Прилив

Его изрубили бы на куски, но предводитель нападавших крикнул, прерывая схватку:

— Возьмите его живым!

Опутанный ловко накинутыми арканами, Изагер выронил меч и упал на песок. Главарь на-ступил ему на горло:

— Ты умрешь, гмор, но не сейчас. Я отведу тебя к нашему вождю, и ты расскажешь ему все, что знаешь. Пусть люди посмотрят на гмора, которого взял в плен я, Бурнак из Лога! А потом... — глядя на пленного, предводитель ухмыльнулся и лизнул окровавленный меч.

Нападавшие сдирали с солдат залитые кровью керамические панцири и одежду. За трофейные гморские мечи едва не разразилась драка. Энерганы забрал вожак. Своих убитых пустынники закопали, Изагер с мрачным удовольствием отметил, что за десяток убитых солдат варварам все же пришлось заплатить доброй дюжиной воинов. Обнаженные трупы гморов остались лежать на солнце, став пищей для червей-падальщиков.

Изагер, ни жив, ни мертв, сидел на песке. Еще никогда патрули Дирна не несли таких потерь. Засада, организованная варварами, была хитроумно придумана и мастерски исполнена. За какую-то минуту патруль из десятка солдат был вырезан, а командир попал в плен. Это был позор, но тогда Изагер меньше всего думал о позоре. Он думал о своей жизни. Если варвары не убили его сразу, есть шанс, что не убьют и потом. Какого рода сведения им нужны? Что они могут извлечь из подобной информации? Изагер не понимал. Зато было ясно: уцелей он в резне, вернувшись в Дирн, в лучшем случае станет посмешищем и объектом презрения. О карьере в армии придется забыть. Уничтожен целый патруль, и в руки пустынников попали десяток энерганов — это чрезвычайное происшествие, вина за которое лежит на нем, Изагере.

— Вставай, гморская падаль! — Изагера подняли и потащили за собой. После нападения пустынников осталось немного, семь человек. Все они были нагружены трофеями и шли медленно. Отряд шел через потрескавшиеся глинистые лощины, пыльные барханы обступали людей угрюмыми нахохлившимися толпами. Варвары шли в самое сердце Поймы. Через несколько дней прилив смоет следы, и там, где прошла схватка, заплещут безразличные мутные волны.

Ни еды, ни воды ему не давали, и на следующий день Изагер обессилел так, что несколько раз падал на песок. Варвары злобно смеялись и пинали пленника ногами, заставляя встать. Нести его никто не собирался, и будущий правитель Дирна понял, что его жизнь вряд ли стоит дороже захваченного в бою энергана. Из разговоров варваров Изагер понял: Бурнак из Лога захватил его, чтобы побахвалиться перед соплеменниками. Приказа взять гмора в плен не было. Отсюда получался вывод: его убьют, как только они прибудут в селение варваров, и смерть легкой не будет...

Изагер не считал себя трусом и не был им хотя бы потому, что свою карьеру решил начать с армии, и сам попросился в далеко не безопасный патруль. Близость смерти не сломила его, он не просил у варваров пощады, не умолял отпустить в обмен на выкуп. Ночью, когда пустынники спали, а дозорные не смотрели на пленника, он грыз веревки зубами и навсегда запомнил их горький, полный смертельной тоски, вкус.

На следующее утро отряд повстречал человека. Бродяга шел через пустыню и, казалось, не обращал никакого внимания на идущий навстречу отряд. За спиной пустынника болтался длинный меч в зачехленных ножнах.

— Эй, ты! — окликнул его Бурнак. Путник остановился. Изагер не прислушивался к их раз-говору: какая ему разница, что скажет один варвар другому. Но тон беседы неожиданно стал уг-рожающим. Предводитель отряда закричал, и его крик оборвался предсмертным хрипением. Изагер вскинул голову: путник, обнажив меч, бился со своими же! Замерев, широко раскрытыми глазами офицер глядел, как сражался незнакомец: двигаясь быстро и резко, он не делал ни одного лишнего движения, и с каждым его ударом на песок валился убитый человек. Все было кончено меньше чем за минуту. Вытирая меч полой старой, разлохмаченной куртки, пустынник подошел к пленнику.

