Что могло испугать надменного принца дроу? Дай мне Тьма терпения!
— А тебе? — немедленно поинтересовалась я у того, кто никак не мог, по крайней мере, вежливо, избегнуть моего внимания.
Кэмрон задумчиво склонил голову на бок, потер виски машинальным жестом. Острые ушки смешно затрепетали, как у встревоженной лисицы-чиффы. Кажется, у него все еще болит голова, хотя, в остальном, полностью восстановился, поняла я секунду спустя. И тихо ужаснулась. Это я теперь что, получается, всегда его эмоции на периферии сознания чувствовать буду?!
— Да нет, не страшно, — решил светлый, в конце концов. — Скорее, грустно... и очень спокойно.
Я вздохнула, возвращая 'гитару' владельцу. Сделанное открытие не располагало к дальнейшему веселью. Да и выводы напрашивались сами собой. Впрочем, с ними никогда не стоит торопиться.
Почувствовав мои руки на висках, светлый принц мученически вздохнул.
— Ты долго будешь со мной возиться? Что, опять прическа не нравится? — вопросил он поистине трагическим тоном.
Я не сдержала смешка.
— Тебя бы в театр. Конечно... — и, пока лечила его головную боль, шепнула заклятие.
Под дружный смех восхищенных моей выходкой дроу светлый поблагодарил за лечение, подскочил и с руганью бросился к ближайшему ручью, откуда вскоре донеслись образчики высокой речи таких глубины и литературного таланта, что не заслушаться было невозможно. Интересно, как ему понравится путешествовать с цветочной грядкой на голове, сплетенной из его собственных нежно-золотистых кудрей?..
Про отчаяно-розовый (местами) оттенок новой прически мэйна я предпочла пока умолчать. Хотя, может, и зря — и так все всё увидели.
Тем временем глинтвейн был готов. Тириэл немедленно отвлекся от своего трагического молчания, и в приказном тоне потребовал свою львиную долю напитка. Вышла где-то четверть и без того не слишком большого котелка. Возвратившийся с замотанной головой Кэм бросал на меня испепеляющие взгляды, но разумно молчал, вполне логично рассудив, что не стоит подбрасывать моей фантазии дополнительные свежие идеи, а в качестве маленькой компенсации расстройства немедленно потребовал свою долю. Два принца — и всем остальным осталась сущая малость. Кажется, это начинало меня бесить...
Короткое заклятие — и над снова заполнившимся котелком поднялся аппетитный дымок.
— Добавки! — тут же потребовал Тириэл, на что я красиво улыбнулась, показав отросшие на миг клыки — простейшие чары:
— Это наша доля, господа. А я не расположен делиться, — уведомила я сладко.
Должна же и я получать пользу от нашего нового родства?
Скрипнув зубами, их высочества с удивительным единодушием надменно отвернулись, приняли крайне незаинтересованный вид, и занялись рассматриванием окружающей растительности, полагая, вероятно, что вид их оскорбленных в лучших чувствах спин вызовет во мне угрызения совести. Наивные. Тяжела и неказиста жизнь простого настоящего принца. Временами. Не правда ли?
С последними каплями напитка пришла пора отправляться и осуществлять мой план. Великая Мать, как же я радовалась часам свободы! Лик, знавший меня уже не первый год, едва сдерживал нетерпение. Он, кажется, перерыл своим бархатным черным носом всю землю в округе. Впрочем, энтузиазм большого черного пса уже давно ни у кого не вызывал удивления. Ашер же продолжал держать марку, так что в галоп сорвался только тогда, когда наше место стоянки скрылось в густом подлеске.
Как выиграть в заведомо проигрышном споре? Просто его не начинать. Последовать за мной они не решаться, опасаясь случайно подставить. Все-таки одно дело путешествовать в одиночку, а другое — отрядом, да еще и столь разномастным. Место будущей встречи я обозначила. Вот только по возвращении будет такая головомойка... Лик весело тявкнул, и только тогда я поймала себя на том, что улыбаюсь. Постойте-ка, меня что, прельщает идея такого возвращения?! Ужас!
