этого не забыла.

В каждой карете было по четыре места — друг напротив друга. Я попросил возможности сидеть рядом с Её Величеством на одном из двух задних сидений, по возможности со стороны двери, чтобы в случай чего мог защитить дам от посягательств извне. А Миша, командир наших морпехов, практически силой заставил меня пристягнуть на ремень кобуру с армейским 'Кольтом' и ещё навязал мне компактный Пистолет Пулемет М-3, так сказать для самозащиты и охраны Её Величества, в случаи нападения на кортеж. Тем более после нашего первого плавания и моего похищения меня заставили пройти курс обращения с этим оружием.

Я попросил две кареты для "грандов Русской Америки", которые должны были идти спереди и сзади кареты Её Величества, и ещё две шестиместных кареты для "идальго" — причём четыре "идальго" должны были сопровождать карету верхом. Понятно, что план был разработан не мной, а Мишей.

И тут Её Величество с обезоруживающей улыбкой объяснила мне, что места в каретах до и после кареты Её Величества уже распределены между дамами, и что моё посольство "может ехать в конце моего поезда" — так, вообще-то, полагается по протоколу. И две шестиместные кареты для "идальго" — перебор, достаточно одной, за каретой с посольством, тем более, что охраны и так немало — и все дети испанских дворян.

Я пытался было протестовать что, если уж меня просят обеспечить безопасность поезда Её Величества, то пусть мы это сделаем так, как считаем нужным. И что недавнее нападение на графиню де Приего — доказательство того, что передвигаться по дорогам не так уж безопасно. Но Маргарита, всё с той же улыбкой, сказала мне:

— Ваше превосходительство, не бойтесь, ничего не произойдёт.

И я, как дурак, согласился, решив не спорить с королевой, попросил только, чтобы взяли ещё одну мою даму. Так уж получилось, что все врачи на "Победе" были женского полу, и я подумал, что врач нам всегда может понадобиться. А Лена Смирнова — одна из девочек Ренаты — всю дорогу учила испанский, тренируясь то на Марии, то на Эсмеральде, то на мне.

Вечером, Эсмеральда выдала мне два собственноручно сшитых костюма "для приёмов" и один "на дорогу". К счастью, я уже успел заказать несколько кружевных рубашек — как-то не улыбалось мне проехать двадцать с лишним дней в одном и том же. Другим "грандам" девушки-врачи сшили схожие костюмы, а "придворная дама" самой себе несколько платьев, согласно инструкциям от Эсмеральды. Для "идальго" же мы купили одежду подешевле; Её величество соизволила согласиться, что "идальго", когда они в седле или в карете, могут носить "русскую национальную одежду" — так она окрестила камуфляж, хоть и удивилась, что русские одеваются в такие аляповатые пятнистые одежды.

И вот я сажусь в карету к Её Величеству и двум её дамам. Если Сильвия де Альба оказалась весьма милой особой, хоть и немного пухлой для моего вкуса, то Мария де Сеговия меня невзлюбила с первого взгляда. Она потребовала, чтобы я убрал "эту железную бесвкусицу", как она окрестила пистолет-пулемёт. Пришлось объяснить королеве, что это оружие, и обязательный предмет экипировки, для их же безопасности. Было найдено компромиссное решение — пришлось убрать ПП под сидение на полку для обуви.

"Победа" же должна была уйти на Бермуды сразу после окончания ремонта арабских, а ныне наших, кораблей — мы решили, что она там обустроит всё для будущей колонии, и что несколько человек на "Бороде Пророка", переименованной в "Маргариту", в честь нашей хозяйки (которая и "окрестила" её), останутся там; а "Победа" вернётся в Кадис через полтора месяца — то есть, наверное, поспеет даже раньше, чем мы вернёмся из Мадрида.

И вот поезд королевы пошёл на север. Дорога была на удивление сносная — к счастью, дождей давно уже не было, и она не раскисла — но стало холодно, всё-таки мы были в горах. Каждую ночь мы останавливались в очередном королевском путевом дворце, каждый день — на обед в постоялом дворе, где хозяева из кожи вон лезли, чтобы потрафить нам. Королева и герцогиня Альба были весьма милы, герцогиня де Сеговия смотрела на меня взглядом "ноль внимания, кило презрения", ну и ладно. Конечно, тот факт, что испанцы мылись очень редко (хотя, конечно, чаще, чем англичане и немцы), делал запахи в карете не слишком приятными, но я как-то уже привык, хотя, конечно, делал всё возможное, чтобы не "благоухать" так же, как мои спутницы.

На пятый день, мы прибыли в Севилью — прекрасный старый город, в котором оказалось ещё множество арабских строений, арабские бани, и целые арабские кварталы. Да и собор был переделан из мечети. Я спросил у Её Величества, куда же делись сами арабы.

— Первоначально, после Реконкисты, мы разрешили остаться тем из них, кто перешёл в католичество. Но, увы, многие из них недавно взбунтовались против власти Его Величества и истинной веры. Поэтому все мориско, даже те из них, кто утверждал, что они добрые католики, были выселены из Андалусии.

— А не зря ли?