"Если он убил своих, что ему стоит убить меня?" — мелькнуло в мозгу Изагера.

— Вставай, — сказал варвар. Офицер поднялся. — Протяни руки.

Ничего не понимая, Изагер протянул перед собой связанные ремнями руки. Сверкнула сталь, и ремни распались. Варвар разрубил их одним ударом, не задев рук.

— Пить хочешь? — боец отцепил от пояса и протянул Изагеру флягу с водой.

— Почему ты убил их? — напившись, спросил Изагер.

Пустынник качнул головой:

— Не люблю, когда мне угрожают. Прежде чем вытаскивать меч, человек должен подумать, готов ли он умереть.

— Так они первыми напали?

— Теперь это неважно, — варвар деловито обшарил трупы, вскрывая тюки с товаром и трофеями. Увидав энерганы, прищелкнул языком и вытащил один из мешка.

— Хорошее оружие, — сказал он, осматривая энерган. Изагер сразу заметил, что в руках его варвар никогда не держал. — Что скажешь, гмор?

— Хорошее, — механически ответил Изагер.

— Но меч лучше! — резко сказал варвар. — Из такого оружия ребенок или старик может убить сильного воина. Это несправедливо.

Изагер не знал, что сказать, но спорить с варваром не решился.

— Хочешь, я отведу тебя в гмород? — неожиданно спросил пустынник. Изагер застыл. С какой стати варвар предлагает ему такое? Что ему нужно?

— Неподалеку селение. Их там ждут и скоро хватятся. Надо идти. Ты идешь?

— Почему ты помогаешь мне?

— Потому что мне некуда идти. Пойма тесна для меня, — усмехнулся варвар. — Возьми меня в твой город, гмор. Я даю слово, что стану защищать тебя, пока жив, здесь или в твоем гмороде.

Изагер взглянул на варвара. Молод, но темное от солнца пустыни лицо пересекают далеко не юношеские морщины и шрамы. В каждом движении пустынника чувствовалась уверенность и мощь, Изагер все еще не мог прийти в себя от легкости, с которой тот расправился с множеством противников. Он был великим фехтовальщиком. В Дирне не было ни одного подобного ему мастера! На прошлых соревнованиях Изагер занял третье место, и честолюбие молодого человека страдало. Он хотел быть только первым. Варвар может научить его своей великолепной технике, а заодно стать личным телохранителем. Как выяснилось, для службы в Пойме это не лишнее.

Изагер недолюбливал правителя за мягкость к диким обитателям Поймы и прекращение холодной войны, но именно эта политика позволит ему взять варвара в город. Такие случаи уже бывали, и желание варвара приобщиться к прелестям цивилизации не было чем-то новым. Подобных беглецов военная разведка использовала как шпионов, засылая в приграничные кланы. В качестве награды им разрешалось посещать город, а на будущее обещалось гражданство. Изагер был против подобных решений, но произошедшее с ним перевернуло с ног на голову многое...

— Ты возьмешь меня в гмород? — повторил боец. Вопрос прозвучал спокойно, но Изагер понял: ответь он отрицательно — его труп добавится к остальным.

— Возьму, — проговорил он.

— Поклянись своей жизнью! — потребовал варвар.

— Клянусь.

— Тогда вставай и идем, — варвар протянул Изагеру руку. Офицер поднялся.

— Я должен забрать все энерганы, — проговорил он. — Нельзя оставлять их здесь.

— Нам далеко идти, — сказал Юр и указал на трупы. — Их скоро будут искать.

— Надо забрать энерганы, — упрямо повторил гмор. — Без них я не вернусь!

Юр молча поднял пять энерганов и засунул в мешок. Завязал веревкой и протянул гмору. Пусть несет, а если попробует достать — умрет. Остальные он понесет сам. Оружие было тяжелым, он видел, как измученный офицер сгибается под тяжестью ноши.

