Штаб-капитан Магу

— Алекс, мы не одни.

В этот момент офицер готов был все отдать, лишь бы оказаться с Аделиной в каком-нибудь укромном уголке. В этом неловком положении их и застал штаб-ротмистр Пафский.

— Прошу прощения, господин штаб-капитан! Мое почтение, ваша светлость! Очень хорошо, что я вас здесь встретил, не пришлось за вами на постоялый двор посылать. Компания, которая по вашей милости в холодной ночь провела, чрезвычайно интересной оказалась. Контрабанду на ту сторону и оттуда гонят практически, не скрываясь, и все это знают! Куда только таможенная стража смотрит?

Последний вопрос был риторическим, а потому ответа не требовал.

— Так что, господа, — продолжил свою речь жандарм, — соблаговолите пройти ко мне в кабинет и дать показания. С нападения на вас, господин штаб-капитан начнем, а дальше весь клубочек размотаем!

— Вы только местным это дело не отписывайте, а то вся эта компания сухой из воды выйдет.

— Не извольте беспокоиться, — заверил офицера жандарм, — не выйдет. Дело не совсем по нашему профилю, да уж больно большие в нем суммы крутятся. Хотя, с банком вашего почтенного папаши, конечно, не сравнить. Прошу!

Вот зачем этот чертов Пафский, сюда банк отца приплел? То ли просто для красного словца, то ли что-то такое знает и это тонкий намек? Романтический настрой моментально улетучился. Пришлось пройти в здание управы и давать показания по поводу вчерашнего инцидента, хорошо хоть не в роли обвиняемого. Приблизительно час спустя, в кабинете штаб-ротмистра, откуда временно были изгнаны местные чинуши, их отыскала явно взволнованная Ирен Магу.

— Алекс, граф хочет видеть тебя! Немедленно!

О каком именно графе идет речь, все поняли без лишних пояснений.

— Прошу прощения, господин штаб-ротмистр, — поднялся со стула офицер, — вынужден вас покинуть.

— Не смею задерживать, господин штаб-капитан.

Жандарм придвинул Алексу исписанный лист бумаги.

— Снизу подпишите, и можете идти. А вас, госпожа Магу, я должен просить остаться!

Воспользовавшись моментом, штаб-капитан выскользнул за дверь. Сейчас в кабинете бурная волна великосветской дамы столкнется с жандармской скалой и трудно сказать, кто из этого столкновения выйдет победителем. Пожалуй, Алекс все-таки поставил бы на Пафского, уж больно твердокаменный тип даже для жандарма.

В приемной Горобцова-Ташкова ждать не пришлось, генеральский адъютант сразу же указал ему на двери кабинета, который еще недавно занимал голова городской управы.

— Проходите, господин штаб-капитан!

Сам нынешний хозяин кабинета после визита Ирен Магу пребывал в состоянии глубокой задумчивости. Сделав от двери пару шагов, офицер доложил о прибытии.

— По вашему приказанию прибыл, господин генерал!

Несколько секунд Горобцов-Ташков рассматривал штаб-капитана Магу, будто видел его впервые, потом заговорил.

— Матушка ваша — женщина энергичная и напористая, особенно, когда дело касается ее детей. Я уж грешным делом подумал, надо было ее сюда вместо вас направить, тогда не пришлось бы самому эти завалы разгребать! Ну да дело уже сделано, осталось только виновных найти и покарать. В одном только я с госпожой Магу согласен, ваше долгое пребывание здесь бессмысленно и даже опасно. А посему, завтра же дадите перед комиссией свои показания под протокол и езжайте дальше в свою академию.

Выждав для приличия паузу, штаб-капитан отважился спросить.

— А как же степень моей вины?

— Это государь будет решать лично, тем более, что идея послать вас сюда ему же и принадлежала. Моя же задача представить ему полный доклад о ваших действиях. Завтра явитесь на заседание к девяти часам, а на сегодня свободны, господин штаб-капитан!

