Конечно, с тех пор дворец многократно перестраивался, но, в основном, сохранил свой первозданный облик. Разве что массивная стена, вполне пригодная и для того, чтобы держать оборону, уступила место декоративной ограде с решетчатыми воротами из кованой бронзы. Над двенадцатью высокими тонкими башнями, облицованными черным мрамором, реяли черно-золотые стяги.
Сегодня вокруг дворца собралось необычно много людей, и у ворот стояли усиленные караулы гвардейцев в парадных мундирах и высоких шлемах с плюмажами. Мерно гремели пушечные залпы в честь празднества. Город ликовал. Никто не питал сомнений в силе Ксаль-Риума; нынешняя победа только подтверждала эту уверенность. За последние несколько десятков лет Империя разрослась настолько, что серьезных противников у нее уже не осталось. Вконец одряхлел разоряемый собственными владыками Ивир. Пришли в упадок восточные островные государства, чья былая мощь была подорвана их же постоянным соперничеством еще до нашествия северян. Что до Агинарры, то ее многие до сих пор не воспринимали всерьез. Разве двадцать пять лет назад Империя не доказала, что ей не страшны никакие северяне?
Наверное, Тамрин был прав, подумал Дэвиан. Люди действительно соскучились по триумфам былых побед, и теперь были счастливы получить подтверждение, что военная слава Ксаль-Риума не померкла за долгий период спокойствия. Маленькая победоносная война, легкий и почти бескровный успех — что может быть лучше?
Префект Дэвиан Каррел находился в главном церемониальном зале Палатиана. Тот был огромен — выражаясь по-старинному, четверть стадии от стены до стены, и восемь ростов от пола до потолка, увенчанного четырьмя стеклянными куполами. Золотистые солнечные лучи падали на пол, облицованный плитами черного мрамора. Фрески на стенах "в античном стиле" изображали моменты величайших побед и славы Третьей Империи, а также всех правителей и наиболее прославленных полководцев. Начиная, разумеется, от Амелия Каррела Освободителя, основателя правящей династии, и его войн с ивирцами и анадриэльцами. Были здесь и Император Атавир со своим сыном Навэлем. Они были изображены вместе — на фоне пылающего корабля под серебристым флагом с алым драконом. Дэвиану показалось, что на губах отца играет так хорошо знакомая, чуть ироничная улыбка, и он даже почувствовал неловкость.
"Ты неплохо справился, — как будто бы говорил взгляд Магистра Навэля. — Но только не спеши зазнаваться. Все еще впереди..."
"Да, — в мыслях ответил Дэвиан, — все еще впереди. И, возможно, ближе, чем ожидает Империя..."
Народа собралось много. Цвет имперской знати — дородные, румяные, седобородые главы благородных семейств, по случаю торжества нарядившиеся в пышные старомодные церемониальные мантии. Советники и сенаторы, куратор Народной Палаты господин Аврелис Клавио и кое-кто из элигендов. Консулы. Специально отобранные представители "из народа". Разумеется, на церемонию были приглашены иноземные послы, явился даже Арит иль-Саги — лицо ивирца напоминало неподвижную бронзовую маску. Разумеется, присутствовали также многочисленные журналисты из проправительственных изданий вроде "Песни Феникса" или "Южной Звезды". Фотографы выстроились в шеренги, словно солдаты на плацу — кто-то с современными портативными фотокамерами, а другие вооружились громоздкими старыми аппаратами на треногах.
Хотя Дэвиан перед церемонией дал себе слово, что не будет пытаться высматривать Фионеллу, журналисты, собравшиеся на некотором расстоянии за линией ограждения, были первыми, на кого он бросил взгляд, когда появился в зале. Среди них было несколько женщин, но черноволосой анадриэльки он не увидел. Настроение почему-то сразу ухудшилось.
"Хотя это ни о чем не говорит, — на всякий случай сказал он сам себе. — Она может быть здесь, просто затерялась в этой толпе".
Велизар III Каррел, двадцать четвертый Император Ксаль-Риумский, восседал на высоком троне, отделанном позолотой и черным ониксом. Лицо Велизара, с типично карреловским орлиным носом и резкими чертами, хранило подобающую случаю торжественность, грудь блистала бриллиантами орденов. Впрочем, Дэвиан критично отметил, что сравнение с бравыми императорами прошлого на портретах и мозаиках дядюшка, увы, проигрывает. Среднего роста, среднего сложения, да и во всех отношениях его внешность была именно что "средней". Таких людей каждый день во множестве видишь на улицах и забываешь сразу же, как только они пропадают из поля твоего зрения. Идеальная внешность для соглядатая, но не для правителя великой державы, и пышный черно-золотой мундир не мог исправить это впечатление. Напротив — за орденами, блистающими на алой ленте, золотыми аксельбантами, шитьем и серебряно-золотыми позументами нынешний Император Ксаль-Риума казался еще неприметнее.
