12. Яйца куриные — 4 штуки (в неделю)
13. Сахар — 70 г
14. Соль — 20 г
15. Чай (заварка) — 1,2 г
16. Лавровый лист — 0,2 г
17. Перец молотый (чёрный или красный) — 0,3 г
18. Горчичный порошок — 0,3 г
19. Уксус — 2 г
20. Томат-паста — 6 г
21. Картофель — 600 г
22. Капуста — 130 г
23. Свёкла — 30 г
24. Морковь — 50 г
25. Лук — 50 г
26. Огурцы, помидоры, зелень — 40 г
27. Сок фруктовый или овощной — 50 г
28. Кисель сухой (сухофрукты) — 30/120 г
29. Витамин "Гексавит" — 1 драже
— Ничего этого, Галина — сказал он на прощанье, — больше нет. Начинать — предлагаю со старого, проверенного десятилетиями, "советского" армейского рациона... Общество, в моем лице, глядит на вас с последней надеждой. Что вокруг — всё ваше... А давайте, не будем помирать, вот так сразу и попробуем совсем немного похимичить? Закрыть недостающие "позиции" — эквивалентами... или суррогатами... Если возможно — не применяя черную магию.
Никогда не читайте на ночь фентези! И вообще её не читайте... От столкновения с реальностью сказки о средневековье делаются только противнее. В принцессы выбиться не удалось, но трудную участь деревенских девок "в старые добрые времена" все участники грибного марафона прочувствовали в полной мере. Сплошной сбор дикоросов, это не легкомысленная прогулка по лесу с лукошком... Это труха, сыплющиеся сверху хвоя и противный мелкий хлам (над кронами деревьев гуляет ветер), сучья и приличных размеров стволы, преграждающие путь (ступать на них ногами категорически запрещено — легко поскользнуться на подгнившей коре и сломать ногу), мельтешение световых пятен и грибы. Грибов много. Сборщики идут (правильнее сказать ползут на корточках гусиным шагом) цепью с интервалом в несколько метров. Полные сорокалитровые пакеты остаются за спиной. Пустыми набиты карманы. Чтобы не ломать строя или не потерять кого-нибудь в обманчиво прозрачном лесу, рекомендовано перекрикиваться. Хорошо ещё, что мы не собираем малину. Говорят, в таких случаях сборщиц заставляли петь. Двойная польза... Не едят задарма барский продукт и попутно распугивают лесное зверьё.
Вчера вооруженных сборщиков в цепочке было много. Сегодня, таких — трое. У ползущих на флангах — по пистолету. Солдат, постоянно обходящий строй и стаскивающий к центру пройденной полосы полные грибов пакеты, снабжен автоматом. Я — правофланговая... Проклятый "Макаров" оттягивает карман и весит уже килограммов пять. Теоретический медведь, могущий подкрасться сбоку, видимо понимает моё настроение и, чуя неминуемую погибель, близко подходить не хочет, убедительно доказывая реальность телепатии. В результате, сорвать злость мне совершенно не на ком...
Научная организация труда предписывает пятиминутный перерыв каждые полчаса и десятиминутный — через каждые два часа. За спиной неопределенность. Лес гасит звуки. Что происходит в лагере — непонятно... Впрочем, в моем положении есть и положительная сторона. Если вдруг захочется "в кустики", не обязательно делать это прилюдно, рискуя угодить на глаза коллегам. Можно просто взять немного правее... Где так удачно растопырил корни здоровенный пень "выворотень". И кратковременно насладиться полным одиночеством...
— Тихо! — когда это тебе неожиданно говорят свистящим шепотом в затылок, посреди дремучей тайги — не подчиниться крайне трудно, — Куда? — за бумажкой, вестимо. Знал бы умник, так такие сюрпризы прослабляют. Одна радость, что успела приспустить штанины комбинезона. Не испачкалась...
— Не стыдно? — первый испуг прошел моментально, а злость осталась. Понятно, что сзади свои... Медведь бы меня уже задрал, а тунгус — зарезал, — Не могли подождать, когда оденусь?
— Вы бы тогда закричали... — тут он прав. Ещё бы и побежала. А то и попыталась стрельнуть из пистолета.
