Мир. Наследники ушедших

С Волком я прощаться не стал, передал извинения через официанта, забрал из гардероба свою одежду и выскочил на улицу. У меня возникло желание воспользоваться дядиным экипажем, но я не стал испытывать судьбу, поймал такси. Впрочем, и то, и другое у нас двигается с одинаковой скоростью, поэтому я надеялся успеть вовремя. Если уж они там без меня справиться не могут, значит, дела совсем плохи.

Я буквально вломился в таверну, первым делом напоролся на хмурый взгляд хозяина, и только потом заметил в дальнем углу своих друзей. Димки среди них не наблюдалось, как и школьников вокруг.

— И нечего делать такое зверское лицо! — предупредила мое праведное возмущение Оксана. — Школьников разогнали, а Димку Сир уволок.

— Надеюсь, он не успел ничего страшного натворить? — я с опаской оглядел зал, пытаясь найти кровь, сломанные стулья, и прочие следы, говорившие о том, что здесь был Димка.

— Сир, к счастью, явился раньше, — от этого голоса меня буквально передернуло. И как только Димка ее не боится?! Я вот с трудом заставляю себя обернуться и выдавить из себя улыбку.

Вообще, это смешно, она ведь всего лишь девчонка, причем младше меня, а я с трудом сдерживаю дрожь. Митька понимающе ухмыльнулся (улыбка кривая, да и сам словно смерть увидел!), и протянул мне стакан с соком. Я вцепился в него, как в спасательный круг, и несколькими глотками осушил, пытаясь привести свои чувства в порядок. Если вдуматься, Вера очень симпатичная девушка, маленькая, хорошо сложенная, а глаза — темно-синие, словно мокрый бархат, про такие обычно говорят, что в них можно утонуть. Но это не про нее, в ее глазах как в зеркале отражаются твои чувства, твой страх, который служит ей защитой от менталистов и прочих нечистых на голову людей, любящих покопаться в чужих мыслях. Возможно, именно в этом и заключается ее тайна, но если это правда, то сразу возникают еще два вопроса: почему об этом никто до сих пор не додумался, и что же она тогда так тщательно скрывает?

— А ты что тут здесь делаешь? — весьма неосторожно ляпнул я.

— Димка опасался, что после того, что он наговорил школьникам, нам одним до Лицея не добраться, — ответил за Веру Андрей, которого можно было принять за местное привидение, такой же белый и разве что не прозрачный.

— Он все же успел с ними пообщаться?

— Когда мы с Сиром пришли, твоих друзей как раз собирались бить, — Вера окинула взглядом наш столик, заставленный едой, и приказал: — Доедайте, да уж пойдем.

Судя по всему, все остальные, как и я, успели где-то перекусить, поэтому хором заявили, что они сейчас только расплатятся, и будут готовы на всех парах бежать в замок.

Дмитрий

Не открывая глаз, я пытался на ощупь определить где нахожусь. Правда, единственное, что мне удалось таким методом узнать, так это то, что я лежу на кровати, укутанный в одеяло. Хотелось бы надеяться, что я в безопасности, и мне больше ничего не грозит, но надежда умерла в мучениях много часов назад... или лет? Я настолько потерялся, запутался, что не могу сказать, сколько времени я отсутствовал, и где я был. Человек (надеюсь, что человек), сидящий рядом со мной тяжело вздохнул, склонился на до мной, поправляя одеяло, а потом прижал прохладную ручку к моему лбу. "Может быть, я был болен?!" — эта мысль заставила меня открыть глаза. Вера радостно и с заметным облегчением улыбнулась, вскочила со стула и бросилась вон из комнаты. Я приподнялся на локтях, оглядывая спальню, в которой находился. Это оказалась квартира моей внучки, в комнате, в которой я прожил все прошлое лето.

Я прислушался к себе, попытался сам у себя определить температуру, запустил теплый южный ветерок, проверяя Силы, ощупывал себя, пока, наконец, не уверился, что здоров. Разве что по спине бегали мурашки, что бывает, когда долго лежишь в одном положении, не меняя позы. "Но если я просто спал, то почему мои сны были такими реальными? — задал я себе вопрос, задумчиво разглядывая запястья, покрытые синяками. — И почему тогда Вера сидит у моей кровати, если я не болен?".

