Дом Бабочки давал выкуп за невесту — ларец серебряный, доверху наполненный самоцветами размером не менее ягоды вишневой, без трещин и не мутных. А к ним в придачу — посуду столовую, золотую -кувшинов числом десять, кубков — пятьдесят, блюд — тридцать семь. Одеял лисьих спальных — двадцать пять. Книг в золотом окладе — пять. Шкур соболиных — двести. Дом Лотоса же отдавал трех мастеров — оружейников, двести овец тонкорунных, десять вышивальщиц золотом. Это, не считая заключенного договора, что в случае военной надобности Дому Бабочки придет на помощь Дом Лотоса и обратно так же. Представляете — двадцать два колдуна, способных встать в круг? Да... хорошая сделка. Была бы.

Ривелин грустно задумался.

— Она сорвалась?

— Если бы она сорвалась, было бы намного лучше. Нет, все сложилось так, как и было задумано. Приданное невесты только не успели отправить — согласитесь, пока соберутся оружейники и вышивальщицы. Пока отару соберут и пригонят из-под Южного щита — овцы ведь не кони.

Иримаэль с братом, охраной и своей ближайшей подругой отправились в Иллетор. Сыграли великолепную свадьбу. Надо отдать должное вашему Дому — все было достойно устроено. Сын главы вернулся с выкупом домой. А вот дальше все пошло совсем нехорошо. Не прошло и трех месяцев как Иримаэль начала писать письма отцу о пренебрежении и грубости со стороны ясного князя. О сопернице... Об отношении недостойном ее сана. Письма передавались особым порядком, иначе их бы и не получили. Потом они прекратились. Глава и его сыновья тешили себя надеждой, что кронпринц образумился. А еще через три месяца пришли вести о несчастном случае. Дом Бабочки сообщал, что ясная княгиня, гуляя по террасе над озером, поскользнулась и упала на камни берега. Разбилась насмерть. Только это была ложь.

— Откуда вы знаете?

— Знаем. Глава Дома был безутешен, а когда вернулась подруга княгини и рассказала, как все было на самом деле, впал в ярость. Княгиня не сама упала, ее столкнул ясный князь. Перед этим они сильно вздорили и тому есть свидетели. Все, что она писала до того тоже оказалось правдой.

— А дальше?

— Дальше... Глава потребовал, чтобы ему вернули тело дочери. На что получил ответ, что тело уже кремировали согласно обычаям. В Дом Лотоса отправился колдун бабочек, дед вашего светлого князя, чтобы объясниться. Когда он явился, его приняли со всеми почестями, проводили в большой зал. Глава сошел с трона подошел к послу и без единого слова снес ему голову. Голову велел насадить на пику и поставить перед воротами. Так его и отправили обратно, без головы и с письмом в руке, которое он протягивал, когда вошел в зал.

— То есть его даже не выслушали?

— Какое там. Я же говорю — наш господин был не в себе. Ну а после понеслось. Война, в которой погибли два сына главы. Перемирие, которое никак не было оформлено, а значит и война не прекращалась. Просто перешла в состояние затянувшейся хронической болезни, знаете, такие бывают у простых эльфов — подцепят какую-нибудь хворь, пока их вылечишь семь потов сойдет. Впрочем, я отвлекся. Вот с тех пор и воюем. Я понимаю главу... Сам отец, у меня двое малышей... Но в результате мы потеряли уже гораздо больше. И я не хочу терять дальше. Не хочу потерять своих мальчиков, когда они подрастут. Мы могли бы очень много приобрести, если бы закончили наконец эту бессмысленную бойню.

Все замолчали, погрузившись в свои думы.

Феерично! Вот я попала, так попала. Да их глава меня живьем сожрет и на Рондан наплюет. Еще бы — упустить такой шанс для мести. Закончить бессмысленную бойню? Он говорит о мире? Но разве их король пойдет на такое?

Я машинально гладила стежки затейливой вышивки, украшавшей скатерть. Пальцы скользили по мягкому шелку и жесткой льняной основе. Положение — то аховое.

