...Когда на лестнице показалась злая и заспанная Клима, счет грандиозной драки был: два расквашенных носа, одна свороченная скула к подпаленным волосам, пяток синяков, подбитый глаз и длинная ссадина поперек лица, оставленная острым краем затвердевшего воздуха. Кроме того были перевернуты две лавки, опрокинуто ведро с водой и в мелкую щепу истерт уголок стола. У печи валялась позабытая простыня, естественно, пятном кверху.
— Какого смерча?! — меньше всего сейчас обда походила на обиженную девушку, нуждающуюся, чтобы за ее честь вступались.
Гера остановил замах на середине, Тенька торопливо растворил между пальцами крошечную молнию.
— Я спрашиваю, какого смерча?! — грозно повторила Клима, глядя на обоих с высоты лестницы. Не дождавшись ответа, отчеканила: — Все убрать. Простыню, крокозябра ее мать, в печку. Еще раз подеретесь — руки отрублю обоим!
И в полной тишине удалилась наверх, даже ступеньки под ее ногами скрипеть боялись. Лишь гулко и отчетливо хлопнула закрывшаяся дверь.
— А интересненькая у нас обда, — неунывающе заключил Тенька. — Я бы на ней даже женился, только чувствую, за такое в Принамкском крае отныне предусмотрена смертная казнь.
Гера тяжело выдохнул сквозь зубы, успокаиваясь и свыкаясь с неизбежным. Дождались. Вот и стала обда в Тенькиных устах "интересненькой". И оскорбляться было бессмысленно. Лишь примирительным жестом протянуть другу раскрытую ладонь.
Зимнее солнцестояние в этом году определенно удалось.
Глава 11. Безнравственный выбор
Заклинанья и тоска о чуде,
спор с судьбой и беспощадный рок.
Это только люди, только люди,
их существования урок.
М. Алигер
Сквозь маленькое зеркальце невозможно было увидеть не только Ристинку в полный рост, а даже ее лицо целиком. Но и отдельно взятые губы с тенью улыбки в уголках, поблескивающие золотисто-карие глаза, больше не распухший от невыплаканных слез носик и затейливо подкрученный локон, выбившийся на лоб из прически, говорили о том, что бывшая благородная госпожа, а ныне сударыня посол, не скучает и позабыла всякую меланхолию. Клима мысленно отметила, что правильно поставленная перед человеком цель порой творит чудеса.
— На Холмах почти ничего не изменилось с тех пор, как я прилетала в последний раз, — торопливо рассказывала Ристинка, изредка бросая настороженные взгляды на маячившую где-то за ее спиной дверь. Вряд ли кто-то без спросу вломится в комнату, но лучше перебдеть. — Все вежливы, милы, придворные в меру высокомерны. Здесь еще не разобрались, как со мной себя вести, присматриваются.
— Сделай так, чтобы тебя ставили выше послов Ордена, — посоветовала Клима.
Она сидела на кухне, положив локти на темное дерево столешницы и сжимая зеркальце обеими руками. В доме сейчас никого не было: Гера все-таки вытащил Теньку на тренировку во двор, и теперь там происходил интереснейший поединок воинской выучки и колдовства. Результат намечался непредсказуемым, Лернэ и Зарин отправились смотреть, а у Климы подошло время связи с Ристинкой.
— Это не так просто, — поджала губы сударыня посол. — Орден занимает половину Принамкского края, их с Холмами связывают долгие дипломатические отношения, а я представляю какую-то выскочку, захватившую несколько деревень.
— Значит, таково сильфийское мнение обо мне?