Они шли через пустыню остаток дня и следующую ночь, делая короткие остановки на отдых. Гмор неплохо держался, в его глазах Юр видел упрямую решимость. Сильный человек. Такой не должен выстрелить в спину, а если попробует — прежде чем умереть, Юр разрубит ему голову так, что никакие гморские лекари не склеют...

Гмор не обманул. У красных скал усталых беглецов обнаружил воздушный корабль, вы-сланный на поиски офицера. Изагер отдал все отбитое оружие и долго говорил с каким-то офицером, прежде чем Юру разрешили подняться на борт. Далее начались допросы, странные приборы опутывали варвара проводами и датчиками с головы до ног, его изолировали и держали взаперти почти месяц. Но Изагер сдержал слово: после всех проверок Юра отпустили, а отпечаток его ладони был введен в систему опознавания гморода. Так он стал гражданином Дирна.

Несколько лет Юр провел в качестве личного телохранителя и учителя фехтования. Изагер был хорошим учеником и, если бы не политика, мог бы стать отличным бойцом, возможно, даже превзошел бы своего учителя. Он удивлял Юра своей целеустремленностью, трудолюбием и жела-нием быть первым, и только первым. Поэтому Юр не удивился, когда карьера Изагера резко пошла вверх, и, в конце концов, его протеже стал правителем Дирна.

Тогда правитель познакомил бывшего изгоя со своим сыном, и юноша тотчас завоевал сим-патию старого бойца. Юр видел в мальчике самого себя, глядя на него, он вспоминал себя маленького, что когда-то жил в клане Синей Горы далеко на востоке. Когда-то и он был открытым и наивным, любил мир и людей. Но жизнь в Пойме сурова и непредсказуема, она жестоко бьет тех, кто верит в добро и справедливость. В Пойме добрые сердца погибают первыми.

Юр не задумывался, почему его сердце осталось прежним. Страдания, скитания и смерть, к которой он привык, как к верному спутнику, все же не изменили его. Ему случалось убивать, но сердце не знало ненависти. И маленький Слав был почти его отражением. Юр учил мальчика всему, чему мог, что знал и умел. К сожалению, его отец смотрел на такие занятия с недовольством, причин которого телохранитель не понимал, но догадывался, что проистекают они от ненависти к варварам и всему варварскому, что отражалось в политике правителя.

Юр любил Слава, и встревожился, узнав об аварии скутера. После нее парня словно под-менили. Мало того, что позволил избить себя во время проверки, устроенной Илларом, так еще вел себя очень странно. Юр даже подумал, что травма головы юноши намного более серьезна, чем предполагалось. Но врачи не нашли отклонений. А сам Слав говорит, что проблемы нет. "Удиви-тельно, что врачи не обеспокоены его поведением, — размышлял Юр, — но они не общаются с ним каждый день, как это делаю я".

А еще Слав отказывался от тренировок. Это было тем более странным, что раньше юноша горячо спорил с отцом, когда тот решил сократить время его с Юром занятий. Сейчас он не желает заниматься, говорит, что не хочет. Юру казалось, что юноша что-то скрывает. Что могло вызвать столь заметные изменения в поведении сына правителя, он не понимал. Слав даже внешне изменился, стал как будто угловатее и мощнее. Кожа потемнела, словно он пробыл под палящим солнцем пустыни не три часа, а три месяца. И глаза, в которых было что-то... Что-то такое, чего не было у прежнего Слава. Говорил мало, часто молчал и отвечал невпопад. Конечно, пережить падение скутера и возможность гибели без видимых последствий для психики сможет не каждый, но дело не только в этом. Не только... Юр это чувствовал, а своей интуиции он доверял всегда.

Глава 20. Слав. Помощь клану.

Мих держал в руках энерган. Страшное оружие, если верить тому, что о нем рассказывают. Оружие гморов. Говорят, оно прожигает насквозь даже сталь.

— Гмор нашел это в Лаборате?

