— 83?
— У вас же здесь есть список класса за тот год, да? Значит...
Я начал было листать бумажки в папке, но Тибики-сан приподнял руку, останавливая меня.
— Можешь не проверять, Сакакибара-кун. Я помню. Четвертый год после того, как я сбежал в библиотеку... 83 был "таким годом". В том году в классе три-три -
— Ну? — нетерпеливо промычал я. — Правда, значит? Я думал, что, может, так было, но... да.
— Почему ты интересуешься? В том году что-то случилось, что тебе... А. Понятно.
Тибики-сан, похоже, тоже осознал.
— Понятно. Год Рейко-кун.
— ...Да.
1983 — год, когда Рейко-сан, которой сейчас было двадцать девять, поступила в третий класс средней школы. Год, когда она училась в классе 3-3 в северном Ёми. И еще...
— Тот самый год, когда умерла Рицко-кун, твоя мать, — лицо Тибики-сана помрачнело. — Это произошло... случайно не в нашем городе?
— Она вернулась в дом своих родителей в Йомияме, чтобы родить здесь, и уже после моего рождения оставалась еще какое-то время. Значит...
— Значит, она умерла в этом городе, — с горечью прошептал Тибики-сан. — Я и не догадывался тогда. Ясно. Вот, значит, что случилось.
Ясно. Вот, значит, что случилось.
Смерть Рицко, моей мамы, пятнадцать лет назад.
После родов она неважно себя чувствовала, а потом еще и подцепила простуду, которая дала осложнение... Вот и все, что я до сих пор слышал о ее смерти. Но, возможно, на самом деле это была одна из "катастроф", вызванных "феноменом" вокруг класса 3-3 Северного Ёми... Нет, какое уж тут "возможно". Наверняка дело было именно в этом.
Простое невезение... Конечно, оставался шанс, что это простое невезение, не больше. Но, с учетом того, что я уже знал, в такое верилось с большим трудом.
К оглавлению
Глава 11. Июль I
1
Июнь без особых событий перетек в июль.
В наступившем месяце, к счастью, новых бед на класс не обрушивалось, так что мы с Мей продолжали свое странное существование "несуществующих". Лично у меня на душе было мирно и спокойно — совсем не так, как в начале этой новой жизни; однако угроза, что спокойствие может рассыпаться в любой момент, висела над головой постоянно.
Тибики-сан, как и предупреждал, на следующий день после нашего разговора исчез из школы, и до конца июня я его не видел. Дополнительная библиотека в нулевом корпусе все это время была закрыта — скорей всего, Тибики-сана просто некем было заменить.
Позже мне довелось узнать, что за "кое-какие дела" заставили Тибики-сана уехать из города. У него были жена и дети, которые уже давно жили отдельно — в Саппоро, на родине жены. Она ему позвонила, и он отправился на Хоккайдо.
Каких-то деталей я так и не узнал, но легко могу вообразить. Вполне возможно, что его семья жила вдалеке от него именно из-за "феномена", для "наблюдения" за которым Тибики-сан окопался здесь, в Северном Ёми. Не из-за того, что они плохо ладили, — наоборот, он отослал жену и детей подальше, за пределы "дальности действия", чтобы полностью исключить даже малейший шанс, что их достанет "катастрофа". Или еще по каким-то похожим причинам.
Ладно, это в сторону...
Пару дней назад совершенно неожиданно прояснился один факт. Информация пришла от Мей.
— Вчера на выставку заглянула одна из моих семпаев. Ее зовут Татибана-сан, я ее знала по кружку рисования. Она закончила нашу школу два года назад. И тоже училась в три-три. Ей нравятся куклы, поэтому она заходит время от времени. Но я ее не видела уже довольно давно.
Я впервые услышал от Мей, что у нее есть такая знакомая. Не обращая внимания на мое легкое удивление, Мей продолжила:
— Думаю, до нее дошли слухи о том, что у нас происходит, и...
— Хочешь сказать, она пришла, потому что волновалась за тебя?