— Оно разное, — Ристя снова оглянулась. — Так думают придворные и праздные гуляки, залетающие на бал испробовать качели. Что до тех, кто знает побольше... мне показалось, тебя опасаются. Людей Ордена я пока здесь не встречала. Насколько мне стало известно, орденские послы уехали накануне и вернутся в лучшем случае через пару недель. И по-моему, сильфы рады, что я с ними не встретилась. Больше здесь трудно узнать, агенты тайной канцелярии при одном упоминании об Ордене такие безупречные лица делают, что сразу ясно, без скандала там не обошлось. Придворные вовсе ничего не знают, только одну сплетню вызнала. Какой-то агент, которого здесь все называют Липкой, публично отказался от обвинений в адрес Ордена, а перед этим женился, чуть ли не среди ночи и тайком. В общем, именно поэтому о его свадьбе говорит весь дворец, а отказ от обвинений так, к слову пришелся.
— Узнай подробнее об этом Липке и его обвинениях, — велела Клима. — Если не ошибаюсь, так зовут Юриного начальника. Юра пару раз обмолвился о нем в разговорах. Из всех обвинений, которые я могу представить, сильфы могли серьезно и доказуемо предъявить людям похищение послов. Тогда тем более интересно, почему дело замяли, да еще публично. Неужели сильфам настолько не выгодно ссориться с Орденом? Или дело в другом, и они сообща что-то против меня замышляют... Да, а как сильфы относятся к тебе самой?
— Мне никто слова дурного не сказал. Сначала я остановилась у Юры и Даши, но после первого же приема Амадим предложил мне переехать во дворец. И, как видишь, — зеркальце отразило просторную богато убранную комнату с огромными витражными окнами, белокаменными стенами и неизменным пучком укропа в резной кадке.
— Значит, ты познакомилась с Верховным, — протянула Клима.
— Как выяснилось, нас представляли и раньше, но я тогда была слишком мала, а он, с его собственных слов, не придал этому знакомству значения, — судя по усмешке, последняя фраза была почти цитатой.
— Он тебя вспомнил?
— Как ни странно. И даже несколько раз пригласил на танец. Был вежлив, галантен — обычный этикет. Чтоб ты знала, у правителей не принято выставлять властность напоказ.
— У сильфийских правителей, — Клима поняла, что камень в ее огород. — Да им и выставлять нечего, а люди Ордена их бездарно копируют.
— Да уж, куда им до тебя, — ядовито съехидничала Ристинка.
Позади Климы открылась дверь: это вошли Зарин и Лернэ. Следом шумно ввалились Тенька и Гера, веселые, раскрасневшиеся, оба вывалянные в снегу. На кухне сразу стало тесно.
— Ты что-нибудь узнала про историю Принамкского края?
Ристинка покачала головой.
— Пока что я только знакомилась и осматривалась. Вот послезавтра я приглашена на официальную прогулку Верховного по облакам, там постараюсь подтолкнуть беседу к нужной мне теме.
— По облакам же только сильфы гуляют, — удивилась Клима.
— Деревня! — надменно изогнула бровь сударыня посол. — В наше время, когда среди аристократии приняты международные браки, не каждый сильф из свиты Амадима может похвастать безупречными способностями к гулянию. Все будут на досках, вдобавок, на всякий случай под облаками летают страховщики с ловчими сетями. А гулять дозволено избранным и только по проверенному маршруту.
— Ух, как интересненько! — Тенька встал за Климиным плечом, попутно вытряхивая из взлохмаченных волос капельки талого снега. — Хотел бы я на это взглянуть!
— А то и половить падающих, — фыркнул Гера.
— Зачем ловить? Я бы сам по облакам бегал!
— Тогда все сильфы непременно стукнутся об тучу от потрясения, — посулила Ристинка, заправляя локон за ухо. На миг зеркальце скользнуло вниз, и стало ясно, что платье у судыряни посла новое, явно модное и красивое. — Юрген несколько раз осторожно пытался меня выспросить, чего от тебя еще можно ждать.
— И что ты ответила? — заинтересовался Тенька.
— А я почем знаю? — возмутилась Ристинка. — Все это беззаконное колдовство меня нисколечко не касается! Если на этом ваши вопросы кончились, то до следующей связи!
Лицо в зеркальце пропало, комната крутнулась, на миг мелькнул высокий белый потолок, а потом стало черно. Это значило, что Ристя положила зеркало в футляр.
