мы из Бреста. часть 6

Потом снова в госпиталь попал. Снаряд рядом взорвался. Осколки всего порезали. Лечился в Горьком. Оттуда уже снова в наш полк вернулся.

В мае сорок второго опять ранило — в ногу. Думал — на месте вылечусь. Не повезло. Гангрена началась. Хорошо врачи спасли. Правда, считай все лето, по госпиталям пришлось промотаться. Я сначала здесь в городе лежал, а как немцы фронт прорвали, нас из Воронежа в Тамбов перевели. Вылечился и снова в полк. Сюда в Воронеж. Так тут в городе и дрались. От полка снова одни ошметки остались. Сейчас вот пополнение ждем. Говорят, скоро на запад снова пойдем только тут все закончим ипойдем.

— А что тут разве еще не закончилось?

— В основном да. Но есть тут еще и немцы, и венры, и наши предатели, что по норам в завалах скрываются. На наши караулы и народ периодически нападают. Вот мы с "чекистами" и зачищаем город от них.

— Это дело. Наших, довоенных, в полку много?

— Нет, всего человек пять наберется и то в большинстве своем бойцов. Командиров всего пару человек — я да Дима Беломоин. Он со 2-го батальона, командовал 6 ротой. Может, помнишь его?

— Не знаю. Посмотреть на него надо. Я с ребятами из 2-го батальона почти не общался.

— Понятно. Остальные на пути от Бреста к Воронежу полегли или без вести пропали.

— А что с Матвеевым?

— Комполка? — переспросил Роман. — Говорили погиб, отражая танковую атаку. Жаль.

— И не говори. Толковый мужик был. А остальные из руководства полка?

— Комиссар полка Аношкин Николай Иванович, ответственный секретарь парткомиссии Почерников Иван Михайлович, начхим капитан Семенов погибли еще у Бреста...

— Вечная им память!

— Начштаба капитан Руссак — летом 1941 года пропал без вести. — Сделав глоток из фляжки, продолжил старлей. — Говорили, что он с группой бойцов пытался вырвать из окружения, больше его никто не видел. Мой комбат Гелашвили — тоже пропал без вести* (в декабре 1941 г. умер в Освенциме). Начальник полковой школы капитан Джиджишвили Александр Иванович погиб летом 1941 года в окружении.

— А из моего батальона сейчас есть кто в полку?

— Нет. Правда, о кое-ком из командиров могу рассказать. Комбат — капитан Гончар, Нестор Бокерия* (командир 7 роты) и Иосиф Лисецкий* (командир 8 роты) летом сорок первого пропали без вести. Об остальных не знаю. Ну, а ты-то как сам?

— Я, как все. Воевать начал в крепости. С группой бойцов удалось вырваться и уйти в пущу. Сколотил отряд. Дрался и рейдовал в Белоруссии. В июле сорок первого перешел линию фронта севернее Могилева. Потом сражался под Москвой, в Белоруссии и на Кавказе. С января был неподалеку отсюда. Участвовал в наступлении, давил врага. Теперь вот на переформирование едем.

— Наших кого встречал?

— Из командиров никого. Часть ребят из моей роты и батальона, что в казарме оставались, под моим началом до сих пор и ходит. В Слуцке еще пару наших бойцов подобрал.

— А с нашего батальона кто есть?

— Увы, нет. В крепости были, а в отряде нет. Остались там в крепости.

— Понятно. Кем ты сейчас? Комбат или штабной? Куртка у тебя знатная. Наверняка теплая? У нас, в такой только комполка ходит. Остальные шинелями или бушлатами обходятся.

-Типа того, — уклонился я от ответа.

— Помнится Александр Ерастович*(Гелашвили, до войны командир 1-го батальона 333 стрелкового полка) еще до войны, после совещания у комполка говорил, что ты далеко пойдешь. Знать прав был.

— Наверное.

— Кстати, а что ты без погон? Да и остальные парни, что с тобой едут тоже. Я так понял, вы все из одной части? Не завезли? А у нас уже всем выдали.

