Возвращение

Миль с неохотой выбрался из гамака и приложил к моему лбу прозрачный кристалл, наблюдая за переливами цвета:

— Возможно, вы даже заражение не получите, — удивился он. — Хотя кто знает... Тяжело видеть, как кто-то творит монстра своими руками. А Шеннейру весело. Как обычно.

Продолжать мысль он не стал, принявшись рыться по стеллажам и шкафам и что-то готовить.

— Шеннейр считает, что вы абсолютно не похожи на Ишенгу.

— А я похож?

Не думаю, что мне полезно походить на его заклятого врага, которого он убил собственными руками. Шеннейр безопасен ровно до того момента, пока не решит, что я представляю для него угрозу. Тогда никакие смягчающие обстоятельства уже не спасут.

Миль выглянул из-за дверцы шкафчика:

— Не так, как сам Шеннейр. У нас в гильдии ходили слухи, что Шеннейр и Ишенга — разлученные в детстве близнецы. Сначала отбирали друг у друга игрушки, потом гильдии, потом учеников... Но на самом деле Шеннейр просто наивный доверчивый дурак.

Я удивленно екнул, впервые столкнувшись с таким определением. Заклинатель наконец смешал зелье, встряхнул и передал мне:

— Когда-то вы были человеком, Тсо Кэрэа Рейни, но вас просто сломали. Я говорил им, что казнь была бы милосерднее.

Я сел на кушетку, которую за прошедшее время гуманитарной помощью притащили от Нормана, и уставился в кружку. Виски уже начинала привычно ломить разрывающая изнутри боль, которую могло убрать только полное отключение сознания. Похоже, ко всему прочему я получу зависимость еще и от снотворного.

— К чему вы ведете, Миль?

Вечная паранойя порой раздражала, но я все равно был к нему искренне привязан. Когда твоя жизнь превращается в хаос, нужен кто-то, за кого можно зацепиться; Миль был постоянной величиной. Он со мной разговаривал... тогда, и хоть он желал, чтобы я умер, его приказ говорил строго обратное. А Миль не умел не подчиняться приказам.

Воспоминания не требовали его смерти.

Пока этого было достаточно.

— Все наши эмоции для вас — как на ладони. Об этом почему-то никто не думает, — фигура заклинателя уже расплывалась перед глазами, но голос доносился глухо и отчетливо: — Но когда вы будете убивать Шеннейра — просто убейте. Без "мы заключим его в самую глубокую темницу". Просто убейте.

Утро всегда казалось мне лучшим временем. Когда начинаешь день с нового листа и голову не забивает лишний шум, жить намного проще. Мне ничего не снилось, никто меня не разбудил, и умывался я с ощущением грядущей подставы. Покидать временное убежище вовсе не хотелось, но пришлось.

Лоэрин Дэлла Гефаро и Матиас одновременно повернулись ко мне, провожая немигающими оценивающими взглядами. Миль все так же лежал в гамаке, полностью отстранившись от реальности, и рассматривал висящее перед ним заклинание. Маленькие ментальные печати маги использовали, чтобы успокоиться и расслабиться, а иногда наоборот, чтобы повысить концентрацию и убрать усталость. У каждого мага был свой набор.

Заарн и человек полностью блокировали проход, так, что тянуло то ли смыться обратно, то ли позвать на помощь. Не припомню, чтобы меня раньше настолько напрягали эти двое, хотя они вроде бы могли и должны были здесь находиться.

— Мы хотим вступить в светлую гильдию, — торжественно объявил Гефаро.

Я молча показал на выход и пошел рыться по шкафчикам в поисках того, что бы сделало это мерзкое существование более приемлемым.

— У меня такое ощущение, что вы не рады, — прозорливо догадался нейтрал, следуя за мной по пятам. Я достал одну из банок и задумчиво потряс, рассматривая содержимое:

— Лоэрин Гефаро, говорите коротко, что вам от меня нужно. Или я окончательно решу, что это бред, и перестану общаться с галлюцинациями.