Дверь приоткрылась, впуская в спальню Сира. Мне не нужно было даже поднимать голову, чтобы понять это, я чувствовал его. Обряд открыл его для меня, мы теперь друг для друга открытые книги, но он предпочитает закрываться. Надо будет у него спросить, как это делается, мне уже надоело, что моя защита от ментальных атак такая стихийная и неконтролируемая. Я весь как на ладони и разве что не кричу, когда думаю.

— Совершенно верно! — опустившись на стул, на котором только что сидела Вера, кивнул вампир. — Но это может подождать, лучше скажи, как ты себя чувствуешь?

— Живым, — я не узнал свой голос, хриплый и какой-то скрежещущий, как у сломанного робота.

— А до этого?

— В смысле? Как я себя чувствовал? — я на секунду задумался, хотя тут и думать-то не над чем. — Злым и усталым, словно мое тело весило несколько тон. А что вообще происходит? Я что, спал?

Действительно, язык мой — враг мой, Сир ухватился за мой вопрос и начал вытряхивать из меня подробности. Но что я мог ему рассказать, когда сон уже начал забываться? Знаете, это как просыпаешься утром, весь в поту, дрожащий от страха, первые несколько минут пребывая под воздействием кошмара, такого яркого и реального, что именно пробуждение кажется тебе сном, а сон — реальностью. А спустя каких-то десять минут ты уже не можешь вспомнить даже его смысл и сюжет, не говоря уж о подробностях.

Последнее, что я помню действительного реального, в чем я уверен, что это было — это свист топора над макушкой, от которого волосы на голове вставали дыбом. Помню еще, что жутко струхнул, хотя меня и предупреждали, помню, как мысленно матерился, разбирая по косточкам всех своих родственников во главе с Ягой, а потом огонь, раздутый ветром чуть не до облаков, охватил все пространство вокруг. Он объял и меня, уничтожая реальность в мгновение ока.

То, что я видел, можно назвать воспоминаниями, вопрос только в том, чьи они? Не мои, точно, потому как прошлую жизнь ты вспоминаешь от первого лица, а не являешься наблюдателем. А главным действующим лицом всех этих видений я становился только тогда, когда этому самому главному герою угрожала смертельная опасность. Бесчисленное количество раз я падал, истекал кровью, тонул и дрался с чудовищами, всего и не упомнишь. Он, тот за кем я наблюдал, всегда оставался жив, за него каждый раз умирал я. И, как бы это странно не звучало, это было правильно. И это "правильно" сводило меня с ума.

Сир слушал очень внимательно, прикрыв в задумчивости глаза, а когда я закончил свой рассказ, он, так и не удосужившись поднять на меня взгляд, произнес:

— Интересно, что за хранителя тебе послала судьба?

Да, мне тоже интересно. А уж как разгорелся мой интерес, когда я узнал, что творил и как развлекался этот так называемый хранитель, пока я следил за его жизнью, наверное, и говорить не стоит.

Змей Горыныч

Яга сидела на камне, закинув ногу на ногу, и с терпеливо ждала моего ответа. Как могло произойти, что вместо обретения имени, ее внук обрел хранителя? Ей еще хотелось бы знать, кто он и откуда, но я, к сожалению, не знаю ответы на все вопросы. Единственное, что могу сказать — этот хулиган имел опыт и знал, как пользоваться Силами Дмитрия, даже теми, которые еще пока не пробудились. Я задумчиво выпустил струйку дыма, заставив жрицу поморщиться. Судя по рассказам, вел он себя уверенно, знал друзей моего ученика в лицо. Что значит, что он объявился не только что, а уже давно, скорей всего вскоре после рождения Дмитрия, и если это так — то почти наверняка это какой-нибудь давно почивший родственник, решивший проследить за семьей. Но я могу и ошибаться, и в этом случае нас ждут большие проблемы. Кто знает, чего хочет душа, почему она не уходит на перерождение? Выбор большой, начиная от мести и заканчивая банальным желанием помнить.