По правую руку от Императора занимал место Тамрин, как кронпринц. Слева стоял худой мужчина в годах, с лысеющей головой и невыразительным лицом — прайм-канселиор Орас Темплен, глава правительства. В народе язвили, что сегодня не прайм-канселиор, издавая указы, просит одобрения Императора, а наоборот, и Дэвиан знал, что эта шутка слишком близка к истине. Формально ксаль-риумская Империя не являлась конституционной монархией, Император все еще был ее единоличным правителем, и решения канселиорий или супериорий не могли вступить в силу без его личного одобрения, тогда как решения Императора ни в чьем одобрении не нуждались. Но, как часто бывает, фактическое положение дел сильно отличалось от официально провозглашаемого. Уже при деде Дэвиана, Атавире, Сенат и Народная Палата стремились стать чем-то большим, нежели просто консультативными органами при особе Императора, а после того, как на трон взошел Велизар, этот процесс только ускорился.
Церемония тянулась своим чередом. К счастью, она, по крайней мере, не была слишком продолжительной. В нужный момент Дэвиан прошел вперед и остановился перед подножием трона. Отсалютовал по-военному — рука со сжатым кулаком поднята вверх. Прево хорошо поставленным голосом огласил длинный список заслуг, за кои "доблестный воин и защитник границ нашего отечества" и "достойный представитель правящей династии" награждается орденом Несокрушимой Крепости.
Император встал с трона. Его смуглое лицо украшала ухоженная, тонкая черная бородка, темно-карие глаза смотрели без всякого выражения. Император Велизар и его племянник никогда не ладили между собой. Навэль Каррел, а не Велизар, должен был унаследовать трон. К тому же кронпринц Навэль долго служил на севере и успешно воевал, прославив свое имя громкими победами, Велизар же не успел проявить себя ничем. Он редко появлялся на людях, мало интересовался государственными делами и вел монотонную жизнь, почти незаметную на фоне военных заслуг старшего брата. Должно быть, в то время принц Велизар и сам понимал, что не имеет ни единого шанса стать новым Императором. Но все изменилось за две роковые минуты, когда Император Атавир погиб вместе со старшим сыном. Так правителем Ксаль-Риума стал второй брат, но, видимо, он до сих пор не мог забыть, что обязан этим скорее жестокому капризу госпожи Случайности, чем собственным достижениям. Племянник платил дяде той же монетой — не мог простить... чего-то. Чего? Он сам не понимал. Но их отношения оставались натянутыми с того самого дня, как Велизар принял корону. Вот почему Дэвиан предпочитал оставаться на севере, и даже назначение на Западную эскадру, которое являлось символом опалы, воспринял как подарок судьбы и охотно убрался подальше от столицы и Палатиана.
Безмолвный гвардеец замер навытяжку перед Императором, и держа в руках подушечку из золотого бархата, на которой покоился орден — крошечная фигурка крепости, сделанная не из серебра или золота, а из вороненой стали, покрытой прозрачным лаком. Дэвиан бросил взгляд на блестящий металл. Никаких камней, эмали, дорогой отделки — простая сталь. Этот незамысловато выглядевший орден Дэвиан ценил выше, чем даже Золотого Феникса и всегда мечтал заслужить его; но ведь именно заслужить, а не получить... нет, не как подачку... скорее, как символ того, что Империя не утратила былую хватку за десятки лет покоя и почивания на лаврах. Эта мысль вызывала у Дэвиана чувство отторжения. В Ксаль-Риуме и без него хватало офицеров, армейских и флотских, которые обожали сверкать орденами ради того, чтобы произвести впечатление на столичную публику и журналистов.
Церемония, наконец, подошла к логическому завершению, и орден, приколотый рукою государя императора, заблистал на шелковой ленте, наискось пересекающей парадный черный мундир префекта Западной эскадры. Дэвиан снова отсалютовал:
— Во славу Империи!
— Да будет твой путь воина всегда победоносным, принц Дэвиан, — проговорил император Велизар, следуя ритуалу. Это были первые слова, сказанные им за время церемонии. — Да преумножится число твоих побед, и да запомнят твое имя друзья и враги.
"Ну, таких побед нам даром не надо, — подумал Дэвиан, — Хотя, если бы дело было на севере..."
Он снова задумался о том, чтобы испросить у дядюшки-императора направления в Северный Флот. Это назначение будет смотреться вполне естественно после такой шумной церемонии, так что, пожалуй, может быть и неплохо, что он оказался в столице. К тому же, Дэвиан надеялся на то, что дядюшка с удовольствием снова отправит его куда-нибудь подальше от Палатиана. Почему бы и не на север, к Магистру Астиану Верро? Прежде принц уже был капитаном одного из крейсеров Северного Флота. Верро в прошлом служил под командованием Навэля Каррела, и Дэвиан не сомневался, что нынешний командующий Северным Флотом найдет для сына Навэля достойное место.
"Хотя, если все будет продолжаться в том же духе, скоро мы навоюемся и на западе", — напомнил себе Дэвиан.
Церемония продолжалась своим чередом и, к счастью, близилась к завершению. Дворцовая гвардия, выстроенная в две идеально ровные шеренги вдоль ведущей к императорскому трону ковровой дорожки, слитно гаркнула традиционное "Глория аэтерна!", салютуя победителю.
Конечно, потом будет торжественный прием, от которого Дэвиан не мог отвертеться, да еще и газетчики...