Хозяин Лонгарда с торжеством глянул на заарна, и тот зло сощурился в ответ.

— Матиас, с тобой разговор будет долгий и отдельный.

Теперь торжествовал уже призыватель. Великий Свет, они не только спелись, они уже делят несуществующую иерархию в несуществующей гильдии. Дурдом.

— Мне нужна защита от этого психа. От Шеннейра, — без обиняков признался маг. — Все знают, как он относится к нейтралам. А теперь те ограничители, что у него были, и те полетели. И я уверен, что он не забудет, что я видел его в таком плачевном состоянии.

А еще темный магистр припомнит и упреки в поломке целительной капсулы, и исследования, и хамство тогда, когда он не мог ответить.

— А я вам чем помогу?

— Шеннейр не тронет светлую гильдию. Потому что иначе вы будете ныть, а светлого, который начинает ныть, можно остановить только прибив, ну или выполнив то, что ему надо, — прокомментировал из соседней комнаты Миль. — А вообще вы кажетесь ему настолько беспомощным, что вас и бить-то грех.

— Слушайте, вам не кажется, что для темных магов вы слишком приставучие?

Хотя не более чем глава темной гильдии.

— Рейни, отойдите от стимуляторов, — крикнул мне заклинатель. — Они все запечатаны.

— Миль, а вы голодаете, чтобы еще полнее ощутить свою несчастность, или потому, что вам лень готовить? — я достал вторую банку. Вопрос еще в том, зачем самому Милю столько опасных и запрещенных зелий.

Лоэрин сложил руки на груди, явно оскорбленный полным игнором:

— Давайте начистоту. Я — лучший мастер артефактов во всей Аринди. У меня есть свой замок и собственный источник. Половина техники, которой будет пользоваться гильдия, и которой уже пользуетесь вы, сделана мной. Я могу обеспечить вас всеми необходимыми артефактами и — на крайний случай — укрытием. Я могу помочь вам разобраться с вашим даром. Мне не интересны ссоры между светлыми и темными. Мне нужно, чтобы меня оставили в покое и дали работать.

Я убрал зелья, внимательно меряя взглядом собеседника и взвешивая "за" и "против". Любая связь светлой гильдии и изобретателя подчиняющих ошейников вызывала отторжение, но доводы были вполне логичными. Глупо упускать такой шанс. К тому же, если я отвечу отказом, нейтрал пойдет к кому-то другому.

— И вы примете все мои условия?

— Почему я вас убеждаю, в конце концов? Это вы меня в это втянули! — взорвался он, и я недоуменно пожал плечами. А вот этот вопрос надо было ставить в самом начале.

— Но вам оно нужно, Лоэрин.

Иногда гораздо проще работать с обычными нейтральными мастерскими, чем терпеть заскоки пусть гениального, но своевольного и независимого исследователя. Да, Лоэрин был ценен, но отнюдь не незаменим, и он знал это. Но я не стал тянуть до того, что нейтрал развернется и хлопнет дверью:

— Для меня это большая честь. В светлую гильдию я вас не приму — вы не светлый, это факт. Но личную защиту могу обеспечить — насколько это в моих силах, — дождавшись, пока разочарование сменится задумчивостью, а потом согласием, я коснулся его лба: — Я, Тсо Кэрэа Рейни, светлый магистр, беру под покровительство Лоэрина Дэлла Гефаро, нейтрального мага. Уезжайте в Лонгард, поднимайте щиты и не высовывайтесь, пока не пройдет Осенний праздник.

— Да я больше за стены ни ногой. Что мне там делать, — он достал из кармана планшет с высветившейся схемой, и с любопытством поцокал языком: — Незначительный скачок напряженности поля, структурные изменения в одном секторе... Это странно. Может быть, вы повторите еще раз, для сверки данных? Нет?

Бледная печать на его ауре была почти незаметна. При моем уровне силы, да и, чего скрывать, не особых стараниях, она вышла призрачной данью ритуалу. Гораздо больше пользы будет, когда я оглашу решение Шеннейру и остальным. Но не сейчас, а тогда, когда тема сообщения будет далеко. Мало ли.