— Нам не положено. Я в штурмовых частях НКВД служу.

— Тогда понятно. Интересно чего это вас погонами обделили?

— Кто его знает. Нам без погон удобнее. Они под бронником ломаться и не за что цепляться не будут.

— Это верно. Я погоны тоже только когда в штаб дивизии или куда еду ношу, а так стараюсь петличными знаками обходиться. Наши, полковые, к этому с пониманием относятся. Сами так на передовой ходят...

Пока разговаривали, показался конец колонны пленных — несколько телег с ранеными. Мои "архангелы" до этого стоявшие в сторонке заволновались. Один из них о чем-то переговорил с Сафоновым и тот подошел к нам.

— Владимир Николаевич. Нам пора.

— Да пора. Ром, давай адрес своей полевой почты. Гора с горой сходится, а уж мы-то просто обязаны это сделать. — Доставая из планшета блокнот и ручку, сказал я.

Пока старлей диктовал адрес к нам подошел политрук.

-Товарищ подполковник, — обратился он ко мне. — Мы готовы.

То, что Крупин сильно удивился описывать не стоит.

— Хорошо. Сейчас иду, — ответил я. — Вот Виктор Григорьевич своего однополчанина встретил. Полтора года не виделись. Мы с ним войну в Брестской крепости встретили. Он в составе вашей армии здесь в городе воевал...

Глухой винтовочный выстрел прозвучал из расположенных рядом развалин. Следом раздался еще один. Сафонов, стоявший рядом со мной, покачнулся, а затем медленно стал заваливаться на бок. Одна из пуль попала Николаю в голову, вторая в правый бок. Николай, падая, увлек меня за собой. Что-то теплое ударило в лицо...

Охрана заполошенно открыла ответный огонь, а Роман присев достал пистолет. Старший политрук упал на землю и перекатился под автомашину. Мой комсостав рассредоточился и, заняв позиции, вел наблюдение по стонам. Дав пару коротких автоматных очередей "архангелы", прикрывая друг друга, рванули в ту сторону, откуда были выстрелы.

Помочь Сафонову я уже ничем не мог. Пуля разворотила ему всю голову и обезобразила лицо.

В стороне, куда убежали мои бойцы, раздалось несколько автоматных выстрелов, а потом разорвалась "лимонка"*(граната Ф-1). Поднявшись с земли, я укрыл шапкой то, что осталось от лица Николая.

Вот так глупо и жестко война напомнила о себе. Такой человек ушел...

Минут через десять вернулись мои бойцы, в руках они принесли "мосинку" в снайперском варианте.

— Ушел. Оружие бросил, а сам ушел. — Ответили они на мой молчаливый вопрос.

— Скрываются тут в завалах всякие. Вроде и почистили тут все, а все равно суки еще пооставались. Недавно патруль расстреляли у сельхозинститута, — сказал старший политрук...

Глава

(РИ) Шифровка, принятая Центром из Женевы в 4 часа 25 минут утра 18 марта 1943 года. Дора ( Шандор Радо), сообщал:

Љ 13078

от Анны. Берлин, 13 марта

"Только что в охотничьем замке Губертусшток (охотничий замок германского императора близ города Эберсвальде в земле Бранденбург ) состоялась конференция под председательством Геринга, при участии руководящих представителей ОКВ и важнейших руководителей немецкого хозяйства во главе с Рёхлингом (Герман Рёхлинг — один из крупнейших сталепромышленников Германии, фюрер военной экономики, после войны приговорён к 10 годам заключения) и Фёглером (Альберт Фёглер — германский промышленник, финансировавший НСДАП, фюрер военной экономики, курировал военное производство в Руре, в апреле 1945 года покончил с собой). Геринг сделал доклад о стратегических, политических и организационных планах немецкого главного командования.