— Слушаюсь, господин генерал! — вытянулся Алекс.

Ирен и Аделина по-прежнему давали показания Пафскому. При этом, банкирша и не думала скрывать своего раздражения. Однако с появлением Алекса любопытство взяло над ним верх.

— Что сказал граф?

— Завтра в девять даю показания комиссии. Думаю, времени займет не далее полудня, а дальше мне, точнее, нам всем разрешено покинуть Уруссийск и вернуться в столицу!

— Завтра же, — приняла решение Ирен, — завтра же мы отсюда уедем!

Алекс поспешил охладить ее пыл.

— Пускаться в столь дальнюю дорогу на ночь глядя, не самое разумное решение.

— Хорошо, — пришлось согласиться мадам Магу, — едем послезавтра, и ни секундой позже! Ну, что еще?!

Последний вопрос адресовался жандарму. Чувствовалось, тот уже с трудом сохраняет спокойствие.

— Вот здесь еще подпишите... И здесь.

Ирен черкнула в указанных местах свою подпись.

— Все?!

— Не смею больше задерживать, мадам.

Оба облегченно вздохнули, довольные окончанием нудной процедуры и возможностью не лицезреть более друг друга. Улица встретила их прохладным дыханием приближающейся осени. Невольно Алекс припомнил, к началу занятий в академии ему уже не успеть, как ни старайся.

На постоялом дворе физиономия Ивасова сияла белизной выбритых щек. Сменив одежду и подстригшись, он уже не походил на разбойника с большой дороги. Впечатление портил летний загар, покрывший верхнюю часть лица. После бритья бороды он живо напоминал полумаску, что так любили использовать грабители банков по другую сторону Студеного океана.

— Хорош, — невольно улыбнулся офицер.

От дальнейших шуток его удержало понимание того, что и сам он вскорости будет выглядеть очень похоже, после предстоящего бритья. А от бороды уже пора была давно избавиться, вопрос, что называется, уже давно перезрел. Оставив обеих дам на постоялом дворе под присмотром Ивасова и Меремеева, офицер отправился к цирюльнику. Все же предстоящий объем изменений на своем лице Алекс решил доверить профессионалу. Прилизанный, набриолиненный тип с щегольскими усиками встретил его весьма радушно.

— Вам с пальцем или с огурцом?

Поймав выразительный взгляд клиента спешно извинился.

— Прошу прощения, господин офицер, многие из ваших сослуживцев на этом экономят. А я смотрю, вы в городе недавно.

— Так точно, — кивнул Алекс, — вчера прибыл в город из картографической экспедиции. А в чем, собственно дело?

— Полиция недавно разыскивала какого-то штаб-капитана, очень уж на вас похожего.

— Понятно, — Алекс развалился в кресле, — приступай.

Языком местный цирюльник орудовал ничуть не менее виртуозно, чем кисточкой для взбивания пены. И пяти минут Алекс в кресле не просидел с огурцом за щекой, как уже знал все местные новости за последнюю неделю. Точнее, самые важные из них.

— Сказывают люди, полковник Лемков из города пропал за три часа до приезда столичной комиссии. Его видели, как из города в коляске уехал. Сказывают, — цирюльник снизил громкость своего голоса до доверительного шепота, — три миллиона с собой увез. Золотом!

— Брешут, — небрежно опроверг разошедшийся по городу и почитавшийся абсолютно верным слух, Алекс.

— Это почему же? — обиделся работник ножниц и бритвы.

— Потому что три миллиона это почти четверть тысячи пудов чистого металла! Тут не пролетка нужна, чтобы его увезти, а железнодорожный вагон!

Уруссийский служитель богини Венеры обиделся еще больше и замолчал, что было даже к лучшему. Выходит, из Уруссийска полковник выехал очень спешно и в самый последний момент перед приездом комиссии. Не иначе, предупредил кто-то. За это время вполне можно до цинской столицы добраться или сесть на пароход, идущий в любой город мира через океан. Хотя, с другой стороны, может и стоило поискать раздетое и обчищенное тело полковника в ближайших кустах от Восточного тракта.

