Штаб-капитан Магу

Штаб-капитан Магу

Гвардейский офицер. Красавец-брюнет с тонкими, изящными усиками, затянутый в рюмочку белый кавалергардский мундир, звонко тенькающие шпоры на до зеркального блеска начищенных сапогах. Картину дополняли обязательная "клюква" на эфесе сабли и пара медалей за безгеморройное протирание штанов. В семейный особняк Магу он вошел, как флагманский линкор во вражескую гавань, защищаемую парой дряхлых галер. А способствовал этому флигель-адъютантский аксельбант на правом плече.

— Отставной капитан Магу?

Вот умеют же сволочи одними интонациями так подчеркнуть превосходство гвардии над серой армейской скотинкой и одновременно выразить презрение служаки отставнику, что сразу и не поймешь, чего твоей душе больше хочется, то ли его на дуэль вызвать, то ли сразу в морду дать.

— Честь имею!

Алекс постарался вернуть эмоции гвардейцу, но стоя перед ним в домашнем халате и тапочках, к тому же глядя снизу вверх сделать это было очень трудно. Флигель-адъютант даже бровью не повел.

— Из канцелярии его императорского величества.

Гвардеец жестом заправского фокусника извлек из ниоткуда хорошей бумаги белоснежный конверт, запечатанный сургучной печатью, и протянул его отставнику. Взяв письмо левой, правую руку Алекс сунул в карман халата и начал шарить в нем, вроде как в поисках мелочи, чтобы дать курьеру на чай. Никакой мелочи в кармане, естественно не было, но жест этот не остался без внимания, аж румянец на гвардейских щеках побелел.

— Честь имею!

После того, как флигель-адъютант из особняка выкатился, Алекс обратил на корреспонденцию более пристальное внимание. На конверте стояло его имя. Почерк крупный, размашистый, совсем не писарский. А если учесть, что письмо, как простой курьер, привез флигель-адъютант его величества, то по всему выходило — автор послания сам император, а вовсе никакая не канцелярия.

Проверить догадку было несложно, отставной капитан сломал печать, достал письмо, прочитал и надолго задумался. Таинственная персона, поручившаяся за него перед астрияками, обозначилась. Непонятно только было, с какого такого перепугу это произошло, ибо отношения тогда еще наследника с капитаном Магу явно не сложились.

— Ну что же, раз приглашают, надо ехать.

— Ты это о чем Алекс?

Не успевшая к скоротечному визиту флигель-адъютанта, хозяйка особняка услышала последние слова сына.

— Император почтил меня своим вниманием.

Алекс протянул матери письмо. Прочитав его, Ирен Магу только ахнула. Весь вечер пара портных подгоняла по фигуре парадный мундир и брюки, слуги надраивали сапоги и саблю, а на конюшне чистили шестерку лошадей и наводили лоск на фамильную карету. В резиденцию императора отставной капитан должен был прибыть во всем блеске и богатстве семейства Магу.

— Зачем он все-таки зовет тебя?

— Не имею понятия, мама.

Это, кстати было чистейшей правдой. Зачем ныне царствующий император вытащил его из астро-угорской тюрьмы, да еще и таким экстравагантным способом, и зачем зовет сейчас, просто захотел поболтать или потребует каких-то ответных услуг, станет ясным уже завтра.

В карете Алекс сидел, будто проглотил кол, боясь, шевельнутся и испортить результаты портновского труда. Ровно в полдень он перешагнул порог кабинета.

Глава 1

— Давай еще по одной.

Алекс неуверенно потянулся к бутылке. Заметив его сомнения, император подбодрил его.

— Наливай. По такому поводу можно.

Махнув стопку, Александрис Третий продолжил рассказ.

— Пришел я в себя, буквы какие-то перед глазами скачут, а слово сложить никак не могу. Уже потом, в столице, сообразил, что буквы эти вверх ногами видел, тогда и слово сложилось. На следующий день вызвал я к себе Троеградского и напрямую спросил, как дело было. Он запираться не стал, сразу все выложил.

— Я слышал, он уже подполковник, — заметил Алекс.

— Пусть его, — махнул рукой император, — подполковник из него не хуже прочих. Может, еще и полковником станет. Если всех таких, как он со службы вышибить, я совсем без офицеров останусь. Еще по одной!

Стопочки были маленькие, но самодержец, похоже, и из них ухитрился прилично набраться, и его потянуло на откровения.

— А ведь я еще в тот раз тебя отстоять хотел. Старик Люменкрофт меня буквально на пороге отцовского кабинета перехватил, умолял не ссориться, обещал сам все решить.

— Так ведь и решил, — поддакнул императору отставной капитан.

— Да, — согласился самодержец. — Помянем!

На этот раз выпили не чокаясь. Неожиданно Александрис пристально уставился на Алекса.

— А ты, хочешь еще раз полковником стать?

Магу помедлил с ответом, потом выдавил из себя.

— Мне бы, ваше величество, подучиться.

— Что? Учиться? Сколько у тебя штыков было при Каме? Десять тысяч?

— Двенадцать с половиной, ваше величество, при одиннадцати пушках и шестьсот сабель.

— Вот, — Александрис ткнул в потолок указательным пальцем, — это же, считай, дивизия по меркам любой армии. А командование дивизией — генеральская должность. Так чему еще тебя могут научить пузатые полковники из академии? А я тебе полк предлагаю прямо сейчас! И чин полковничий сразу! Соглашайся, пока я добрый!

— Знали бы вы, ваше величество, — тяжело вздохнул Алекс, — сколько ошибок я совершил по причине недостатка знаний! А скольких потерь можно было бы избежать... Прошу разрешения вашего величества на допуск к вступительным экзаменам в Академию генерального штаба в следующем году.

— Ладно, — махнул своей лапищей император, — иди, учись. Стой! А почему в следующем?

— Так ведь набор уже закончен. Сейчас зачисленным дали месячный отпуск для обустройства личных дел, а потом занятия начнутся.

— Да, — озадачился император, — действительно набор закончен. А раньше ты экзамены сдавал?

— Так точно, ваше величество. На тактике срезался.

На это ответ Александрис разразился оглушительным хохотом. Алекс ничего смешного в своем провале не находил, но не обижаться же на императора.

— Нет, ну надо же! Кто бы мог подумать — полковник Барти срезался на тактике! Да, сильны полковники у меня в академии.

Отсмеявшись, император стер набежавшую слезу и перешел к делу.

— Завтра... Нет, через два дня явишься к начальнику академии, все будет готово.

— Ваше величество, правила поступления...

Александрис грохнул по столу кулачищем.

— Я — император, и сам могу решить, кто достоин поступления в академию, а кто — нет! Явишься, и точка!

Алекс тут же вскочил и вытянулся.

— Слушаюсь, ваше величество!

— У меня для тебя еще кое-что есть.

Император поднялся с кресла, подошел к секретеру и достал из ящика плоскую коробку голубого бархата. В коробке оказалась большая многолучевая звезда, блестевшая многочисленными бриллиантами. Орден Андреаса Первопризванного. Кроме членов царской семьи, ныне живущих кавалеров таких орденов на всю Руоссию было не больше десятка.

— Ваше величество, мне такой орден по статуту не положен.

— Тоже мне знаток статута! Этим орденом награждает император лично, и того, кого сочтет достойным. Заслужил — носи!

На этом аудиенция была окончена. Алекс уже взялся за ручку двери, чтобы выйти.

— Капитан, — долетело из глубины кабинета, пришлось обернуться и замереть — тактик ты отличный, а стратег — хреновый. Ступай, учись!

Сидевший за столом самодержец почему-то уже не напоминал подвыпившего гуляку, каковым казался еще полминуты назад.

— Слушаюсь, ваше императорское величество!

И Алекс отправился обмывать новый орден.

Едва вновь принятый на службу капитан Магу покинул императорский кабинет, как в нем откинулась одна из боковых панелей, оказавшаяся потайной дверью, и в кабинет вошел моложавый генерал в жандармском мундире. Судя по тому, как свободно он себя чувствовал в присутствии самого императора, отношения между ними были весьма доверительными, и в кабинете этом он был частым гостем.

— Ну, что скажешь? — император откинулся на спинку кресла.

— Вы же знаете мое мнение, ваше величество, те уступки, на которые нам пришлось пойти, не стоили...

— Стоили! Там, под Коварной, вся свита кинулась от меня прочь, спасая свои шкуры. И только он один отправился меня спасать!

— С ним еще был Троеградский, — напомнил императору жандарм.

— И он очень хорошо справился с ролью грузчика, одному Магу поднять меня в седло было не под силу. Я ему жизнью обязан! Жизнью! И этот долг я вернул. Все, эта тема больше не обсуждается! Я спросил ваше мнение по поводу капитана Магу, отвечайте!

Раздосадованный тем, что вызвал императорское неудовольствие, генерал максимально сгладил свой вердикт.

— Честолюбивый мальчик и осторожный. На такую жирную приманку не клюнул!

— Это у них семейное, — подхватил генеральскую мысль Александрис, — папаша у него такой же осторожный. Сейчас вот ходит все вокруг двора, думает к какой группировке примкнуть и не прогадать. Вот и сынок у него такой же. Когда нужно действовать — орел, а там где подумать нужно — излишне осторожен становится, на том и горит.

— Очень верно подмечено, ваше величество. А решение с академией, — продолжил генерал, — полагаю, было наилучшим в данной ситуации. Пусть пока учится, потом, глядишь, на что и сгодится.

— Быть по сему, — подвел итог самодержец. — Что у нас там еще на сегодня...

Прямиком из императорской резиденции Алекс намеревался отправиться в ресторан, и не какой-нибудь, а к самому Кюба. Увы, наличных в карманах для нормального кутежа было явно недостаточно, так, скромно посидеть одному. Капитанское жалованье, раз он теперь на службе, будет еще не скоро, да и хватит его только на тетради с карандашами. К отцу за деньгами обращаться не хотелось. Ну не векселями же камского паши расплачиваться в ресторане, в конце концов!

— Тпру-у-у!!!

Кучер натянул вожжи, шестерка встала как вкопанная, Алексу пришлось вцепиться в обивку, чтобы не слететь с дивана. С улицы донеслись возмущенные вопли нескольких, явно не совсем трезвых мужчин. "Не иначе, сбили кого-то. Придется выйти, разобраться. Придерживая саблю, Алекс выбрался из кареты. К счастью, никто не пострадал. Большая компания подвыпивших гвардейцев решила перейти дорогу, не обратив внимания на приближающуюся карету. Несчастный кучер тут же был обвинен в вопиющем неуважении к господам офицерам и вот-вот мог быть подвергнут экзекуции. Капитану пришлось вмешаться.

— Господа офицеры...

Ничего больше он сказать не успел, так как был схвачен и едва не задушен здоровенным гвардейским штаб-капитаном.

— Алекс! Дружище! Как я рад тебя видеть!

— Анатоль?!

Гвардеец поставил капитана обратно на землю, повернул лицом к остальным офицерам и, обняв правой рукой за плечи, представил.