Согласно этому докладу, немецкое главное командование после завоевания Харькова и Курска (Курск был освобождён Красной Армией 8 февраля 1943 года, Харьков — 16 февраля, но затем немецкие войска нанесли контрудар и начали наступление на Харьков, ворвавшись в город 12 марта) ожидает нового наступления Красной Армии, но только через определённый промежуток времени, в течение которого немецкое командование надеется суметь обеспечить необходимым образом оборону между фронтом и линией "ОСТВАЛ".

Геринг выразил уверенность в том, что немецкому командованию удастся, благодаря отсутствию согласия между англосаксами и СССР, благополучно преодолеть критический период, переживаемый немецкой армией, до середины апреля. После 15 апреля сокращение Восточного фронта и результаты "тотальной мобилизации" позволят снова укрепить Западный и Южно-Европейский фронт сильными соединениями армии и воздушного флота и постепенно восстановить там прежнее положение.

Достижение этой цели будет означать, что советские надежды на плодотворное военное сотрудничество с англосаксами будут окончательно похоронены.

Эти планы ОКБ были полностью одобрены руководителями немецкого хозяйства...".

(имеется надпись: В дело. Послано т. Сталину, т. Молотову)

Глава

Выйдя из машины, адмирал пригласил Вильгельма размять ноги, пройдясь по лесу.

— Ты хорошо запомнил дорогу Вилли?

— Да господин адмирал. Откровенно говоря я немного в расстроенных чувствах по поводу того что вы показали мне эту шахту.

— Мы планируем сделать в ней хранилище для наших архивов. В официальных документах она готовится в качестве запасного командного пункта нашей местной разведшколы. Однако таковым использоваться не будет. В нескольких километрах от нее строится настоящий пункт управления.

— Может быть, мы зря привлекли русских пленных для его создания?

— Через месяц оно будет полностью готово. Заботу о пленных и соблюдение режима секретности возьмет на себя охрана объекта. В данном, конкретном случае не до церемоний.

В отношении хранилища... Сразу же после того как оно будет введено в строй, сюда начнут перемещать часть наших архивов. Все то, что связано с агентурой на востоке. Соответствующие указания в наши подразделения уже пошли. Сколько, по-твоему, продолжится война на Восточном фронте?

— Если ничего не изменится, то еще что-то около года. После поражения под Воронежем, Ростовом и в Крыму положение наших войск на востоке стремительно ухудшается. Прибывающие с запада части, боюсь, остановить русских уже не смогут. Удар Манштейна под Харьковым и в районе Запорожья показал, что русские вполне могут справляться с любым нашим контрнаступлением. Мы на время остановили их продвижение, но это ненадолго. Мне вообще думается, что Сталин специально остановил свои части, чтобы подтянуть резервы и очистить свои тылы от наших находящихся в окружении солдат. Задуманное наступление на Курском направлении уже ничего не исправит. Русские довольно быстро захватят оставшуюся часть Украины и Белоруссии, выйдут на свою старую государственную границу, а затем войдут на территорию Германии.

— Примерно так же считаю и я. Война на Восточном фронте фактически проиграна. Именно поэтому мне думается, что в скором времени фюрер начнет искать "козла отпущения". Первым кандидатом на эту роль видимо буду я.

— Вы? Но это же, по меньшей мере, глупо? Мы сделали все возможное для рейха!

— Да Вилли, я. Фюрер уже давно выказывает недовольство нашей работой на востоке. А после "Воронежского разгрома" эти претензии только усилились. Мне сообщили, что в окружении фюрера идут разговоры о подчинении Абвера ведомству Гиммлера. Насколько это будет полезно сказать трудно. Боюсь, что нашим парням после этого станет только хуже работать. Кроме того мне кажется вместе со мной уберут целый ряд профессионалов говорящих правду как бы она горькой не была. Среди них с большой долей вероятности будешь и ты. Какая судьба будет у этих людей, я даже не могу предположить. Хорошо если только отстранят от службы и отправят в отставку, но мне кажется, что в отношении них будут приняты более решительные меры. Поэтому я решил подстраховаться.