— Ай!

Не сдержался Алекс, когда к его свежевыбритой физиономии приложили жгучий компресс.

— В лучшем виде, господин штаб-капитан!

Внимательно рассмотрев себя в зеркале, и не найдя огрехов если не считать того, что верхняя часть лица была потемневшей от солнца, а нижняя красной после бритья, офицер остался доволен. "Прям красавец, хоть под венец! Кстати, с венцом тоже что-то пора решать, хоть место и обстоятельства для этого не самые подходящие".

— Благодарю, любезнейший.

Свою благодарность штаб-капитан выразил серебряным целковым, цирюльник настолько оттаял, что забыл про обиду и привычная говорливость к нему моментально вернулась. Впрочем, дальше выслушивать его болтовню не было ни малейшего желания, к тому же, близилось обеденное время.

Именно за обедом, Алекс решился заговорить о наиболее волновавшей его проблеме. Набравшись храбрости, он решил обойтись без всяких маневров и сходу начал решительный штурм крепостных ворот.

— Аделина, вот уже больше года мы официально являемся женихом и невестой. Я не знаю, как дальше сложится моя служба, но я твердо знаю одно — самым страстным моим желанием является стать, наконец, вашим мужем. А потому, я прошу не томить меня более ожиданием, а назначить дату нашей свадьбы.

Изумленная словами сына Ирен Магу сначала застыла с приоткрытым ртом, потом, быстро справившись с удивлением, произнесла.

— Не думала, что когда-нибудь дождусь от тебя этих слов Алекс.

— Мама, я очень ценю твое мнение, но сейчас мне хотелось бы услышать ответ Аделины.

Княжна сидела с видом пай-девочки, опустив взгляд и по лицу ее невозможно было догадаться, о чем она сейчас думает, а самое главное, каким будет ее ответ. И только блеснувшие сквозь пушистые ресницы глаза давали штаб-капитану надежду на благополучный исход сделанного им предложения.

— Я думаю, — начала свой ответ девушка, — нам надо успеть до рождества, иначе опять все придется отложить до следующей весны.

Казавшаяся неприступной крепость и не думала защищаться, она уже давно была готова сдаться. А ее запертые ворота оказались всего лишь иллюзией. На самом деле, они были распахнуты настежь и только ждали приближения победителя. Не сдержав нахлынувших эмоций, Алекс подхватил ручку княжны, прижался к ней губами.

— Никогда, слышишь, никогда ты не пожалеешь об этом решении. Я все сделаю, чтобы ты была счастлива со мной!

За этой сценой с умильным выражением на лице наблюдала мамаша Магу. Наконец-то ее младшенький, и самый любимый сын, был пристроен. И пусть поначалу все шло не очень гладко, в конечном итоге расчет оказался верным. Партия ему составлена блестящая: умница, красавица, княжеских кровей. Есть надежда на то, что Алекс остепенится и забудет про свои ужасные поездки, которые то и дело приводят его или в тюрьму, или на госпитальную койку. Увлеченные собой молодые люди к этим надеждам были глухи, они смотрели только друг на друга.

Кончиками пальцев Аделина коснулась щеки Алекса и тихо, так чтобы слышал только он, пообещала.

— Я буду тебе хорошей женой.

Офицер прижал ее ладонь к своей щеке, губами коснулся запястья и впервые, также негромко произнес.

— Я люблю тебя, Аделина.

От нахлынувших эмоций защипало в носу, а глаза вдруг стали влажными.

— Дети, мои, — Ирен решила, что пришла пора брать ситуацию в свои руки, — словами не могу передать, как я рада и счастлива за вас. По возвращении немедленно начинам готовиться к свадьбе! Это должно быть грандиозное, запоминающееся событие!

