Когда завтра настанет вновь

Эксперимент? Что за эксперимент, что за обряд? И ведь не спросишь...

— Безликий фомор — гончий пёс, который загоняет тебя в нужное место. В Фарге, туда, где ты была зачата. Только там ритуал возымеет полную силу. — Донн медленно обходил меня по кругу, вдоль линии сердцевины трикветра, заставляя поворачивать голову, следя за его движениями. — Твой отец принял облик, не вызывающий подозрений. Заручился твоим доверием, предприняв мнимую попытку спасти твою мать и не давая убить тебя твари, действовавшей по его же приказу. И, поскольку твоя мать могла разрушить его планы, избавился от неё в первую очередь.

Я пошатнулась: у меня подкашивались ноги.

Меня хочет убить собственный отец? Поэтому при встрече он показался мне таким знакомым и родным?..

— Вижу, ты потеряла дар речи, — насмешливо заметил Донн, сделав полный круг и замерев в исходной точке, прямо перед пиалой у моих ног. — Это всё, что ты хотела узнать, дитя? Ибо время нашей беседы подходит к концу.

Ни одно слово не соглашалось выходить из внезапно пересохшего горла. Так что я просто дёрнула головой, изобразив кивок.

— Тогда позволь поблагодарить за приятную беседу и удалиться, маленькая волшебница. Сейчас тебе всё равно станет не до меня.

Я ещё не успела задуматься над его словами, а Донн уже исчез. Вместе с клочьями тумана. Зато появился звук чьих-то шаркающих шагов: со стороны той дороги, на которой Эш припарковал мобиль.

Я оглянулась на шум, пытаясь как-то разобраться в сумбуре, царившем в голове — и, вскрикнув, рванула прочь из трикветра.

— Питер?!

Он брёл ко мне по дороге, держась руками за бок. В отблесках фонарика мне сперва показалось, что его руки испачканы в чём-то чёрном, но когда я подбежала ближе, то поняла — ладони у него в крови.

— Питер...

Вцепившись в мои плечи, он медленно осел на колени. Намокшая футболка, тут и там изрезанная тонкими косыми линиями, липла к его телу, отражая свет багряными бликами.

— Питер, что с тобой?!

— Роксэйн. Моя бритва, — выдохнул он. — Эш... помоги ему.

— Но...

— Лайз, — он оттолкнул меня, — быстрее!

Ещё миг я смотрела, как он складывается пополам, баюкая рану на боку — страшно подумать, что скрывается под его ладонями. Потом, резко отвернувшись, на дрожащих ногах побежала туда, где Эш должен был припарковать мобиль; волшебный фонарик, спустившись к плечу, следует за мной, пока от ужаса из моего горла рвутся судорожные всхлипы.

Я вижу мобиль издали. Задние фонари сияют оранжевыми огнями, фары испускают в ночь длинные белые лучи, рассеивающиеся в темноте, дорога размечена кровью Питера. Сначала мне кажется, что поблизости никого нет, но когда подхожу ближе, тварь материализуется прямо передо мной. Глядя на меня чёрными глазами — с лица Роксэйн, непривычно спокойного, непривычно бесстрастного, — зеленоватыми пальцами сжимая бритву Питера... прижимая её к горлу Эша.

Нет, только не это. Только не Рок. Только не Эш.

Пусть даже я давно думала о том, что это когда-нибудь случится.

— Отпусти его! — я лихорадочно вскидываю руку с печатью. — Пусти, слышишь?!

Эш явно без сознания: губа разбита, лицо бледнее мела. Тварь в теле Роксэйн держит его за золотые кудри, задирая голову, обнажая тонкое горло. А я не могу рисковать, не могу атаковать её, когда лезвие бритвы так близко к коже брата — одно неверное движение руки, ещё полчаса назад принадлежавшей Рок, и...

— Что тебе нужно? — отчаяние захлёстывает меня тягучими чёрными волнами. — Чего ты хочешь от меня?

— Чтобы ты наконец-то перестала валять дурака, — знакомый голос из-за спины режет насмешкой, как пощёчиной. — И отправилась туда, куда я безуспешно стараюсь затащить тебя вот уже больше недели.