— Мой лучший друг и храбрец, какого вы еще не видели, отставной капитан Алекс Магу!

— Вообще-то, я опять на службе, — поправил друга Алекс.

— Неужели! — изумился гвардеец. — Давно?

— Можно сказать, с сегодняшнего дня.

— Ха! Это надо отметить, — обрадовался штаб-капитан.

На имевшиеся в наличии деньги можно было заказать для такой компании разве что холодные закуски. Алекс дернул гвардейца за рукав.

— Анатоль, я, как бы это сказать...

— Не волнуйся, — правильно понял его друг юности, — граф наследство получил, гуляем!

Один из офицеров, видимо, тот самый граф щелкнул каблуками и чуть склонил, представляясь, голову. Такое обстоятельство меняло весь расклад. Хоть и не любил Алекс Магу гулять за чужой счет, но и он решил, что иногда все-таки можно.

— Пошли, — подхватил его под руку Анатоль.

— Подождите, — уперся Алекс, — зачем идти? Вот же стоит карета!

— Точно!

Обрадованные гвардейцы загалдели и мигом набились в экипаж.

— Господа, я, кажется, на что-то сел.

Получивший наследство извлек из-под своей графской задницы плоскую голубую коробку. Анатоль перехватил ее и тут же открыл.

— Ого! Откуда это?!

Потом, сообразив, что спросил явно не то, поинтересовался.

— Сам вручал?

— Сам.

— Так ты прямо от него! То-то я смотрю, ты при полном параде! Ладно, и это обмоем. Гони!

Куда гнать гвардеец не уточнил, впрочем, кучер сообразил и сам. Несколько минут спустя компания уже ввалилась через гостеприимно распахнутые швейцаром зеркальные двери в роскошный ресторан. Зря Алекс надеялся на то, что Анатоль забудет о причинах, приведших их в ресторан. Едва они махнули по паре рюмок, как друг утащил его из общей компании в укромный уголок, где никто не мог им помешать. Благо вечер еще не наступил, и народа в зале было немного.

— Сначала тебя вышибли из армии, потом ты почти год где-то пропадал, а когда вернулся, тебя тут же восстановили на службе, да еще и наградили таким орденом, какой не каждому генералу светит. Так, где ты был, дружище?

Поняв, что отшутиться или отмолчаться не удастся, гвардеец был настроен весьма решительно, правду сказать нельзя, а врать не хочется, Алекс решил сказать полуправду, кое о чем умолчав.

— Где был? Да много где, путешествовал.

"Ага, во главе целой дивизии, верхом на лихом коне и с револьвером на боку. А туземцы встречали нас таким радостным салютом, что у меня от него пара шрамов дополнительных на шкуре образовалась".

— Правда, правда. Ты просто построил неверную логическую цепочку.

— Я готов выслушать твою, — ухмыльнулся Анатоль.

— Да, пожалуйста. Прежний император вышиб меня из армии, и я уехал путешествовать. А когда его убили, вернулся. И новый император восстановил меня на службе и наградил орденом. Все это за прежние заслуги. Помнишь ранение наследника под Коварной?

— Конечно, шума много было.

— Так вот, спасителей было двое. Только Троеградский повез Александриса в тыл и стал официальным, а я остался помочь генералу Скоблину и таковым не стал. К моему счастью, ныне царствующий император про эту историю знал. И вспомнил обо мне. Ну и наградил.

— Удивительная история!

— Причем, чистая правда, слово офицера.

— Все понятно, — расслабился гвардеец. — Теперь можно и еще выпить!

— Э-э-э, нет, — придержал его порыв Алекс. — Я смотрю, ты тут тоже времени даром не терял. Новый чин и новый орден. Давай рассказывай.

Анатоль как-то сразу поскучнел.

— Да, рассказывать-то особо и нечего. Мечтал о сражениях, о славе, а вышло все глупо и банально. Даже врага увидеть не успел. Только через речку какую-то переправились, как накрыло нашу роту шрапнелью. Помню только удар в живот, дикая боль, очнулся уже в госпитале. Три месяца в Ясене пролежал, потом Руоссию переправили. Здесь еще полгода лечился. Орденом наградили, теперь ротой командую. Вот и вся история.

— Нет не вся, — покачал головой Алекс, — сейчас я ее немного дополню. После взятия Лочева, похоронные команды зашивались. Тогда послали мою роту им в помощь, убитых с поля собирать. А на берегу речки нашли мои солдаты одного гвардейского капитана, который не совсем мертвым оказался...

— То-то мне все казалось, что я твой голос слышал! Думал морок, какой-то! Так это был ты! Вот за это точно надо выпить!

Подхватив Алекса, гвардеец потащил его обратно в компанию.

— Господа, сейчас я представлю вам еще и виновника моего чудесного спасения...

Серый свет позднего осеннего утра проник в спальню сквозь неплотно закрытые шторы. Голова малость шумела от похмелья, но терпимо. И все-таки надо завязывать с этими гвардейскими гулянками, все равно Анатоля не перепить. А сегодня еще и в академию надо идти. Алекс зевнул, потянулся, затем осторожно, стараясь не разбудить спавшую рядом женщину, выбрался из кровати и начал собирать свою одежду, в беспорядке разбросанную по комнате в самом начале этой ночи. За спиной послышался шорох белья.

— Уже уходишь?

— Да, пора на службу.

— Ты говоришь в точности, как мой ныне покойный муж.

Баронесса Люменкрофт демонстративно перевернулась на другой бок, выражая свое явное неудовольствие. Тонкое одеяло обтянуло аппетитный зад министерской вдовы, тут же породивший в голове капитана грешные мысли. Несколько мгновений он боролся с ними, но в итоге голос разума и чувство служебного долга взяли верх, он продолжил одеваться.

Вчерашняя случайная встреча изголодавшегося по женскому обществу офицера и доступной без долгих ухаживаний женщины вполне закономерно завершилась в особняке покойного министра двора. В конце концов, зачем надо бегать за кухарками, когда под рукой есть очень даже не дурная собой и на все готовая баронесса? Вот и капитан Магу на этот раз не стал противиться чарам этой безутешной вдовы. В постели баронесса оказалась проще и безотказнее, чем винтовка Гердана. Поцеловать за ушком, здесь погладить, там нажать — и делай с ней все, что хочешь. Правда, одного раза молодой вдове оказалось недостаточно, пришлось немало потрудиться прежде, чем она была полностью удовлетворена и соизволила отпустить измученного офицера в объятия морфея.

— Ай!

Алекс на прощание чувствительно ущипнул через одеяло мягкую ягодицу.

— Хам! — обиделась баронесса. — Не смей ко мне приставать!

— Уже ухожу.

Полностью одетый капитан направился к выходу.

— Счастливо оставаться, госпожа баронесса!

— Тебя вечером ждать?

— Не знаю, — офицер задержался в дверях спальни, — все будет зависеть от того, как меня примут в академии. На всякий случай, прощаюсь.

Академия встретила капитана Магу смесью табачного и печного дымов, запахом сапожной ваксы и неистребимым пыльно-затхлым ароматом любой руоссийской канцелярии. Затем, его около часа выдержали в приемной, он уже начал жалеть, что не задержался в спальне баронессы, после чего, был, наконец, допущен в кабинет начальника академии.

Обычно на эту должность назначали проштрафившихся начальников Генерального штаба. Здесь они благополучно дослуживали до полной пенсии, не имея никакой возможности влиять на происходящее в руоссийской армии. Взамен им была дарована возможность вершить судьбы двух с половиной сотен офицеров, сумевших просочиться через мелкое сито приемных экзаменов. А поскольку к пенсии характер престарелых генералов становился весьма тяжелым, то вызов к начальнику академии считался у слушателей дурным предзнаменованием, поскольку почти всегда заканчивался наказанием за какие-либо служебные прегрешения. Как правило, жестокость наказания непредсказуема и зачастую многократно превосходила тяжесть проступков. Некоторых, бывало, и отчисляли, ломая дальнейшую карьеру.

Нынешний начальник академии генерал Трилюдин при прежнем императоре провел реформу Военного ведомства, почитавшуюся весьма успешной. В награду ему была дарована эта должность уже после достижения пенсионного возраста. Все же не отставка, а какая-никакая служба. Несмотря на почтенный возраст, генерал сохранил ясность ума и бодрость духа, но в последний год на него напала дряхлость тела. Поэтому, капитана Магу Трилюдин встретил, развалившись в кресле.

— Я более полувека служу, а такого на моей памяти не было, — прошамкал генерал, давая понять, что решения нового императора он не одобряет. — Где это видано, экзамены трехгодичной давности пересматривать и на их основании в академию зачислять?

Алекс счел вопрос риторическим и предпочел на него не отвечать.

— Ваши однокурсники находятся сейчас в отпуску. Употребите оставшееся до занятий время на самоподготовку, так к началу занятий предметы вы должны знать не хуже их! И учтите, зачисление в академию императорским указом не дает вам никаких поблажек в учебе. Скорее, наоборот. Я лично буду за вашими успехами и неудачами следить, и очень пристально. Ладно, ступайте в канцелярию, там вас оформят. С первого дня учебы можете начинать.

— Слушаюсь, господин генерал!

Алекс намеревался как можно скорее покинуть сей столь негостеприимный кабинет, но был остановлен.

— Постойте. Мундир в порядок приведите и смените погоны, наконец.

Поскольку отмечание возвращения на службу и нового ордена затянулось не на один день, вчерашний вечер капитан Магу так же провел в ресторане, а ночь и утро в спальне баронессы. Поэтому, перед начальником офицер предстал хоть и в парадном, но все же изрядно измятом после целой ночи, проведенной на полу спальни в особняке баронессы Люменкрофт мундире. Так что замечание генерала было абсолютно обоснованным. Но при чем тут погоны?

— Осмелюсь спросить, господин генерал, а что не так с моими погонами?

— Как это "что"?!

Возмущенный Трилюдин выудил из папки нужную бумагу.

— Вот, тут же в указе написано — "восстановить на службе с присвоением чина штаб-капитана". И старшинство в чине со вчерашнего дня указано. Вы что, этого не знали?

— Не имел возможности ознакомиться с указом.

— В канцелярии вам сделают копию. Я распоряжусь. Можете быть свободны, господин штаб-капитан.

— Слушаюсь, господин генерал!

В канцелярии Алекса мариновали больше трех часов. Пришлось кучу бумаги собственноручно исписать и в сотне мест расписаться. Когда утомительная процедура закончилась, он поинтересовался у лысоватого и пропахшего канцелярской пылью клерка, когда начинаются занятия.

— С первого числа следующего месяца, господин штаб-капитан. У вас еще больше трех недель на отдых.

Никаких планов на эти три недели у Алекса не было, разве что самоподготовка к занятиям. Еще надо будет заказать ювелиру малую звезду Первопризванного для повседневного ношения. Но у Ирен Магу на своего младшего сына планы были просто грандиозные. Проще говоря, она решила его женить.

— И кто же эта счастливица?

— Княжна Аделина Белогорская.

— Княжна?!

