Третья столица:черновики апокалипсиса.

Попробовавшим навести в городке 'лагерные' порядки, бывшим 'зекам' вежливо объяснили, что это их не устраивает, а когда 'зеки' решили проучить ребят, этих местных заводил оперативно отправили вместе с прихлебателями на пару недель в санчасть. Чтоб мозги на место встали. Больше проблем с другими жителями городка не возникало, их зауважали. Выслушав его, я рассказал ему о ОСБ. Объяснил, что за цели и чего хотим добиться. Предложил поговорить с другими мужиками, зная Игоря, объяснил, какие ребята нужны, каких не возьмём, в общем, предложил выбор. Договорился завтра или послезавтра, созвонится. И если будут согласные, приехать за ними.

* * *

— Значит, договорились на завтра? Очень хорошо. Теперь мне и в лагерь ходить смысла нет, итак картинка ясна. Держи вот, посмотри договор. Стоп. Давай, лучше в машину и выдвигаемся к Авалону, а то скоро темнеть начнет. По дороге посмотришь. Завтра все равно снова сюда. Сразу по всем вопросам. Федорыч, я смотрю, уже уехал. Так что ждать нам некого, по машинам и до дому.

На КПП мы сдали временные пропуска и резво дернули, да, пожалуй, что и домой. В Авалон.

Интермеццо. Али Бабай: живой или мертвый?

Жизнь началась с того, что мои глаза засосали душу назад. С той минуты я начал быть заново. Еще какое-то время я осознавал себя, не иначе душа внутри раскладывалась по полочкам, но потом поток души иссяк. Следом, раздирая глазницы, полез свет. Стало очень больно, и я ушел от окна вглубь палаты. За мной волочилась капельница — не сразу заметил. А как заметил — не сразу понял, что это не часть меня, а чужое. Выдернул из ступни — блеснула игла. Тело потеряло несколько капель темной крови. Странно оказалось стоять на скользком. В потоке прежней боли, эта новая растворилась незаметно. Ледяной пол встретил, как родного.

Долго ли коротко, а вновь очнулся. Душа вполне устроилась в теле. Тело в свою очередь в туалете. Капала вода, пробуждая жажду. Запах хлорки, ворвавшийся в ноздри с первым вдохом, мгновенно исчез под напором вони. Дерьмо, тухлятина, гниль. Заплакал, коли вспомнил, как это бывает. Звенело не в голове — целый рой мух зудел в соседней комнате. Подтянулся на руках за край металлической раковины, открыл кран. Пил жадно, забывая поначалу отгонять мерзких насекомых, топтавших мое лицо сотнями мерзких ножек. От всепоглощающей жажды не сразу понял, что вокруг темно, как у негра в ж.... А с противоположных сторон струйки света пробиваются. Дуплистый в общем негр. И темнота вокруг нехорошая. Злая.

Напился. Отдышался. Да так, что чуть не выблевал весь водный раствор хлорки в заляпанную черными пятнами раковину. Что же так смердит-то?

Пошатываясь, отворил дверь, где санфаянс представлен. Половина окна давала больше света, чем нужно. Лучше не видеть, того что довелось. Бурые с сахарными проблесками кости, ошметья одежды, утонувшие в огромной черной луже. Кафель до уровня человечьей груди весь украшен причудливыми узорами из пятен, потеков и разводов засохшей крови. Окно закрыто, а батарея пашет — отсюда и вонища. Повсюду мухи... Откуда? Ведь зима вроде как была? Чертовщина, однако. Сильнее прочего напугали следы. Я не таежный следопыт, но "роспись" по кафелю и дебил прочитает верно — несколько нападавших возились в кровавой луже, жрали, дрались за лучшие куски, растаскивая костяк и требуху. Но самое страшное, те, кто устроил людоедское пиршество в сортире — ушли. Через дверь. Измазав ее пятипалыми отпечатками на память.

На миг меня парализовала догадка — я начал ощупывать себя, осматривать руки, дурацкую больничную одежду — крови не было. Какие-то разводы и пара капель не в счет. Значит, жрал не я. Спокойствие, только спокойствие, главное не оставить своих отпечатков нигде, а то милиция схватит на трупе. Как известно, кого поймали, тот и виноват.

