— Пусть о вольностях Лоуленда ходят легенды, но, наверное, у вас, как и в Жиотоваже, не принято девушкам являться в покои незнакомых мужчин без приглашения, но для меня сейчас мало что значат обычаи. Они утратили свою власть с того мига, когда я увидела вас сегодня, принц. Я не в силах сидеть и спокойно ждать.
'Она меня узнала, — родилась у Джея паническая мысль и заметалась в голове, разгоняя все прочие. Рука принца невольно легла на пояс, в который была хитроумно запрятана удавка. Только одно трезвое суждение удержало бога от немедленного убийства: 'Элия не могла так ошибиться! Не могла! Она обязательно предупредила бы меня!' Считать эмоций девушки принц, хоть и предпринимал слабые попытки, все равно не мог из-за сумбура, царившего в ее голове и хаоса в собственном сознании.
— Ваше лицо, ваши глаза, они жгут мне душу, — вещала Ижена, а выцветшие как зимнее небо бледно-голубые опасно прищуренные глаза напружинившегося принца сейчас действительно могли выжечь что угодно без дополнительных огненных заклятий. — Мне кажется, с того первого взгляда прошла вечность, но его невозможно забыть.
'Узнала. Все-таки узнала', — продолжал тихо паниковать Джей, поглаживая зажим тайничка с удавкой и прикидывая, как лучше будет избавиться от трупа и какими словами объяснить папе и сестре свой поступок.
Жрица молитвенно сложила ладошки:
— Быть может, мои слова покажутся вам детскими и очень глупыми, но прошу вас, не гоните, выслушайте, не смейтесь надо мной!
'А что, есть повод?' — озадачился Джей, даже оставив удавку и немного расслабив готовое к прыжку тело, более пристально изучая визитершу: зеленые очи Ижены взволнованно сияли, припухшие губки влажно блестели, подрагивали от волнения тонкие крылья точеного носика, кудри, выбившиеся из кос, живописно обрамляли лицо. Готовый к убийству во имя собственной безопасности и спокойствия Лоуленда бог невольно залюбовался жрицей: 'Аппетитная малышка, будет жаль, если придется ее придушить, я предпочел бы использовать ее совершенно иным способом!'
— Что вам угодно сообщить мне, жрица Кристалла? — с вежливой холодностью осведомился принц, убедившись, что она ждет его слов.
— Я люблю вас! — выдохнула Ижена, и будь девушка большим знатоком в физиогномике, ей показалось бы очень странным выражение непередаваемого облегчения, что на несколько секунд воссияло на лице Джея, очень быстро вновь ставшем вежливой маской внимания.
Но трепещущей жрице было не до того, слова, словно прорвав плотину, лились из ее уст потоком:
— Это как удар молнии, пронзивший сердце, как ураган, подхватывающий душу, как дар и благословение Сил, который невозможно отвергнуть, от которого не скрыться, даже если захочешь. Прежде я могла лишь мечтать о таком, но увидела сегодня вас и поняла, вот оно, что свершилось! Джей, я люблю тебя! Я твоя!
Ижена выпалила все одним махом и, подобравшись вплотную к молча слушающему ее принцу, упала ему на грудь, прикрыв глаза, подобрав губки бантиком в ожидании поцелуя и запрокинув головку.
'Вот влип! И что мне теперь делать?' — хмыкнул озадаченный принц.
В таких ситуациях, а женщины в своих чувствах ему, как и любому из богов Лоуленда, признавались частенько, Джей не привык пасовать. Обычно новоявленная пассия, если была симпатична, после пары дежурных комплиментов, в которых ей хотелось слышать намек на ответное чувство, препровождалась на ложе, или выставлялась за дверь, если не приходилась по вкусу. Впрочем, с бывшими, но наскучившими любовницами, ветреный принц тоже не церемонился.