— Убирайте-ка со стола вашу "связь", — Лернэ успела переодеться, убрать волосы под легкую косынку и повязать чистый передник. — Обедать будем.
— Кто же все-таки победил? — полюбопытствовала Клима, наблюдая, как Тенька отряхивает от снега уже кожух, а Гера принимается протирать столешницу тряпкой.
— Сложно сказать, — Зарин сел напротив. — Думаю, там случилась боевая ничья.
— Вот еще! — не согласился Гера. — Если бы Тенька вероломно не устроил под моими ногами ледяную корку, и я не поскользнулся...
— А если бы ты, — мигом вскинулся колдун, — не ставил мне подлые подножки всякий раз, когда я увертываюсь...
— Они не подлые, это военная хитрость! Я предлагал тебя научить.
— Да лучше я формулу расщепления вещества лишний раз повторю! И ты должен был предупредить, что у тебя припасены дротики, которыми можно пришпилить противника за рукава к стенке сарая.
— Ничего себе! Ты мне вообще про свой колдовской арсенал не рассказываешь!
— Я пытался! Но на пятнадцатой минуте ты начинаешь клевать носом.
— Потому что надо не журчать беспрерывным потоком формул, а просто сказать: Гера, я умею биться током, ставить невидимые стены, делать снег льдом и туманом, превращать металл в вязкую субстанцию — вот об этом точно следовало упомянуть, два дротика мне испортил — и хлопать в ладоши так громко, что на противника с крыши сыплется снег.
— Вот последнее вышло случайно! Кстати, где тут бумага была, надо записать формулу ультразвука...
— Сперва — обед, — вмешалась Лернэ, ставя на стол загодя томившийся в печи котелок и снимая крышку. По дому поплыл умопомрачительный аромат тушеной рыбы.
Зарин молча глядел на Климу. После солнцестояния он часто здерживал на ней такой взгляд: задумчивый, немного печальный, но полный безотчетной нежности, словно пытаясь затвердить в памяти каждую черточку.
А потом спросил:
— Клима, что именно ты хотела узнать об истории Принамкского края?
— Все, — коротко ответила обда, беря ложку. — Какими на самом деле были обды, что происходило до них, откуда взялись сильфийские крепости, почему горцы когда-то воевали с Принамкским краем. В нашей истории накопилось слишком много загадок.
— Я могу рассказать тебе про первую обду, — Зарин поудобнее устроился на лавке, даже позабыв про еду. — Первая обда Принамкского края была у власти пятьдесят шесть лет, положила начало всему нынешнему укладу жизни и вообще государству, лично участвовала во многих битвах. А воевали тогда против сильфов, поэтому я больше не удивлен, что у нас полно бывших крепостей вроде Редима и Вириорты.
— Откуда тебе это известно? — спросила Клима.
— Ты раскопал в лесу тайник с древними летописями? — предположил Тенька.
— Нет, — мотнул головой Зарин. — Просто я внимательно слушал ту песню на солцестояние, а потом попросил у артистов несколько вариантов полного теста. Помните, там было: "врагов палил и жалил, туманом обращал"? Кто может становиться туманом, кроме сильфов? И они ясно названы врагами. Значит, с ними была война.
— Может, это художественное преувеличение? — не поверил Гера.
— Песня была написана современником обды, — напомнил Зарин. — Вдобавок, стала известной настолько, что дошла до наших дней. Как я успел понять, в те времена было принято выражать свои мысли открыто. Да и в прочих строках нет преувеличений, там все точно, вплоть до лет: четырнадцать и семьдесят.
— Продолжай, — поторопила Клима.
— Она была гордым, властным, и во многом жестким человеком, вдобавок, довольно привлекательной женщиной. Умела колдовать, говорить со своими подданными на расстоянии, и ее влияние на людей было огромно. Ее любили сильнее, чем боялись, она была почитаема столь же сильно, как и высшие силы, порой даже больше, потому что народ видел ее деяния. Ростом первая обда была где-то на голову ниже Климы, а отдыхать предпочитала в садах, уединенно, отчасти замыкаясь в себе.