— Повернуться можно? — возможно это светская условность, но говорить с незнакомцем оборотившись к нему голым задом...
— Медленно и молча... Галина Олеговна. Не делая резких движений, — вот как, оказывается, берут "языка"...
Да-с... Солдатику, который должен нас охранять от медведей и врагов, как теперь выяснилось, повезло меньше моего. Сидит с кляпом во рту и скрученными за спиной руками. Уже без автомата... Нападающих двое. Напряженные лица, усыпанные лесным мусором маскировочные накидки. Разведка. Логично... Высадились на берег и обошли лагерь по дуге. Скорее всего, долго наблюдали за ним с заросшего кедровым стлаником склона. Теперь — кульминация. Проверка "материала" допросом.
— Полковник Ибрагимов жив? — блин, с трудом вспомнила, что именно такая фамилия у меня по паспорту "прикрытия".
— Убили... Вчера на рассвете... — я жалуюсь или информирую? Кто мне эти двое, враги или союзники? Сдается, они и сами не определились. Иначе разговаривали бы не в пример грубее.
— За что? — вот и у меня никак в голове не укладывается. Что ответить?
— Просто убили. Из засады... — не хочется такое говорить, но когда на тебя смотрит черная дырка ствола, что-то стимулирует откровенность, — Когда он вернулся за мною...
— Вас репрессировали? — что за бред, — Вам угрожали? — а... видимо, он пытается нащупать словесный контакт.
— С чего такие мысли? — тупо обыскать справляющую нужду женщину им в голову не пришло. Пацаны...
— Над лагерем поднят красный флаг... Там мятеж? — угу, значит, со стороны, моё текущее занятие смотрится, как принудительные "общие работы"... А что? В принципе — логично. Жена "врага народа"? Из чистенькой лаборатории — марш в лесное говнище.
— Не-а... — надо попробовать улыбнуться, — Это у нас — "Продовольственная программа" (ну и словечко).
— А, зачем? — удивление в голосе звучит вполне искренне. Интересно, морпехи действительно не в курсе ситуации?
— Отплывая, вы утащили с собой весь наличный запас продуктов. "Дыра" — закрылась навсегда... Что же нам теперь, с голода подыхать? — моргает глазами...
— Мы не знали! — ага, тон изменился, — Нам не сказали, — похоже, меня по-прежнему считают начальством. А скорее всего — запомнили в обществе настоящих начальников.
— И что теперь? — хороший момент привстать с корточек, одновременно поддернув брюки. Получилось...
— Значит, у вас тоже совсем есть нечего? — непроизвольное движение кадыка скрывает голодный глоток.
— У нас — уже есть кое-чего, — передразнила в тон, — А у вас? — хотят казаться большими и грозными, а сами — сущие школьники...
— Вот... — автомат доверчиво отведен в сторону. На грязной ладони небольшая размятая шишка, — Нарвали. Там орехи... Маленькие, вроде семечек, — новое дерганье кадыка, — они не ядовитые? — м-м-да, "дети асфальта".
Кедровый стланник в окружении зарослей ягеля на склоне горы.
Сперва хотела напомнить свой собственный спич про "ягодку для судебно-медицинской экспертизы", но, взглянула на пришельцев повнимательнее и устыдилась... Оба грязные и ободранные (заросли стланика — естественная полоса препятствий), наверняка не выспавшиеся. Небось, с ночи на гору пробрались и там питались подножным кормом, орешками всухомятку. Кажется, эта парочка из "новеньких", прибыли с самой последней партией "срочников", угодивших в "аномалию". Лиц не помню.
— Четыре часа после еды прошло? — кивает, — Значит, будешь жить. У кедрача в шишках всё съедобное. И ядра орехов, и скорлупа, и даже чешуйки...
— Спасибо!
— Что дальше делать будем? — слышал бы кто со стороны наш разговор — обхохотался. "Язык" спрашивает у разведчиков — что они собираются предпринять. Мир вверх дном...
— В рации аккумулятор сел, — уныло отвечает военный держащийся поодаль, — И у него — сел, — отвешивает ногой пинок связанному "караульному", — Часы тоже стали. Вода попала... Сколько сейчас времени?