— Да, княжна! Из хорошей семьи. И не надо закатывать глазки, Алекс! Правда мать ее умерла, остался отец. Умница, красавица, выпускница Академии светских девиц! Она непременно тебе понравится.

— Я уже понял, что не достоин ее, — безуспешно попытался отшутиться офицер.

Эта маленькая шутка вызвала большую бурю. В конце концов, "неблагодарный сын" не выдержал материнского давления и согласился. Ведь само по себе знакомство с девушкой ни к чему не обязывает, правда? "А там что-нибудь придумаю". Наивный. Ирен моментально перехватила инициативу.

— Вот и отлично! Как раз через две недели состоится бал у графов Юрусовых, там мы вас и познакомим.

Две оставшиеся до бала недели, Алекс по большей части провел в особняке баронессы Люменкрофт. Там его не могла достать мать, и можно было не ловить на себе укоризненные взгляды отца. Роковая дата, однако, неумолимо приближалась. Перебрав в голове варианты, офицер остановился на парадном мундире. Во-первых, положение обязывало. Во-вторых, была надежда на то, что мундир вкупе с солдафонскими замашками отпугнет глупую девчонку и дело разрешится само собой. Почему глупую? Такое уж у Алекса сложилось о ней мнение.

В этот день Ирен была великолепна и блистательна, причем, в прямом смысле этого слова. Бриллиантовый гарнитур, подчеркивавший ее начинавшую увядать красоту, был тому залогом. Рядом с ней Алекс просто становился невидимкой, на него никто не обращал внимания.

— Ну и где же она?

Вместо ответа Ирен Магу стрельнула глазами в сторону одной парочки, только-только появившейся в дверях зала. Седоватого мужчину в блестящем придворном мундире держала под руку юная белокурая девушка. Судя по тому, как она оглядывалась по сторонам и вычурной прическе наверченной на голове, на подобном балу она появилась впервые.

— Совсем еще ребенок, — ахнул Алекс. — Сколько ей лет?

— Скоро будет семнадцать.

— И как скоро? — ехидно хмыкнул младший сын семейства Магу.

— Всего через полгода, — ответила Ирен и тут же подсластила пилюлю. — Так и под венец тебя завтра никто не тянет. Я в ее годы...

— В ее годы, — подхватил Алекс, — ты успешно пудрила мозги, как минимум, дюжине претендентов на твои руку, сердце, а также приданое и наследство фабриканта Тизеля.

— Ну я и сама по себе была вполне достойным призом, — слегка улыбнулась своим воспоминаниям банкирша, — по крайней мере, твой отец ни разу не пожалел что добился меня.

— Зато рассказывал, сколько крови ты выпила у него до свадьбы. Ладно, ладно, я согласен — отцу удалось вытащить счастливый билет, но почему мне даже не предлагают поучаствовать в лотерее?

— И думать не смей! Выберешь себе какую-нибудь ловкую авантюристку, охотящуюся за деньгами твоего отца, потом будешь мучиться с ней всю жизнь. А мы нашли тебе отличную партию. Посмотри же на нее внимательнее! Неужели, она тебе не нравится?

Алекс еще раз посмотрел на родительскую избранницу, благо отец с дочерью приблизились, появилась возможность рассмотреть детали. Мордашка очень даже миленькая, изящная шея, аккуратные ушки, открытые по современной моде. В ушках поблескивают искры бриллиантиков. Лиф белого бального платья позволял оценить тонкость талии и почти полное отсутствие груди.

— У нее еще и сисек совсем нет, — фыркнул капитан.

— Это если сравнивать с выменем баронессы Люменкрофт, от которого тебя в последнее время очень трудно оторвать, — сквозь зубы процедила мамаша Магу, — а у Аделины красивая грудь, какая и положена девушке ее возраста. И перестань столь откровенно пялиться на нее, люди внимание обращают!

Алекс поспешно отвел взгляд.

— Ну, хоть одно достоинство ты у своей будущей невесты нашел?

— Конечно. Даже на каблуках она не будет возвышаться надо мной на полголовы...

Капитан хотел добавить "если только не вырастет еще выше", но тут острый локоть Ирен вошел ему под ребра, лишив возможности продолжить мысль.

— Тихо, они идут к нам. Сейчас я тебя представлю.

Поскольку, возражать было бесполезно, Алекс постарался придать своему лицу выражение каменного безразличия. Князя с дочерью Ирен Магу встретила самой радушной и очаровательной из своих улыбок.

— Вы как всегда неотразимы, госпожа Магу.

Князь Белогорский чуть склонил голову, слегка украшенную благородной сединой. Сопровождавшая его девушка сделала заученный книксен, не поднимая глаз.

— И я рада видеть вас, милый князь, — взмахнула веером банкирша.

— А где же ваш уважаемый муж? И кто этот молодой офицер рядом с вами?

— Муж, как всегда, занят в своем банке. А это мой младшенький, Алекс...

— Штаб-капитан Магу, ваша светлость, — щелкнул каблуками Алекс, — в настоящее время обучаюсь в Академии генерального штаба!

Княжеский взгляд оценивающе пробежался по офицеру, чуть задержавшись на иконостасе орденов.

— Похвально, что кавалер столь славных орденов еще и стремится к получению академического образования.

— Весьма признателен за столь высокую оценку моих устремлений, ваша светлость, — слегка поклонился Алекс.

В этот момент Ирен Магу решила вновь взять инициативу в свои руки.

— И мне так же приятно видеть вашу очаровательную спутницу, граф. Представьте же нам ее!

— Моя дочь, единственная и любимая, княжна Аделина Белогорская, выпускница Академии светских девиц.

Девушка еще раз присела, пальчиками приподняв подол платья, а глаза так и не подняла. И тут же сделала едва заметный шажок назад, как бы скрываясь в тени своего светлейшего папаши. "Хоть, этот птенчик выпал из того же гнезда, что и Биргет, но похоже, обучение в академии не оставило в его голове глубоких следов. Надо же так бездарно провалить представление столь перспективному жениху! Или она об этих перспективах еще не знает?".

— Еще непременно увидимся, — откланялся князь.

Молодые друг другу уже представлены, а светский этикет требовал не оставить без внимания всех приглашенных. Едва только князь с дочерью отошли на полдюжины шагов, как Ирен поинтересовалась мнением сына о потенциальной невесте.

— Ну и как она тебе?

Сынок был прям и краток.

— Прелесть, какая дурочка! Хоть бы разок глазками стрельнула что ли.

— Не будь таким букой, Алекс, прояви снисходительность. Девочка только что окончила закрытую академию, первый раз вышла в свет... Ничего, еще освоится, привыкнет и будет блистать. Потенциал у нее есть, можешь мне поверить.

— Верю, верю, — поспешил согласиться капитан, дабы избежать дальнейшего разговора на эту тему. — А чем здесь можно заняться еще?

— Как чем? — изумилась Ирен. — С людьми побеседуй, новости узнай, вина выпей...

— Отличная мысль, мама.

Воспользовавшись моментом, Алекс оставил мать в одиночестве и поспешил перехватить лакея, разносившего среди гостей вино на подносе. Красное в бокале оказалось очень даже приличным, и появилась возможность осмотреться. Никого из знакомых обнаружить не удалось. Все вокруг разговаривали, что-то обсуждали, шутили, смеялись. Застывший в одиночестве офицер в простом пехотном, хоть и парадном мундире ощутил себя посторонним в этой светской толпе. Вот Ирен Магу была здесь своей. Вокруг нее уже увивалась пара каких-то хлыщей, один из которых то и дело косил глазом в роскошное декольте банкирши. Наверняка думал, что этого никто не замечает. "Интересно, что его больше занимает, содержимое лифа или бриллиантовое колье?".

Алекс залил в себя второй бокал красного и еще раз осмотрел зал. Среди прекрасной половины взгляд автоматически отметил несколько весьма привлекательных особей. Может приударить? А как? Это же не в ресторане "Кюба" дам полусвета кадрить. Здесь за неловко сказанную фразу можно и пощечину получить с последующим скандалом. А там еще и на дуэль вызовет какой-нибудь придурок. Да и зачем нужны все эти сложности, если вечером можно будет получить все удовольствия и без соблюдения всех условностей этикета, просто посетив особняк баронессы Люменкрофт.

— Очень хорошо, что я вас встретил.

Слева незаметно подошел князь Белогорский с дочкой.

— Я должен на несколько минут отлучиться. Могу я оставить Аделину на ваше попечение?

Ловко все подстроено. Не иначе мамаша с графом заранее все это продумали. И ведь не откажешься!

— Несомненно! Почту за честь! Можете на меня положиться, ваша светлость!

Левой рукой капитан даже эфеса сабли коснулся, подтверждая серьезность своих слов. Князь отправился по своим делам, а Алекс повернулся к Аделине и тут же наткнулся на насмешливый взгляд голубых глаз.

— Я..., э-э-э..., ваша светлость...

Впервые попав в такую ситуацию, доблестный штаб-капитан откровенно растерялся, не зная, что говорить и делать дальше. Черт его знает, как нужно обходиться с юными великосветскими барышнями.

— А я слышала, что вы очень решительный и находчивый офицер.

— Так и есть. В бою — очень даже решительный, а вот к светским салонам непривычен.

— А еще мне говорили, что вы в меня влюблены.

— Враки, — открестился Алекс. — Да и как я мог быть влюблен в вас, если сегодня увидел впервые?!

— Так значит, не влюблены?

Юная княжна весьма забавно наморщила бровки.

— Нет, — подтвердил капитан.

"А она никакая не тихоня. И, похоже, не совсем дура". Между тем, девушка весьма решительно продолжила выяснять отношения.

— И жениться на мне желания не имеете?

— Ни малейшего!

— Вот и отлично! Я со своей стороны тоже не горю желанием становиться вашей женой. Надеюсь, мы с вами правильно поняли друг друга. Осталось только донести это до наших родственников.

А вот эти слова были слегка обидными. Нет, Алекс действительно не был влюблен и не собирался жениться на этом худосочном цыпленке, но по здравому размышлению, он был не самой худшей партией для любой великосветской девицы. А что? Молод, не дурен собой, в финансовом плане полностью обеспечен, перспективы по службе опять же неплохие... Столкновение же столь открытым пренебрежением со стороны юной девушки оказалось неожиданно неприятным. Алекс с трудом удержался от искушения высказать что-нибудь не менее обидное в ответ. Вместо этого он осторожно поинтересовался.

— И кто это сделает?

— Вы, разумеется, — безапелляционно отрезала девица. — В конце концов, кто из нас офицер? Или от офицера у вас только мундир?

— И сабля.

— Что, простите?

— Кроме мундира, при мне еще и положенная по уставу сабля, — пояснил капитан. — Впрочем, к делу это не относится. Вы правы, объясняться с нашими родителями придется мне.

После этих слов возникла неловкая пауза. Не придумав, чем ее заполнить Алекс, не подумав, ляпнул.

— Может, бокал вина?

Судя по тому, как приоткрылся ротик юной княжны, она хотела от данного предложения отказаться, но затем решительно взмахнула ручкой с зажатым в ней веером.