Галоп в густом лесу — мало кто мог оценить подобное удовольствие, хотя бы потому, что не многие скакуны способны к подобной длительной скачке, не рискуя переломать ноги. Не передать словами это чувство — когда сквозь высокие кроны проглядывает темное небо, толстенные стволы с тихим гудением проносятся мимо, шелест листвы сливается в бесконечный гул, ветер несется с конем наперегонки, а ритм сердца сливается с темпом галопа. Когда страх не омрачает полет, не затмевает разум, а сам ты сливаешься со своим скакуном в одно, и это ваши общие мышцы работают в одном ритме, увеличивая темп и без того бешеного карьера. Еще б коленками о стволы не стукаться, совсем бы замечательно было!
Если бы я знала, как ошиблась, поспешив со своим побегом... Но в те мгновения ничего не хотелось больше, чем ненадолго вырваться на свободу, еще на час, день, миг отложить ворох подступавших проблем. И я безответственно поддалась этому желанию.
Пограничный мэйнийский городок раскинулся на самой границе Священного леса и, по совместительству, топей. Он носил гордое название Элувиал в память о древнем драконе, в невообразимо давние времена заслужившем почтение светлых гордецов. Восемьдесят процентов его населения составляли полукровки, у каждого из которых один из родителей был из Светлых мэйнов, а значит, были и свой тотем, и свой клан. В независимости от видов смешанной крови, их принято было называть квартеронами, и подобные города были теми немногочисленными редкими местами, где полукровки не ощущали себя изгоями. Сам город — шесть улиц и триста двадцать домов — окружали здания казарм, конюшен, небольшой храм Света с монастырем при нем, склады и лавки предприимчивых купцов, и высокая городская стена — насчитывал от семи до двадцати тысяч жителей, и жил от сезона к сезону. Местный губернатор, чистокровный мэйн, проживал в тиши и покое сельской усадьбы, отдавая свои ум и талант украшению вверенного ему владения. Город вот уже семь лет славился поющими фонтанами и главным храмом. Говорили, губернатор давно смирился со своей ссылкой. Впрочем, менее распространенные сплетни утверждали, что в ссылку он отправился из-за дуэли, на которой убил одного из родственников Светлейшего Властителя. Судя по тем же слухам, какого-то князя. Не знаю, что из этого — правда, но его дом, возведенный в наиболее роскошном и спокойном районе Элувиала, вполне мог бы конкурировать с лучшими дворцами светлой столицы. С учетом всего вышеназванного, вряд ли губернатора можно было заподозрить в безразличии.
Всю эту информацию с удовольствием выложил мне трактирщик за кружечкой вина. Кстати, узнав, что я собираюсь угостить и его, он расщедрился на бутылку неплохого красного, которую мы и уговорили со всем тщанием. В противном случае вполне мог напоить какой-нибудь разведенной гадостью: заведение было не из привилегированных, а у меня никогда не было собственного погреба, дабы научиться квалифицированно выбирать алкогольные напитки. В Храме мы их почти не употребляли, а то, чем временами угощали меня Магистры, всегда воспринималось как само собой разумеющееся. Так что — на вкус хорошее и плохое вина я б различила, а по названиям — никогда. Так, разве что, несколько самых запоминающихся. Увы, на нынешнем уровне образования не бывать мне сомелье.
Комнату сняла там же. Два золотых в сутки — цена грабительская, если честно. Но не мне привередничать. Особенно если учесть, что мне вовсе незачем платить. Иногда хорошо быть менестрелем... Хотя бы иногда, одним ухом. Ну не рыцарем же мне здесь притворяться? Хотя в столице так позориться я бы все-таки не решилась.