Фюреры уходят, а Германия останется навсегда. Ты должен выжить в этой войне и продолжить службу новой Германии. Разведчики твоего уровня не должны остаться в стороне от возрождения нашей страны. Это и будет твоим новым заданием.

Я не знаю как после своей победы "союзники" разделят фатерляйн. Если русские не остановятся, то они первыми войдут в Берлин и оккупируют значительную часть Германии. Для нас это был бы не самый худший вариант. Мы во многом похожи.

Несмотря на всю пропаганду, русские не будут спешить приносить к нам свою идеологию. Насколько я их понимаю, они на первых порах не будут вмешиваться в экономические, а также административные процессы. Иначе им придется слишком много вкладывать в восстановление не только своей страны, но и Германии. Советы научились считать деньги и трезво оценивать свои возможности. Конечно, они что-то поменяют. Например, отстранят от власти Гитлера и его национал-социалистов, наложат контрибуцию, вывезут часть нашей промышленности и культурного наследия. Подчистят вермахт и полицию от наиболее замаранных в военных преступлениях лиц, но уничтожать армию и полицию врят ли будут. Им в противостоянии со странами "западной демократии" нужны будут союзники — мы для этого очень подходим. Не зря уже столько лет воюем.

Кроме того в прошлом оккупируя Германию русские тем не менее всегда оставляли нашу территорию, что служило только объединению страны. А раз так у нас есть все шансы возродить Великую Германию.

Показав тебе это хранилище, я надеюсь, на то, что ты после войны сможешь правильно распорядиться материалами, что там будут храниться. Новому правительству страны потребуется люди твоего уровня профессионализма. Так что ты будешь востребован, как мне кажется, в возрождаемой немецкой разведке. Материалы станут немалым пособием нашим парням. Надеюсь, они это оценят.

— Простите господин адмирал. Насколько я вас понял мне надо попасть в плен к русским?

— Да. Но не перейти к ним, а именно попасть в плен. Тебе на фронте это сделать будет довольно просто. Желательно чтобы тебя захватила разведгруппа или диверсионная группа НКВД. Ты довольно ценная "тушка" и они будут заинтересованы в сохранении твоей жизни.

Твой переход на сторону врага врят ли удастся скрыть. Разбирательство и последующий суд подорвут отношение наших офицеров к тебе, что может сильно помешать в дальнейшей работе. Нам этого не надо. Поэтому захват в плен остается наиболее предпочтительным. Ты боевой офицер, таким и должен оставаться и дальше.

— Русская контрразведка довольно быстро вычислит кто я, и постарается вытрясти из меня, все что знаю.

— Я рассчитываю на то, что ты сможешь оставаться разумным и не выдашь слишком многих. Это должны быть не самые лучшие наши агенты. Выдашь часть тех, кого готовили в Смоленской и Борисовской школах. Кого-то из тех, что готовили на Украине.

— Русские на этом не остановятся. У них наверняка есть картотека, в которой отмечен весь мой путь еще с царских времен. Кроме того они будут заинтересованы в раскрытии нашей агентуры в Европе.

— Я, подбирая кандидата для этого задания, именно на это и рассчитывал. Вполне вероятно, что так оно и будет. Поэтому сдашь пару человек из Московской резентуры, тех, кто по возрасту уже не сможет дальше работать или не представляют ценности. Список таких агентов позже перешлю. Сдачи пары весомых агентов действующих в России еще с царских времен должно хватить, чтобы русские тебе окончательно поверили, а после войны разрешили вернуться в Германию. Насчет агентов в Европе... Согласен с тем, что они будут интересны русским. Что ж сдай пару известных тебе человек.

— Я буду один знать о хранилище?

— Нет. Есть еще несколько человек, которым дано похожее задание. Но с большой долей вероятностью я считаю, что у тебя должно получиться лучше, чем у остальных. Они будут знать о данном тебе задании и необходимости подчиняться твоим распоряжениям.