— Скоро будет десять утра...
Вдалеке хлопает одиночный выстрел. Ещё... Вот так! Голоса и музыка со стороны лагеря не доносятся, а стрельбу слышно. Автоматная очередь... Совсем короткая. И сразу ударяет по ушам тишина. Даже ветер затих. Молчание длится, длится, длится...
— Что там? — первым не выдерживает любитель кедровых орехов. Это я должна знать? Сходи, да спроси...
— Ы-ы-ы-ы... — связанный боец призывно мычит и отчаянно крутит головой. Он тоже услышал пальбу.
— Развязывай, уже можно! — ох и тащусь я с этих военных... Готовы подчиняться любому, кто бы ни отдал приказ решительным голосом. Самим проявить инициативу в мутной обстановке смерти подобно. Жертва захвата кашляет и плюется.
— Отвоевались! — доносится первое внятное слово, — Руки развяжите! — две пары глаз вопросительно смотрят на меня.
— Развязывайте... — солдат прав. Если стрельба умолкла, не начавшись, то это может значить только одно — вся ожидаемая война завершилась пшиком. И уже можно сказать, чья победа. Точнее, кто кому сейчас сдался... Мне безропотно подчиняются.
— Автоматы тоже ему отдайте, — теперь на меня изумленно смотрят все трое, — Тропинка заминирована, а канатную переправу стережет снайпер (если честно, я в этом не уверена, но вероятность оцениваю высоко). Вы — сейчас чужие. Если выйдете из леса с оружием, он может начать стрелять. Хотела добавить — "как в Володю".
— Правильно! — поддерживает меня освобожденный от пут охранник... Он морщится, растирая затекшие руки, — Пусть они лучше мешки с грибами таскают, — и мстительно добавляет, — Застоялись, лоси здоровенные!
— Безоружным сдаваться западло! — вдруг выдавливает из себя старший. Тоже нашелся поборник воинской чести. Наверное, недавно прибыл из "учебки". Капитально же промыли парню мозги. Добавляет виноватым тоном, — Нам нельзя просто так... Над нами смеяться будут! — господи, какие же они ещё мальчишки.
И смех и грех. Будто игра в войнушку... Где мы, что с нами — не волнует. Главное — знаменитый гонор. Солдат — из сухопутных, а морская пехота обязана быть круче. Что предпринять? Чего доброго — меня не послушаются. И пропадут. Засада. Ох! Ладно. Лезу в боковой карман куртки и достаю на свет божий многострадальный "Макаров". Вид у оружия весьма жалкий. На масляно блестящее воронение густо налипла вездесущая лесная труха. Однако, у морпехов дружно вытягиваются лица... Такой подставы они не ждали.
— Сойдет? — разведчики долго озадаченно пялятся на меня, потом переглядываются... Происходящее, явный ремейк комедии "Свадьба в Малиновке". Черт дергает меня за язык, и я добавляю сакраментальное, — Власть переменилась! — реакция нулевая. Молодежь. Классику они не смотрят...
— В воздух стрельните! — неожиданно просит тот, что недавно брал меня в плен, — Пожалуйста! — Вероятно, остатки приличия требуют наличия свидетелей, которые подтвердят угрозу жизни в момент сдачи. Ха, что мне, жалко?
Пальба в лесной тишине — явление чрезвычайное. Одно дело в тире (там все стреляют, вроде так и надо). Когда занимаешься этим в одиночку, ощущения совершенно другие... Может быть — просто давно не стреляла? На всякий случай, я и после выстрела продолжила держать оружие стволом вверх (на всех стрелковых курсах техникой безопасности ездят по мозгам беспощадно, загоняя в подкорку рефлекс — "на людей оружие никогда не наводить"). Так нас и застали набежавшие грибники. Двое "стоящих вольно" разведчиков, растирающий зверски вывернутые руки солдатик... и три автомата, аккуратно прислоненных к ближайшему дереву. Кино и немцы. Между прочим, после моего ба-баха, в зарослях напротив что-то подозрительно захрустело, поспешно удаляясь в чащу. Если там реально ждал в засаде медведь, он видимо решил, что становится слишком людно...