Не зря при первой встрече мальчишка показался мне таким знакомым, я наверняка знал его хранителя в прошлом. И он это знает, иначе бы не игнорировал занятия, которые я назначил Дмитрию, сославшись на большую занятость.

Теперь придется ждать, когда Дмитрий наладит с ним контакт, чего вполне может и не случиться. Защищая своего подопечного, ему не обязательно являть себя миру, привлекая всеобщее внимание. Впрочем, он итак уже сделал все, что мог для того, чтобы его заметили... еще одна странность, над которой стоит подумать. Зачем ему это? Яга считает это просто хулиганством, шальной выходкой, забывая о том, в какую игру втянула своего внука. Здесь слишком велики ставки, чтобы делать что-либо без цели и просто от скуки. Это больше похоже на спектакль, маленькое выступление для узкого круга зрителей, чтобы показать, что мальчик не так беззащитен, как кажется.

Нина

Нам никто ничего не сказал. Ребята удовлетворились тем, что Димка вновь стал прежним, честно извинился перед нами за устроенную им нервотрепку, и не стали его пытать и допрашивать. Им было легче забыть, чем вытаскивать на свет чужие скелеты, и я их понимала. Но с собой, с твердым ощущением чужого присутствия, я ничего не могла поделать. Тот, кто контролировал его тело всю прошедшую неделю, никуда не делся, он стал его тенью, продолжением души, у Димки даже аура стала другой, более размытой, как по объему, та и по цвету. От него теперь буквально веет смертью, и этого словно никто не замечает.

Я сердито стукнула кулаком по воде, расплескав ее, но не обратив на это внимания. И почему этого никто не замечает, никто не видит? Я ведь специально их с Лешкой познакомила, чтобы тот тоже посмотрел, но он почему-то больше заинтересовался аурой Боровикова. При этом он заявил, что сам не прочь поработать с таким материалом, а мне строго-настрого запретил издеваться над ним.

— Опасно для здоровья, — наставлял он меня. — И вообще, старайся держаться от него подальше. Мало ли что может и когда может случиться, ты, со своей привычкой оказываться не в том месте и не в то время, наверняка окажешься поблизости.

До чего они все любят говорить загадками, нет, чтобы сразу все объяснить! Я сняла полотенце с сушилки, вытерла им лицо и бросила в корзину с грязным бельем. Оксана бесится, говорит, что я ее уже своей брезгливостью замучила. Мол, таких некромантов нигде больше нет, и только ей так повезло. Я задумчиво огляделась, понимая, что сегодня она будет приятно удивленна. Однако, я не люблю шокировать людей, поэтому надо навести порядок. Я открыла двери, распахнула форточку, впустив в комнату сладковатый морозный воздух, включила музыку и с головой погрузилась в работу, потихоньку подпевая Калиссе:

"Ночь вползает в дом уныло,

Будто конь косматой гривой,

Тьмой тряхнет — она хозяйка.

Пляшут тени у камина.

За окном нет людных улиц.

Пение цикад мы слышим.

Помешай тихонько угли

И садись ко мне поближе...."

— Кха-кха! — я испуганно охнула, табуретка подо мной так же испуганно заскрипела, накренилась и я, не успев ни за что ухватиться, рухнула на кресло, ударившись позвоночником о подлокотник.

-... .... .... мать! — искренне перечисляла я всю родословную Димки, пока он помогал мне подняться, кидая на меня скорбные взгляды и время от времени прерывая мою речь своими извинениями.

Прошло довольно много времени, прежде чем я, наконец, перестала ругаться и задала вопрос по существу. В смысле, что он тут делает, кроме того, что пугает бедных беззащитных некроманток. Димка резко выпрямился, уронил только что поднятую табуретку обратно на пол, и застыл памятником самому себя, задумавшись над ответом. долго я не выдержала и прорычала:

— Говори, или продолжай уборку!