— Печальная история.

— Печальная. Кстати, — совсем не кстати добавил он. — А вам не кажется, что и Рондану не выгодно объединение наших Домов?

— При чем здесь Рондан, — искренне удивилась я. — Вы думаете, он имеет какое-то отношение к этому делу?

— Нет, — уверенно отрекся Ривелин. — К этому, конечно, нет. Рондан и не знал о свадьбе — откуда? Да и каким образом он мог бы вмешаться? Я сейчас не о том. Просто, понимаете, вы сейчас, если все пойдет как надо, многое увидите и услышите. Я лишь прошу подумать о вашей, лично вашей, выгоде в случае окончания войны. Возможно, не стоит делиться секретами со свитой из Рондана? Я, если честно, на вашем месте вообще бы ни с кем не делился.

Значит все-таки — мир. А я в качестве гаранта. Он авантюрист? Вроде не похож. Кого он хочет переиграть — нас или своего главу? И о каком ясном князе шла речь?

— А о каком ясном князе вы говорите? О нынешнем или о том, который был сто лет назад?

— Об отце вашего мужа. Его первая супруга к тому времени давно умерла.

— Ваш глава уже смирился с потерей?

Ривелин быстро глянул на меня и задумчиво протянул:

— Хороший вопрос... Он глава. А правитель обязан думать не только о себе. Вернее, не столько о себе, сколько о благе Дома. Иначе... какой он...

Под пологом импровизированной трапезной повисло молчание. Меледир укоризненно смотрел на брата. Князь, похоже, сказал все, что намеревался. Возможно даже больше. Мне было, о чем подумать.

— Очень важный вопрос, князь — многие ли в Доме лотоса рассуждают так же?

— Таких достаточно, — улыбнулся он. — Я, наверное, утомил вас. Отдыхайте княгиня.

Я честно постаралась заснуть и, ожидаемо, ничего не получилось. Лежала с закрытыми глазами, вспоминала разговор, так и эдак обдумывая все сказанное Ривелином, будто от меня что-либо зависело. Возможно и уснула бы, но не дали.

— Ира. Э... то есть ваше высочество.

От неожиданности я открыла глаза, а не надо было. Надо было притвориться, что сплю. Общаться с Альриком не хотелось совершенно, но теперь уже поздно делать вид, что не заметила.

Государственный преступник, баронет Мирато (интересно, а его титула лишили или нет?) стоял напротив и с интересом меня разглядывал.

— Что вам угодно?

Мирато смутился. Точно другого ожидал.

— Вот... узнал, что вы ммм... В гостях у светлого князя. Захотелось... поздороваться.

— Неужели соскучились?

Альрик стеснённо усмехнулся. Потом вздохнул и отвел глаза.

— Понимаю ваш сарказм. Наши отношения сложились не самым лучшим образом.

Блеск! Высший бал! �Наши отношения сложились не самым лучшим образом� — это о попытке меня на куски порезать, страшным способом. Вот интересно, это я такая наивная, что всякий раз меня в ступор вгоняет его �святая простота� или у него в душе давно атрофировалось все человеческое? Если когда-то было. Подозреваю, что не было.

— Не лучшим образом, это мягко сказано. Вы меня убить хотели!

Эльфийка, которую послал Даэлин, подскочила и растерянно посмотрела на Альрика. Воин, следивший за ней, тут же о ней забыл и переместился ко входу в шатер. Маг удивленно на него покосился и ответил:

— Да, признаю, это было несколько... кардинально. Но ваше высочество, а как бы вы поступили на моем месте? Вы сделали бы то же самое! Такой эксперимент, такие перспективы! Никто бы не устоял. Если отбросить мелкие личные обиды, вы со мной согласитесь.

— Можете считать меня мелочной, но мою жизнь я ставлю выше чьих-то интересов. И что-то сомневаюсь, что вы положили бы на алтарь свою собственную жизнь. Вот чужую — запросто.