Перед вечерним выступлением (как же это я проворонила этот пункт сделки... хотя... что я еще хотела, взяв себе такой образ?) я поднялась к себе. Лежать на узкой, но удобной кровати казалось полузабытым удовольствием. Мысли сами собой вернулись к обрывкам полученной информации. Получалось, волнения в светлых землях продолжаются уже более года. Столица потихоньку собирает войска — уже двенадцатый заказ ушел к ингварам, в приграничье днем с огнем не сыскать наемников, одни регулярные войска, а на улицах остались лишь слабые маги да ворожеи, годные только на изготовление амулетов, заговоры от несчастья и слабые лечебные чары. Империи все больше напоминали кипящий котел, прикрытый ненадежной крышкой границы. Выводы напрашивались сами собой. Вот только неясно было, сколько еще продлится это бурление и есть ли время до того, как готовое блюдо пора будет подавать на стол.
По большому счету, вопреки официальной пропаганде, именно светлые, по не ведомым доныне мне причинам, вынудили нас уйти сюда. В Храме хранились многие, официально запрещенные обоими правителями, книги. Так что я владела некоторой дополнительной информацией, мало где упоминавшейся официально. В ту давнюю пору начала раскола все земли нынешней Империи Тьмы заселяли, если можно так сказать, костяные драконы, нежить, мелкие демоны, а также целые когорты разнообразных монстров, крайне положительно отнесшихся к идее добровольной поставки свежего мяса. Вот только наши предки и сами были непросты. Озлобленные поражением, изгнанием, пролитой кровью, потерями — в общем, самой жизнью — они готовы были буквально выгрызать у существования каждый день относительно спокойного бытия. Неправда, что мы не умеем чувствовать. Наших эмоций меньше, но зато они интенсивней. Не просто так на гербе императорского дома красуется пара лебедей, символизирующих верность. Это все я к тому, что и десятка лет не прошло с момента изгнания, как наши войска продвинулись внутрь до того считавшихся непроходимыми территорий, и в дельте реки организовали первый город Темной Империи, позже ставшей столицей. Рождение нового государства началось с того, что разрозненные кланы и расы, ныне причисленные к Темным, сумели объединиться под эгидой общей мести. Под давлением светлых, желавших добить поверженных врагов, очень быстро были выявлены преимущества и недостатки всех вошедших в союз объединений, и вот уже наши героические дипломаты заключили мирные договоры с демонами, привнеся в жизнь ежегодное развлечение в виде жертвоприношений. Не было другого выбора. Жертвы тысячами ложились на алтари каждые семь лет, а демоны помогали нам держать границы. В основном, в жертву приносились рабы и заключенные, но и все прочие частенько гибли в свой срок — те времена не позволили разделиться на мирных жителей и воинов, свою роль в сражении за жизнь играли все, и жизнь каждого ценилась немало. Мы не могли позволить себе таких потерь, и приняли все возможные меры. Наши отчаянные капитаны исследовали морские пределы, наладив отношения с подводными жителями и самим Великим Кракеном. Маги достигли немыслимых высот в темных чарах, став постоянными участниками Великой Ассамблеи Мистиков и Магов, проходящей в межмирье раз в сотню лет. А одно упоминание воина тьмы стало синонимом непобедимости. Через шестьсот лет с создания будущей столицы к титулам правителя добавилось именование 'Главнокомандующего Преисподней и Великого Герцога Ада', а обязательные до того жертвы превратились в редкие дары союзникам. Те смутные времена отличалось крайней жестокостью... Но оно принесло свои плоды. Ярость, ненависть и боль сумели выковать жесткий костяк новой Империи, за последующие триста лет отвоевавшей половину материка, вплоть до Хрустальных Пиков, и сумевшей закрепиться в этих пределах. Дальше Хрустальных Пиков дело не пошло.
