— Неужели так бывает?
— Как видишь.
— Но ты когда-то перевоплощался?
— Бывало, но это только во сне.
— Значит скоро, будет наяву, — уверенно утверждает девушка, — со мной первоначально так же происходило. А вдруг вы тигры, или медведи? — она в восхищении раскрывает до предела глаза, — Вита-с тебя очень боялся.
— И я боялся, — со вздохом сознаюсь я.
— Неужели! А я и не почувствовала, что ты его боишься, — удивляется Рита.
— Боялся перевоплотиться, — честно сознаюсь я.
— Вот если б это сделал, проблем не было, — хмурится девушка.
— А вдруг наоборот, новые появились?
— Теперь я не сомневаюсь, вы точно, медведи.
— Шатуны, — усмехаюсь я.
— Да ну тебя! — улыбается Рита.
— Вот что, пора спать, матушка тебе уже постелила, завтра насыщенный день.
— Поверить не могу, я буду спать у тебя, — сладко потягивается девушка, её косточки эротично хрустнули.
— Ох, Рита, — качаю головой.
— А что я такого сказала? — девушка округляет глаза и у неё с плеча как бы невзначай сползает халат, обнажая безукоризненную шею и кружевную полоску чёрного бюстгальтера, невольно бросаю туда взгляд. Едва заметная торжествующая улыбка мелькает в уголках влажных губ, Рита уткнулась головой мне в грудь: — Спокойной ночи, Кирилл, — проворковала она и, качнув упругими бёдрами, уплыла в спальню матери.
— Спокойной ночи, — в некотором трансе отвечаю я.
Блин, впору дрова колоть! Иду под ледяной душ, стою долго, когда тело начало крутить от холода, сильно обтираюсь и бегу в свою постель.
Ворочаюсь на хрустящих простынях, против воли вспоминаю случайно увиденную грудь с ярким, широким соском. Что это, просто влечение или Рита начинает мне серьёзно нравиться? А как же Стела? Что-то образ потускнел, мне жутко обидно за себя, пытаюсь вспоминать её, но, перед глазами возникает трогательное лицо Риты. Сажусь на край дивана, обхватываю шею ладонями, резко встаю, подхожу к двери, она неожиданно легонько отворяется, на пороге стоит Рита, её лицо тревожное, губки слегка приоткрыты. Мы долго смотрим, друг на друга, внезапно халат, шелестя, сползает к ногам, она абсолютно голая! Рита делает шаг, упругие груди с отвердевшими сосками упираются мне в кожу, в глазах темнеет, сильно прижимаю её к себе, всем организмом ощущая вздрагивающее тело, как мы оказались в постели, даже не знаю. Это словно сон наяву, настоящий шквал из эмоций и наслаждения, забываем обо всём, словно мы в другом мире, где царит счастье, гармония и любовь.
Только под утро расстаёмся, она целует меня в губы, встаёт, тянется за халатом, вновь кидается ко мне, сливаемся в поцелуе: — Теперь тебя никому не отдам, ты понял? — с нежностью проводит грудью по моим губам, целую истерзанный сосок.
— Это я тебя никому не отдам,— в этом себе уже полностью верю.
Не спеша, облачается в халат, безупречные упругие бедра, белые как самый чистый снег, словно нехотя скрываются за толстой материей, оставив после себя волнующий аромат, она уходит, и я уже вновь хочу быть с ней. Эх, Рита, что ты со мной делаешь!
Утро на удивление светлое, небо чистое, даже намёка на пронёсшуюся грозу нет. Только деревья за окном стоят мокрые, меж ветвей прихорашиваются взъерошенные воробьи.
— Привет! — радостно улыбается Рита. Она только, что вышла из ванной, лицо слегка опухшее, без косметики, но такое милое и естественное.
— Привет, — я смущённо отвожу от неё взгляд.
Из кухни доносится аромат кофе и шипит на сковородке яичница, пахнет ветчиной и сладкими плюшками.
— Я так проголодалась, готова тебя съесть, — она дурашливо корчит рожицу.
После завтрака я решил форму не одевать, натягиваю джинсы, водолазку и сверху индийскую белую куртку.