Я медленно оборачиваюсь.

Фейри стоит там, на дороге, улыбаясь, и привычную безэмоциональную маску на его лице наконец сменило выражение... веселья?

— Вот уж не думал, что ты рискнёшь вызвать бога, чтобы докопаться до правды. — Он проводит рукой по лицу, точно снимая паутину, и серебро прямых волос сменяет золото коротких кудрей, а сирень радужек обращается синевой. — Но раз уж решила...

Златокудрые шутники тилвит теги, Весёлый Народ...

— Ты... хочешь меня убить? — я едва могу двигать губами.

— Зачем же так вульгарно? Принести в жертву во имя блага главы семейства, — веселье в его улыбке и голосе отдаёт лёгким безумием. — Я так радовался, что мать вырастила тебя послушным ребёнком. Идеальная дочь: сорвалась с места по первому мамочкиному слову, отправилась в Фарге без лишних вопросов... а потом появилась эта треклятая баньши и заронила в твою головку ненужные своевольные мысли. — Он рассеянно смотрит на Рок, сверлящую меня взглядом пустых чёрных глаз. — Что ж, видимо, мне пришлось бы раскрыть свой секрет, даже если бы ты не решилась на вызов Донна. Ты уже неделю делаешь всё, что угодно, только бы не ехать в этот треклятый Фарге, а времени у меня всё меньше и меньше.

Я оглядываюсь на Эша, висящего в руках твари тряпичной куклой.

— Слушай, если тебе нужна моя жизнь, бери её. Только... отпусти их. Отпусти Эша и Питера.

— Не так быстро, милая дочурка. — Фейри неслышно подходит ближе, и я вздрагиваю от того, насколько он похож на Эша. — К сожалению, мой безликий пёсик не может сам доставить тебя в Фарге. И я не могу. Мне нужен гарант, что теперь ты безотлагательно поедешь туда, куда должно. Твой любимый братишка подойдёт на эту роль как нельзя лучше.

— Это твой сын! — я срываюсь на крик, не понимая, чего в нём больше: боли, ярости или страха. — Это твой сын, мразь!

— А ты — моя дочь. Без меня вас обоих не было бы на свете, и мне решать, оставаться вам на этом свете или нет. Так же, как я решил судьбу вашей матушки. — Он наклоняется, так, чтобы наши лица оказались на одном уровне. По-прежнему улыбаясь. — Она ведь уже пару дней как мертва, знаешь? Хотя, признаюсь, убивать её было даже немного жаль. Память о былом, как-никак...

Я смотрю на него. Представляя, как его улыбка сменяется гримасой боли, а лицо под золотыми кудрями превращается в окровавленную маску.

Мой указательный палец упирается в его подбородок почти помимо воли.

Вспыхнувшая на руке печать и заклятие обездвиживания действуют на фейри не хуже, чем профессиональный удар кулаком в челюсть: заставив взмыть в воздух и рухнуть на землю футах в десяти от меня. Не дожидаясь, пока он встанет, я резко разворачиваюсь и, прищурив один глаз, целюсь выпрямленным пальцем в руку твари, всё ещё прижимающую бритву к горлу Эша.

Моя ладонь не дрожит. Не имеет права дрожать.

— Дархадас, род гниоха!

Чёрные сгустки энергии срываются с кончика ногтя, попадая твари точно в ладонь. Заставляя бритву выпасть из её оцепеневших пальцев.

Опоздав всего на пару секунд.

Тварь падает наземь, почти мне под ноги, и чернота уходит из её глаз. Они белеют, радужки раскрашиваются яркой лазурью, и неподвижный взгляд Рок устремлён в тёмное небо. Чуть поодаль Эш оседает на землю. Лицом вниз, пока я стою и смотрю на лужу крови, растекающуюся под его горлом.

Брат даже не хрипит. А я боюсь броситься к нему. Боюсь приблизиться, боюсь перевернуть его и взглянуть на рану, которая стала для него смертельной.

Я не сразу понимаю, что стон, который я слышу, сорвался с моих губ.

Нет. Нет. Я не спасла брата. Не спасла мать. Не спасла Питера и Рок, никого не спасла.