"Но, если все-таки удастся выбить для себя назначение в какую-то из северных эскадр, дело того определенно стоило!" — мысленно заметил он.
Неожиданно для самого себя, Дэвиан Каррел снова покосился в сторону журналистов, отделенных от церемониального зала заграждением в виде черной бархатной ленты, за которой стояли редкой цепью гвардейцы в парадной форме. Тамрин, занимавший положенное ему место, на ступень ниже императорского трона, слегка нахмурился. Неужели интерес Дэвиана так явно бросается в глаза?
В следующий момент, однако, эта мысль выскользнула из головы господина префекта, потому что позади линии гвардейцев он внезапно увидел того, кого высматривал. Вернее, ту. Девушку почти заслонила от взгляда стена ее более высоких коллег-мужчин — вот почему Дэвиан не смог заметить ее раньше — но это, несомненно, была Фионелла. Ее лицо и прямую осанку он узнал бы мгновенно где угодно. И она была по-настоящему красива, одетая в длинное темное платье по последней моде. Дэвиан вдруг почувствовал, как участился пульс, а к щекам приливает кровь. К счастью, это вряд ли кто-то заметил. Но сохранять на лице подобающее обстоятельствам невозмутимо-торжественное выражение вдруг стало труднее. А бороться с искушением и снова посмотреть в ее сторону, чтобы убедиться, что девушка все еще там, где он ее видел, было и вовсе почти невозможно.
Тамрин смерил кузена изучающим взглядом. Да, определенно, он что-то заметил. Но по лицу наследного принца ничего нельзя понять. Ну и пусть думает, что хочет. Дэвиан вдруг понял, что это его нисколько не волнует, да и во всей церемонии внезапно ему увиделось что-то притягательное.
Он почти испугался, осознав, что даже мысли о переводе на Север почему-то вдруг отошли на задний план и воспринимаются как нечто второстепенное...
Ночь с 50 на 51 Весны.
Над столицей сгустилась ночь, и солнце уступило место двум лунам, ползущим по своим извечным орбитам. Великолепный Ксаль-Риум погрузился в темноту и расцвел мириадами электрических и газовых огней. С моря наконец-то повеяло свежестью, пусть лишь на ночные часы, но принеся передышку от удушающего зноя. У кованых бронзовых ворот императорского дворца сменилась очередная четверка гвардейцев. Красота и благоденствие...
В самом Палатиане продолжалось празднование. Сегодня в честь славной победы гуляла вся столица, и не только столица. Праздник был объявлен по всей Империи.
Просторный зал, ярко освещенный хрустальными люстрами, был полон людей. Мужчины в парадных одеждах, женщины в роскошных платьях. Безмолвные слуги в черно-золотых ливреях разносили напитки и угощения. Кто-то собрался у столов с изысканными блюдами — дворцовые повара всегда были рады возможности продемонстрировать свое искусство — другие, разбившись на пары или отдельные группы, негромко переговаривались между собой. Музыканты играли медленную, ненавязчивую мелодию, создающую ощущение легкости и спокойствия.
В стороне Дэвиан увидел Тамрина. Двоюродный братец стоял с бокалом в руке рядом с двумя мужчинами в парадных мундирах, с золотыми лентами через плечо. Дэвиан хорошо знал обоих. Высокий худой старик с седыми волосами, морщинистым лицом и большим орлиным носом — Магистр Моря Нарис Талан. Тучный, широкоплечий мужчина, чье круглое румяное лицо украшала внушительная квадратная борода, которая придавала ему сходство с пиратским капитаном из кинофильмов — Дориаль Анно, носивший то же звание, что и Талан. Они смотрели друг на друга с затаенной неприязнью: Анно и Талан верховодили собственными кликами, которые уже несколько лет соперничали между собой. Сегодня, однако, явный перевес был на стороне Анно, занимавшего должность Начальника Военно-Морского Штаба и марин-супериора.
"Интересно, что они обсуждают с кронпринцем?" — отстраненно подумал Дэвиан. В другое время он не упустил бы возможность подойти и присоединиться к беседе, но сейчас у него на уме было нечто иное. Не обращая внимания на слуг, предлагающих вино или экзотические угощения, Дэвиан шел через зал, лавируя между группами гостей, как пароход между каменными банками, высматривая знакомое лицо. Пока что его поиски не увенчались успехом.
Как раз когда префект Каррел успел почувствовать досаду, он вдруг чуть не столкнулся с кем-то, кого не заметил рядом с собой, обходя группу из нескольких женщин в нарядных платьях, которые оживленно обсуждали достоинства какого-то "тара Валлионе". Все же реакция принца была на высоте: он успел отклониться в сторону, повернулся... и чуть не оступился снова.
— Тиа Фионелла, — произнес он, чувствуя то же странное волнение, что и прежде. Даже неуверенность — чувство, которое было для него чем-то новым. Когда префект Дэвиан Каррел повел Западную Эскадру на весь ивирский флот, ничего подобного он определенно не ощущал.
— Ваше Высочество... — девушка тоже казалась смущенной, — Я... вы снова застали меня врасплох.