— Класс! — замечает Рита.
— Самому нравится, но только в таком солидном заведении как КГБ могут не оценить, — брызгаюсь одеколоном. — Ты готова?
Мать провожает нас, украдкой оглядела Риту, затем улыбается: — Приходи в гости ещё, дочка.
— Обязательно! — с воодушевлением говорит девушка.
— Пока, мама! — прощаюсь я, она ласково улыбается вслед.
На удивление на улице тепло и чисто, Дарьюшка всё подмела, у бордюров аккуратные горки мусора, в палисаднике лежат убранные ветки. Она видит нас, переворачивает метлу, опирается как на посох, ждёт, когда мы приблизимся.
— Здравствуй, бабушка! На улице как всегда чисто, такое ощущение, что и грозы не было, — Рита целует её в морщинистую щёку.
— А как же, мусор необходимо убирать ... любой, — многозначительно замечает она. — Вчера в ливень попали? — спрашивает она, а глаза цепкие, проницательные.
— Ещё под какой, промокли до нитки! Мама Кирилла всё высушила и выгладила. Дарьюшка, ты не будешь в обиде, серебряный гарнитур в переплавку хочу отдать.
— В переплавку, говоришь? — она внимательно смотрит, понимающе кивает. — Из этого следует, низшая нечисть выползает, серебряные пули будете делать?
— Вчера с рижским вампиром встретились, такой молодой, но до невозможности мерзкий тип, он собирается оживлять мёртвых упырей.
— Рижский вампир, уж не Вита-с, случайно? — Дарьюшка недобро щурит глаза. — А он не слишком молодой, лет шестьсот ему точно стукнуло. Неспроста он пожаловал, с его появлением иной раз чума вспыхивает. Странно, никогда не слышала об кладбище упырей, — Дарьюшка скорбно сжала губы.
— Оно в районе Херсонеса, он сам так сказал, — Рита явно взгрустнула, тревога бабушки передалась ей.
— Теперь я понимаю, почему вчера такой ураган пронёсся, даже природа восстаёт против этих существ. Ты, внучка, оставь гарнитур у себя, на этот случай кое-что у меня есть. Пойдёмте, дети, — она, сокрушённо вздыхая, ковыляет к своей каморке.
Чёрный кот прыгает под ноги, доброжелательно осматривает нас, трётся о Ритины ноги, прыгает на большой сундук.
— Э нет, дружок, придётся тебя потревожить.
Кот, словно понимает, спрыгивает вниз, валится на спину, подставляет пушистый живот, хочет, чтоб его погладили. Рита садится на корточки, чешет мягкий живот, урчание кота доверху наполняет комнату уютом.
Дарьюшка откидывает тяжёлую крышку, вытаскивает многочисленные свёртки, что-то достаёт завёрнутое в брезентовый холст, с характерным металлическим звуком кладёт на стол, разворачивает. Глазам своим поверить не могу! Она поднимает малогабаритный автомат СР-3 "Вихрь".
— Автомат специального назначения, для боёв в замкнутых пространствах, используется в диверсионных отрядах. Мне его очень хороший человек дал, генерал, я с ним вначале двухтысячного года познакомилась, — очень обыденно произносит Дарьюшка, словно речь идёт о кастрюльке или сковороде, — а к нему прилагаются пару магазинов с патронами и серебряными пулями.
— Ты что, в двухтысячном году была?! — в потрясении поднимается с корточек Рита.
— Ой, внучка, где я только не была ... да и сейчас тоже не совсем здесь. Бог даст, и ты увидишь другие Реальности, — со вздохом говорит она, — но не всегда это приятно.
Я встрепенулся, где-то уже слышал определения будущего и прошлого, как другие реальности. Ага, так размышлял Пастух из Отстойника! "Вечность бесконечна, но у Вечности есть свои Реальности и их бесконечное множество".
— А можно мне его взять? — неуверенно протягивает Рита руки к автомату.
— Почему же, конечно, внученька, он уже твой, а Кирюша за себя и сам может постоять, — Дарьюшка хитро улыбается, она мигом вычислила, что нас связывают не только деловые отношения.
