Прилив

Большей частью население нижних уровней состояло из ссыльных за незначительные пре-ступления. "Спуститься ниже уровня" на жаргоне горожан означало потерять статус и быть нака-занным за преступление. Это была гигантская урна для отбросов общества. Многие реабилитиро-вались честным трудом и хорошим поведением и покидали нижние уровни, стараясь больше сюда не попадать. Но были и другие, раз за разом попадавшие "под платформу": преступники-рецидивисты, не ставшие на путь исправления, и принципиальные противники существующей власти, считающие нижние уровни своими владениями и не желающие их покидать.

Власти мирились с таким странным неповиновением: добровольцев, желающих работать на нижних уровнях, не хватало, что говорить: их попросту не было. Шум и высокая влажность, отсут-ствие естественного света и чистого наружного воздуха, электромагнитные поля и огромные без-людные пространства — все это выдерживал не каждый. Жизнь на нижних уровнях была совершенно другой, и хоть законы "верхнего мира" действовали и здесь, обитатели этих мест вели себя совершенно по-иному, и человек, впервые попавший сюда, как правило, испытывал сильный шок от местных обычаев и нравов.

Но Мерк был спокоен. Во-первых, он был здесь не впервые и шел хорошо знакомым путем. Во-вторых, он под защитой людей, слово которых в этих коридорах перевешивало заряженный энерган под мышкой у пришельца.

Он остановился на перекрестке. С трех сторон путь перекрывали здоровые парни в рабочих комбинезонах. Один из них подошел к Мерку:

— Здесь закрытая зона. Ремонтные работы, — он изучающе смотрел на Мерка. Двое других, казалось, копаются в каком-то распределительном щите, но Мерк чувствовал спиной их взгляды. Ни агенты Службы, ни случайные люди не пройдут туда, куда направлялся Мерк.

— Здесь опасно. Идите назад.

Первая фраза была паролем.

— Я люблю опасности, — сказал Мерк. Человек кивнул и посторонился. Не говоря ни слова, Мерк прошел мимо и, пройдя через увешанный черными кабелями коридор, оказался в огромном, слабо освещенном зале. Многометровые, увитые кабелями и трубками колонны уходили вверх и терялись во тьме. Казалось, потолка у этого зала не было вовсе. Это были накопители. Здесь акку-мулировалась энергия приливных станций, расположенных еще ниже, в находящихся под водой уровнях. Что-то мерно гудело и потрескивало, красные и синие огоньки играли на узких, в рост человека, панелях управления.

Мерк знал, где следует ходить, а где нет: несмотря на отсутствие охраны, в зале установлены камеры слежения, и попасть под их недремлющее око было нежелательно. Он бочком протиснулся в узкий коридор, несколько шагов — и железная дверь без привычной панели доступа. Она открыва-лась только изнутри. Мерк постучал. Его должны были ждать.

Дверь открыли примерно через минуту. За ней стоял неприметный человек с маленькими воспаленными глазками и совершенно лысым черепом, полностью покрытом татуировками.

— Привет, брат, — поздоровался Мерк.

— Привет, брат, — сказал привратник. Он сделал жест, приглашая Мерка следовать дальше, а сам остался у двери. Несмотря на кажущуюся хлипкость привратника, Мерк знал, что у этой двери ставят самых проверенных и самых опасных людей, тех, что убьют любого непрошеного гостя, даже если им будет собственный отец или сын. Это особенное место. Здесь живет Отец.

Где-то хрипело и ухало, под потолком со свистом вырывался пар, и влажный извилистый коридор, которым шел Мерк, напоминал кишку неведомого монстра. Проход оканчивался одной-единственной дверью. Мерк постучал. Отец не любил электронные звонки.

Дверь бесшумно открылась. Мерк вошел внутрь. Небольшое помещение имело форму иде-ального круга. Серый пол в центре и по всему диаметру испещрен синими иероглифами. В этих буквах заключался смысл жизни всех и каждого из сынов Отца. Часть изречений была вытатуирована у Мерка на черепе, это указывало на принадлежность к касте "нижних" — обособленной и закрытой группировке обитателей "нижнего Дирна". Напротив двери располагалась длинная пластиковая скамья, на которой сидел человек, завернутый в темно-зеленый балахон. Отец.