— Куда?! Всем оставаться на местах! — вооруженный таким же "Макаровым" мужик с левого фланга, как и полагается в подобных случаях, прибежал к месту ЧП самым последним. То ли он астроном, то ли геофизик... Пришельцев из леса окружили любопытные. Я, от греха подальше, спрятала пистолет обратно в карман...
— Мальчики, вы откуда здесь взялись? — нормальный первый вопрос, не? Словно бы мы у себя в России...
— С гор спустились, за спичками, — пытаются те шутить в ответ, — впрочем, легкий тон пока не уместен.
— Выворачивайте карманы! — солдат, в меру сил, пытается повернуть бредовую ситуацию себе на пользу.
— А ху-ху не хо-хо? — демонстративно не замечает дерзкого требования морской пехотинец. Опять статусные игры... Сдаваться "терпиле" — тоже западло. Моя кандидатура престижнее.
— Что случилось? — подключается к разговору мужик, бегло оценив расклад, — Парни вы откуда? А-а-а...
— Пусть рацию вернут! — пытается вставить свои пять копеек наш охранник, — Мне её под роспись выдали!
— На, подавись! — предмет спора летит на землю и глубоко зарывается в опавшую хвою.
— Это не моя рация! — доносится в ответ, — У моей, угол был не ободранный... и номер — белой краской...
— Галина, — вот и до меня очередь дошла, — Что тут происходит?! — мужик, на всякий случай, не выпускает из руки пистолет, хотя, в отличие от меня, держит его стволом вниз.
— Да вот, — морпехи смотрят умоляюще и я понимаю, что пора соблюдать "условия почетной сдачи", — Мы сейчас пленных взяли! — что бы такое быстро придумать и отвлечь внимание? — Надо о них сообщить в лагерь!
— В радио аккумулятор сел, — отзывается "научник". Как, у него тоже? Что сегодня за день такой?
— Отдавай рацию! — продолжает упорствовать солдат. В памяти что-то щелкает... Володя... Он постоянно мне повторял — "Всегда держи при себе запасную обойму и аккумулятор к рации". Ну-ка, проверим... Есть!
— Такой подойдет? — плоский брусок 6НКГЦ-0,94 лежит в нагрудном кармане так давно, я о нем забыла...
— Вполне! — мужик требовательно протягивает морпеху руку и без звука получает в неё средство связи...
— Ой, что это такое?! — вместе с поспешно выдернутым трофеем из кармана разведчика тянется подкладка, вслед за рацией на землю вперемешку сыплются шишки кедрового стланика и пучки мягкого белого мха.
Никогда не видела, что бы люди так ярко и быстро краснели... Сразу — от шеи до кончиков ушей. Можно подумать, сейчас случилось что-то ужасно постыдное или унизительное. По мнению пленного — разрушающее его брутальный имидж, в глазах обступивших женщин. На мой взгляд, обычная местная флора. Вполне знакомая... или что-то напоминающая...
— Подтирочный материал... — констатирует мужик, мельком глянув вниз, — Если лопать нечищеные орехи прямо немытыми руками, то понос гарантирован, — по-видимому, он угадал, так как краснеет и второй морпех.
— Мы с позавчера ничего не ели! — зло бросает он в лицо мужику, — Пока вы здесь антиконституционные перевороты устраиваете! — проговорился... Значит, они плыли обратно не просто так, а восстанавливать "демократический капитализм с человеческим лицом". Раз уж "воссоединение с царизмом" обломалось. Здорово их накрутили... Про факт ограбления продуктового склада экспедиции — не сказали (даже начальника склада бросили на заклание), зато про "переворот" — довели до сведения заранее. Из цинично обреченных на голодную смерть работяг вылепили "образ врага"... Кажется, это называется "демонизация жертвы". Выходит, ребята далеко не так простодушны, как пытаются показаться. Если бы не пара голодных ночей и очевидный провал затеи — фиг бы я с ними о чем-то договорилась. Солдата-то они скрутили без звука. Да и со мною, похоже, больше прибеднялись-придурялись, не зная заранее, какой взять верный тон. Грустно... Начинаю понимать Ахинеева...