— А, давайте. Вы-то, я смотрю, уже приложились, капитан.

Алекс взглянул на пустой бокал, который не успел вернуть лакею, и ответил на выпад наглой девчонки своей колкостью.

— И не однократно, княжна!

Поспешно развернувшись, капитан направился на перехват разносившего вино лакея. "Достанется же кому-то такое счастье! Хорошо, что не мне". Обменяв пустую емкость на полную, Алекс вернулся обратно.

— Прошу, ваша светлость.

— Благодарю.

Девушка изобразила намек на книксен, приняла вино из руки офицера, поднесла бокал ко рту и осторожно принюхалась к его содержимому, а затем забавно тронула рубиновую жидкость розовым язычком.

— Ой, какое кислое!

"Прости меня, господи, — мелькнуло в голове Алекса, — я спаиваю ребенка". Между тем, юная княжна отважно продолжила дегустацию хмельного напитка. Осторожно пригубив вино, Аделина поморщилась и вернула бокал капитану.

— Нет, оно мне не нравится!

Взяв бокал, Алекс испытал большое облегчение, не хватало еще, чтобы старый князь застал его за спаиванием единственной дочурки. Но теперь предстояло как-то продолжить разговор, а то молчание опять неприлично затягивалось. И тут княжна сама пришла ему на помощь.

— И долго вам еще учиться в академии?

— Два года. Если оставят на полный курс, то три.

— А затем?

— Штабная служба меня не привлекает, надеюсь, получить под командование батальон.

— Где-нибудь в далекой провинции? — ехидно поинтересовалась девушка.

— Да, в провинции, — подтвердил ее догадку капитан, — в столице все вакансии лет на десять вперед расписаны. Без связей и денег можно ждать до самой отставки.

— Но у вас-то есть и деньги, и связи, — прищурилась Аделина. — Зачем же дело встало?

— У меня? Что вы княжна, у меня есть только вот эта сабля. Деньги и связи есть у моего отца.

Задать следующий вопрос девушка не успела, на нее налетел смуглый темноволосый вихрь в небесно-голубом платье.

— Аделина!

— Марита!

Когда мельтешение белого и голубого остановилось, Алекс сумел рассмотреть новый персонаж. Того же роста, но полная противоположность Аделины. Она была красива тем самым, южным типом красоты, что расцветает женственной прелестью в самом юном возрасте. Пока девушки щебетали в духе "Ах, как давно мы не виделись!" и "Ах, как я рада тебя видеть!", офицер пользовался возможностью лучше рассмотреть профиль красавицы-смуглянки.

Носик с очаровательной, почти незаметной горбинкой. В мочке ее ушка поблескивал синий камешек. От ушка, вниз по шейке взгляд спустился к вырезу платья, где в свете свечей блестел еще один синий камень, гораздо более крупный и на золотой цепочке. А еще ниже... Алекс с трудом удержался от желания вытянуть шею и заглянуть в смуглую ложбинку под камнем в золотой оправе. Это был бы уже верх неприличия, особенно, в присутствии княжны Белогорской. Капитан поспешно огляделся. Вроде, никто его устремлений не заметил.

Когда приветственные излияния закончились, смуглянка обратила внимание на стоявшего рядом офицера.

— Аделина, представь меня своему спутнику!

Ах, эти бездонные карие глаза с крохотной смешинкой! В них можно было тонуть, тонуть, тонуть... Процесс обещал быть бесконечным.

— Это Алекс..., — юная княжна сделала паузу, подбирая слова.

— Штаб-капитан Магу, — пришел ей на помощь офицер, — в настоящий момент охраняю княжну Аделину по поручению ее отца.

— И как охраняете? Успешно?

Между сочных, чуточку припухлых губок блеснули белоснежные зубки.

— Вполне, — щелкнул каблуками Алекс. — До сих пор, кроме вас никто на ее покой не покушался.

Незнакомка была благосклонна к офицеру, положительно оценила шутку и наградой ему была милая улыбка. Но как, черт возьми, ее зовут? Капитан бросил на Аделину вопросительный взгляд.

— Графиня Марита Гратиану, — Аделина наконец-то догадалась, что от нее требуется.

Графиня протянула ручку для поцелуя, капитан деликатно прикоснулся к ней губами. В этот момент Алексу показалось, что даже сквозь перчатку он ощутил тепло ее кожи. А запах! Тонкий, чарующий аромат ее духов сводил с ума. Руку графини офицер отпустил на мгновение позже, чем этого требовали правила этикета.

— А штаб-капитан это больше, чем просто капитан?

Какая милая непосредственность и лукавый взгляд карих глаз из-под пушистых ресниц!

— Старше, — улыбнулся Алекс. — В армии говорят старше по чину.

— Папа возвращается!

Черт бы побрал этого старого хрыча! Приперся в самый неподходящий момент. Алекс с неохотой отвернулся от княгини, чтобы встретить сенатора.

— Все ли в порядке, капитан?

— Как видите, ваша светлость, нашего полку даже прибыло!

Аделина представила подругу своему отцу, как свою однокурсницу, так же впервые вышедшую в свет. Графиня пожаловалась князю на отсутствие знакомств, и растаявший от ее улыбки сенатор тут же пообещал взять Мариту под свое покровительство, после чего, обратил свое внимание на офицера.

— Очень признателен вам, капитан, за мою дочь.

— Не стоит благодарности, ваша светлость!

— Пойдемте, милые барышни!

С обеими девушками под ручку князь Белогорский величественно удалился. На последок Марита обернулась и обожгла офицера таким взглядом карих глаз... "Старый козел! Дочку забирай, а графиню мог бы и оставить. Зачем она ему? Тоже мне покровитель выискался". Алекс даже прикинул, достаточно ли князь стар, чтобы можно было не ревновать. По всему выходило, что недостаточно. От огорчения капитан залпом осушил так и остававшийся у него бокал вина, что он принес княжне, поморщился. "Действительно, кислятина!".

— Я видела, вы уже успели пообщаться! И что это за девица к вам пристала?

Судя по решительному настрою, Ирен Магу сгорала от любопытства, а потому, Алекс решил выложить весь расклад сразу и без утайки, не дожидаясь, пока мать растерзает его своими расспросами.

— Однокурсница княжны по академии. Но еще до ее появления мы с Аделиной пришли к согласию по дате нашей свадьбы.

Все это Алекс высказал ровным, слегка безразличным тоном, но банкирша Магу была достаточно проницательно и слишком хорошо знала своего младшего сына, чтобы не заподозрить подвоха в его словах.

— Странно, еще полчаса назад ты в глаза не видел невесты и слышать ничего не хотел о женитьбе, а сейчас ты мне говоришь, что вы уже дату назначили! Давай, выкладывай все. Когда свадьба?

— Никогда. Между мной и княжной Аделиной Белогорской есть глубокое и взаимное чувство глубочайшей неприязни.

Только присутствие большого количества гостей уберегло штаб-капитана от немедленной и безжалостной расправы, на том самом месте, где он имел несчастье стоять в данный момент. Мать прожгла сына самым выразительным взглядом, на какой только была способно и негромко прошипела.

— Дома поговорим!

Свое слово Ирен сдержала, в карете оба не проронили ни слова. Но стоило им переступить порог, как в особняке Магу разбушевался настоящий ураган.

— Я всегда желала тебе только добра и счастья!

С одной стороны это было истинной правдой. То, с какими самопожертвованием и скоростью Ирен Магу кидалась на помощь своему младшему сыну, когда он попадал в трудные ситуации, многократно доказывало это. С другой, любая светская дама — хорошая актриса, иначе в этом зверинце просто не выжить. Вот и сейчас мать несколько переигрывала. Уж больно картинная поза, да еще эти в отчаянии заломленные руки. А потому, сыновье сердце хоть и дрогнуло, но удар выдержало.

— Мы с отцом так надеялись на тебя!

Еще немного, и в ход пойдет тяжелая артиллерия, извлеченная из своего рабочего кабинета, расположенного этажом выше. "А пока что, прости, мама, но твои внуки в мои планы как-то не входят, да и предложенный тобою вариант даже желания продолжить знакомство не вызывает. Что, впрочем, взаимно".

— А ты! Ты — неблагодарный сын!

Ради матери Алекс был готов на все, что угодно. Но всю оставшуюся жизнь мучатся с нелюбимой женой, да еще и ей жизнь портить? Нет уж, увольте! Вот графиня Марита Гратиану — совсем другое дело. Вот с ней Алекс был готов поработать над продолжением младшей ветви рода Магу. Эх, жаль этот противный князь увел девушку прямо из-под носа, не дав возможности продолжить знакомство. Надо бы подробнее о ней узнать, кто такая и откуда. Как? Анатоль мне в помощь. Этот столичный мот и повеса может узнать все и обо всех.

— Ты даже сейчас совсем не слушаешь меня!

— Слушаю, мама, слушаю. И уже успел осознать глубину своего падения.

— Посмотрите на него! Он еще и шутить изволит, когда я на грани нервного срыва!

Смотреть на проштрафившегося офицера было некому, так как в комнате они находились только вдвоем. Прислуга, чтобы не подвернуться под руку разгоряченной хозяйке разбежалась по самым дальним углам особняка и сидела, не издавая лишних звуков. Хозяин же, благоразумно заперся у себя в кабинете и делал вид, будто работает над чем-то очень срочным и очень важным.

Что касается нервов Ирен Магу, то их прочности могли позавидовать новомодные стальные канаты, едва только введенные в Руоссийском императорском флоте. Максимум, что сейчас ей грозило употребление некоторого количества коньяка, после чего она будет готова к новому бою.

— Прости, мама, не хочу портить тебе нервы, к тому же у меня срочное дело.

Никакого срочного дела у Алекса, разумеется, не было. И не срочного тоже. Он просто проявил малодушие и сбежал. Первой его мыслью было найти поблизости какой-нибудь кабак, и как можно быстрее напиться, но потом он нашел куда лучшее, как ему показалось решение проблемы. Поэтому он сначала заглянул в почтовое отделение, а затем кликнул извозчика и отправился к баронессе Люменкрофт лечить душевные раны способом, хорошо известным любому мужчине, чем и занимался до поздней ночи. Утром же его ожидал сюрприз.

— Я слышала, ты жениться собрался?

В этот момент Алекс уже натянул одну штанину и, стоя на одной левой ноге, пытался попасть правой во вторую. После этих слов он едва не упал. Чудом, удержав равновесие, он обернулся к баронессе.

— И до тебя уже слухи дошли. Нет, я — не собираюсь, но обстоятельства требуют.

— Вот как, — оживилась вдовушка, даже глаза открыла, — очень интересно! И что же это за обстоятельства?

— А вчера ты об этом спросить не могла?

Капитан возобновил попытки надеть брюки.

— Ну, зачем же себе удовольствие портить.

Баронесса сладко потянулась, сползшее с плеча одеяло наглядно показало, что ее пышная грудь ничуть не потеряла формы и упругости.

— А сейчас я тороплюсь.

Алекс справился с брюками и взялся за мундир.

— Хорошо, вечером расскажешь.