Вернулся во тьму, выпил еще воды. Закрыл кран и протер отпечатки пальцев полой своей одежонки. Выдохнул и распахнул дверь в коридор.

Не первый раз мне случалось видеть сон и одновременно жить в нем реальной жизнью. Сны бывали разные. Героические. Глупые. Постыдные. Но чаще всего ужасные. Всегда выручала подспудная мысль, что умри я в этом 'всего лишь' сне, то в реальном мире ничего не изменится, ведь я даже не вспомню, что же такое мне привиделось. И ничего мне не будет: ни седины, ни холодных потов, ни бессонницы. Ни хера. Даже простыню менять "по возвращении" еще ни разу не приходилось. Но не в этот раз.

Дверь в туалет распахнулась и мне сразу захотелось проснуться. На порог шагнул доктор. Голова набок — косит на меня одним бельмастым глазом. Кривой рот распялен в последнем крике — и это не помада и не готичные тени и не синяк под мутным глазом — а стопроцентный труп. Скрюченные в агонии измаранные в крови пальцы вцепились в мою распашонку: словно мертвый доктор собирался устроить мне допрос с пристрастием — чем таким предосудительным я занимался в сортире? Но доктор молчал и не дышал. И смотрел будто бы сквозь меня. Я тоже помалкивал и не дергался. Впрочем, скоро мне надоело тупить в объятиях покойного медработника и я выскользнул из распашонки — вырвать ее из цепких рук мертвеца оказалось нереально.

Куда шел бесконечными коридорами — не вспомню. Блеснуло на полу зеркальце — ухватило за сознание солнечным зайчиком. Я поднял его, осмотрел себя и вспомнил, что совсем голому быть — неуютно и неправильно. А еще увидел длинный вспухший шов через весь живот. Вскрытие что ли? А почему не до грудины — лень им было? А чего зеленкой не намазали? Или не надо? Интересно, а назад требуху всю сложили или как попало запихали? А вскрытому можно самому ходить или надо на каталке ездить?

Вспомнил тогда: ночь, улица, огни, крики, резкая боль, лица врачей в маске, шум аппаратуры, переходящие в неразборчивый шепот слова, ласковая и ждущая темнота. Шов выглядел страшно, но надежно. Мысль о том, что он может лопнуть и мне придется собирать свои кишки с засыпанного битым стеклом пола сделала свое гнусное дело — замутило. Упал на стену, отдышался. Ощупал живот. Шов против чаяний не разошелся, кишки находились на своем законном месте. Вновь нестерпимо захотелось пить. И мысли про одежду чередовались с намерениями разобраться с происходящим, выбраться из больнички, раз уж не судьба проснуться дома в теплой постельке, выпить кофе и пойти на службу.

Дальше не пошел — по стеклу топать босиком — занятие для йога. Вернулся в сортир, отодвинув статую доктора в сторонку. Зажав нос, снова напился впрок. Освежился. Вроде полегчало. Пока суть, да дело, доктор прищуренный намылился сбежать с моей распашонкой в руках. Я догнал странного бродягу и обшарил карманы его халата. Пришлось изрядно помучатся, насчет справедливой компенсации, все же карманник из меня хреновый, но выудил-таки блокнотик, сотовый телефон и пачку курева. Внутри пачки перекатывалась зажигалка и три мятых сигареты.

Вдохнул ароматы табачные — понял, отчего худо мне. Затрясло, что света белого невзвидел. Затянулся, подошел к выбитому окну и чуть не выронил сигарету на улицу. Ветер донес запах пожаров, звуки сирен и стрельбы. Город еще цеплялся за жизнь. Шумно. Азартно. Бестолково. По-бабьи отгоняя криком ужас — предвестника неминуемой смерти.

По черному снегу, между брошенных во дворе авто и деревьев с разной скоростью двигались неуклюжие фигуры. Хаотично. Скажите на милость, чего это медсестра заперлась в кусты и встала раком? А этот дурило в халате на голое тело и босиком чего забыл посреди грязной дороги? Мимо него прополз на руках огрызок человека — ноги объедены до костей. Группа граждан влипла в сетчатый забор, вытянув неуклюжие грабли — с другой стороны на них истерично тявкала какая-то шавка. А эти совсем голые идут, не иначе из общей бани — мужчины, женщины. Кожа желтушная, бледная, с багровыми или черными пятнами во всю спину. А вот пациенты "разбегаются" мелкими группами по пять-семь человек. Вот общую массу вклинилась светлая струя медиков — пятна застарелой крови хорошо видны на их белых и зеленых халатах...