Но сейчас ни грубостей, ни вольностей в общении со жрицей кристалла, если не собирался ее убивать, Джей, блюдя честь Лоуленда и собственную безопасность, позволить себе не мог. А выкручиваться надо было быстро, пока решительная девица, то ли совершенно наивная цыпочка, вообразившая, что ее настигла бессмертная любовь, то ли нахальная блудница, не начала разоблачаться прямо в комнатах кавалера, подрывая его репутацию и ввергая в межмировой скандал.
Осторожно снимая руки девушки со своих плеч, принц прокашлялся и с проникновенной доброжелательностью заявил:
— Милая, очаровательная леди, мне чрезвычайно лестно слышать искренние и возвышенные слова из уст столь юной восхитительной красавицы, но я не могу злоупотребить невинностью и чистотой, с великодушной щедростью преподнесенной мне в дар. Вы еще так молоды и неопытны, поверьте, ваши слова, пусть и кажутся вам сейчас рожденными душой и сердцем, в большей степени вызваны жаждой любви, готовностью делиться высокими чувствами с окружающими. Резкие перемещения в мирах, разных по силе, часто рождают странные чувства и причудливые желания.
— Я слишком молода, чтобы заинтересовать вас? — Ижена подняла на Джея полные отчаяния и мольбы глаза.
'В самый раз, детка', — мысленно заверил ее бог, подавляя закономерное возбуждение, вызванное близостью юного, готового к любви тела и слегка отстраняясь, чтобы девушка не ощутила его физического согласия. Вслух же принц, поднапрягшись, сказал совершенно иное:
— Ты свежайшая из роз, дивное сокровище. Я, старый развратный циник, не смогу оценить его по достоинству, дать тебе радость и удивительную прелесть трепетной любви. Такой красавице нужна драконья верность и поклонение, глубокие истинные чувства. Я же мерзавец, милая, не способный связать себя прочными узами, забывший о красоте возвышенных отношений, погрязший в распутстве, использующий женщин для удовлетворения своих нужд. Прости, я не буду врать. У нас не выйдет романа! Я подонок, но все-таки не настолько, чтобы превратить тебя, нежное чудо с изумрудными глазами, в подружку на одну ночь и выставить поутру за дверь.
Ижена закусила губку, чтобы не расплакаться на осколках своей мечты. Ее отвергли! И никакие ласковые слова, никакие философствования не могли смягчить боли разочарования. Она не понравилась принцу!
'А может быть, я просто не успела понравиться ему? — ухватилась за спасительную мысль девушка. — Он же видел меня только дважды. Я красивая, но не такая опытная, как Магжа, поэтому поначалу потерпела неудачу. В конце концов, я устала с дороги, на мне даже не самое лучшее платье и растрепаны волосы — не самый удачный вид. Но мы только прибыли в Лоуленд, еще не все потеряно! Я обязательно завоюю Джея! Он увидит, какая я замечательная, и обязательно полюбит, не сможет не полюбить! Ах, какой он красавчик! Вблизи еще лучше, чем издали!' — жрица поглядела на бога из-под полуопущенных ресниц.
— Позвольте, леди, проводить вас к покоям посольства Жиотоважа? — опасливо уточнил принц, ожидая всплеска истерики и новой попытки пасть ему на грудь и предложить всю себя вне зависимости от обстоятельств. Бог уже давно устал удивляться и привык к тому, что невинные девицы зачастую проявляют незаурядное упрямство в своих стараниях завоевать его благосклонность, хотя сам факт того, почему очаровательные крошки так часто западают на его порочную натуру, так и остался для принца неразрешимой загадкой таинственной женской души. Но на сей раз ни потока слёз, ни ругани, на какую горазды отвергнутые дамочки, не последовало.
— Да, прошу вас, в замке столько коридоров, нас предупреждали о том, как легко заблудиться, — беспомощный взгляд, брошенный на принца, едва не заставил его заскрежетать зубами от острого приступа желания и послать в Межуровнье все свои соображения по поводу неприкосновенности жрицы.
Джей осторожно, словно хрустальный цветочек, взял девушку за запястье и телепортировался в коридор посольского крыла.