Вид у Альрика стал глупый, как если бы ему в ресторане вместо заказанных живых устриц с лимоном принесли борщ и молочного поросенка. А чего он ожидал? Кстати, а зачем он вообще подошел? Тут откуда-то вынырнул Меледир, посмотрел на меня, на Альрика, на своего эльфа. Тот едва заметно пожал плечами. Наступило неловкое молчание.

— Как вы себя чувствуете? — Спросил Меледир мага.

— Благодарю, уже намного лучше... Вот захотелось побеседовать с принцессой. Узнать, так сказать, что нового в Рондане. Как там мой племянник.

Я чуть не рассмеялась в голос. О племяннике он беспокоится, надо подумать. Ставлю свою книгу против медного гроша, о нем он за весь этот год, пока живет у эльфов, только сейчас и вспомнил. Потому что нужен был повод подойти ко мне. И ведь зачем-то ему нужно было подойти. Есть какая-то причина. Ривелин не производит впечатление эльфа, не выполняющего обещаний (тем более, когда это выгодно), значит прямо дал понять Альрику, что обижать меня чревато неприятными последствиями. Мирато может меня ненавидеть сколько угодно, но напрямую вредить не решится.

— С вашим племянником все в порядке. Он даже не потерял свой пост.

— Я очень рад, благодарю вас, — радостно закивал Альрик, словно это была моя заслуга.

— Правда для этого ему пришлось пройти через заклятие правды.

Улыбка мага потускнела.

— Да... конечно... это понятно. Не особо приятно. Но, впрочем, все ведь хорошо закончилось.

Очень хорошо, просто замечательно закончилось. Заклятие правды. Запрещенное заклятие, применение которого инициируется самим королем и согласовывается всеми семью старшими магами Рондана, во главе с архимагом. Нет, никаких жертв не приноситься, но это жуткая вещь, после которой испытуемый не всегда остается в здравом уме. Мне искренне было жаль губернатора, только выбора у него не было — или так или плаха. Не только ему, но и его супруге, которую он нежно любит. Увы, что в Рондане, что здесь действует принцип коллективной ответственности. У эльфов так вообще никакого шанса не дали бы — всю семью под корень.

Пока я все это обдумывала, Альрик справился с неловкостью (он всегда очень быстро приходил в себя) и нашел новую тему для разговора. Не зная нашей прошлой истории, можно было бы подумать, что человек пришел поболтать по-дружески.

— Ваше высочество, хотел вас спросить — как вас угораздило попасть в лебяжью пустошь? И где, кстати Лис, надеюсь он не там остался?

Чего это их всех так занимает — как я в болото попала? Они что — всерьез думают, что я туда по доброй воле отправилась?

— Нет, Лиса не было. Случайно получилось — лодка потеряла управление.

— Я вас, признаться, за морок принял.

— Жалеете теперь?

— Скорее, нет. Вы бы мне там мешали. А не подскажете, это не за вами такая страховидная, гигантская жаба в подземелье пролезть пыталась?

— В подземелье? Какое подземелье? Знаете, меня этот разговор что-то утомил.

Альрик посмотрел на Меледира, тот в свою очередь на меня. Неужели подозревают, кто книгу у них из-под носа увел? Да нет, вряд ли. Даже если допускают, что отряд наш спустился в подземелье и книга, которую они так искали, именно там, и именно в той самой, запертой комнате, то, с их точки зрения — откуда нам знать, что она из себя представляет и чем ценна? Зачем нам первую попавшуюся книгу забирать — такую тяжесть на себе таскать, когда монстры со всех сторон? Да мы бы на нее и внимания не обратили, если бы случайно разговор Мирато не подслушали. Конечно, будь я полноценным магом, мое появление объяснялось бы только одним — я пришла за ценным артефактом. Но никто в здравом уме не пошлет в пустошь ученика, да еще и княгиню, это очевидно. Значит, что? Значит, я попала туда случайно, и о книге знать не знаю. Так это должно выглядеть с точки зрения Альрика.

Но сомнение у него останется, ведь сам он ничего не нашел...

Хотя и спросить прямо не решится — зачем давать дому Бабочки такую информацию?