Я окинул взором окрестности и понял, где нахожусь — в Больнице скорой медицинской помощи или БСМП. Левый Берег Иртыша, город Омск, Сибирь, планета Земля. И слишком уж глобальная получалась картина для сна ужасов...

В чужом махровом халате на голое тело и разных тапочках на босу ногу я спускался в холл, осматриваясь по сторонам. Да так на предпоследних ступеньках и замер. Было от чего.

Первый этаж, похоже, брали штурмом: холл разгромили в пух и прах. Крошево битого стекла, залитого кровью покрывало пол. Там где имелось свободное место между трупами, раскиданными по холлу в разной комплектации и позах. Колонны гордо несли пулевые отметины и бурые брызги, ни одного целого стекла ни в окнах, ни в перегородках не осталось. И вновь этот омерзительный запах заполонил собой все пространство от пола до потолка. Ни вдохнуть, ни выдохнуть без курятины...

Кто с кем воевал? Мир сошел с ума. Одни люди убивают других. Кто-то пожирает мертвецов, как желанное лакомство. Сколько видит глаз — все трупы как минимум со следами укусов, другие же и вовсе обгрызены до неузнаваемости. Не поймешь кто лежит — мужчина или женщина, доктор или пациент или вовсе случайный человек.

— Ау! Есть кто дома? — чиркнул зажигалкой, закуривая предпоследнюю сигарету. Табачный дым не столько охлаждал кипящий мозг и успокаивал нервы, но и кое-как помогал вдыхать здешний смрад. Интересно, парень, а у тебя все дома, если ты в этой бредятине участвуешь? Попалил зажигалкой руку. И не понял что сделал. Чую не так с рукой. Не видел бы огня, не понял что беспокоит. Другое все. Боль другая. Мысли другие. Все не так, как было, а как было и не вспомнить уже.

Кто-то захрустел битым стеклом за углом — надо бы посмотреть через высунутое за край зеркальце. Идея возникла после пары столкновений лицом к лицу со стоячими трупами в полутемных коридорах. Постоят-постоят и дальше шкандыбают. Порток не настираешься. Повезло, что не из пугливых. Не повезло с портками. Простыней обмотался, да халат чужой накинул. Так и пошел.

— Есть здесь кто?

— Кто-о-о? О-о-о. — То не эхо. То Лихо. Давит меня, как комара всей пятерней. Да только та пятерня мягче киселя. А может я тверже? Лучше не жужжать, а лететь отсюда подальше.

квозь пустые стеклопакеты доносились приглушенные звуки накрывшей город катастрофы. Где-то неподалеку, может быть даже за углом, родился странный звук — костью по кости.

— Эй? Кто здесь? Кто говорит? — прохрипел незнакомый голос, приглушенный расстоянием и дверью. Так говорят очень напуганные люди с пересохшей глоткой. Жажда. Давний сиделец. Закрылся от страха своего. В угол ходит. Извелся, измотался, задохся.

— Опа! Есть кто живой? — тогда мне не показалось, что эти слова прозвучали немного двусмысленно. — Эй, покажись, мужик!

— Посмотрите, их нет? Они ушли? — настаивал все тот же голос издалека.

— Кто — они? Трупаки? Вроде никого не вижу...

— Хорошо. Выхожу... — не очень уверенно произнес невидимка. — Скажите, еще вот что, а вас не укусили?

— Не-а, не вкусный я.

Меня? Кусать? Глупости какие. А если скопом кинутся доктора покойные? А ну как заломают, да от жизни на раз вылечат?