На мой вопрос Мей неопределенно опустила голову — то ли кивнула, то ли нет.
— Скорее всего, ей не хотелось ввязываться, но все равно слухи ее тревожили, и в итоге она пришла... как-то так, мне кажется, — сообщила она мне свою точку зрения. — Слухи, думаю, идут от Мотидзуки-куна. Она держалась так, будто знала, что в этом году я и есть "несуществующая". Но никакого совета она мне не дала, ничего. И вела себя очень нервно... Так что я сама задала ей пару вопросов.
Первый вопрос был о "лишнем" (то есть "мертвом"), проникшем в класс два года назад.
Мей спросила о нем у Татибаны и упомянула имя "Мами Асакура", которое мы нашли в папке Тибики-сана. "Ты помнишь такую девушку в своем классе?"
Ответ был, в общем, тот же, что дал Тибики-сан: "Нет, не помню". Потом она неуверенно добавила: "Но когда все закончилось, я слышала, что была девочка с таким именем..." Короче, воспоминания, относящиеся к "мертвому", у нее, бывшей ученицы класса три-три, действительно пропали.
Второй вопрос был про ученика, который "не существовал" в том году.
"Какой он был? — спросила Мей в лоб. — "Катастрофы" начались, потому что он в середине года нарушил "решение" класса, да? И что с ним случилось потом?"
— Она ответила, что это был парень, которого звали Сакума-сан. Судя по всему, он всегда был тихий и незаметный, — таким же отстраненным, как и всегда, голосом Мей стала пересказывать факты, услышанные от семпая. — Этот Сакума-сан отказался "не существовать" вскоре после начала второго триместра. После этого, в первых числах октября, начались "катастрофы". Люди умирали и в ноябре, и в декабре, а потом... после Нового года Сакума-сан покончил с собой.
— Покончил с собой... аа.
— Мне не удалось спросить, что было потом. Но, судя по всему, он и стал "жертвой января" в 96 году.
Разговор этот состоялся в середине дня, когда дождь на время угомонился. Мы спустились к берегу реки Йомияма и беседовали, глядя на текущую мимо нас прохладную воду. Никто из нас не предложил другому прямо, но по окончании большой перемены мы вместе покинули школьную территорию.
Где-то к концу шестого урока мы вернулись через задние ворота. Как только мы вошли, на нас тут же кто-то заорал:
— Эй! Что это вы там делаете!
Физрук Миямото-сэнсэй — тут же определил я. Видимо, он заметил нас издалека и принял за обычных прогульщиков. И тут же побежал к нам.
— А ну стойте! Где вы были в это время д-...
В этот момент он резко остановился и вгляделся в нас внимательнее; на лице у него было написано: "Стоп, минуточку". Остальную часть своей тирады он проглотил.
Я совсем чуть-чуть, самую малость кивнул, и Миямото-сэнсэй смущенно отвел глаза. Потом вздохнул и произнес:
— Вам обоим наверняка трудно приходится. Однако я не могу потворствовать тому, что вы покидаете пределы школы. Вы должны это прекратить.
2
Наконец-то я решился снова расспросить Рейко-сан. Я долго мучился в бесплодных размышлениях и понял, что просто не могу молчать и дальше.
Это был — ну да — последний субботний вечер июня.
— Эээ, я тут недавно узнал кое-что от библиотекаря, Тибики-сана, — вдруг обронил я, чтобы остановить Рейко-сан, которая после ужина как раз собралась молча удалиться к себе в домик. На присутствие бабушки с дедушкой я махнул рукой.
— Мм, я слышал, что... когда ты заканчивала среднюю школу и училась в классе три-три, это был "такой" год.
— ..."Такой" год?
До этого момента лицо Рейко-сан было расслабленным и безмятежным, но тут по нему прошла тень настороженности... а может, мне показалось.
— Ну, год, когда в классе появляется непонятный "лишний", а потом с людьми начинаются разные "катастрофы". В смысле, каждый месяц умирает кто-то связанный с классом. Так называемое "проклятие класса три-три". Ты ведь знаешь об этом, да, Рейко-сан?