— Лоэрин, — негромко окликнул я уже собиравшегося уходить нейтрала. — Не думайте, что я что-то забыл.

Миль хрипло расхохотался, и я щелкнул по мембране, разделяющей залы, делая ее непроницаемой. Остальная часть разговора посторонних совершенно не касалась.

Заарн казался спокойным, но я чувствовал легкое ментальное давление, которое отводил на щиты. Видимо, Матиас считал, что пытается читать эмоции, или, даже больше, на меня влиять, но со стороны его попытки выглядели исключительно забавно. Как маг он превосходил меня на голову; как эмпат я был опытней во много раз.

— Ты не можешь мне отказать. Ты меня инициировал, а значит, я тоже светлый, — кинул иномирник пробный шар и остановился, ожидая моей реакции. Я мысленно усмехнулся: зерно истины в его словах было, но не настолько большое, как Матиас успел себе вообразить.

— Уговори Шеннейра перепровести посвящение, будешь темным.

— Но разве ты не обязан...

— Я ничего никому не обязан, — я включил горелку, решив в честь утра соорудить нечто, хотя бы краем напоминающее завтрак. Стоило бы есть хоть иногда, но с этим в обиталище Миля были проблемы. — Посвящение делает тебя магом. И все.

Выбор стороны — осознанное решение. Именно поэтому гильдии открыты только для совершеннолетних; хоть какая-то гарантия, что человек сам сообразит, куда идет и чем ему это грозит. Из магов-детишек при хорошей обработке вырастают отличные послушные болванчики.

— Но я был инициирован как светлый маг, и собираюсь остаться таковым, — аккуратно начал новую попытку Матиас. — Это мое решение. И прошу у тебя помощи, как у своего магистра.

Уже близко и ух как страшно. Магистр я у него, угу.

Норману я не солгал ни на слово: вечно жить среди темных я не собирался. Но стоило помнить, что светлая гильдия мгновенно сделает меня уязвимым. Сейчас мне нечего терять, но сородичи свяжут по рукам и ногам. Те, кто захочет на меня повлиять, будут угрожать им, те, кто захочет ударить по мне, будут бить по ним. Сейчас мое благополучие зависит во многом от переменчивой воли темного магистра; на данном этапе терпимо, но не потом. У меня нет прав восстанавливать гильдию, пока нет уверенности, что я сумею ее защитить.

В этом плане Матиас был даже предпочтительным вариантом — он вполне способен защитить сам себя.

— Зачем? От светлой магии в неспокойное время больше мороки, чем пользы.

— Убивать я и так умею, — воодушевленно ответил он. — Но эта сила... она как будто живая! Ты не понимаешь... хотя как раз ты понимаешь... когда я получил дар, то весь этот мир, он больше не отвергал, не приносил боль, он поддерживал меня!

Ох уж эта эйфория после посвящения. Эйфорическая зависимость. Его искра все еще сияла ярко, но предрасположенность я определить не мог. Чистых хранителей и защитников немного, а пограничное состояние на кого выучат, тем оно и станет.

— Отказаться от такого — все равно, что выколоть себе глаза. Я не понимаю, как у светлых могли быть проблемы, — цинично закончил заарн. — Может быть, воля Хаоса была в том, чтобы мы встретились?

Воля Лордов, которые хотели меня устранить. Я бы мог сказать, что магистр только на словах, что мало чему могу его обучить, что ставлю его под угрозу, но дело было вовсе не в этом. Поэтому я спросил только:

— Почему не Шеннейр? Ты бы мог остаться рядом с ним. Сейчас ты свободен и вне наших дрязг, но со вступлением в светлую гильдию все моментально изменится. Тем более, мы с тобой не слишком ладим.

Заарн отрицательно мотнул головой, потом спохватился, и глубокомысленно спросил:

— Сейчас ты светлый магистр, Тсо Кэрэа Рейни. Ты бы хотел стать рядовым темным магом?

Это из тех, которых высшие без колебаний пускают в расход? Вот же счастье.