— Я лучше Кузю с Василием пришлю, — он вздохнул, и выпалил: — Нин, ребята сказали, что ты первая заметила изменения во мне. Можешь сказать точно, что было не так?

— Ну, ты же не мертвый... пока, — потирая спину и грозно косясь в его сторону, пообещала я.

— Почему тогда Ярополк Турович не заметил, у нас ведь два занятия было на прошлой неделе?

— Слушай, иди и сам у него спрашивай, почему он не заметил! Я-то откуда знаю? — я откинулась на подушку, болезненно скривившись при этом (пусть его совесть помучает), и отстраненно, как будто меня это совершенно не интересовало заметила: — Он, кстати, еще здесь.

Но то, что он сказал дальше, я точно не ожидала услышать:

— Я знаю, — он присел на край трижды проклятого кресла, и задумчиво произнес: — у меня теперь есть хранитель...

Несколько минут у меня ушло на то, чтобы вникнуть в его слова и понять их смысл. Хранитель не такая уж и редкость, как может показаться по моей реакции, такие наверняка есть у каждого второго... ну, третьего. Разница в Силе Хранителя. Их очень редко замечают, и я ни разу не слышала, чтобы кому-то из них удалось взять контроль над телом подопечного.

— Только не говори об этом никому, — спохватился Димка. — Меня и самого предупредили не болтать. И не надо на меня так смотреть, тебе я сказал, потому что ты сама его видишь, смысла нет скрывать.

Он ушел, пообещав прислать своего домового, а я задумалась. Как я уже говорила, аура Димки изменилась, по-видимому, под влиянием Сил Хранителя, сплелась с остатками его ауры. И если ее внимательно изучить и вычленить новое и пока еще чуждое ему, а потом сравнить с данными из библиотеки, то можно узнать имя того, кто стоит за плечом Димы. Времени я угрохаю много, это точно, но если я найду ответ, то оно будет потрачено не зря. Я соскочила с кровати, намереваясь броситься вслед за Димкой, но в запале совершенно забыла про ушибленную спину, которая тут же напомнила мне о себе. Пришлось признать, что сегодня я точно никуда не пойду, буду лежать, пока кто-нибудь не придет и не поможет мне добраться до Василисы. Их можно и вызвать, но ведь вызов примут ее помощницы и по совместительству экспериментаторши-садистки, а мне жизнь дорога.

Дмитрий

Кузьма ушел, таща за хвост недовольного Маньяка, и мы с Мишкой остались в комнате одни. Я задумчиво посмотрел на часы, потом на своего соседа, собирающегося ложиться спать.

— Половина седьмого. Не рано ты?

— Поздно, — Мишка взъерошил волосы и огляделся, ища взглядом будильник, который каждое утро скидывал на пол. Только благодаря магии он еще не сломался, но при этом каждый вечер, из-за все той же магии, его приходилось искать по всей спальне. Чаще всего он прятался за шкафом, там где жил Кузя. — Сир забегал, сказал, что сегодня в полночь нас поднимут и потащат на определение уровня.

Я замер, вспомнив, что я читал об этом в книгах. И какой у нас завтра великий праздник?

— Зимнее солнцестояние, — ответил Миша, отыскавший, наконец, беглеца. — Прикинь, у всех праздник, а первый курс будет встречать его в лесу, в ожидании своей очереди, а потом ждать, когда пройдут остальные, чтобы объявили результаты.

Я вздохнул, понимая, что надо следовать его примеру, хотя сна не было ни в одном глазу. Я расправил кровать и завалился на нее, некоторое время крутился с боку на бок, пока, наконец, не провалился в сон. Отдохнуть не получилось, я проснулся разбитым, словно не спал несколько суток. С трудом поднялся, и, подгоняемый Мишкой, едва успел собраться к тому моменту, когда в комнату влетел мой взъерошенный крестный. Из его ворчания я узнал много нового о Серпуховском, который скинул всю заботу о четырнадцати разгильдяях на него. Заметив наши усмешки, которые мы и не старались скрывать, он прошипел, что, если мы сейчас не забудем все, что слышали, то он устроит нам амнезию с потерей слуха.