— Прекрасной ночи, леди, дивных сновидений, — пожелал он юной искусительнице и исчез, оставив ее мечтательно нежить руку, к которой прикасались теплые пальцы принца. А головка девушки уже полнилась наполеоновскими планами по завоеванию сердца его неприступного высочества.
Избавившись от новоявленной воздыхательницы, хранящей потенциально опасные тайны, принц со всех ног ломанулся к покоям Элии, но у самых дверей резко притормозил, припомнив, кто именно сейчас гостит у сестры. В потоке личных переживаний этот важный факт как-то выветрился из головы Бога Воров, но сейчас очень вовремя вернулся и напомнил о своем существовании. Почему-то Джею показалось, что беспокоить Бога Войны в часы уединения с Богиней Любви — не самый лучший способ сохранить здоровье и жизнь на долгие века, тем более, беспокоить вторично. Вряд ли Нрэн будет рад видеть брата и склонен к выслушиванию разумных доводов прежде, чем нанесет первый удар. А после того, как бог ударит, приводить разумные доводы станет уже некому. Почесав за ухом, Джей разочарованно вздохнул, понимая, что переговорить с сестрой тет-а-тет сегодня не удастся, но рассказать ей о том, что вычудила жрица Кристалла, требовалось позарез. Вдруг в ее поступке есть мотивы, упущенные ошеломленным принцем, ставшим неожиданным объектом пламенной страсти.
'Придется воспользоваться заклинанием связи', — решил бог, разумно полагая, что убивать на значительном расстоянии, не видя врага, не способен даже Нрэн — страх Вселенных.
Принц перенесся в свои покои и, предусмотрительно потушив свет, сплел заклинание, рассчитанное только на слуховой контакт, и жалобно заканючил:
— Элия! Элия! Элия!
— Да. Что? — услышал, наконец, Джей среди легкого шороха простыни недовольный вопрос.
— Ижена, жиотоважская жрица! Она только что была у меня! — выпалил принц.
— А-а, — в голосе принцессы послышались легкие нотки заинтересованности, — девочка решила не откладывать дела про запас и поскорее повеситься на знаменитую шею, по которой тоскуют веревки не одной сотни миров?
— Ты знала! — обвиняюще завопил принц.
— Что мой брат выдающийся преступник? Разумеется, — охотно, даже с гордостью, согласилась богиня. — Это вовсе не секрет в Лоуленде.
— Ты знала про Ижену! — с мрачностью судьи, выносящего обвинительный приговор, уточнил бог.
— Знала, — запросто созналась Элия., не ведая за собой вины. — Я же Богиня Любви, как я могу не почувствовать зарождение чувства.
— И ничего мне не рассказала! Почему?! — возмущению принца не было предела, он чувствовал себя обманутым, подставленным и просто кинутым. Для Бога Игроков куда привычнее было приводить к такой ситуации других, нежели ощущать ее на собственной весьма драгоценной шкуре.
— Зачем? — лениво поинтересовалась Элия. — Морочить головы сдуревшим от любви девушкам у всех моих братцев получается одинаково хорошо даже экспромтом. Зато ты не переживал заранее, вздрагивая от каждого стука в дверь, мучаясь маниакальными подозрениями, страхами и вопросом, как поступить с Иженой, искренни ее чувства или выплыли из подсознательного воспоминания о твоих художествах. А что, кстати, ты предпринял?
— Я сказал, что хоть она и прелесть, 'розе между нами не цвести' , и отправил крошку спать, — хмуро и коротко признался Джей.
— Жалеешь? — игриво уточнила Элия, правильно истолковав мрачность бога.
— Не особо, она довольно мила, но я не хочу рисковать. Мало ли что, — сдержанно обронил принц и без прощания отключил заклинание.
Он все еще немного дулся на сестру за то, что она утаила от него важную информацию, едва не стоившую жизни наивной девице, полагавшей, что в безумном Лоуленде явиться среди ночи с признанием любви — занятие вполне безопасное.