В конце лестницы подобрал — точнее вытащил из черепушки изрядно обглоданного трупа нечто среднее между куском арматуры и ломиком чуть более полуметра. Чистый конец сворачивался в кольцо, а тот, что засел в черепе, завершался четырехгранным острием. Толи пешня, толи ледоруб, в общем, не пойми что. Зачем мне нужна эта штука, четкое понимание еще не оформилось, руки инстинктивно потянулись к железу. Когда вокруг происходит всякая чертовщина в виде ходячих трупов, лучше под руками иметь какое-нибудь оружие. Особенно, когда на плечи давит ощущение опасности и неизвестности. Пока возился с железякой, пропустил момент выхода на сцену обладателя испуганного голоса. Возник соблазн поглядеть чего путнего в брошенной тут же женской сумочке, больно велика и блескуча, но отвлек истошный крик.

Когда я предположил, что с заходящегося в крике бедолаги заживо сдирали кожу, то и не подумал, насколько близок к правде. Кричали из-под плотного кубла мертвых тел. Мертвецы рвали живого руками и зубами. Привычно. Толково. Я подскочил, раздавая направо и налево удары по рукам, плечам, спинам и головам. Все бесполезно — мало в руках силы еще собралось, а остервенелость после пришла — пока вдруг не пробил острием темя одного из жрущих человечину. Тот сразу обмяк и утратил дальнейший интерес к участию в людоедской оргии.

— Бегите! А-А-айтесь! — кричал неизвестный, чьего лица я так и не увидел. Успокоив еще одного людоеда, я оступился от свалки, грозящей поглотить и меня. К пиршеству со всех углов, бросив побуревшие лохмотья мяса на костяках, подтягивались твари, уже утратившие человеческий облик. Их лица распухли, челюсти укрупнились и выдвинулись вперед, узловатые пальцы тянувшихся ко мне лап заострились и удлинились. Размахивая железякой на зависть лучшим фехтовальщикам планеты, я пробился к выходу. На мое счастье — твари потеряли ко мне интерес, как только я увеличил дистанцию между нами... То копченому докторишке я был до одного места, этим же шакалам все едино, кого рвать. Вовремя ушел.

Вынырнув из тьмы в очередной раз, разлепил глаза у перекрестка. Справа и слева — мертвые куклы тянули руки вслед проносящимся авто. У некоторых от вожделения булькало и сипело в горле. Часть передвигалась на двух ногах, отдельные же вовсю практиковали бег на четырех костях. Хищники. Почти все мертвяки носили следы укусов, многие щеголяли окровавленными мордами. Доблесть. Не только меня, но и я тоже. Берегись меня — другим сигнал. Оглянулся назад — из ворот БСМП выходил бесконечный поток мертвечины. Сила. Не остановишь. А вокруг жилые кварталы. Забилось в бетонные склепы сладкое мясо. Дрожит. Истерит. На стены лезет. Жутко.

Всунул в онемевшие губы последнюю сигарету, затянулся еще раз. Даже ругаться матом и то перехотелось. Таяла подспудная надежда проснуться как сигаретный дым. Рушились устои души моей. Вместе с остальным миром. Гармония хаоса.

Страшный грохот разорвал воздух над ухом. Из пронесшегося мимо джипа в два ствола по мертвякам долбили из автоматов.

— Палучайти-и с-суки-и-и!

Зло. Отчаянно. Глупо.

В демонстрации нечистой силы пролегла просека-другая. Вместе с дюжиной ближних от удара в грудь я принял горизонтальное положение. Стоило джипу, разбрасывая самых резвых, завернуть за угол, как большинство скошенных пулями, восстали из серых сугробов. Двинули в сторону человечьего жилья как ни в чем не бывало.

Я же подниматься не спешил. Интуиция шептала, что мне лучше полежать, пока жар в груди не утихнет, а хриплое бульканье превратится в нормальное дыхание. Заткнув дырку в груди пальцем, вдел ноги в тапочки, чтобы не мерзли. Полежал в грязи, разглядывая небо и пуская клубы табачного дыма. Послушал себя и город. Городу досталось куда хуже, чем мне. Следовало хорошенько обдумать, как жить дальше. Закончилась последняя сигарета. Кровотечение прекратилось. Сунул погреть руки в карманы халата и наткнулся в правом на пластиковый файл. Пока тьма не погасила огонек моего рассудка до следующего раза, я поспешил извлечь свою находку на свет божий. В руках у меня оказался медицинский полис на имя Алиева Алишера Шералиевича.