Смотрю на оружие, нечто ревности кольнуло сердце, но оспаривать старушкино решение не посмел.
— Я не умею им пользоваться, — Рита осторожно берёт автомат.
— Всё очень просто, вот так снимается с предохранителя, здесь, переключаются режимы стрельбы с одиночного на очередь. Затем, просто нажимаешь на курок, остальное, автомат сделает за тебя, — с суровым видом показываю я.
— Здорово! Кирилл, а ты не обижаешься, что автомат будет у меня? — она чутко уловила моё состояние.
— Уже нет, — сознаюсь я, — Дарьюшка права, тебе он нужнее.
— На тот счёт, права я или нет, не знаю, просто внучку очень сильно люблю. Не перенесу, если она уйдёт вслед за своей матерью, — откровенно говорит она, её взгляд становится жёстким, даже злым.
Рита пытается засунуть автомат в свою сумочку, но он, хоть и миниатюрный, заходит только на четверть.
— Что ты делаешь? — смеюсь я.
— Видно расчёску придётся выложить, — сокрушённо поджимает она губы.
— Пальто расстегни, повесь через плечо и со стороны незаметно будет, затеряется в складках одежды.
— Верно, как я сама не додумалась, — пожимает плечами девушка.
Прощаемся, необходимо поторапливаться, вероятно, нас уже ждут Эдик с Катей. Едем в центр города, Рита уцепилась за поручни, погрузилась в свои размышления. Какой-то мужчина её заприметил, бестактно строит глазки, вроде как имеет намеренье с ней познакомиться, Рита фыркает, разворачивается боком, от её движения из-под складок пальто выныривает ствол автомата. У мужчины челюсть едва не падает на пол, а глаза вылезли как у варёного рака. Я быстренько запихиваю автомат обратно, как клоун улыбаюсь обалдевшему человеку, выпихиваю Риту в дверь, благо наша остановка.
— Ты даёшь, подруга, следи за оружием, — с укором говорю я.
— Не привыкла как-то, — весело хохочет она.
— Смотри, влипнем с тобой в неприятности.
На часах полдесятого, опаздываем, бегом перемахнули горку, озираюсь по сторонам. Эдик нас первым замечает, встаёт со скамейки.
— Где Катя? — спрашиваю я, но чувствую мы как всегда пришли рано.
— Звонил с таксофона, второй глаз докрашивает, скоро будет, — он в улыбке растягивает бородку от уха до уха.
— Ох, и досталась мне напарница! — всплёскиваю руками я.
А вот и она, идёт, словно плывёт по улице: — Привет, ребята, — энергично машет ручкой, я показываю ей кулак.
— Собиралась как ураган, даже напудриться не успела, — деланно вздыхает она.
— Катюша, беда с тобой! — хочу сердиться я, но не получается.
— Будто сами не опоздали, — окидывает нас профессиональным взглядом рыжеволосое чудо, от неё не укрылись наши с Ритой, происшедшие изменения.
Рита гордо повела глазами, почувствовала, что Катя нас раскусила и, приоткрывая полы пальто, с озорством произносит: — Посмотри какая у меня есть игрушка!
— Ого! Откуда? — моя напарница, увидев автомат, даже икнула от неожиданности.
— Бабушка подарила.
— Хор-рошая у тебя бабушка!
— А то! Она у меня прогрессивных взглядов. А ещё у меня патроны есть с серебряными пулями.
— О как?! Из этого следует, живые мертвецы появились, — хмурится Катя.
— Вчера с рижским вампиром познакомились, — вздыхает Рита, её глаза темнеют, вот-вот над девушкой колыхнётся призрачный контур питбуля.
— Интересная у вас беседа. Я не ослышался, вы так обыденно говорите о вампирах, словно они существуют? — Эдик смотрит на нас, а в глазах разгорается азарт.
— Мне кажется, это только цветочки, ягодки впереди. К сожалению, они есть и кое-что страшнее, — я внимательно смотрю на друга, пытаюсь найти в глазах следы скепсиса, но он принимает мои слова с каким-то равнодушием, компьютерная программа в его голове сбоев не даёт, всё расставляет по полочкам.
— Что за автомат, никогда подобного не видел, — Эдик в недоумении качает головой.