— Приветствую, Отец, — остановившись ровно посредине круга, Мерк склонил голову и встал на одно колено. Для непосвященного подобный жест мог показаться архаизмом из древнейших времен, но Мерк знал, что это не так.

Отец подошел, протянул руку и вздернул подбородок Мерка. Каждый в Семье знал, что смотреть в глаза Отцу означает вывернуть себя наизнанку. Отец видит все, все мысли человека. Никто не смеет его обманывать, потому что это невозможно, и потому, что расплата за это одна — смерть.

Взгляд Отца прожигал, как лазер, но Мерк не смел отвести глаз. Отец кивнул:

— Встань.

Мерк поднялся с колен.

— Говори.

— Лексан согласен сотрудничать.

Отец прикрыл глаза и еле заметно кивнул. Казалось, он знал об этом заранее.

— Что он может?

— Он председатель Избранных. В его власти...

— Я знаю, что в его власти, — прервал Отец. — Для нас имеет значение то, что он может сделать за рамками своих полномочий.

Мерк кивнул.

— Некоторые из его людей состоят в СБ, некоторые — в военной разведке. Это может ока-заться нам полезным.

— Выводы здесь делаю я.

— Прости, Отец, — Мерк склонил голову. Этому человеку он обязан всем: положением, тем, что живет наверху, в отличие от сотен братьев, и доверием, которое оказывает ему Отец. Сейчас Мерк являлся связующим звеном между Отцом, контролирующим нижние уровни Дирна, и Лексаном — лидером оппозиции. На некоторое время их намерения совпали: и Отцу и председателю Избранных мешал Изагер, но устранить правителя было непростой задачей.

— Как ведет себя ставленник?

— Он готов на все, — сказал Мерк. — Я не оставил ему выбора.

— Слишком все гладко. За ним следят?

— Почти не следят, только внешняя охрана.

— Это странно. Неужели Изагер не беспокоится о сыне после того, что случилось? — вслух подумал Отец. Мерк не посмел перебивать его, хотя имел, что сказать. — Будь осторожнее, Мерк, ты нужен всем нам.

— Да, Отец.

— Итак, ставленник готов выполнить нашу волю, — негромкий, приятный голос Отца оставлял впечатление жесткой непререкаемой силы. — Такой возможности взять то, что принадлежит нам по праву, у нас еще не было и не будет.

Отец отвернулся от гостя, сделал несколько шагов и сел на скамью. Мерка поражали над-бровные дуги Отца, его непропорциональный, крупный, удлиненный череп внушал каждому, кто его видел, мысль о мощном интеллекте его обладателя. Так оно и было. Мерк не раз убеждался в проницательном уме и интуиции Отца, умевшем просчитывать ситуации на много шагов вперед. На нижних уровнях Отец не имел конкурентов, это и сделало его лидером. Именно Отец первым дога-дался, что сын правителя — совершенно другой человек, и придумал план, позволявший использовать это знание. А планы Отца всегда осуществлялись.

Чтобы убрать с дороги Изагера, Отцу нужен был союзник. Им стал Лексан, председатель Избранных, давно метивший на пост Изагера. Убедить его в могуществе Отца стоило немалых трудов. Лишь после покушения на сына правителя Лексан понял, что имеет дело с достойным союзником. Несмотря на то, что покушение не удалось, концы были спрятаны надежно — СБ, в которой у Лексана были свои люди, ни на миллиметр не продвинулось в расследовании этого дела. Путем долгих переговоров Мерк сумел убедить председателя, что Слава надо оставить в покое и заняться непосредственно Изагером.