Женщина перевернулась на живот, одеяло сползло еще больше, полностью обнажив белую спину до самых ягодиц.

— Придешь?

Взгляд офицера скользнул по спине, задержался на еще прикрытых одеялом выпуклостях. Пуговицы мундира, одна за другой, входили в петли.

— Приду, жди. Удовлетворю твое любопытство.

— И не только любопытство.

Вдовушка качнула задом, прозрачно намекая, что конкретно еще предстоит удовлетворить Алексу.

— А где моя портупея?

— В столовой должна быть. Там, где мы вчера начали...

— Спасибо, я помню. До вечера.

Капитан отправился на поиски портупеи, а затем в ресторан, где его уже ожидал гвардии штаб-капитан Червонозерский.

— Ну, с чем пожаловал? — вместо приветствия поинтересовался Анатоль. — Твоя телеграмма с назначением встречи заставила меня поволноваться.

Алекс плюхнулся за стол напротив старого друга. Махнул рукой, приказывая убраться официанту, хотевшему принять заказ у вновь прибывшего посетителя.

— Представляешь, меня хотят женить!

— Тоже мне новость, — фыркнул гвардеец, — третьей свежести. Не ты первый, не ты последний. Как-нибудь отобьемся, не будь я твоим другом.

— Там не все так просто, — пустился в объяснения Алекс, — там все очень серьезно. А еще, в этом деле замешана другая женщина, точнее, девушка...

— О, интрига! — обрадовался гвардеец. — Обожаю интриги! И кто же она?

— Графиня Марита Гратиану, — признался Алекс. — Ты о ней что-нибудь слышал?

— Немного, она в свете недавно появилась, ни в один скандале замешана пока не была, похоже, твой станет первым!

— А без скандала никак нельзя?

— Как можно без скандала? — притворно удивился Анатоль. — Ладно, не смущайся, как барышня, впервые согрешившая накануне свадьбы! Положись на меня, я все устрою...

— Подожди, Анатоль, ты меня не так понял, мне не нужна интрижка с графиней.

— Ты в нее безнадежно влюблен, — догадался гвардеец, — жить без нее не можешь и намерен отвести под венец. Так?

Собравшись духом, Алекс молча кивнул.

— Узнаю старину Алекса, сколько жизнь не била тебя по одному месту, ты все равно предпочитаешь думать именно им. Ладно, как твой настоящий друг, я все про нее узнаю, но мне для этого понадобиться некоторое время.

— Конечно, — обрадовался пехотинец, — сколько угодно!

— Стоп, а это откуда?

Указательным пальцем гвардеец ткнул в один из погонов Алекса, на котором с их прошлой встречи произошли некоторые изменения.

— Оттуда же, — улыбнулся Алекс, — именным указом, между прочим. Так что в чинах мы теперь сравнялись, хоть ты и несколько старше по производству.

— Тогда слушайся старшего. Это дело, приказываю, отметить! Официант, водки!

Вечером в особняке прежнего министра двора его ожидал допрос с пристрастием. Не меньше часа баронесса выпытывала у него все обстоятельства и подробности ситуации, в которую попал Алекс. Рассказывая, он поймал себя на том, что Биргет единственный человек, с которым он мог без опаски поделиться своими мыслями и чувствами. В завершение вдова Люменкрофт задала самый главный вопрос.

— И что ты думаешь делать дальше?

— Не знаю еще, — не стал скрывать Алекс, — дата свадьбы не назначена, постараюсь протянуть время как можно дольше. А там, может, война какая-нибудь подвернется.

— На твоем месте, на начало войны не рассчитывала. Нынешний император войн не любит.

— Мне сойдет и небольшая пограничная заварушка. Лишь бы подольше и подальше отсюда. А там, глядишь, все само собой и рассосется.

— Ты говоришь, как беременная гимназистка, которая тоже надеется, что все рассосется само по себе, — фыркнула баронесса.

— Спасибо за сравнение, — скривился Алекс. — Ты можешь предложить что-нибудь другое?

На несколько секунд Биргет задумалась только для того, чтобы отрицательно покачать головой.

— Нет, не могу. Ты крепко попал Алекс, и если ситуация не изменится, тебе придется пойти под венец. И не вздумай волочиться за этой графиней, попадешь в большие неприятности. Зато я могу предложить кое-что получше, чем у твоей невесты. И прямо сейчас.

Баронесса изменила позу так, чтобы халат на груди приоткрылся, открывая взгляду женские достоинства, которыми не могла похвалиться его невеста. Капитан поспешил воспользоваться этим предложением, лишь бы отвлечься от неприятных мыслей. Но где-то глубоко, очень глубоко, в душе его засела печаль, что сейчас с ним находится не жгучая красавица Марита Гратиану.

Как ни приятно было провождение времени в обществе баронессы Люменкрофт, а в семейное гнездышко вернуться пришлось по самой банальной причине — кончились деньги. А в доме его ждала грамотно организованная по всем правилам засада, да еще и с применением тяжелой артиллерии.

— Зайди ко мне в кабинет сын.

Деваться было некуда, пришлось идти. Банкир расположился в кресле за своим столом, Алексу пришлось сесть на стул. В комнате повисла тяжелая, напряженная пауза. Когда она стала совсем уже невыносимой, первым не выдержал младший Магу.

— Папа, о чем ты хотел со мной поговорить?

— О твоей женитьбе.

— И ты туда же...

Алекс хотел было закатить длинную возмущенную тираду, но отец жестом остановил его.

— Подожди, выслушай меня, не перебивая. Видишь ли, брак этот нужен не столько твоей матери, сколько мне.

Сказать, что Алекс был этим заявлением удивлен — не сказать ничего. Он с трудом удержался от мгновенно засвербевшего вопроса, и молча продолжил слушать дальше.

— При прежнем императоре у меня были очень хорошие связи при дворе. Поэтому не было причин опасаться за благополучие банкирского дома Магу. И заводов Тизеля, кстати, тоже. Твой дед хоть и недолюбливает меня, вынужден частенько прибегать к моей помощи. Новый же император прежних царедворцев не жалует, у него свои фавориты к которым он прислушивается, при нем складываются новые дворцовые группировки. И мне важно пристроиться хотя бы к одной из них, а лучше, установить связи со всеми.

— А без этих связей никак нельзя?

— Ты в какой стране живешь сын? Если у тебя нет связей, то любой околоточный тебя обидеть норовит. Связи при дворе — возможность работать с государственными финансами и государственными заказами, это большие деньги, огромные. И если с ними не буду работать я, то они уйдут к моим конкурентам. А когда я ослабею, уж они-то меня не помилуют. Как и тебя, и всю нашу семью.

— Я так понимаю, князь и есть лидер одной из придворных группировок?

— Совершенно верно. Я не буду угрожать тебе лишением наследства или карманных денег, все это останется при тебе. Но я прошу тебя задуматься о благополучии свой семьи, матери, брата, племянников. Меня, в конце концов.

— Да, на одной чаше весов целая семья, на другой — один Алекс. Выбор очевиден. Хорошо, предположим, я соглашусь. Но как вы собираетесь уговаривать княжну?

— Этот вопрос тебя волновать не должен, князь берет это на себя. Так я могу сказать ему, что ты согласен?

После некоторой паузы Алекс выдавил из себя.

— Да, можешь. И передай всем, чтобы ко мне не заходили, я хочу побыть один.

Добравшись до своей комнаты, штаб-капитан, как был, в мундире, сапогах и при сабле, бросился на кровать, уткнулся лицом в подушку, на глаза невольно навернулись слезы. Только что, он отказался от своего счастья и обрек себя на несчастную семейную жизнь до конца дней. А еще он испортил жизнь одной маленькой юной княжне, которой теперь придется рожать детей от нелюбимого человека. Чтобы не завыть в голос, Алекс вцепился в подушку зубами.

События, между тем, развивались весьма стремительно. Спустя всего три дня после разговора с отцом, он опять оказался в том же кабинете.

— Княжна Белогорская дала свое согласие.

Девчонка продержалась ровно на три дня дольше, чем он. Хотя, когда на кону стоят такие деньги и такие связи, сломать могут кого угодно.

— И когда будет помолвка?

— Через неделю.

Торопятся, срок просто неприлично малый.

— И вот еще что, — добавил отец, — будь осторожен. Мои противники могут попробовать расстроить этот брак, а поскольку репутация княжны безупречна, компрометировать будут тебя.

— Долгов у меня нет, содомским грехом не страдаю. Как меня можно скомпрометировать?

— Женщины, — коротко ответил отец.

— Так что же, мне теперь и к баронессе ездить нельзя?

— Ну, кого может скомпрометировать связь с баронессой Люменкрофт?! К ней можешь ездить сколько угодно. А вот других женщин, и в особенности девиц, обходи десятой дорогой.

— Не беспокойся папа, все будет хорошо.

Саму церемонию помолвки Алекс запомнил плохо, все происходило как будто в тумане, он даже не решался посмотреть в сторону своей невесты. В самом конце их буквально на пару минут оставили наедине. Княжна Белогорская напомнила Алексу молоденькую кошечку, симпатичную, но очень злую. Едва только они остались наедине, как она выпустила коготки и кинулась в атаку.

— Итак, вы все-таки согласились!

— Так же, как и вы, милая княжна, — парировал Алекс.

— Не смейте так меня называть, — взвилась Аделина. — Трус! Тряпка! А еще офицер! Ладно, я, слабая девушка, не смогла противиться родительской воле, но вы-то почему пошли на это?! Что они вам пообещали? Чин? Орден? Должность в гвардии?

— В перечисленном вами нет ничего такого, чего бы я не смог добиться сам. Просто мне напомнили о долге перед семьей и я вынужден был согласиться.

— В любом случае, я теперь ваша официальная невеста! Довольны?!

— Просто счастлив, — буркнул себе под нос Алекс.

— Чурбан непробиваемый! Прощайте!

Юная княжна крутанулась на каблуках и устремилась к выходу из комнаты. "И попа у нее маленькая и плоская", пришел к заключению новоиспеченный жених. Захлопнувшаяся дверь лишила капитана возможности дальше рассматривать тыльную сторону своей невесты. А к баронессе в тот вечер Алекс так и не поехал. Нет, причиной тому была вовсе не помолвка и последующая ссора с княжной Аделиной Белогорской, просто настроения как-то не было, да и в академию в первый же день опаздывать было нельзя.

Глава 2

— Равняйсь! Смирно!

Пожалуй, только на большом дворцовом приеме золотого мундирного шитья и блеска многочисленных орденов бывало больше, чем сияло сейчас во дворе академии генерального штаба. Кроме того, строй пестрел разнообразием всевозможных мундиров: гвардейцы, кавалергарды, пехотинцы, кавалеристы, артиллеристы и даже пара саперов. Всего где-то две с чем-то сотни слушателей.

Каждый год на первый курс набирали ровно сто офицеров в чинах от лейтенанта до штаб-капитана. Причем, штаб-капитаны были штучным товаром. К достижению этого чина офицеры, как правило, успевали занять хлебную должность, обрастали семьей и хозяйством, а потому, менять налаженный быт на хлопотную столичную жизнь и напряженную учебу без какой-либо гарантии успешного выпуска стремились немногие. К окончанию второго курса офицеры получали повышение в чине, кроме, опять же, штаб-капитанов, так как им никогда не хватало командного ценза.