— Это СР-3 "Вихрь", разработан только в начале девяностых, он из будущего.
— Интересный факт, — у Эдика слегка глаза ушли на конус от удивления, но затем включил свою компьютерную программу, уходит в мысли и глаза приняли прежнее положение.
Заходим в отдел, дежурный в строгом костюме неприветливо смотрит на нашу разношёрстную команду, особенно на меня в белой индийской куртке.
— Это со мной, — показываю своё удостоверение.
— В журнале распишитесь. А ты, старший лейтенант, похоже недавно на службе, снял бы вражью куртку и надел нормальный костюм.
— Куртка индийская, вражьей являться не может, с Индией у нас дружеские отношения, — огрызаюсь я.
— Всём равно не положено, — поджимает тонкие губы суровый дежурный.
— С первой зарплаты куплю, — я не стал ввязываться в дискуссию и повёл свою группу прямиком к начальнику ОКГБ. У дверей никого нет, стучимся, заходим: — Здравия желаю, товарищ полковник.
Серый человек морщится: — Можно по имени отчеству Сергей Родионович. А, что так вырядился?
— Нечего было одеть, — вздыхаю я, видимо всё же придётся влезать в костюм.
— Кто такие?
— Рекомендую их для работы в моём отделе.
— А что, девушку люстра слепит, почему в солнцезащитных очках? — без эмоций, но с нажимом говорит начальник.
— Могу снять,— ухмыляется Катюша. Стягивает оправу, с насмешкой смотрит в глаза полковнику.
Ни один мускул не дрогнул на его лице, лишь ноздри хищно затрепетали: — Понятно, разрешаю очки не снимать. О чём-то подобном меня предупреждал Леонид Фёдорович. Высшее образование есть у всех?
Я передаю полковнику паспорта и дипломы Риты и Эдика, а так же, Катин аттестат о среднем образовании.
— В этом времени я недавно первый курс закончила, а в двухтысячном году, за плечами университет имени Патриса Лумумбы, факультет арабских языков. А так же, в совершенстве владею английским, — тряхнула Катя золотыми кудрями.
Полковник долго смотрит на девушку, вроде как вспыхивает недоверие, но быстро гаснет.
— Это очень хорошо, но в нашем времени походишь сержантом, всем остальным присвоят офицерские звания.
— Разрешите идти?
— Все могут идти, а ты задержись, — глянул он на меня.
Остаюсь один на один с полковником. Он указывает на стул рядом с собой.
— Кирилл Сергеевич, что за цирк, какой двухтысячный год? Девица явно обладает экстрасенсорными способностями, но поведение, мягко говоря, не соответствует для службы в КГБ. Может, вы пересмотрите кандидатуру?
С этого момента я полностью понимаю, полковник ничего не решает, "рулит" Белов Леонид Фёдорович и относительно нас дал чёткие указания.
— Без неё наш отдел не состоится, — требовательно говорю я.
— Хорошо, не стану настаивать, товарищам из ГРУ виднее.
— Значит, полковник Белов из ГРУ, — осеняет меня.
— Полковник он для легенды, вообще, Леонид Фёдорович генерал, — после небольшой паузы говорит Сергей Родионович.
Он достаёт из сейфа конверт с сургучными печатями, — из Москвы на твой отдел пришли сведенья, задействуйте мощности ЭВМ севастопольского института.
— А что там? — непроизвольно вырывается у меня, принимая из его рук тяжёлый пакет.
— Мне откуда знать, печати не срывал.
— У меня к вам просьба, — пряча пакет за пазуху, говорю я.
— Просьба?
— Да. Необходимо зарегистрировать за Ритой огнестрельное оружие.
— Оно у вас уже есть, что за модель? — догадывается начальник.
— Малогабаритный автомат СР-3 "Вихрь".
— Не слышал о таком, хорошо, я дам указания по этому поводу. Что-то ещё?
— И нам необходимо оружие.
— С этим проблем нет, получите пистолеты Макарова, но Катерине по возрасту не положен, здесь я бессилен.
— Кате он особенно не нужен, она и без него чрезвычайно опасна, — ухмыляюсь я.