Отец использовал Лексана втемную, не раскрывая главной карты: кем на самом деле был сын правителя. Уничтожать лже-Слава Отцу было невыгодно — полностью покорный ему правитель устраивал лидера "нижних". Но Лексан жаждал власти и требовал, чтобы и Слав был убит — только тогда он мог претендовать на свободное место правителя. Мерк обещал ему это в обмен на помощь, а главное — информацию, которую Лексан мог добыть для Отца.

В дверь неожиданно постучали. Отец не шевельнулся, но дверь открылась сама. Вошел худой угловатый человек в просторном комбинезоне обходчика. Мерк знал его: Салем, один из "кулаков" Отца.

Салем встал на колено и вопросительно глянул на Мерка.

— Можешь говорить, — сказал Отец.

— Мы не выполнили твою волю, Отец... — с трудом выговорил Салем.

— Продолжай, — ровным голосом сказал Отец.

— Юр ушел от нас. Он убил всех братьев и ушел.

— Всех?

Простой, казалось бы, вопрос оказал удивительное воздействие. Салем побледнел, его глаза расширил ужас:

— Прости, Отец. Не всех. Один из братьев пропал. Думаю, он в руках СБ.

— Думаю здесь я, — сказал Отец. — Он действительно у них и это плохо. Я допускал, что телохранитель окажется сильнее братьев, но он вряд ли станет сотрудничать с СБ. Что скажешь?

— Не он сдал брата в СБ! Юр исчез. По нашим сведениям, СБ его ищет.

— Юр не дурак, он понял, что его ждет. Спрятаться от СБ он мог бы только у нас. Если его нигде нет, значит, его нет в Дирне. В любом случае, проблема Юра решена, — сказал Отец. — Но брат в руках СБ — это ошибка. Серьезная ошибка. У тебя мало времени, Салем, чтобы исправить оплошность.

— Что я должен сделать, Отец? — Мерку не понравилась фанатичность Салема, истово вы-катывавшего глаза и заламывавшего руки. Впрочем, его можно было понять: за ошибки Отец нака-зывал строго. Хотя вины Салема здесь Мерк не видел. В том, что восемь братьев не смогли спра-виться с одним человеком, виноваты они сами. Но вслух он, разумеется, ничего не сказал.

— СБ отправила брата в реген-камеру, — закатив глаза, пробормотал Отец. Откуда он знает? — мелькнуло в голове Мерка. — Когда он сможет отвечать на их вопросы, они вытянут из него все, что он знает.

— Он ничего не знает, Отец! — истерично выкрикнул Салем. — У него был только приказ убить!

— Для аналитиков СБ этого будет достаточно. Зачем и кому нужна смерть телохранителя Слава? Они будут искать ответ — об этом ты подумал, Салем?

Отец приблизился к Салему, и тот слегка отпрянул, не решаясь, впрочем, бежать.

— Но Юр исчез! — выкрикнул Салем, пятясь под взглядом Отца.

— Исчез благодаря своему уму, не тебе, Салем.

— Я послал лучших бойцов!

— Значит, они не были лучшими...

Отец протянул руку. Салем схватился за голову и застонал. К счастью, Мерк не испытывал на себе удивительных и жутких способностей Отца, но говорили, что тот способен убить человека на расстоянии вытянутой руки, даже не прикасаясь к жертве. Убить одной лишь силой воли.

Салем распростерся на полу, сдавленно крича от боли. Сжав зубы, Мерк наблюдал за нака-занием. Отец никогда не наказывал его, и Мерк чувствовал, что эта демонстрация приготовлена специально для него.

— Встань и слушай меня, Салем.

Салем поднялся. Мерк видел, что боль оставила его в тот момент, когда Отец опустил руку.

— СБ поместила его в реген-камеру, — повторил Отец. — Они ждут, а мы ждать не можем. Сейчас ты отправишься туда, но не к камерам, а ниже... Ты выведешь из строя питающую подстанцию и сделаешь это так, чтобы ремонт был долгим, очень долгим...

Мерк содрогнулся. Ясно, что вытащить раненого брата из лап СБ невозможно. Они только и ждут подобной глупости. Брат должен умереть. Но в реген-камерах могут быть другие люди. Если выключить энергию в процессе регенерации, последствия могут быть самыми тяжелыми. Для всех, кто находится в реген-камерах...