Никого, никого, никого...

— А если бы ты просто поехала в Фарге, всё было бы куда проще. Без лишних жертв, — голос фейри за моим плечом звучит почти сочувственно. — И без этого — тоже.

...и тут внезапная догадка заставляет меня вскинуть голову.

Я в последний раз смотрю на безжизненные тела Эша и Рок.

Закрываю глаза.

— Это...

Несколько секунд томительную тишину рвут только удары моего сердца: казалось, оно колотится прямо в барабанные перепонки.

— ...это ведь тоже видение, Донн?

Перед закрытыми глазами вспыхнул свет — и когда мои ресницы поднялись вверх, впереди был только знакомый перекрёсток и линии трикветра, сияющие белым огнём. И никакого тумана.

Лишь чёрная фигура, проявляющаяся из темноты прямо передо мной.

— Догадливое дитя. — Янтарные глаза Донна светились усмешкой. — Да, Элайза. И теперь ты наконец заплатила мне сполна.

Я глубоко выдохнула, сдерживая многочисленные слова, так и рвущиеся с языка. Все, как одно, не слишком-то приятные для божественного слуха. И никак не могла прийти в себя, никак не могла поймать ощущение яви, которое должно прийти после пробуждения ото сна.

Возможно, потому что мои видения ничем не отличались от яви.

Всё, Лайза, успокойся. Это были просто два кошмара. Страхи, в которых ты не признавалась даже самой себе, ответы, которых ты боялась услышать. И только — слава богам.

В том числе тому, который стоит сейчас передо мной.

— Славные вышли кошмары, — Донн первым нарушил молчание.

— Надеюсь... о великий Повелитель Тьмы.

Я искренне надеялась, что учтивость, о которой я вспомнила лишь после небольшой заминки, не выйдет мне боком. Но сейчас мне было не до выдумывания галантных фраз.

— Можешь не тратить время на подбор выражений, — великодушно произнёс Донн, безошибочно угадав мои мысли. — Я уже убедился, что ты умеешь быть куртуазной, а ваше раболепие нужно нам куда меньше, чем вы полагаете. — Он подался вперёд, застыв у самой сердцевины трикветра, так, что теперь нас разделял всего один шаг и тонкая защитная линия. Улыбнулся, мягко и чуточку зловеще. — Нечасто меня вызывают такие милые дети... с такими милыми мечтами.

Я смотрела на него расширившимися глазами. Повелитель Дикой Охоты выглядел точно так же, как в моём последнем видении, и отсутствие клубов тумана под ногами не делало его облик менее пугающим.

— Я думала, ты видишь наши страхи. Не мечты.

— Самые страшные кошмары рождаются из самых сладких грёз. Я вижу всё, и только потому, что мне подвластно знать о вас куда больше, чем вы можете представить, вы до сих пор живёте в гармонии со своим мирком. — Донн сделал шаг в сторону, обходя меня кругом, снова напомнив о последнем видении. По его лицу я видела, что беседа со мной его забавляет — и, наверное, поэтому сейчас я слышала куда больше того, что ожидала услышать. — Человек, в общем-то, гадкое существо. Всегда норовит испортить всё, к чему прикасается. Чтобы этого не случилось, я держу вас в уезде... страхом.

Я поворачивалась следом за ним, подозревая, что предоставить богу любоваться на мою спину будет не слишком-то вежливо. Пока где-то в подсознании тоненьким колокольчиком звенела мысль, что это тоже может оказаться кошмаром, заставляя чувствовать себя немного сумасшедшей.

С другой стороны, с того сновидения про чёрную тварь и висельницу вся моя жизнь — сплошной кошмар...

