— Но каким тогда должен быть масштаб этих проблем?! Невероятно!
— Но не невозможно, согласитесь. Нам известно, что в Столице должно было состояться заседание Большого Совета, на котором Гдоод планировал осуществить смену власти в Совете Пятнадцати. По некоторым признакам мы даже предположили, что она уже произошла. Но насколько мне известно об Оонке, он не мог отдать власть просто так, без борьбы! А если в их схватку еще и вступила некая третья сила...
— Да, такое могло быть, — кивнул Реэрн.
— Мне сложно и страшно представить, какой хаос должен воцариться в Метрополии, чтобы нарушилась работа курьерской службы, но мы обязаны допускать и такой вариант. Понимаете?!
— Понимаю. Есть вероятность, что мы надолго останемся здесь наедине со всеми местными проблемами и без поддержки из центра.
— Вот именно. Поэтому закладывайте в свои планы возможность длительной автономности. А земляне... Думаю, рано или поздно они выйдут на контакт сами, надо только набраться терпения.
Глава Х. Кто же бродит там в тумане, хищник или человек?
Большая площадь была запружена народом. Двойной кордон внутренних войск едва сдерживал толпу, собравшуюся вокруг высокого помоста эшафота.
Тревожно забили барабаны. По широкому проходу солдаты повели приговоренного — высокого немолодого мужчину в черном балахоне, опоясанном грубой веревкой. Руки его были связаны за спиной. Обреченный шел сам, легким пружинистым шагом. На его лице застыло презрительное выражение, глаза метали молнии. Он не смирился.
Процессия поднялась на помост. Барабаны смолкли, и над площадью повисла тревожная тишина. Глашатай в старинной одежде начал зачитывать вины осужденного. Список был длинным, и на каждый пункт толпа отзывалась одобрительным гулом.
— Именем закона и Императора, да закроется перед ним путь к Звездному Свету! — закончил он чтение традиционной формулой. — Смерть ему!
— Смерть! Смерть! — тысячеголосо отозвалась площадь. — Казнить ублюдка!
Снова застучали барабаны. Но теперь они отбивали другой ритм — грозный и тревожный. Помощники палача подтянули преступника к двум огромным электродам в центре эшафота, набросили ему на голову глухой капюшон и подключили контакты. Доложив о готовности, они заняли места по краям помоста. Приговоренный остался один.
Палач в золотом с черным костюме отбросил предохраняющую рамку и рванул рубильник. Раздался гром, и над площадью словно вспыхнуло яркое электрическое солнце. Нестерпимая вспышка заставила большинство присутствующих прикрыть глаза. А когда они проморгались, между электродами осталась только бесформенная кучка пепла. От нее тянулся вонючий дымок.
— Правосудие свершилось! — возвестил глашатай. — Граждане Империи, правосудие свершилось!
Суорд остановил запись. Кэноэ оторвал взгляд от экрана и посмотрел на своего Первого Министра и наставника.
— Вот, значит, как оно выглядит, — медленно, словно перекатывая во рту слова, произнес он. — Пожалуй, это не лучшая древняя традиция из тех, которые стоило бы возвращать.
— Но вы понимаете, почему казнь должна была быть публичной?
— Понимаю. Люди должны были сами увидеть, что бывший хозяин округа мертв и больше не воскреснет.
— Кроме того, это урок, — добавил Суорд. — Жестокий, но очень убедительный, на мой взгляд. Сигнал о том, что мы не остановимся и пойдем до конца.
Кэноэ еще раз пролистал досье казненного.
— Странно, — сказал он. — Вроде бы, такой незаурядный, талантливый человек. Наверняка, мог бы многого добиться в любой области. Но сознательно вступил на путь зла. Ужасно! Жажда денег и власти настолько застила ему разум, что просто превратила в жестокого человекоподобного хищника!
— К сожалению, в этом нет ничего необычного, — покачал головой Суорд. — Мне неоднократно приходилось встречать и в государственных структурах, и среди капитанов бизнеса людей определенного сорта. Энергичных, умных, предприимчивых, пробивных, умеющих управлять людьми. К сожалению, все эти замечательные качества сводились на нет предельным эгоизмом, алчностью, бессердечием, отсутствием совести и каких-либо моральных ограничителей. Они действительно считали весь мир вокруг себя своими охотничьими угодьями, а окружающих людей — конкурентами-хищниками или потенциальной добычей. Вот здесь, — он махнул рукой в сторону планшета, — мы наткнулись на крайний случай, вызванный, прежде всего, безнаказанностью. Но он не является чем-то экстраординарным.
— Я тоже был знаком с такими людьми, — вспомнил Кэноэ. — Лидеры Старых Кланов, они ведь часто из той же породы? Хищники в человеческом обличье. И почему-то постоянно при власти или рядом с ней. Можно ли от них вообще избавиться?!
— Мне бы хотелось ответить "да" на твой вопрос. Тем более, что я сам как руководитель Союза Борьбы старался не подпускать подобных людей к высшим постам, а продвигал и поддерживал других — таких же энергичных и умелых, но больше всего ценящих само дело. Безразличных к богатству и внешним почестям.