Окончившие два курса, выпускались из академии по второму разряду. Они довольно быстро продвигались по штабной линии, дослуживаясь до начальников штабов полков и дивизий. Особо талантливые или самые удачливые поднимались еще выше в корпусные и армейские штабы. Некоторые меняли штабную стезю на командную, выбиваясь в командиры полков, а то и обзаводясь лампасами. В войсках им завидовали за быстрое продвижение по службе, и в отместку называли "шансами" за пристрастие к этому словечку.

Два или три десятка выпускников каждый год получали возможность продолжить обучение на третьем курсе. Такие выпускники считались окончившими академию по первому разряду, становясь настоящей штабной элитой. Ими комплектовались должности офицеров-операторов генерального штаба, квартирмейстерский, разведывательный и контрразведывательный отделы. Столичная жизнь была дорогой, а служба поблизости от высокого начальства хлопотной, зато она же давала шансы мгновенно взлететь вверх по служебной лестнице. Да и жалованье у офицеров генерального штаба было не в пример больше, чем у их армейских коллег в тех же чинах.

— Вольно!

Строй слушателей выдохнул и несколько расслабился. Сейчас их проведут церемониальным маршем перед академическим начальством, а затем для поступивших на первый курс прочитают вводную лекцию о порядке занятий и их программе. Возможности для репетиции хождения общим строем у слушателей не было, мимо трибуны офицерская "коробочка" промаршировала не идеально, но более или менее пристойно.

Обучение в академии заключалось в слушании лекций, а также проведении самостоятельных репетиций. Кроме того, за два года слушателям предстояло пройти три полевых практики: картографическую, штабную и командную. К концу лекции у Алекса от обилия выдаваемой информации начала пухнуть голова. И в этот момент слушателям зачитали списки групп, на которые их разбили на весь период обучения. Ни одной знакомой фамилии он не услышал, а когда их группа собралась в отдельной аудитории, не увидел ни одного знакомого лица.

В противоположность Алексу, большинство офицеров успели перезнакомиться друг с другом в период экзаменов, и сейчас оживленно болтали друг с другом, обсуждая произошедшие в их жизни перемены, а более всего, ожидаемые перспективы.

— Господа офицеры!

В аудиторию энергичной, пружинящей походкой вошел молодой подтянутый подполковник. На фоне своих возрастных, оплывших и обзаведшихся лысинами коллег он смотрелся даже несколько чужеродно.

— Здравствуйте, господа! Я — подполковник Быстраго, — представился офицер, — назначен куратором вашей группы. С некоторыми из вас мы уже знакомы по экзаменам, с остальными познакомимся сейчас.

Куратор называл фамилию слушателя, тот вставал сам представлялся еще раз и называл последнее место службы и должность. В середине списка очередь дошла и до Алекса.

— Штаб-капитан Магу. Э-э-э, двадцать второй пехотный полк, ротный командир.

Ну не рассказывать же было при всех, за что ты из армии был вышвырнут, где год почти болтался и каким таким чудом оказался в рядах слушателей академии, выдержавших для этого тяжелейшие экзамены. Куратор заминку хоть и заметил, виду не подал, продолжил зачитывать список. Дойдя до конца, сделал еще одно объявление.

— А старшим группы я назначаю штаб-капитана Магу, как старшего по чину и производству.

Алексу пришлось встать еще раз. Под прицелом десятка рассматривающих и оценивающих его пар глаз, он ощущал себя неуютно. С куда большим удовольствием он бы укрылся в массе остальных слушателей, да непрошенный императорский подарок выставил его на всеобщее обозрение.

— Все мелкие текущие вопросы по учебному процессу вы будете решать с господином штаб-капитаном, а он, в случае необходимости, сможет обратиться ко мне. Он же будет следить за посещаемостью лекций и репетиций.

Еще одна нежданная неприятность — отвечать за десяток великовозрастных лбов, вырвавшихся из провинциальной скукоты в полную соблазнов столичную жизнь. О том, что о посещаемости тоже придется докладывать, куратор не сказал ни слова, это подразумевалось само собой. Впрочем, вон с тем худосочным, очкастым лейтенантиком по фамилии Брылякин, представившемся субалтерн-офицером какого-то пехотного полка, проблемы вряд ли будут, остальные доверия как-то не внушали. Набедокурит какой-нибудь лейтенант в кабаке по пьяной лавочке, а спросят не только с куратора, но и со старшего группы. Хоть он формально здесь и не при чем.

— Господину штаб-капитану Магу остаться, остальные — свободны!

Когда радостно гомонящие офицеры вышли из аудитории, подполковник остановился напротив Алекса, затем опустился на скамейку.

— Я в курсе тех невероятных событий, что привели вас в стены нашей академии. Начальником академии мне поручено пристально наблюдать за вашей успеваемостью и спуску в учебе вам не давать. Вам это понятно?

— Так точно, господин подполковник. За то, что другому офицеру проститься, меня отчислят без разговоров.

— Именно, — подтвердил его загадку Быстраго.

— Разрешите еще один вопрос, господин подполковник?

— Спрашивайте.

— Старшим группы меня назначили тоже по настоянию господина генерала?

— Нет. Это традиция академии, старший по чину или производству назначается старшим группы. Согласитесь, странно было бы, если старшим группы стал какой-нибудь зеленый лейтенант вроде Брылякина.

— Так точно, господин подполковник! Разрешите идти?!

— Идите, господин штаб-капитан.

Но едва только слушатель сделал пару шагов к двери, как был остановлен куратором.

— Постойте. Это у вас что "Первопризванный"?

— Так точно, господин подполковник!

Похоже, данный орден Быстраго увидел впервые, что было немудрено по причине его редкости.

— Ладно, ступайте.

— Слушаюсь, господин подполковник!

Все эти "разрешите", "так точно", "слушаюсь", еще год назад казавшиеся настолько естественными, что Алекс вставлял их в речь не замечая, сейчас начали заметно раздражать. Еще одной неприятностью стала, необходимость подчинятся чужим приказам. Но все это были моменты незначительные, а сейчас офицер торопился в ресторан. Нет, о лихих гулянках придется надолго забыть, встреча была деловой. Точнее, почти деловой.

Едва только Анатоль вошел в зал ресторана, как Алекс понял, что гвардеец принес с собой плохие новости. Так и оказалось.

— Сирота. Ее отец лихо промотал все состояние и пару лет назад умер от апоплексического удара. Мать зачахла и скончалась еще раньше. В настоящий момент графиня — круглая сирота без каких-либо связей и бедна, как церковная мышь. Из имущества только отцовские долги и титул, да и тот, возможно, уже заложен. Родственники каким-то чудом пристроили ее в академию в надежде на выгодный брак. Дочка у графа Гратиану и в самом деле особа очень даже привлекательная, но желающих жениться на ней даже на горизонте не просматривается. Все потенциальные женихи сбегали, едва узнав о состоянии графских финансов.

— Там такая глубокая яма? — удивился Алекс.

— Я бы сказал — пропасть. Бездонная. Конечно, активы банкирского дома Магу вполне могут ее покрыть, даже не один раз, но я надеюсь, ты не собираешься наделать глупостей?

— Не собираюсь, — насупился Алекс. — Тем более что одна невеста у меня уже есть. А на какие средства графиня живет сейчас?

— На средства князя Белогорского. Да успокойся ты! Живет в доме графа то ли компаньонкой, то ли приживалкой при его дочери и по совместительству твоей невесты. Там ее кредиторы не так сильно донимают. А ты этого не знал?

— Мы с моей невестой мало интересуемся подробностями жизни друг друга. Собственно, после объявления о предстоящей женитьбе мы ни разу не виделись, о чем я, ни капли не жалею! Но ты же не думаешь, чтобы князь...

— Плохо ты знаешь современные светские нравы, — пожал плечами Анатоль. — Главное, чтобы снаружи все выглядело пристойно, а уж что происходит за стенами столичных особняков — тщательно скрывается, только слухи ходят разнообразные. Но я не думаю, чтобы старый князь рискнул волочиться за компаньонкой своей дочери, да еще и у нее на глазах.

-Да, ты — прав, — согласился с мнением своего товарища Алекс, — это было бы совсем неосмотрительно с его стороны, особенно, с учетом характера Аделины. Впрочем, давай оставим эту тему, все равно она ни к чему не приведет.

Дальнейший разговор затрагивал исключительно нейтральные темы.

Первое время учеба в академии протекала довольно гладко. Слушатели дисциплинированно ходили на лекции и репетиции, обилие новой информации еще не успело переполнить голову, а новизна ощущений помогала преодолевать навалившуюся нагрузку. Единственная, кто был недоволен Алексом — баронесса Люменкрофт, если только не считать княжну Белогорскую.

— Алекс, ну зачем тебе все это нужно?

Причиной недовольства женщины стала редкость посещения любовником ее особняка. Загруженный учебой офицер мог уделить ей всего один вечер в неделю — субботний. Воскресным утром он возвращался обратно домой, чтобы успеть подготовиться к занятиям на следующей неделе.

— Что это?

Выжатому, как лимон Алексу даже глаза открыть было лень, язык во рту ворочался с большим трудом, а мысли в голове не шевелились вовсе.

— Учеба эта. Живут же другие офицеры без нее, карьеру делают. А с ней ты меня забросил совсем.

— Ты же знаешь, — попробовал оправдаться штаб-капитан, — я в академию императорским указом зачислен. Если за неуспеваемость вышибут — позора не оберешься. Да и нравится мне.

— А я тебе, стало быть, не нравлюсь?!

Против такой женской логики у мужчин есть только один аргумент, и применять его надо быстро, пока ситуация не начала развиваться в самом негативном направлении. Этим аргументом Алекс и поспешил воспользоваться, завалив женщину на спину и заткнув ей рот поцелуем. Терять столь удобную во всех отношениях любовницу ему не хотелось.

После свидания с баронессой, каждый воскресный день ему предстояло тяжелое безрадостное мероприятие — визит в дом князей Белогорских. Невеста всегда игнорировала его, даже когда они оставались наедине, она сразу же поворачивалась спиной, давая понять, насколько он неприятен ей. Когда же Алекс пытался заговорить с ней, она ни слова ему не отвечала, только презрительно поджимала губки.

Единственной отрадой этих визитов была возможность увидеть графиню Гратиану. Марита была все также свежа, весела и прекрасна, а как чудесно она улыбалась! Появлялась всегда либо в сопровождении князя, либо со своей подругой. Не было никакой возможности не то что остаться наедине, но даже и просто поговорить без посторонних ушей. Да Алекс даже и не пытался, помня о предупреждениях отца.

Очередное тягостное для молодых людей свидание. Княжна Аделина вертит в руках веер, штаб-капитан Магу сидит в глубокой задумчивости. Ему послезавтра надо сдать реферат по Третьей рунической войне, времени и так осталось мало, а он еще вынужден был его терять сидя рядом со своей невестой. Заметно, что княжна хочет что-то спросить, но не решается нарушить повисшую в комнате тягостную тишину. Наконец, она отваживается раскрыть рот.