— Я понял, Отец.

— Отправляйся, у тебя очень мало времени!

Салем опрометью выскочил вон.

— Брат Мерк, — сказал Отец, и Мерк вздрогнул. — Ты хорошо справился с заданием. Но это еще не все...

Глава 34. Слав. Исток.

Поднявшись на гребень, Слав остановился и тут же приник к земле. Он увидел город, который не был похож на жалкие селения варваров, что Слав видел до сих пор. Перед ним был настоящий город. Конечно, с Дирном не сравнить, но здесь четко прослеживались нити улиц, перекрестки и площади. Дома большей частью одноэтажные, с редкими глазницами окон, но над ними возвышались и более высокие строения, похожие на массивные башни. И людей много. Так много, что, пожалуй, никто и не заметит в такой толпе чужака, а Славу это и нужно. Только бы добраться незамеченным.

Еще юноша приметил огромный карьер у самой границы города. Туда то и дело спускаются люди, а поднимаются не с пустыми руками, неся что-то в больших плетеных корзинах. Ни стен, ни ворот у города нет. Что ж, тем проще проникнуть туда.

Он стал спускаться с отрога, стараясь быть незамеченным, двигался осторожно и медленно. Впрочем, быстро здесь не пройдешь — край горы изрезан трещинами и выступающими из земли острыми камнями. Оступишься — расшибешься насмерть...

Солнце еще высоко. Через час он доберется до города.

Слав добрался даже быстрее. Карьер он обошел, стараясь никому не попадаться на глаза, и достиг крайних хижин, сложенных из грубо отесанного песчаника. Несколько полуголых детишек играли здесь без всякого присмотра. Увидав чужака, они замерли. Слав испугался, что они позовут взрослых, и, ласково улыбаясь, обошел их стороной. Восемь черных широко распахнутых глаз про-вожали его, пока юноша не скрылся за стеной.

Он миновал какие-то руины или недостроенный дом и оказался на улице. Да, пожалуй, это можно было назвать улицей, а селение — настоящим городом! С тех пор, как Слав оказался в Пойме, он никогда не видел столько людей! Сотни варваров сновали по пестрой от одежд улице, заходя и выходя из домов, толкаясь и торгуясь. Уши наполнил гомон и неясные до времени звуки, нос уловил запахи еды, и желудок мигом отозвался голодным спазмом. Да, поесть не мешало бы, но кто его здесь накормит?

Поначалу Слав осторожничал, жался к стенам, внимательно разглядывая каждого встречного, затем понял, что внешним видом ничем не отличается от любого из горожан. Местные не носили повязок, как Красноголовые, и одевались, как большинство варваров Поймы. Разве что женщины носили более открытые наряды, нередко выставляя напоказ плоские загорелые животы.

Немного освоившись, Слав уже уверенней исследовал город. Главная, самая широкая, улица делила его надвое, проходя от карьера до большой площади, располагавшейся не в центре, а почему-то на окраине. Дома преобладали одноэтажные, сложенные из песчаника всевозможных оттенков: от бурого до ярко-желтого. Дверей не было вовсе — их заменяли пологи из шкур или выгоревшей на солнце материи. Кое-где меж домами висели веревки с натянутыми кусками материи — примитивные, но, тем не менее, защищавшие от жгучего солнца навесы. Под ними располагались торговцы: кто с корзиной, а кто — восседая на целой куче мешков и ящиков. Здесь торговали всем, что можно было найти, убить или поймать в Пойме. Несмотря на голод, что-то из выставленного на продажу съестного Слав не решился бы попробовать, даже если бы ему предложили. Но здесь никто ничего не предлагал даром. Юноша наблюдал за торговцами, смотря, чем расплачиваются покупатели, и пришел к неутешительному выводу: денег тут нет, а торговля сводится к примитивному обмену. Хотя некоторые торговцы охотно принимали кусочки металла.