— Если я уйду к темным, я стану одним из многих. Не самым лучшим. Не самым талантливым. Если я стану светлым — я стану первым. Места в свите темного магистра уже заняты, но ты свою только набираешь. Мне не нужна власть — но я хочу стоять рядом, стоять у истока. Что касается остального... — он обезоруживающе поднял ладони в драных перчатках: — Был не прав, приношу извинения.

Краем сознания мелькнула мысль, что эмпаты — страшные люди. Хотя переводилось это просто: объекту с трехзначным номером хотелось быть уникальным.

Я обхватил его голову ладонями, восстанавливая связь, и чужая искра дружелюбно вспыхнула, приветствуя родственную силу. Очень приятное, теплое чувство сопричастности... ощущение, что даже в пустоте ты не останешься в одиночестве. Потому что миру надо что-то тебе подарить, прежде чем отнять. Он иначе не умеет.

— Я никого с собой не тащу, и не потерплю недовольства. Это был исключительно твой выбор.

Почти.

Любой эмпат будет автоматически тянуться к другому эмпату. А якорь, любая связь, необходимы мне как воздух. От темных в этом плане мало толку — они если привяжутся, так не отвяжутся вовсе. Но при этом я не должен испытывать к якорю особенных эмоций — чтобы его потеря не ударила слишком сильно. Серьезно, я вытащил из Заарнея настоящего заарнского мага, гельда — с какой стати мне его отпускать? Некоторым существам давать свободу воли не только полезно, но и нужно. Они все равно не знают, что с ней делать.

— Миль, идите сюда, хватит подслушивать! — я разлил варево по трем кружкам и потянулся к переговорному браслету. Если Лонгард отныне светлый замок — мой замок — то темной шушере там делать нечего.

Проблема решилась двумя звонками. Если Шеннейр не был против, то Бретт радостно рявкнул "дождались!" и умчался сообщать своим, что они наконец-то съезжают. Похоже, стены Лоэрин так обратно и не перекрасил.

* * *

На образцово-показательный суд Норман позвал всех, чтобы продемонстрировать, что он будет делать с теми, кто его окончательно достанет. Высшие явились также образцово, чтобы поглядеть на то оружие, какое есть у Нормана.

И вот так диалог между властью и поддаными наконец был налажен.

Солнце светило ярко, делая тени еще глубже. Замок Райант все так же нависал над долиной, и поднятые флаги безмятежно трепетали на ветру. Магам, входящим в свиту Райана, было предложено выйти за стены, но никто так и не появился.

— Почему никто не сдался? Неужели гильдия не выполнила бы обещаний? — я с некоторой оторопью созерцал раскинутые на зеленой травке шатры и безмятежно беседующих темных. В долину я непредусмотрительно ехал вместе с Вильямом, решив отдохнуть от остальных, и всю дорогу слушал про металлопрокат и модели станков. Перейти к бытовым магическим реалиям оказалось не так-то просто.

— Почему нет? Выполнила, — на этот раз даже неприятности окружающих не вызывали у Миля душевный подъем. — А потом инфоры со внутренней службой их бы затравили. А так — есть вероятность, что мы тут постоим, на закрытые двери посмотрим и уйдем. Десять накопителей — это не мелочь.

Нэттэйдж очень корректно улыбнулся и не стал комментировать. Этот тип вызывал во мне подспудное отторжение безо всяких внешних причин; даже эмоции его были бесцветны и так же вежливы. Парочка высших постоянно обреталась рядом, похоже, меня прикрывая. Хотя безопасность на празднике жизни обеспечивал Норман, а ему я доверял куда больше.

— Интересно, сколько накопителей у... — я обернулся на мага в красном, благосклонно внимающему товарищам из совета. — К примеру, в замке Алина?

— У Алина пятнадцать накопителей. Я отдал ему свои.

Нэттэйдж резко развернулся, активируя личную печать, но маг с белой повязкой на рукаве даже не двинулся с места, продолжая глядеть на нас презрительно и свысока.