— А... ну да, ты прав, — сипло ответила Рейко-сан, потом, сжав правую руку в кулачок, постучала себя по голове. — Да. Это и происходит.
В последний раз я так вот нормально разговаривал с Рейко-сан очень давно. Естественно, я дико нервничал, и она наверняка тоже.
— Прости, Коити-кун. Прости, — медленно покачала головой Рейко-сан. — Ничем тебе не могу помочь...
Мое воображение само наложило мамино лицо, которое я видел в альбоме, на посеревшее лицо Рейко-сан. Изо всех сил пытаясь успокоить жар, поднявшийся в сердце, я сказал:
— Я хочу спросить, что было пятнадцать лет назад. Когда мама меня родила, а потом здесь умерла... Это ведь была одна из "катастроф" того года?
Ни соглашаясь, ни возражая, Рейко-сан повторила:
— Прости, Коити-кун.
Я раньше уже как-то пытался поговорить с Рейко-сан о событиях пятнадцатилетней давности. Тогда-то я и узнал, что она, как и мама до нее, училась в классе три-три.
"У вас там говорили про "проклятие класса три-три" или что-нибудь вроде того?"
Рейко-сан тогда отмахнулась от моего вопроса: "Это было пятнадцать лет назад. Я все забыла".
Придуривалась она? Или же ее воспоминания о том времени действительно затуманились? В обычной ситуации я бы сказал, что первое, но сейчас понимал, что и второе вряд ли можно сбрасывать со счетов. Как объяснил Тибики-сан, память людей нельзя назвать хорошей, когда дело касается этого "феномена". Да еще и у разных людей это проявляется с разной силой.
— Ну так что, Рейко-сан? — я тем не менее продолжил наседать. — Как ты думаешь, что там было?
— ...Не знаю.
— Ну же, Коити-тян. Почему ты вдруг про это вспомнил? — спросила бабушка. До сих пор она слушала, молча убирая со стола, но теперь остановилась, и ее глаза расширились.
Бабушка, скорей всего, ничего не знает — так мне подумалось. И даже в том маловероятном случае, если кто-то когда-то ей рассказывал, ее воспоминания наверняка со временем потускнели...
— Бедненькая...
Внезапно свое долгое молчание нарушил дедушка. Его худые плечи задрожали, голос застрял в горле, будто дедушка боролся со слезами.
— Бедненькая Рицко. Бедненькая... Рицко... и Рейко...
— Хватит уже, дед.
Бабушка поспешила к нему и принялась поглаживать по спине, успокаивая, как ребенка, устроившего истерику.
— Нельзя так думать. Ну воот, воот. А теперь пойди-ка вон туда и отдохни.
В моем воображении на голос бабушки наложились пронзительные вопли майны Рей-тян: "Бодрее... давай бодрее!"
Бабушка взяла дедушку за руку и помогла встать. Они медленно вышли из комнаты, и тут -
— ...Насчет того года, — наконец ответила Рейко-сан. — Я на самом деле не знаю, что именно было с Рицко. Но... не знаю, но, по-моему, тогда это остановилось на середине.
— Остановилось? — изумленно переспросил я. — В смысле, "катастрофы" в том году?
— Да...
Она слабо кивнула и снова постучала себя по голове.
"Катастрофы", раз начавшись, почти никогда не прекращались на полпути. Когда Тибики-сан это сказал, у меня родился вопрос. Если слова "почти никогда" означают "нельзя утверждать, что такого совсем не бывало", значит, должен быть "случай, когда они прекратились на полпути". То есть -
Неужели этот редчайший случай пришелся как раз на тот год, когда Рейко-сан была в третьем классе? Пятнадцать лет назад?
— Почему? — я был не в силах сдержать возбуждение, слова посыпались сами собой. — Рейко-сан, почему "катастрофы" в тот год прекратились?
Но она ответила уклончиво:
— Бесполезно... всё как в тумане. Ничего не помню.
Еще несколько раз она постучала себя по темени, потом вяло покачала головой.