— Таких, как покойный советник Риенг, да?
— Да, Кэно. Но тут есть вот какая заковыка. Подобные люди редки. И у них, как правило, тяжелый характер. Они плохо уживаются друг с другом и очень сложны и порой неприятны как подчиненные.
— А другие люди, что, не подходят?
Суорд покачал головой.
— Очень не многие готовы брать на себя ответственность. И мало кто умеет по-настоящему управлять людьми — замечу, разными и не всегда послушными. Чтобы заставлять их делать то, что требуется, порой надо применять весьма специфические качества, с высокой моралью слабо совместимые. Управление — вообще, дело сложное. Бывало назначишь на ответственную должность ответственного, добропорядочного и честного человека. Буквально, впихиваешь его во власть. А он не тянет. Или не выдерживает искушений и начинает грести под себя — тупо и примитивно. Вот и приходится использовать таких... быстроглазых и ловких, с хищническими инстинктами. Они, по крайней мере, дают результат. И от них заранее знаешь, чего ожидать.
— Выходит, политика и управление всегда дело грязное? — заключил Кэноэ.
— Не всегда. Но часто. Иногда, чтобы достичь цели, приходится жертвовать чьими-то судьбами, а то и жизнями. Или закрывать глаза на чьи-то неблаговидные поступки. Может, когда-нибудь это изменится, но для этого нужны другие люди. Более честные, умные, думающие, смелые, добропорядочные, чем мы. Говорят, этого можно добиться правильным воспитанием. Не знаю... Пока что никому не удавалось получить на выходе квалифицированных и ответственных граждан в массовых масштабах.
— Тинкоу кое-что удалось, — вспомнил Кэноэ.
— Да. Но без него система перестала работать уже через одно-два поколения. Вернее, основанные им учебные заведения и потом выпускали неплохие кадры, но им не давали хода наверх.
— Те самые хищники?
— Именно. Они-то как раз находят путь в любых обстоятельствах. Приспосабливаются ко всему.
— Получается, что на верхушке общества всегда будут находиться они как самые приспособленные? — угрюмо спросил Кэноэ. — А все, что мы можем, это лишь стараться преуменьшать причиняемое ими неизбежное зло?
— Нет, не так! — горячо возразил Суорд. — Нужно соблюдать несколько правил, что, правда, не просто. Во-первых, их ни в коем случае нельзя подпускать к вершинам власти. Хищники способны установить только бандократию, которая сначала развратит и извратит все общество, а затем разрушит и его, и себя самое.
— Это верно, — вспомнил Кэноэ рассказ Тинкоу о его родном мире.
— Но в то же время, во-вторых, надо оставить таким людям возможность занять в обществе то высокое положение, которого они жаждут. Предложить им вместо власти законное, легальное, признанное всеми богатство. Иначе немалая группа активного, умного, предприимчивого населения будет выпихнута в криминал, а мы получим огромную кучу проблем на свою голову. Синдикат или даже чего пострашнее.
— Поэтому и выступаете за то, чтобы в экономике был большой частный сектор? — понял Кэноэ.
— Не частный. Коммерческий. Что отнюдь не одно и то же. Никто не собирается отдавать кому бы то ни было нормально работающие государственные предприятия, как предлагают некоторые наши друзья. Но и придавливать частную инициативу из-за присущих ей злоупотреблений и прямых преступлений во имя прибыли — тоже не дело. Да, намного проще создавать государственные объединения и ставить им задачи через Министерства. Но по такому принципу триста лет работала экономика Империи... и до чего она дохозяйствовалась?! Совместить государственное планирование и государственный контроль с частным бизнесом тяжело. Это требует очень квалифицированных стратегов, исполнителей и контролеров. Но мы должны пойти по этому пути, иначе просто вернемся в старую колею.
— То есть, сильный коммерческий сектор и стоящее над ним сильное государство? — уточнил Кэноэ.
— Именно! Внизу нам необходима разумная предприимчивость, ограниченная законом, а наверху — сильные и компетентные государственные управленцы, которые смогут дать правильное задание, проконтролировать его исполнение и установить такие правила игры, которые будут хотя бы не очень мешать нормальному честному бизнесу.
— Непростые задачи, — покачал головой Кэноэ.
За последние дни он немного начал понимать, что такое реальная, а не превращенная в абстрактную теорию, экономика, и как она функционирует.
— Но реальные, — убежденно сказал Суорд. — Самое главное, все у нас уже есть. Министерства привычно и достаточно эффективно занимаются нормотворчеством. Им только надо улучшить обратную связь с теми, кого они регулируют. Это решается. Управление Двора, со своей стороны, привыкло работать с подрядчиками и заключать контракты с фактически частными предприятиями.
— Так воровать будут, — заметил Кэноэ, повторив основной довод одного из сторонников полностью государственной экономики в Госсовете.