Если уж совсем честно, у Светлых были свои преимущества, конечно. Но... как-то не хотелось вспоминать об этом. Недооценивать я б никого не пожелала, но и зря вспоминать о достоинствах, все же, не хочется. У меня, конечно, нет пострадавших предков (по крайней мере, таких не знаю), но некоторая обида осталась. Не обида даже, а... ну, хорошо. Патриотизм. Я могу много плохого сказать о своей родине, но не стоит ругать ее при мне. Кстати, лучший способ свести знакомство с темным — это завести разговор о свете. Общий враг сближает. Однако сейчас побеспокоиться стоило о другом. Все признаки указывали на то, что нам вот-вот грозит очередная... война? Вся известная мне информация подтверждала нарастание приграничного конфликта. Судя по состоянию дел, в этот раз никто не намерен капитулировать. Я мотнула головой, стряхивая ощущение липкого вязкого страха. Потом, если все же начнется бой, я знаю, что не буду бояться. Но сейчас, при мысли обо всех последующих разрушениях, смертях... Мне стало страшно. А значит, нужно просто сделать так, чтобы всего этого не случилось.
Правда, просто?
Я села. Не было больше желания и сил лежать. Пара минут медитации позволили успокоиться. Увы. Подумать дальше мне не дали.
— Маэстро Вир? — трактирщик забарабанил в дверь, стараясь делать это вежливо.
Своеобразная попытка... Меня перекосило при подобном именовании, но пришлось отвечать:
— Да, мастер Сэйвардс? — я постаралась добавить в голос ленивого ехидства.
Хотя с огромным трудом удержалась, чтобы не откреститься от такого знакомства. Чтоб я еще раз стала с кем-то пить!
— Вас там просят, — велеречиво затянул гостеприимный хозяин.
Ну, точно, какая-то могущественная персона прибыла.
Мне демонски не хотелось позориться. Но куда деваться? Уж что-нибудь изобразить я сумею. Сумею? Да. Наверное. Может быть.
— Через десять минут спущусь, только подтяну струны, — я села, наклонилась, вновь натянула сапоги, отчаянно пытаясь вспомнить хоть что-нибудь, пригодное для исполнения.
Наколдованная лютня мало напоминала ставшую почти привычной семиструнную гитару. 'Почти' — потому что и на гитаре я играла кое-как. По крайней мере, ни одного аккорда не могла воспроизвести по бумаге. Только на слух. Мэйнийские мотивы выразились в тонкой резьбе из кленовых листьев вдоль грифа, силы воздуха и огня — сложный росчерк у колок, и глаз дракона под струнами. Переплетение чар иллюзии — в тонких невидимых нитях, легших параллельно грифу. Так, чтобы мелодия, найдя отклик в душах, могла ожить красочными картинами чьих-то фантазий. Одно меня несколько удивило — лютня оказалась яркого бирюзового оттенка, с перламутровыми вставками. Чаровала я не такую... Ну да чего уж теперь. Позориться, так позориться. Главное, делать это со вкусом! Однако все же чарами для улучшенного звучания я ее укрепила. Чтоб гнильем не закидали. На всякий случай.
Весело насвистывая себе под нос услышанную мельком где-то фривольную песенку, я закинула инструмент на плечо, поправила челку и направилась к лестнице в главный зал. Путь пролегал мимо небольшого слухового оконца, выводившего на гостевой двор. Был здесь и такой, украшенный изразцами, фонтаном, и выложенный мэйнийским камнем, упруго пружинящим под ногами и копытами, но идеально твердый под колесами повозок. Никакой колеи. Сложные узоры мозаики настолько завораживали, что я не сразу обратила внимание на пару изящных единорогов, недовольно потягивавших травку из ясель. Редкая такая травка... Но меня заинтересовало не это. Рядом с боевыми единорогами, небрежно прислонившись к стене, курил тонкую черную сигарету рыжеволосый мэйн. 'Багряное пламя' — кажется, так при дворах назывался цвет его волос. Стройный, красивый, как и вся их раса, что бы ни говорил по этому поводу Тириэл, он все же ничем не отличался бы от других, если бы... Если бы я не знала, какое место занимают воины Багряного Клана среди себе подобных. Были Танцующие на Лезвии, были Бабочки, а были Багряные. Элита воинов, следящих и убийц соответственно. На мой взгляд, такой подход говорил о крайней степени надменности — получалось, что ВСЕ рыжеволосые в кланах были либо убийцами, либо... Либо не были. Вариантов не существовало. При таком подходе мэйны порядком осложняли себе жизнь, но еще более — окружающим.