Алекс с Аделиной переглянулись, девушка не удержалась, прыснула, прикрывая рот ладошкой, которую жениху пришлось с немалым сожалением отпустить. Сейчас им было все равно, какой именно будет свадьба, громкой или скромной. Они просто хотели быть вместе. Навсегда. Однако банкиршу уже понесло, при всех своих достоинствах она была тщеславна, и упускать такую возможность попасть в центр внимания высшего света не собиралась. Пришлось ее выслушать. Напоследок Ирен не преминула напомнить своему беспутному, как ей до сих пор казалось, сыну.

— У тебя сегодня намечается гулянка с твоими новыми друзьями станичниками. Я надеюсь, ты будешь вести себя достойно и не уронишь чести семьи Магу! Не забудь, завтра тебе давать показания комиссии графа Горобцова-Ташкова!

Пришлось дать обещание много не пить, а после гулянки не буянить.

— Не волнуйся, мама, все будет чинно и пристойно.

Куда больше его волновало мнение княжны Аделины. Вот уж перед кем не хотелось бы ударить в грязь лицом, так это перед своей будущей женой, тем более, после данных ей обещаний. Потому, в кабак, где была намечена встреча боевых друзей, штаб-капитан явился с твердым намерением обратно на постоялый двор вернуться твердо стоя на собственных ногах.

— А вот и господин Магу пожаловал, — приветствовал Алекса есаул Приянов, — налейте штаб-капитану штрафную!

Все попытки отказаться оказались провальными, хорошо хоть закуска не подкачала. Тем не менее, к концу вечеринки офицеру удалось сохранить уж если не твердость ног, то ясность ума. И все было бы хорошо, не заявись в тот же кабак компания столичных жандармов, решивших отметить конец трудового дня со столичным же размахом. Надо сказать, отношение станичников к столичным гостям было двойственным. С одной стороны, комиссия Горобцова-Ташкова прижала хвосты местным чиновникам, выпустила из-под стражи войскового старшину Хролова и арестованных вместе с ним станичников. С другой, приехавшие в Уруссийск жандармы вели себя весьма заносчиво, часто давая понять, кто сейчас в городе хозяин.

Вот и сейчас все началось из-за того, что жандармский вахмистр с одним из есаулов столкнулись в узком проходе между столами. Причем, жандарма ничуть не смутил офицерский чин оппонента, он вознамерился пройти первым. Завязалась ссора, так как оба были уже достаточно пьяны, быстро перешедшая в банальный мордобой. У есаула был шанс выйти победителем, несмотря на то, что значительно уступал габаритами своему противнику, будь он немного менее пьян. А так, не успев увернуться от летящего ему в ухо кулака, станичник был сбит с ног.

— Наших бьют!

Станичников было больше, жандармы были крупнее и малость трезвее. В общем, силы были равными. И хоть обе стороны были при оружии, по давно сложившейся традиции, дрались голыми руками, правда, под конец, когда чаша весов победы начала клониться на сторону станичников, их противники пустили в ход подручные предметы в виде кружек и тарелок. Мебель в кабаке была массивная, тяжелая, видимо, как раз на такой случай, а потому, использовать ее в драке было затруднительно.

Поначалу голос разума удержал офицера на месте, но когда один из столичных гостей расквасил нос Хролову, все барьеры в голове Алекса рухнули.

— Ах, ты ж сволочь!!!

Атаку маленького штаб-капитана жандарм проморгал, сходу Алекс врезал ему кулаком в живот, а когда тот согнулся, от души добавил в ухо. Собственно, на этом его участие в драке и закончилось. Очнулся офицер на полу от сильной боли в левом глазу.

— Бежим!

Есаул Приянов, с болтавшимся на последней ниточке правым погоном, подхватил едва пришедшего в себя штаб-капитана, и на себе вытащил его на улицу. Сам Алекс, еще не до конца пришедший в себя, едва мог передвигать собственными ногами. За воротами беглецы метнулись в темный переулок, благо до Уруссийска столичные новшества в виде уличного освещения добраться, еще не успели. А за их спинами уже вовсю заливались трелями полицейские свистки, но сегодня судьба была благосклонна к ним.