— До меня дошел слух...

— Да, княжна, продолжайте.

— Что вы..., и великая княжна...

— Что мы?

— Ну, это...

— Да, да, и не только это.

— Да как же вы с ней...

— Так же, как и со всеми остальными. Она хоть и великая княжна, но всеми женскими причиндалами оборудована ничуть не хуже других. Кое-где, так даже и лучше.

Алекс бросил выразительный взгляд на грудь Аделины.

— Вы — мерзавец, Алекс! Вы понятия не имеете о чести!

— А вы имеете?! А что вы вообще в этой жизни видели, кроме гувернанток и этой вашей академии?! Ах, да, вы же княжна, белая кровь, голубая кость с кучей благородных предков?! Но что толку от того, что вы точно знаете, что в боярской думе царя Иоанна Третьего князь Белохренский сидел выше князя Толстожопского, поскольку род свой ведет от князей Хренских, правивших в стольном граде Захреновинске в надцатом веке, а предок их — ярл Хрен был левой задней у великого князя Хрюлика?

— А вы...! А ваш дед...!

— Мои деды хотя бы не грабили никого с топором на большой дороге!

— Хам!

— Ханжа!

Вот и поговорили. Губы Аделины задрожали, она вскочила с кресла и молнией вылетела из комнаты. Ну вот, довел девчонку до слез, побежала папаше жаловаться. Как бы до дуэли не дошло с этим князем Белохренским. Капитан оторвал зад от стула и отправился к выходу, надо было ехать домой, дописывать реферат по Третьей рунической, хоть какая-то польза от скандала.

На следующее утро на входе в академию Алекса перехватил лейтенант Брылякин.

— Господин штаб-капитан, вы новый номер "Руоссийского инвалида" читали?

— Нет. А что там такого особенного напечатали?

— Ну как же?! "Записки полковника Барти по тактике пехоты в свете прогресса современного оружия".

— Эвон как завернули, — улыбнулся Алекс. — Спасибо, обязательно ознакомлюсь. Только боюсь, мысли этого полковника не придутся по душе нашим преподавателям.

И вправду не пришлись. Дискуссия неожиданно разгорелась нешуточная. И если толстые полковники объявили все написанное безоговорочной ересью, то их более молодые коллеги нашли в статье некоторые рациональные моменты. Даже слушатели академии, придавленные авторитетом преподавателей, не стеснялись обсуждать статью в полный голос. В группе штаб-капитана Магу неожиданно завелся даже поклонник талантов полковника Барти — лейтенант Брылякин. Кто бы мог подумать, что в этом худосочном теле скрывается яростный ниспровергатель признанных авторитетов.

— Атаки укрепленных позиций одной пехотной без предварительной артиллерийской подготовки ведут только к ничем не оправданным потерям. Последняя Палканская война это очень хорошо доказала!

Свою позицию лейтенант Брылякин отстаивал весьма эмоционально. Его противник — капитан Староваров в споре был спокоен и рассудителен.

— Ваши аргументы опровергаются атакой себрийцев на гору Ападагпар при штурме Камы. Штурм горы никак не был подготовлен, а гарнизон защищался весьма отчаянно! И, тем не менее, завершился полным успехом. А позиции османийцев на горе были укреплены изрядно. А вы что об этом думаете?

Вопрос капитана Староварова застал Алекса врасплох, он на эту тему не думал вообще, просто, услышав знакомые названия, имел неосторожность повернуться к спорщикам. Тем не менее, надо было что-то ответить, а поскольку времени на раздумья не оставалось, капитан взял да и рубанул то, что думал.

— Бой у Камы нельзя рассматривать как показатель. Там сошлись два отряда, состоявшие из разношерстных, зачастую, иррегулярных формирований с очень низкой стойкостью в обороне. Если бы гору Ападагпар оборонял полк регулярной османийской пехоты с положенной ему по штату артиллерией, я бы ни за что не отдал приказ о лобовой атаке.

— Да как вы можете такое говорить?!

Всегда спокойный Староваров неожиданно вспыхнул. Вступительный экзамен по тактике он сдал на "отлично", успел повоевать на Палканах. Да и в процессе обучения по этому предмету имел наивысший балл, а потому считал себя непревзойденным тактиком среди всех офицеров их курса. Столь пренебрежительное мнение штаб-капитана вывело его из себя.

— Полковник Барти сам использовал классические штуриовые колонны...

Вот тут и Алекс вскипел по-настоящему.

— И едва не подставился под огонь крепостных мортир! Если бы сигнал об открытии огня не был подан с опозданием, потери в штурмовых колоннах могли стать катастрофическими, а штурм завершиться полным провалом!

— Да откуда вы знаете...

Откуда он все это знает, Алекс, разумеется, ответить не мог, но и сдаваться был не намерен. Дальнейшее обсуждение затянулось и пошло на повышенных тонах.

— Вас послушать, так себрийские солдаты были из рук вон плохи, а полковник Барти наделал столько ошибок, что победили себрийцы не благодаря ему, а вопреки! — возмущался Староваров.

Магу тут же кинулся в контратаку.

— Так оно и есть! И победили себрийцы только потому, что османийские солдаты были еще хуже, а паша Озчелик оказался совершеннейшим болваном и не воспользовался ни одной из представившихся ему возможностей!

— О чем спор, господа офицеры?

К увлеченным спором офицерам незаметно приблизился тот, кто мог их рассудить — преподаватель тактики подполковник Быстраго. Уяснив, в чем состоит предмет спора, подполковник принял компромиссное решение.

— Уж коли штаб-капитан Магу почитает себя знатоком сражения у Камы, пусть он и напишет по нему доклад, а мы на семинаре его выслушаем и обсудим. Месяца вам хватит?

— Так точно, господин подполковник, хватит!

Чуть позже, прикинув необходимый объем работы, штаб-капитан пришел к выводу, что весь ближайший месяц баронессе Люменкрофт придется спать одной. Зато родители, несомненно, будут довольны возвращением сына в семейный особняк.

В указанный срок Алекс уложился, хотя и с большим трудом, пришлось начертить почти дюжину различных схем, отражавших обстановку на различных этапах штурма. Непосредственно на семинаре, сначала был его получасовой доклад, потом растянувшаяся на два часа дискуссия, итог подвел подполковник Быстраго.

— На этом, семинар объявляю законченным. Нам остается только поблагодарить штаб-капитана Магу за столь обстоятельный и подробный доклад. Ну и оценка "отлично" по тактике ему в этом полугодии гарантирована.

У Алекса не осталось сил порадоваться высокой оценке его труда подполковником Быстраго. Сам доклад и дискуссия после выжали его как лимон. Пришлось отбиваться от вопросов двух десятков офицеров, и у каждого было свое мнение, как нужно было действовать полковнику Барти в той или иной ситуации. Хорошо хоть лейтенант Брылякин помог собрать развешенные перед докладом плакаты и схемы расположения войск.

— Задержитесь, господин штаб-капитан, а вы, лейтенант, свободны.

Щелкнув каблуками сапог, Брылякин вышел из аудитории, оставив Алекса наедине с преподавателем тактики.

— Скажите, капитан, где вы взяли всю эту информацию?

Вопрос застал штаб-капитана врасплох.

— Как где?

— Да, где? Ни одной серьезной работы по этой кампании еще не вышло, для газетных публикаций все слишком подробно и профессионально. К тому же, я не мог не отметить однобокость подачи информации. Со стороны себрийцев все расписано вплоть до выдвижения отдельных рот, а со стороны османийцев только действия войск в первой линии и выдвижение резервов к ней. Вы ведь на момент этого сражения находились в отставке?

— Так точно, господин подполковник, находился!

— Но для стороннего наблюдателя вы слишком хорошо знаете содержание приказов штаба полковника Барти.

— Очень часто Барти обходился без штабных приказов, пользовался всего парой помощников и вестовыми.

Алекс спешно прикусил язык, но было уже поздно.

— Выходит, вы непосредственно принимали участие и явно не рядовым. Странно другое, по возвращении из Себрии вас тут же восстановили на службе, повысили в чине, да еще и именным указом императора. Ничего не хотите сказать по этому поводу?

Алекс почувствовал, что невольно краснеет.

— Никак нет, господин подполковник, ничего.

Несколько секунд Быстраго пристально смотрел на штаб-капитана, будто ждал, что тот изменит свое решение. Не дождавшись, махнул рукой.

— Свободны, штаб-капитан. Доклад перепишите набело и вместе с плакатами сдайте в библиотеку, следующему курсу пригодится.

— Слушаюсь, господин подполковник!

Быстро свернув плакаты, Алекс спешно покинул аудиторию. Что-то часто в последнее время его инкогнито стало трещать по швам. Того и гляди кто-нибудь догадается. Оставалось надеяться, что через пару лет широкая публика забудет о полковнике Барти и его дальнейшая судьба мало кому будет интересна.

Прямиком из академии Алекс направился в особняк баронессы Люменкрофт, хоть сегодня была и не суббота. Хотелось поделиться с Биргет радостью от высокой оценки и самому расслабиться после длительного тяжелого труда. На звон колокольчика открыл швейцар, остававшийся в особняке еще со времен покойного министра двора. В двери, однако, не пустил.

— У госпожи баронессы гости.

Нетрудно было догадаться, что гость там, в единственном числе и мужского пола.

— И давно эти гости баронессу посещают?

— Не велено говорить.

Золотой червонец, исчезнувший в лапе бородатого мужика в ливрее, развязал ему язык быстрее любой пытки. Видимо, большой любви, и приязни к нынешней хозяйке особняка он не испытывал.

— Да уж месяца два как.

Выходит, сей неведомый гость зачастил к Биргет еще до вынужденного месячного перерыва в их отношениях. И сердиться на баронессу не стоило, она как кошка, без общения с мужчинами не может, на стену начинает лезть. И что делать дальше? Вломиться в особняк и набить сопернику морду? Или сделать вид, что ничего не произошло и продолжить субботние посещения? Развернувшись, Алекс отправился ловить извозчика с намерением не возвращаться сюда больше никогда.

Новогодние балы. Радость беззаботного веселья, быстрые влюбленности и столь же быстрые расставания, подозрения, ревность, пойманные с поличным на измене, скандалы, дуэли. Словом, светская жизнь била ключом, оживляя занесенное снегом пространство столичных улиц. А у кого-то первая экзаменационная сессия, весьма тяжелая к тому же. Даже обещание куратора группы не избавляло штаб-капитана от утомительной зубрежки.

Неожиданным напарником в подготовке к экзаменам стал лейтенант Брылякин. После того доклада о штурме Камы он почему-то проникся к Алексу чувством искренней дружбы и счел своим долгом помогать отвыкшему от учебы штаб-капитану грызть твердый гранит военной науки. Его голова содержала обширнейший объем знаний в самых разных областях науки и человеческой жизнедеятельности, а острый и живой ум позволял быстро применять их для решения практических вопросов. Никто на курсе не сомневался в том, что академию лейтенант окончит по первому разряду, а по окончании сделает блестящую штабную карьеру. И если бы не чрезмерное увлечение Брылякина идеями полковника Барти, с ним вполне можно было дружить.