— О... но знаешь что? Что-то точно произошло летом того года...
Ничего большего вытянуть из Рейко-сан тем вечером мне не удалось.
3
За остаток июня я дважды побывал в Мисаки, в "Пустых синих глазах в сумраке Ёми".
В первый раз — после того как побывал в городской клинике и там мне проверили легкое.
Я заплатил за вход, посмотрел кукол наверху, потом спустился в подвал; однако Мей я там не встретил. Я не сказал ей, что собираюсь прийти, так что даже не знал, дома ли она. Просить старуху — "бабушку Аманэ" — передать Мей, чтобы она спустилась, я не решился и удовольствовался тем, что рассмотрел несколько новых творений Кирики-сан и ушел чуть менее чем через час.
Даже как-то странно — прийти сюда и не встретить Мей... Такая мысль меня в тот день посетила.
Второй раз был в последний день июня — вечером 30 числа, во вторник. Меня пригласила Мей, когда мы с ней шли из школы.
Мы не стали подниматься на третий этаж, в квартиру. И Кирику-сан я не видел. Мы сидели на диванчике на первом этаже выставки, где по-прежнему не было ни одного посетителя.
Впервые я попробовал чай, приготовленный для нас бабушкой Аманэ. Он был намного, намного вкусней, чем баночный, — это уж точно.
— Завтра начинается июль, — Мей заговорила первой. Думаю, вполне можно было угадать за этими словами что-то вроде: "Скоро настанет момент истины, наконец-то".
Я и сам это прекрасно понимал, но предпочел уклониться от темы.
— На следующей неделе триместровые экзамены... У тебя все будет нормально?
Мей поджала губы немного обиженно.
— Не тот вопрос, о котором должны волноваться те, кого "нет".
— Это, конечно, так, но...
— Хочу как-нибудь увидеть твой дом, Сакакибара-кун.
Я замялся, пытаясь найти ответ на ее очередное внезапное заявление.
— Эмм, в смысле — стоп — мой дом в Токио?
— Нет, здесь, в Йомияме, — Мей качнула головой и медленно прищурила правый глаз. — Дом, где выросла твоя мать, в Фурути.
— Эээ... а зачем?
— ...Затем.
Вскоре мы с Мей спустились в подвал. Вновь играла унылая струнная музыка. Может, даже та самая, которая играла в мае, когда я пришел сюда впервые.
В комнате, как всегда, царил могильный холод. Куклы и их разнообразные части были здесь, там, повсюду. У меня почти уже не было ощущения, что я должен дышать за них. Похоже, я и правда привыкал.
Прямо по курсу, у дальней стены комнаты, завешенной темно-красной портьерой, стоял черный шестиугольный гроб. Мы подошли к нему, и Мей, не произнося ни слова, развернулась ко мне. Она стояла, заслоняя собой куклу в гробу — куклу, так потрясающе похожую на нее...
Мей прикоснулась кончиками пальцев к повязке на левом глазу.
— Я это уже снимала здесь один раз, помнишь?
— А... ага.
Левый глаз под повязкой, который я увидел в тот день... Конечно, я его помнил, и совершенно отчетливо.
Пустой синий глаз.
Она тогда открыла мне искусственно блестящий синий глаз, точно такой же, как в глазницах у кукол...
...Почему?
И сейчас, ни с того ни с сего — почему?..
Не обращая внимания на мое замешательство, Мей сняла повязку и закрыла правой ладонью правую половину лица. На меня неподвижно смотрел лишь левый, синий глаз.
— Я потеряла левый глаз в четыре года, — губы Мей задрожали, выпуская в комнату бледный призрак ее голоса. — Я этого почти не помню. В глазу росла раковая опухоль, и ее пришлось удалить хирургически... Когда я очнулась, глаза уже не было.
Я был не в силах что-либо произнести — лишь стоял столбом и смотрел на ее лицо.
— Сначала они испробовали на моей глазнице множество разных искусственных глаз. Но мать говорила, что они все некрасивые... И поэтому она сделала для меня специальный глаз. "Глаз куклы".