— Про рост-то ты откуда знаешь? — Тенька подался вперед. — Я точно помню, что цифры указывались лишь в описании возраста.
— "Цветы сирени красной касалися ланит", — процитировал Зарин. — Красная сирень — садовое растение, пустых слов в песне нет, значит, обда часто оказывалась подле этого дерева. Если прикинуть высоту среднего деревца красной сирени и мысленно поставить под нее человека...
— Все равно спорно, — не согласился Гера.
— Рост первой обды не самая главная из загадок истории, поэтому не настаиваю, — мирно пожал плечами Зарин. — Но я точно могу сказать, что у нее был по меньшей мере один ближайший друг и соратник, доживший до очень преклонных лет, даже переживший свою обду. Он был грамотен, образован, неутомим, возможно, занимал высокий пост в молодом государстве. Он восхищался своей обдой, любил и знал ее, как никто иной. Ни разу в ней не усомнился и не предал. Собственно, он и написал те строки.
— И все это ты почерпнул из песни, которую я знаю с детства? — потрясенно переспросил Тенька. — Интересненько у тебя получилось!
— А какие еще песни ты знаешь с детства? — осведомилась Клима. — Может, я зря посылала Ристинку на Холмы?
— Про песни — это к Лерке, — отговорился Тенька. — Она их и знает лучше, и даже поет. Благо, по ее ушам медведь не топтался.
Судя по взгляду Климы, этим же вечером Лернэ предстояло вспомнить все старинные песни, какие она только слышала.
— А имени первой обды ты не выяснил? — спросил Гера у Зарина.
— Чего нет, того нет, — развел руками тот.
— Имя первой обды вообще нигде не упоминается, — заметил Тенька.
— Любопытно, почему? — спросила Клима, ни к кому не обращаясь.
— Может, примета плохая? — тут же предположил колдун.
— А последующих обд называли по именам.
— Убедились, что не всем приметам надо верить!
Ответить на смелое предположение Клима не успела. В дверь постучали. Вежливо и степенно.
Не по-здешнему.
Гера мгновенно встал из-за стола, единым плавным движением хватая ортону. Зарин оказался рядом с Климой, в любой миг готовый заслонить свою обду от всего на свете. Тенька остался сидеть. Лишь хмыкнул и громко поинтересовался:
— Кто там?
— Мы пришли говорить с обдой, — глухо донеслось из-за двери. — И высшие силы свидетели чистоты наших помыслов.
— Впустить, — распорядилась Клима.
Гостей оказалось трое. Статный плечистый мужчина с аккуратно подстриженной густой бородой, юноша не старше Лернэ, судя по схожести черт — близкий родич первого, и поджарый быстроглазый парень, над верхней губой которого чернела тоненькая ниточка усов. Все трое темноволосые, светлоглазые, с раскрасневшимися от мороза лицами. Одеты богато, добротно, да и оружие солидное.
Клима пожалела, что на ней простое домашнее платье, а хорошая портниха так и не найдена. Но встала, горделиво расправляя плечи.
— Кто вы такие, и о чем хотели говорить со мной?
Вопреки ожиданиям, заговорил не плечистый мужчина, а быстроглазый парень.
— Меня зовут Ивьяр Напасентала, — степенно представился он. Тенька чуть слышно присвистнул: род Напасентала правил у ведов в прошлом веке. — Я и мои спутники — члены знатных семей Западногорска. Мы, горцы, всегда чтили и ждали обду. Теперь, когда слух о ее возвращении дошел до наших земель, мы пришли убедиться, что наши ожидания не напрасны.
— Какие доказательства вам нужны? — сухо спросила Клима.
— У всякой истиной обды доказательство в ее крови, — взгляд Ивьяра скользнул по медному медальону, повернутого гладкой стороной наружу, по простому, даже кое-где латанному платью и остановился на Климином лице.