— Это благодаря мне вы ещё не окружили себя дешёвым железом и не заставили фейри навсегда уйти из этого мира, подмяв его под себя. Благодаря мне используете энергию воды, ветра и солнца, а не уродуете свою землю, безжалостно выкачивая её ресурсы. — Донн неслышно ступал вдоль сияющей линии трикветра, не оставляя следов: полы его одежд волочились по земле, но не поднимали и пылинки. — Благодаря мне у вас нет оружия, которое одним нажатием курка может обратить человека в кровавые ошмётки, благодаря мне не изобрели то, что способно обратить целый город в пепел, уничтожив миллионы жизней и отравив саму землю на этом месте. Ведь так просто вовремя послать умникам, мечтающим это изобрести, парочку кошмаров, которые навсегда отвратят их от своих гениальных идей... — Он наконец замер. — Итак, Элайза Форбиден. Ты считаешь, что на тебя охотится один из моих подданных, и хочешь узнать у меня имя того, кто заключил с ним контракт?

— Да, — только и смогла выдохнуть я.

Донн протянул ко мне ладонь. Упершись пальцами в невидимую преграду — прозрачнее стекла, нерушимее алмаза, — качнул головой: без недовольства, без разочарования, скорее даже удовлетворённо.

— Тогда, должно быть, — опустив руку, негромко сказал он, — тебя огорчит то, что нет никакого контрактора. Потому что тварь, которая тебя преследует, не имеет никакого отношения к Дикой Охоте.

Я моргнула.

И ещё раз моргнула.

Во время недавних видений я уже думала, что этого не может быть. Только это скорее означало, что я не могу в это поверить.

Но вот этого уже точно не могло быть.

— Она... должна быть твоим поданным. Вся нечисть подчиняется тебе.

— Да, это так. И я понимаю, почему ты сочла своего врага фомором. Однако каким бы невероятным не казался ответ, он правдив. — Донн отступил на шаг. — Забавно... ты потратила столько времени и сил на погоню за несуществующим контрактором, потом — на бесполезный ритуал... но эта тварь — не паршивая нечисть, не душонка человека или фейри, поступившая в моё распоряжение. Она — нечто куда большее. Она не остановится, пока не убьёт тебя. И если бы я не знал, чем всё закончится, я бы лично ей в этом помог.

Я вдруг поняла, что улыбаюсь. Эта дурацкая привычка улыбаться, когда на самом деле тебе совсем не смешно...

— Это что, ещё один кошмар?

— Ты нарушаешь устоявшийся миропорядок. Глупо было бы полагать, что человек, который должен быть мёртв, сможет безнаказанно разгуливать по Харлеру. — Глаза Донна сверкнули медовой желтизной, и мёд этот явно был ядовитым. — Мне следовало бы самому тебя убить, но я не буду вмешиваться. В конце концов, всё это немало нас развлекает, а тебе уже предназначен другой, куда более остроумный финал, — его смешок пробрал меня морозом до костей, и я предпочла не задумываться о том, кто стоит за этим его "нас". — Могу сказать только, что за своих друзей можешь не бояться. Тварь овладевает лишь теми, кто не отмечен печатью иного мира. Баньши с рождения принадлежат предопределённости, а твой брат и возлюбленный... в их жилах, как и в твоих, течёт кровь высших фейри, неподвластных смерти, а это — знак Эмайна. Может, это послужит тебе утешением. Остальные ответы узнаешь от своего сиреневоглазого приятеля. — Донн отвернулся. — Нет, Элайза, это уже не кошмар. Но конец твоим страхам близок.

— Подожди! Что...

— Прощай.

В следующий миг я стояла одна посреди пустого перекрёстка, между медленно гаснущих линий трикветра: источник потусторонней силы исчез, и надобность удерживать что-либо внутри барьера отпала. Повелитель Кошмаров ушёл.

Аудиенция вышла краткой. Впрочем, глупо было рассчитывать на большее — особенно какой-то девчонке, которая должна быть уже мертва. А вот на другой ответ я всё-таки рассчитывала.

Значит, всё это было зря? Всё это время? Нет никакого контрактора, и тварь — существо, о котором я ни малейшего понятия не имею? И маму не спасти?..

..."остальные ответы узнаешь от своего сиреневоглазого приятеля"...

Я взглянула на дорогу, по которой уехал наш мобиль: понимая, что снова ожидаю увидеть там окровавленного Питера. Вскинула руку с печатью вверх, заставляя фонарик взмыть в небо сигнальной ракетой.

Нет, глупо ожидать, что Донн станет повторяться. И мысль о том, что это ещё один кошмар, отметать пока рано.