— Нет, не зря. Евреев мы уже изгнали, а мусульмане ещё более рьяные враги католической церкви. Более того, они даже снюхались с еретиками-протестантами.

Тут вмешалась Мария де Сеговия:

— Вы что это себе позволяете, так говорить с Её Величеством?

На что Маргарита примирительно сказала:

— Мария, моя кузина (так короли и королевы обращались ко всем грандам), дон Алесео — не наш подданный, а целый министр иностранных дел дружественной нам великой державы; более того, именно он и его люди спасли нам жизнь.

Мария посмотрела на меня волком, но больше не встревала в разговор. Впрочем, на остановках она частенько шепталась с герцогиней де Луго, и когда я проходил мимо, шёпот становился нарочито громким. Всего разобрать было трудно, но "этот выскочка" и "инквизиция" заставили меня задуматься.

А я, пользуясь случаем, всё-таки сходил в арабские бани — они всё ещё были открыты, хотя, по словам служителя, их в любой момент могли запретить как "мусульманские". Выходя, я обмолвился при Её Величестве, какое всё-таки райское наслаждение эти бани. Она недоверчиво усмехнулась, а Мария победно посмотрела на меня. Ну вот, донесёт, как пить дать, Инквизиции, что у меня "скрытые симпатии к мусульманам". Ну и ладно, подумал я, одно дело — обливаться подогретой (или даже холодной) водой, другое — помыться и получить такой массаж, о котором я давно уже мечтал.

После Севильи, дорога пошла ещё выше в горы. Кое-где на деревьях, окружавших дорогу, лежал снег. Дамы кутались в свои муфты, но им всё равно было холодно. На первой же остановке, я достал из своего багаже специально для такого случая припасённые одеяла и передал их дамам в моей карете — все, даже Мария, укутались в них и повеселели.

После обеда, она даже подошла ко мне и сказала неуверенным тоном:

— Спасибо, ваше превосходительство.

Кто знает, может, это и могло бы стать началом "прекрасной дружбы", по словам Хамфри Богарта в "Касабланке". Но не успели мы отъехать от постоялого двора даже на испанскую милю, как вдруг послышался нестройный залп выстрелов.

4. Ну чем не д´Артаньян?

Когда мне было лет десять, я впервые посмотрел "Трёх мушкетёров" — уже не помню, кто там был в главной роли, но Ракел Уэлч в роли Констанции Бонасьё долгое время была предметом моих детских мечтаний... И я мечтал, что точно так же, как Д´Артаньян, я когда-нибудь спасу если не королеву, то пусть какую-нибудь там графиню или герцогиню.

А тут у меня в карете была самая настоящая королева, плюс две всамделишние герцогини... И спасать их нужно было не только лишь от бесчестия, а, возможно, и от самой настоящей смерти.

Как только раздался залп, я достал из кобуры и снял его с предохранителя. Держа оружие наготове потянулся вниз, под сиденье, за пистолет-пулемётом. Снаружи послышались быстрые шаги, распахнулась дверь кареты, и мы увидели Диего де Нороньеса, начальника охраны Королевы.

— Всё в порядке, Ваше Величество, — сказал тот и вдруг выхватил пистолет и направил его на королеву.

Я инстинктивно загородил Её Величество своим телом, одновременно повернув свой 'Кольт' в сторону противника, и почти не целясь нажал на спуск. Грохнул выстрел.

Завизжала Мария де Сеговия, а раненый мной в плечо де Нороньес выстрелил из своего древнего пистолета. Визг дамы оборвался.

Тем временем, я был в непонятном возбуждении, меня трясло от стресса, и я ещё два раза нажал на спуск, добивая Диего — ведь он, даже раненый, сумел-таки достать второй пистолет и разворачивал его в нашу сторону. Как хорошо, что я всё-таки в первый раз одел лёгкий бронежилет; меня ударил в грудь и сбил с ног ещё один выстрел из-за спины падающего де Нороньеса. Там возник ещё один человек, этот уже, похоже, просто бандит, а не предатель из охраны. Мне несказанно повезло, свинцовый шарик пули прошел по касательной, и свалил меня с ног, не причинив особого вреда, отрикошетив от бронежилета, пуля пробила стенку кареты и ушла наружу.

Лёжа в проходе, у ног дам, я закричал:

— Ложитесь, Ваше Величество! И вы, ваше превосходительство!

Те послушно выполнили команду, а я высадил остатки патронов из магазина пистолета в направлении стрелка, и убедившись, что он упал, наконец сумел достать пистолет-пулемет из-под лавки. Снаружи было что-то непонятное, слышались удары клинков и одиночные выстрелы, потом пара коротких очередей и всё стихло. Я сидел на полу кареты и держал вход под прицелом. Теперь у меня был в руках М-3, наконец-то вытащенный мной из-под сидения. Через две минуты, в стену кареты справа от двери постучали — сильно-слабо-сильно. Тире-точка-тире. Условный стук.

Я крикнул по-русски: — Медленно, покажись в проёме.

Показалась голова Саши Сикоева, которого я назначил начальником охраны. Саша низко поклонился Её Величеству и герцогине де Альба, ещё не принявшим вертикальное положение, а я попросил у Маргариты: