Вновь обожженный красотой Фросрей ворвался в свою армидейскую башню. Здесь все окна задвинуты ставнями, внутри царит полумрак. Только здесь, закрывшись, оставшись один, он спасается от мучающей красоты. Уже через час он сидел в своей комнате наверху и потягивал крепкий чай, эти приступы проходят также быстро, как и наступают. Ведь боль душевная это нечто другое в отличие от боли физической, она как бы есть, и как бы нет. После небольшого приступа он снова спокойно дышал. Но полностью забыть ее, освободиться он не может. Он знает, что сегодня увидит ее, это будет глупо, но что-то внутри подталкивает его к этой глупости.
Вечером прекрасная светловолосая артэонка с темно-желтыми, практически золотыми глазами в белом армидейском плаще по улицам города возвращается домой. Маг как обычно сначала возникает на крыше дома, с высоты видя ее идущей по улице внизу. Первый взгляд на нее обжигает сердце. Затем как обычно он возникает за шторкой в одном из кафе. Эта самая любимая его часть, здесь через большое окно кафе ее можно разглядеть во всей красе пока она проходит мимо. Это длится всего лишь несколько секунд. Удивительно но во время этих наблюдений он не чувствует ничего, в его душе наоборот появляется какая-то пустота. Однако он делает это постоянно, что-то толкает его к этой глупости раз за разом. И без эмоций видя ее с близкого расстояния, он поражается тому, как же она прекрасна, понимает, что влюблен в нее до ужаса и никогда не сможет освободиться от этого. Ему почему-то важно ее просто увидеть, убедиться, что с ней все хорошо, в то же время будто прикоснуться к чему-то прекрасному, успокоиться хоть ненадолго. Он знает, что боль от ее созерцания придет все равно, не сейчас, а скорее всего грядущей бессонной ночью. Как обычно завершая свое созерцание прекрасного, маг смотрит на нее из переулка напротив ее дома. Он видит, как она входит в подъезд, как обычно ощущая на себе его взгляд, она оборачивается, и видит пустой переулок. Маг исчезает, растворяется в своих сумерках и одиноко бредет среди серой гаммы.
Ночью начинается приступ. Мысли о ней вьются в голове, бесконечно обжигая душу, сердце замирает. Она кажется богиней и от ощущения того что самое прекрасное создание на свете мирно спит сейчас где-то здесь в одном из домов Армидеи, недалеко от него, голова идет кругом. Беспомощно он сжимается на полу в комнате своей башни. Ближе к утру все проходит. Он снова сидит в кресле, потягивая крепкий кофе. Следом за болью приходит облегчение. В силу каких-то необъяснимых причин он как обычно погружается в эйфорию. Настроение бессмысленно приподнимается, тело наливается приятным теплом. Как он говорит: 'мир артэонов принимает меня', теперь он может спокойно дышать воздухом Армидеи. Следующий приступ начнется где-то через пару недель, а может и больше, а пока можно дышать спокойно, главное случайно не встретиться с ней.
— Вольер для твари готов, как вы и заказывали, — наутро явившись к нему в башню, доложил специально отправленный из штаба солдат. Следом за этим солдатом маг отправился на территорию военных. Фросрей решил поставить последний из своих экспериментов. Где-то в подземелье под территорией военных для монстра была оборудована специальная укрепленная темница. Стены были обшиты непробиваемым железом, вход закрывался сразу несколькими такими же непробиваемыми люками. Маг запустил чудовище в эту темницу, из которой просто невозможно вырваться, а сам в специальной лаборатории под присмотром врачей и военных, снял с шеи проклятые бусы. На шее от бус осталась черная, будто обожженная борозда. Фросрей вздохнул с облегчением. Чудовище в темнице заметалось, издавая бешеный рев, стало биться о стены, расшибая себе голову в кровь, ломая все кости. Спустя десять минут стараний не сумев пробить стены своей темницы, переломав все кости тяжело дыша, монстр, свалился на пол. Чудовище не сумело вырваться, все окружающие мага врачи, военные и ученые зааплодировали, начало эксперимента было признано удачным. Чудовище взаперти и маг теперь может не носить на шее проклятые бусы.
Чудовище снова и снова повторяло свои попытки вырваться, свирепо кричало, выло, но стены темницы было не пробить. В итоге если эксперимент будет признан полностью удачным, чудовище было решено заморозить. А пока магу велели прилечь и ближайшие сутки не покидать помещение лаборатории находиться под постоянным наблюдением врачей, пока эксперимент не закончится. Фросрей сначала пытался сопротивляться, говорил, что чувствует себя лучше, чем когда-либо. И действительно вся бледность, изможденность прошли буквально на глазах, Фросрей выглядел как обычно, свежим и полным сил. Но все же он вынужден был врачам подчиниться и не зря. Уже ближе к вечеру его состояние начало резко ухудшаться. Будто жизненная сила вытекала из него. Шею будто сдавливала невидимая удавка, он просто задыхался. Проклятые бусы манили его, требовали возвращения на место. Темный шепот в голове обещал прекращение боли и мучений, только если все встанет на свои места и бусы вернуться к нему на шею. Никакие лекарства или витаминные смеси не помогали, он чах буквально на глазах. Несмотря ни на что он продолжал эксперимент.
Ночью, после наступления темноты он обессилил полностью и потерял сознание. Он снова оказался среди яркого света, за кругом которого в темном лесу снова стоял, блистая глазами огромный черный волк. 'При свете дня сняв бусы, до наступления темноты ты должен их кому-то передать. Ты хозяин Проклятия Таргнера, ты с бусами на шее взглянул первому человеку-волку в глаза, теперь проклятие твое бремя. И ты не можешь отказаться от него, ты можешь лишь его кому-то передать. Либо обреки на проклятие другого или умри. В течение нескольких ночей темнота высосет из тебя все соки, и ты погибнешь. Проклятие обретет свободу. Смерть — наказание за попытку обмануть проклятие. Не думаю, что у тебя хватит совести обречь на муки другого да и нет в твоем окружении того кто смог бы нести на себе бремя проклятия. Так что не мучай себя, верни бусы на шею и впредь не пытайся проклятье обмануть' — сказал ему волк.
Обливаясь холодным потом, весь бледный в полубессознательном бреду он попросил врачей вернуть бусы обратно себе на шею. Едва бусы оказались на шее, медленно маг все же пошел на поправку. Только с первыми лучами солнца он смог нормально дышать. Придя в себя, весь бледный и измученный, глядя на себя в зеркало он чувствовал себя загнанным в угол. Последняя надежда себя не оправдала. 'Мне нужно просто отдохнуть, собраться с мыслями' — говорил он сам себе.
В подвале армидейской резиденции Фросрея располагался его личный телепорт открывающий путь в его истинный дом. Привычно спустившись по винтовой лестнице вниз, через телепортирующий луч маг попал в другое темное подвальное помещение, но более обжитое, даже заполненное подобием домашнего запаха перебивающего сырость. В центре Эвалты — страны свободных людей живущих под контролем Армидеи на окраине самого крупного из ее городов Певенса возвышалась каменная возведенная людьми вручную башня обжитая магом и ставшая его настоящим домом.
Эвалта — амбициозный проект армидейцев, очередная попытка научить людей жить без рабства и тотального контроля со стороны артэонов, самостоятельно и свободно. Проект армидейских демократов и гуманистов, замерший на грани между крахом и рассветом, ставший жертвой спора между Армидеей и СБК желавшей его прекращения. Певенс — негласная столица Эвалты, располагался на берегу Андары. Со всех сторон этот город окружали укрытые цветами зеленые холмы.
Башня Фросрея стояла на северной окраине города возле границы леса. Здесь вне золотого города внешняя сторона его дома была представлена более грубой крепкой и большой башней, немного покосившись выглядящей мрачно при дневном солнце. Появление 'доброго волшебника' живущего в башне на зеленых холмах, раскинувшихся по пути к городу, всегда ждали десятки, а в выходные порой и сотни местных детей. Людская детвора резко отличалась от артэонской и не только внешним видом. Местные дети казались ему более живыми разнообразными, настоящими, пусть и не идеальными. Детей он любил больше всего на свете. В этом сложном мире для него это были существа еще неосознанные, ничего не смыслящие как следствие невинные.
Гладя лохматые головы, буквально облепившей его детворы, безмерно радующейся его появлению, он сам был безмерно рад. Девочки хвастались ленточками в волосах, мальчики просто жаждали внимания героя легенд и рассказов на ночь. Такого внимания к нему мир артэонов не оказывал. Дети не давали ему пройти радовались и в прямом смысле слова прыгали от счастья. Хлопком в ладоши маг вызвал зефирный дождь засыпавший сладостями все ведущие к городу зеленые холмики. Дети, наконец-то дождавшись, разбежались набивать рты сладостями, а маг побрел дальше в сторону города. Эвалта часть Армидеи, ее продолжение, благополучие ее жителей для мага было столь же важным, как и безопасность артэонов. Он любил этих детей не меньше маленьких артэонов, но здесь во внешнем мире было не до парков с аттракционами и развлечениями. Хотя бы школы построить и обеспечить всем детям равное свободное образование, для начала. А то местные религиозные общины, разумеется, с подачи СБК, пока неохотно впускают науку в свой мир. На весь крупнейший эвалтийский город действовало всего три школы. И то одного из учителей на прошлой неделе убили какие-то местные религиозные фанатики, причастность спецслужб СБК к этому инциденту устанавливается. В мире людей все всегда непросто — вздыхал маг. Фросрей брел в сторону города, собирая за собой огромный хвост жующих довольно улыбающихся галдящих детей. Тем временем со стороны города на него надвигалась вторая волна маленьких почитателей. Заставив Фросрея ошеломленно остановиться, будто собранная по сигналу колокола со стороны города ему навстречу двигалась огромная смеющаяся толпа, будто вся городская детвора разом увидела зефирный дождь и, радуясь, неслась, чтобы получить кусочек доброго волшебника. Даже стальные псы Литарна его так не пугали как эта веселая детская орава, радующаяся ему, движущаяся на него как несметное вражеское полчище.
Окруженный детьми, еще не раз, по их требованию обрушив зефирный дождь, маг демонстративно обошел город. Певенс естественно не шел ни в какое сравнение с армидейским мегаполисом. Это был типичный городок в средневековом стиле, в подарок от артэонов получивший совершенную систему канализации избавившую город от запахов человеческой жизнедеятельности, которыми были наполнены другие людские города этого мира. Фросрей брел по узким улочкам окруженный смеющейся детворой, чтобы все жители города видели, что он вернулся. Следующие по улицам повозки останавливались, давая пройти этому веселому шествию возглавляемому магом. Люди, завидев мага, отрывались от суеты рабочих дней, здоровались и улыбались. Жители Певенса уже заметно отличались от людей с юга. На них вместо простых льняных одежд и прочих простецких одеяний уже были шинели, сюртуки, фраки — в общем, более сложная более солидно выглядящая одежда. Это были еще не артэоны, но уже и не дикари с юга.
По пути маг обошел несколько проблемных домов, семей, поинтересовался их нынешними проблемами. Зашел и в городской совет, где все имеющиеся на рабочих местах чиновники сообщили ему о нынешнем положении дел и имеющихся проблемах. Начальник полиции, облаченный в мундир, встретив мага на улице, сделал ему подробный доклад как высшему начальнику, хотя официально Фросрей никаких должностей не занимал. Для местного населения он был просто хранящим их магом, которого эвалтийцы почитали выше всякой официальной власти.
Обойдя Певенс, под вечер маг вернулся в свою башню, оставив открытыми ее двери, он поднялся наверх и, заварив себе крепкий чай приготовился к приему посетителей. Тем временем жители Певенса и всей Эвалты уже тянулись со всех концов в обитель мудрого (в их глазах) мага в поисках помощи, спасения. Люди шли к нему со своими проблемами самого разного характера. Бытовые ссоры, раздоры в семье, тяжелое материальное положение, и даже просто покаяться. Узнав о возвращении мага люди, стекались к его башне со всех сторон. Фросрей хоть и не был умен, но все же из его души струилось тепло, которым он был готов поделиться с каждым. Он глупо и местами наивно был готов помочь каждому, делал все, что в его силах, и порой просто выслушивал, давая возможность выговориться некоторым ищущим понимания заблудшим душам. Всю ночь и до середины следующего дня маг принимал людей. Подарки что ему приносили некоторые посетители, что побогаче он отдавал посетителям что победнее.
Выслушав тысячи проблем, наконец, закончив прием и немного отдохнув, затем погрузившись в сумерки, маг пошел в обход по городам и деревням Эвалты. Он возникал на порогах неблагополучных семей, разрешал их внутренние проблемы, порой прибегая к гипнозу и даже запугиванию отдельных асоциальных личностей мешающих нормальным людям мирно жить. Здесь Фросрея боялись и почитали все. Тем, у кого были финансовые проблемы, маг оказывал помощь из 'Золотого Фонда' куда почти все эвалтийские богачи, купцы и простые люди по мере возможностей постоянно делали пожертвования. При помощи своего фонда маг заставлял людей делиться друг с другом, косвенно друг другу помогать. По возвращении в башню через пару дней, для мага пришло время погрузиться в истинную пучину людских проблем тревог и переживаний. Настоящих проблем, о которых никто так просто говорить не будет.
В самом низу его внешней башни, на уровне множества метров под землей, под телепортирующим шлюзом в пустой холодной комнате стоял колодец. Колодец в подземелье внешней башни Фросрея открывал путь в черную пучину подземных вод. Вода в мире магии ассоциировала собой жизнь, первичную основу, имеющуюся в каждом живом существе, пронизывающую все живое. Воду маги видели как некую абстрактную цепь, связывающую все живое воедино, и постоянно использовали ее связующее всепроникающее свойство. Помимо того что вода служила основой любого магического зелья, универсально использовалась при совершении ритуальных заклинаний, вода помогала магам следить за миром живых. Под воздействием магии многие химические элементы, природные явления меняли свои свойства. В мире магии вода запоминала и хранила информацию обо всех живых существах с организмами, которых контактировала напрямую или отражала общие переживания, мысли, тревоги тех вблизи кого протекала. Речная вода могла сказать многое о каждом живом существе, что утоляло ею жажду, могла поведать о народах, живущих вдоль ее берегов. Издревле пронизывающая все живое и отражающая в себе информацию вода помогала светлым магам слушать живой мир, видеть отягощающие его невзгоды и помогать смертным, с ними справляться. Фросрея более не интересовал весь мир, он думал лишь о безопасности Армидеи и являющейся ее продолжением Эвалты. Его не интересовали невзгоды живых, что несли в себе воды огромной реки Андары проходящей через всю Северную Половину. Чтобы слушать мысли, чувствовать настроение жителей Эвалты, выявлять только их проблемы и тревоги, чтобы помогать только им, Фросрей научился слушать подземные воды, что питают и пронизывают собой земли хранимой им людской страны.