Что поделать, будут. И заниматься махинациями, и получать выгодные заказы за взятки и откаты, и превышать сметы. Но, во-первых, пока в нашем мире живут не будущие идеальные люди, а несовершенные нынешние, этого не избежать и не вытравить полностью. А, во-вторых, есть критерии. Если сделал все вовремя и качественно, что-то можешь попутно положить себе в карман. Главное — не нарушать обязательства, не причинять никому вреда и не зарываться. И время от времени выполнять мелкие поручения властей — отремонтировать, скажем, школу или провести дорогу...
— Прекрасно, но кто за всем этим уследит?! Это ведь не четыре дюжины губернаторов контролировать!
— Вот то-то и оно, Кэно! Ты правильно увидел самую главную проблему! — обрадовался Суорд словно учитель, услышавший от любимого ученика верный ответ на непростой вопрос. — Мне видятся три предохранительных механизма. Первый — это элита. Надеюсь, нам удастся довести до конца ее переформатирование. Как ты, очевидно, заметил, наш Госсовет — отнюдь не коллектив единомышленников. В нем бывают ожесточенные споры, в которых кто-то проигрывает. Так вот, я отбирал в него людей не только по деловым качествам, но и по моральным. И главными критериями были нелюбовь к интригам и умение поступиться личными амбициями во имя дела. Таких людей очень мало, но они есть. Их можно находить, обучать и постепенно вводить в наш круг.
— Никаких демократических процедур, никакого карьерного роста? — уточнил Кэноэ.
— Да, только кооптация достойных! Лифты в обществе обязаны быть, но они не должны доходить до самого верха, так сказать, в автоматическом режиме. Потому что наиболее эффективно их используют те, кто наделены энергией, умом и талантом, но не обременяют себя совестью и состраданием.
— Понял, — серьезно сказал Кэноэ — Власть должна принадлежать тем, кто заведомо не станет обращать ее на пользу лично себе и на беду остальным. Она и будет следить за хищниками, карабкающимися вверх, заставлять их умерять инстинкты и отстреливать самых опасных из них. А второй механизм?
— Действующая сейчас правоохранительная система. На самом деле, она не так плоха, как о ней принято думать. Та же Служба Безопасности достаточно успешно боролась и с Синдикатом, и со вступавшими с ним в сговор чиновниками.
— В этом я сам убедился, — вставил Кэноэ, вспомнив Тэкэрэо.
— Конечно, там завелось много гнили, особенно, в верхних эшелонах. Но ее можно вычистить.
— Все равно, их будут подкупать, — заметил Кэноэ.
— И подкупать, и запугивать, и шантажировать. Но здесь важен системный подход. Хищники — всегда одиночки. Даже если найдется самый сильный и безжалостный и собьет их в стаю, каждый из них будет служить ему по отдельности, пока считает это выгодным, и до первого серьезного промаха вожака. Против системы одиночка не выстоит, каким бы крутым он ни был.
— Это ясно, — кивнул Кэноэ. — А третий механизм — это контроль снизу?
— Верно. Этим будут заниматься сразу несколько структур. Ячейки Союза Борьбы. Управление по воспитанию. Канцелярия. Управление Двора, которое будет следить за экономическими процессами. Наконец, пресса и телевидение, находящиеся в ведении Министерства информации. У каждой из этих служб своя вертикаль вплоть до Столицы. И все они не подчиняются местным властям и не зависят от них.
— Но какой же это будет вал информации! — покачал головой Кэноэ. — Кто будет с ним управляться? И кто станет решать, какие именно файлы окажутся завтра на моем или вашем рабочем столе?
— Хороший вопрос, — одобрительно кивнул Суорд. — Для решения этой задачи существуют аналитические программы. Они мониторят информационные потоки, отслеживая тенденции и отклонения, и свободны от субъективного влияния. Такие программы есть в Императорской службе информации, в секретариате Государственного Совета, у всех его членов... и у тебя. Смотри!
Повернув к себе компьютер, Суорд вывел на экран карту мира, раскрашенную в разные цвета. Похожей картой, как без труда вспомнил Кэноэ, они пользовались во время борьбы с Оонком.
— Это текущая обстановка в Метрополии, — пояснил Суорд. — Детализация вплоть до районов. Зеленый — обычный средний уровень. Проблемы есть, о них сигнализируют, но они решаются в рабочем порядке. Количество жалоб с мест относительно постоянно, доля повторных обращений невысока. Цвета от голубого до фиолетового свидетельствуют об уменьшении числа сигналов о неблагополучии. Однако это не всегда говорит, что там все в порядке. Не исключено, что их кто-то глушит, перекрывая информационные потоки. Наконец, желтый, оранжевый и красный — сигналы тревоги различной интенсивности.
Кэноэ вгляделся. Карта, по большей части, была окрашена в желто-зеленые тона, среди которых изредка проглядывало голубое.
— Сейчас время перемен, поэтому сигналов и обращений больше обычного, — прокомментировал Суорд. — Но оранжевого, заметь, мало. И это кризисы, о которых мы уже знаем и стараемся их разрешить. А вот посмотри, как выглядят те планеты, куда ты собираешься.
Суорд поменял изображение. Вместо Метрополии на экране появилась планета Таангураи со своим мегаконтинентом, увенчанным ледяной шапкой.