— Да, — подтвердил Москаль. — Похоже, у него нюх. Как он нашел этот лаз — сам не по-нимаю. Мы сотни раз проходили там...

Мих вертел оружие в руках. Если его продать... В Пойме не существовало денег, расплачи-вались металлом, едой, выловленной рыбой, реже работой и услугами. В то же время энерган — символ власти и мощи клана, вещь, с которой будут считаться все. Ни у Красноголовых, ни у Боро-дачей нет и никогда не было энерганов. Мих подозревал, что их нет ни у одного из кланов — гморы старались хранить свои секреты и ревностно следили, чтобы в руки пустынников не попадал даже металл, не говоря об энергетическом оружии. Не случайно корабль гморов так быстро прилетел на место крушения, не дав взломать отсек, где наверняка хранилось вооружение.

Одна беда: Мих не знал, как пользоваться попавшим в руки энерганом.

Он слышал, что оружие гморов требует зарядки. Без энергии оно бессильно. Где же взять эту энергию? Быть может, пленный гмор знает?

Гмор... Этот парень не нравился Миху — в этом-то и была загвоздка. "Не нравился" — не то слово, он должен ненавидеть гмора, но... Ненависти не было. Старики много рассказывали о гморах, их жестокости и злобе, но за всю свою жизнь Мих не встречал ни одного, а когда встретил, гмор оказался совсем не таким, к тому же удивительно похожим на пропавшего Волода. Именно потому Мих не смог убить его. Гмор не вызывал ненависти не только у него, Мих заметил, что соплеменники относятся к пленнику вполне терпимо, конечно, с презрением, но требований немедленно умертвить гмора что-то не слышно. Это была ненависть по инерции, по заветам стариков, но личного, пережитого, своего в ней не было ни щепоти. Хорошо это или плохо, Мих не знал, зато видел: старый Прич доволен тем, что вожак оставил гмору жизнь. Теперь он постоянно общается с пленником, каждый вечер они сидят в мастерской старика и что-то делают. А тут еще Прич заявил, что гмор не должен ходить за водой, потому что что-то изобрел! Все это чепуха, а вот найденный энерган действительно с лихвой окупил его жизнь. А если он найдет что-нибудь еще?

— Приведи гмора сюда! — велел он Москалю. — Я допрошу его.

Москаль ушел и через минуту втолкнул пленника в дом вожака. Похоже, Москаль недолюб-ливал гмора больше всех. Мих видел, как он обращался с пленным, знал, что Москаль избил его в походе за водой. Ничего, гмор должен знать свое место, должен быть благодарен за то, что ему сохранили жизнь.

— Выйди, — сказал Мих. Москаль сделал недовольное лицо, но перечить не стал и вышел.

Мих разглядывал гмора. Молодой и неопытный — это видно сразу. Неужели гморы тоже бывают молодыми? Мих слышал, что они живут сотни лет...

— Ты нашел это, — Мих показал гмору энерган. — Это оружие. Почему ты не обратил его против нас?

— Да, это оружие, — сказал Слав. — Но оно бесполезно. В нем нет энергии для стрельбы.

— А если бы была?

Слав молчал. Если бы энерган был полностью заряжен, это дало бы ему шанс. Он мог бы бежать, перебив своих охранников, но... Слав не хотел убивать. Ему приходилось стрелять в людей во время военной операции, но здесь было другое. Слав жил среди этих людей уже неделю, многих знал по именам, и не все относились к нему с неприкрытой ненавистью. Слав даже чувствовал, как неприязнь тает с каждым днем, с каждым невольным общением. Юр говорил, что варвары такие же люди, просто жизнь в Пойме накладывает свой отпечаток, заставляя жить по более жестким законам, но законы внутри нас одни и те же...

Сейчас вожак варваров пытается узнать, что сделал бы Слав, окажись у него в руках заря-женное оружие...

Если чувствуешь, что вопрос честный, то и отвечай честно, говорил Юр, и Слав честно от-ветил:

— Я не стал бы стрелять.

— Почему? — спросил варвар. Его глаза пытливо изучали юношу. — Почему, гмор?