— Все? Ты закончила? — уточнил Нрэн у принцессы, не скрывая своего недовольства, когда почувствовал, что заклинание развеяно.
— Смотря что... — фривольно улыбнулась богиня. — Разговор — да, но если ты имеешь в виду наши развлечения, то я только вошла во вкус.
Элия перекатилась по кровати поближе к мужчине, требовательно царапнула коготками его грудь и закрыла поцелуем суровые губы.
Не только принц Джей жаждал в эту ночь дружеского общения с ее высочеством. Тип подозрительной наружности, в котором принц Энтиор к своему несказанному возмущению с первого взгляда узнал бы герцога Лиенского, возвратившегося с обязательной инспекции виноградников, ничуть не смущаясь позднего часа, бойко стучал в покои богини.
То, каким образом Элегор ухитрялся пробираться в замок в столь неурочное время, не имея проводника, возможности телепортироваться или безнаказанно миновать безукоризненно выдрессированную Дарисом бдительную стражу, оставалось неразрешимой загадкой. В самом деле, не карабкался же он по стенам, уподобившись пауку? Но как бы то ни было, герцог Лиенский обладал несомненным дарованием оказываться там, где стремился, именно тогда, когда намеревался. Правда, по странному недоразумению это зачастую совпадало с тем местом и временем, где и когда его наименее желали лицезреть. Этим талантом Элегор снискал неувядающую славу дебошира и массу неприятностей на свою голову и иные части тела.
Лиам, так и не покинувший свой пост, преисполненный самоотверженного желания заслужить милость госпожи, не выдавшей его мучителю Энтиору, открыл дверь и с плохо скрываемым неодобрением уставился на явившегося в неурочный час гостя.
— Элия дома? — весело бросил Элегор, щелкнув сонного мальчишку по носу, чтобы немного сбить спесь.
— Да, но посетителей не принимает, — не слишком вежливо отозвался паж, состроив оскорбленную гримасу.
— Что так? Неужто уже спит? — заухмылялся герцог, слабо надеявшийся, что сегодня принцесса будет свободна и захочет поболтать с приятелем.
— У ее высочества уже есть посетитель, — мстительно уведомил нахала Лиам, но к разочарованию пажа ни намека на ревность или разочарование не проскользнуло на лице герцога, напротив, тот ухмыльнулся еще шире и подтвердил:
— Кто бы сомневался, ее высочество редко коротает ночи в одиночестве. Что ж, загляну в другой раз! У меня и другие дела здесь найдутся.
Паж, уже прикидывавший, каким образом выпроводить настырного сумасшедшего, чуть не подпрыгнул от радости: хоть с этим драться не придется. По личной шкале опасности паренька герцог Лиенский хоть и занимал довольно высокую позицию, но все равно котировался куда ниже Нрэна Великого и Ужасного, поэтому Лиам собирался удерживать позицию до последнего. Правда, радость его быстро утихла, стоило пареньку припомнить последнюю фразу Элегора 'У меня и другие дела найдутся'. Дела герцога Лиенского редко бывали тихи и спокойны, как правило, это успел выяснить даже неопытный паж, они сопровождались возмущенными воплями принцев или высоких дворян, звоном оружия и киданием мощных заклятий в высшей степени разрушительного характера. Паж огорченно подумал, что единого сигнала тревоги 'Берегитесь, идет Лиенский!' в замке еще не изобрели. Будь воля Лиама, он непременно ввел бы систему предупреждения, настроенную на герцога и аналогичную, по меньшей мере, на половину членов королевской семьи.
Но на сей раз дела Элегора были совершенно невинного толка: оставив Элию спокойно нежиться в объятиях очередного неведомого любовника, молодой бог вознамерился навестить одного приятеля, с недавнего времени обретающегося в королевском замке по месту службы. По опыту зная, что Оскар — завзятый полуночник и настоящий маньяк по части работы, герцог направился в королевскую библиотеку.