Альрик, подтверждая мои предположения, заюлил:

— Просто я поражен такими совпадениями — мы оба попадаем в лебяжью пустошь, да еще в один и тот же трактир, вот я и подумал — если еще и в башне мага вы были тоже...

— А вам самому что в пустоши понадобилось? Не слишком приятное место для прогулок.

Альрик поперхнулся словом и, вздохнув, развел руками:

— Согласен, место не приветливое.

Он замолчал. Замолчал надолго, словно и забыв о нас с Меледиром.

— Знаете, принцесса... Я вот все думаю... Та бабочка, ну, которая влетела в мое заклинание и все перепутала. Это ведь было эльфийское колдовство. Вы маг и вы меня поймете — я теперь не могу успокоиться... Не только перенос произошел, сдвинулось время, а это... Это нечто иное... Я хочу это повторить, я хочу понять!

Мы с Меледиром пораженно молчали. А Альрик, по своему обыкновению тер лоб, так, словно стереть с него что-то хотел. Мать моя, природа, а если бы он знал всю правду обо мне!

— Вы безумны.

— Почему? — искренне удивился маг.

— В последний раз, когда магия и колдовство смешались, появилась лебяжья пустошь. Не боитесь, что в результате ваших экспериментов в пустошь превратиться весь континент?

— В последний раз, — возразил он. — появилась не лебяжья пустошь, а вы, Ира. Ничего страшного. И кто вам сказал, что я начну эксперименты, все тщательно не взвесив?

Я рассмеялась. Смех, надо сказать, получился нервным.

— Альрик, вы и �тщательно взвесив�? Вы же вечно что-нибудь забудете в самый ответственный момент.

Мирато поморщился.

— Так вы пошли в болото, в надежде разобраться с линиями силы? Я пробовала смотреть — там не линии, а бульон какой-то.

— Да, — вздохнул маг. — Впрочем, кое какие мысли у меня появились. Надо будет повторить.

— Только без меня, — смеясь подал голос Меледир. — Не хочется свариться в том бульоне.

— Нет в вас азарта Меледир, — попенял ему Альрик.

— Увольте. Одно дело взобраться на стену вражьей крепости и украсть прекрасную даму, — Эльф шутливо поклонился мне. — И совсем другое, быть съеденным улиткой. Согласитесь, это просто стыдно. Об этом баллады не сочинят.

— Все бы вам о балладах мечтать, — усмехнулся Мирато.

— Чем я хуже других, — самоуверенно пожал плечами эльф.

— Кстати, Меледир, а вы не знаете случайно, что хочет получить за нашу принцессу князь? Нет, если вас тоже не поставили в известность, я пойму.

Меледир помолчал, пристально глядя в глаза Мирато. Тот с простодушием ребенка смотрел в ответ.

— Об этом рано еще говорить... благословенный. Дело серьезное.

— То есть вы не знаете, — подытожил Альрик и получилось это до странного обидно.

Стало кристально ясно, что эти двое недолюбливают друг друга. Снаружи все учтиво, а на самом деле терпеть они друг друга не могут. Что не удивительно — Меледир с его язвительностью и Мирато со своими своеобразными шуточками — как таким сойтись?

— Простите, что говорю о выкупе в вашем присутствии княгиня, но я все-таки родился в Рондане. И можете мне не верить, но не хочу, чтобы принцесса моего королевства терпела неуважение к своему сану. Я обязательно поговорю с Ривелином об этом. Мы с ним в очень хороших отношениях. Сделаю все возможное, чтобы вам не чинили обид.

— Рондан, — закатил глаза к небу Меледир. — Благословенный, вам давно уже пора забыть о прежней жизни. По вам топор палача уже год как плачет. Вы родину вспоминаете, а там дыба стосковалась. Или рассчитываете на поддержку княгини в этом вопросе? Так напомню — вы приняли подданство Главы Дома Лотосов. Клятву на крови дали — обратной дороги нет.

— Придумаете тоже — обратная дорога! Я не собираюсь возвращаться. Но могу я погрустить о прежней жизни? У меня есть сердце, в конце концов.