В тяжелое, но размеренное бытие Алекса было неожиданно привнесено событие, к которому он даже не знал, как относиться.

— Послезавтра мы едем на бал, — безапелляционно заявила Ирен Магу, едва войдя в комнату, где офицер корпел над учебниками.

— Какой бал, мама, у меня через три дня экзамен по топографии! Времени на подготовку в обрез!

— Ничего не хочу слышать! Бал в доме князей Белогорских и ты просто обязан там быть!

Обязан, ничего не попишешь, иначе — скандал. Жених, проигнорировавший бал в доме невесты — моветон, и никакие причины и объяснения тут не помогут. А ведь с ней еще и всякие па на паркете выделывать придется! Вспомнить надо хотя бы тройку-четверку из самых простых.

На бал прибыли в семейной карете вдвоем. Алекс немало позавидовал отцу. Женился один раз и на всю жизнь свободен, все светские визиты наносит жена, а ты можешь настоящим делом заниматься. Может и впрямь на Аделине жениться? Пусть бегает по всем этим балам, ей наверняка понравится, а меня оставят в покое.

— Алекс, не стой, как чурбан, подай мне руку!

Встрепенувшись, штаб-капитан подал матери руку, помогая выйти из кареты, не дав пышным юбкам коснуться снега, которого за последние два дня намело изрядно.

— Пойдем уже, нас ждут.

Гости уже начали съезжаться, в парадной части особняка Белогорских было довольно многолюдно и очень светло от множества свечей и зеркал.

— Подойди к ней, — тихо прошипела Ирен. — Подойди, я сказала, люди смотрят.

В многолюдстве отыскав взглядом князя, рядом Алекс обнаружил свою невесту. С другой стороны от князя стояла та, к которой он был готов лететь на крыльях, а топать ногами пришлось к другой.

— Ваши сиятельства! Ваша светлость!

Князь величественно склонил седую голову, девушки дружно, будто долго репетировали, присели, изящно приподняв пальчиками подолы бальных платьев. И если Аделина глаз на него не подняла, Марита взглянула прямо и приветливо улыбнулась. Сердце Алекса ухнуло куда-то вниз. Справившись с эмоциями, он подал руку невесте.

— Княжна, разрешите вас ангажировать на тур!

Тонкие пальчики в скользкой шелковой перчатке до самого локтя легли в руку штаб-капитана. Оркестр как раз заиграл что-то старомодное и медленное. Как раз для с минимальным шансом наступить на изящную бальную туфельку княжны.

— Добрый вечер, господин штаб-капитан.

Что-то она слишком разговорчива и дружелюбна сегодня. Даже чин его запомнила и произнесла без запинки. Алекс напрягся в ожидании какой-нибудь подготовленной пакости.

— И вам доброго вечера княжна.

Их пара пристроилась в длинный ряд остальных.

— Я слышала, что прошлым летом вы были в Себрии и даже в войне участвовали.

Поскольку этот период его жизни тайной уже не являлся, если уж даже до княжны слухи дошли, штаб-капитан этот момент подтвердил.

— Так точно, бывал и даже участвовал.

Разошлись, поворот, сошлись.

— А полковника Барти вы там случайно не встречали?

Алекс только зубами скрипнул от досады. И эта туда же! Изобразив любезную улыбку, офицер ответил.

— Что значит "случайно"? Мы с ним, можно сказать, даже знакомы были.

Вперед, назад, повернуть княжну, удерживая ее ручку над головой.

— Не может быть!

Еще немного, и юная княжна начала бы хлопать в ладоши или скакать на одной ножке, совсем забыв про танец. Ну, так Алексу показалось. Тогда он осторожно поинтересовался причиной столь неумеренного восторга.

— И откуда у вас интерес к этой персоне?

— Персоне?! Да он — герой! В прошлом году о нем все газеты писали! У нас в академии о нем столько разговоров было!

Все понятно, очередной бумажный герой и толпа восторженных девчонок, запертых в четырех стенах со строгим монастырским уставом. Ничего, пройдет со временем.

— А, это, правда, что полковника османийской пулей в голову ранило?

Пока они ненадолго расстались, выполняя очередное па, вспомнив обстоятельства ранения, штаб-капитан позволил себе грустно улыбнуться.

— Ну что вы, не было никакой пули, ранение он получил от осколка астрияцкой гранаты и еще легко отделался. Впрочем, астрияки его потом все равно расстреляли.

— Да я читала, — заметно сникла княжна. — Какая жалость. Смерть он принял мужественно, не дал завязать себе глаза и сам командовал своим расстрелом. Он — настоящий храбрец.

— Ну не такой уж он храбрец. Да и вообще, как командир полковник Барти был весьма, как бы это сказать... средненьким, ошибок много допускал и потери, без которых можно было бы обойтись.

— Да как вы смеете так о нем говорить! — вспыхнула Аделина. — Вы..., вы..., вы просто завидуете ему! Да, может, вы его и вовсе не знали! Каким он был из себя?

Решив, что полковник Барти и княжна Аделина Белогорская никак не могли встречаться ранее, а в "Руоссийском инвалиде" никаких упоминаний о его внешности не было, поскольку господина Ножнина больше интересовали профессиональные аспекты дела нежели сама личность командующего коалиционными силами, Алекс начал фантазировать.

— Лет сорока, высокий...

— Вы опять все врете, в "Столичном вестнике" его описывали совсем по-другому! Вы — низкий человек, Алекс Магу!

Ну, конечно, княжна не читает официальное издание военного ведомства, зато столичный бульварный листок ее тонких ручек не миновал.

— Не могу с вами не согласиться, — попытался отшутиться офицер, — роста мне, действительно, не хватает.

Пока штаб-капитан проклинал борзость газетных писак, его нареченная невеста остановилась, благо музыка закончилась и потребовала отвести ее обратно. Ну, хоть не догадалась об истинной причине офицерского вранья. Возвращая княжну под отцовское крыло, Алекс отметил отсутствия при нем графини Гратиану.

Оглядевшись вокруг, он увидел мать, как всегда в толпе поклонников, подруг, воздыхателей подруг... Вот только там вряд ли найдется хоть один законный муж какой-нибудь из дам. Оставшись в одиночестве, он отправился в самый дальний от оркестра и самый темный угол зала, где постарался укрыться от всех посторонних глаз. Музыканты начали наяривать что-то более быстрое и модное, пары танцующих затеяли сложное перестроение. Алекс постарался избежать нежеланной встречи с одним из танцующих, оступился, едва не упал, а в руки ему попало что-то теплое и очень приятное наощупь.

— Ой!

— Ай!

— Прошу прощения, графиня!

— Может быть, вы все-таки уберете руки с моей груди?

Алекс спешно отдернул шаловливые конечности и вернул их в исходное положение.

— Еще раз прошу прощения за мою неловкость.

— Не смущайтесь Алекс, — улыбнулась Марита, — я вас прощаю!

Ах, эта ее чарующая улыбка и дурманящий запах духов! Невольно штаб-капитану припомнилась другая женщина, не столь юная, но ничуть не менее красивая, а также последствия этой встречи. Пальчиками правой руки девушка коснулась его плеча.

— Не хотите больше танцевать?

— Не испытываю ни малейшего желания, графиня.

— Не смейте называть меня так, — притворно-обиженно надула губки девушка, — я чувствую себя старой, когда меня так называют. Для вас я просто Марита.

— Тогда я для вас просто Алекс.

— А давайте куда-нибудь убежим!

Предложение это застало офицера врасплох. За этой девушкой он готов был бежать на край света, но никак не ожидал получить такое предложение спустя пару минут после первой встречи наедине. Если не считать, конечно, пары сотен танцующих гостей, а также жмущихся к стенам зала. Где-то в глубине души шевельнулась тревога, а графиня уже увлекла его к выходу из зала. В коридоре, где они оказались, князь явно сэкономил на освещении, здесь царил полумрак и ошивалось несколько личностей обоего пола.

— И куда дальше?

— Я тут знаю одно укромное место.

Марита пошла по коридору, Алекс, как привязанный последовал за ней. Поворот, за которым офицер едва не столкнулся с каким-то хлыщом. Еще один поворот и такая же полутемная лестница, ведущая куда-то на второй этаж. Он уже преодолел пару ступеней, когда буквально натолкнулся на невидимую стену. "Стоп! Куда?! Зачем?! В доме невесты, наедине с ее подругой, не дай бог, кто увидит — скандал гарантирован!". И еще, будто вспышка молнии "А ведь эта тоже романийка наполовину, как минимум".

— Марита, подождите!

Девушка уже успевшая подняться до площадки между этажами, обернулась.

— Что случилось, Алекс?

Как хорошо, что снизу был виден только ее силуэт, так ему проще было устоять от соблазна.

— Я не могу. Я должен, я обязан вернуться.

И быстрее вниз, пока не передумал, пока она не позвала его. За первым же поворотом Алекс натолкнулся на все того же хлыща. "И какого черта он торчит здесь, а не идет по своим делам?". Пробурчав извинения, он метнулся дальше и за поворотом в коридор, ведущий из зала, встретился с самим князем. Рядом с ним шествовал еще один господин, примерно, того же возраста.

— А-а, господин штаб-капитан. Я ищу графиню Гратиану. Вас только что видели, — князь бросил выразительный взгляд на стоявший рядом источник информации, — выходящими из зала вместе.

— Так точно, ваша светлость. Графине потребовалось выйти в дамскую комнату, и просила меня сопроводить ее. Думаю, с минуты на минуту она сама появится здесь.

— Благодарю вас, подожду ее здесь, а вы ступайте к Аделине, развлеките ее.

Щелкнув каблуками, офицер поспешил обратно в зал. "Уф, пронесло! Еще несколько минут, и нас бы начали искать. А когда нашли...". В своей способности устоять перед чарами графини Мариты Алекс был совсем не уверен. Окажись он с ней наедине и в опасной близости, наверняка, натворил бы глупостей, о которых потом горько пожалел. "А еще этот тип за углом мог подсказать, где нас искать, все висело буквально на волоске". От следующей мысли офицера прошиб холодный пот "А случайно ли он там оказался? И почему никуда не ушел?". Искать ответа на эти вопросы было некогда, офицер поспешил отыскать свою невесту.

Возле Аделины вился какой-то прилизанный тип во фраке и со щегольскими усиками. Девушка недовольно морщила носик, но тип не унимался что-то вещая ей. Алекс даже ощутил легкий укол ревности.

— Вы что-то хотели от моей невесты?!

Маленькому штаб-капитану трудно давить на людей одним только своим видом, однако, данный экземпляр стойкостью не отличался.

— Прошу прощения, не знал!

И быстренько скрылся среди гостей.

— Ваш отец просил присмотреть за вами.

Девушка задумчиво посмотрела на него и ничего не сказала. Молчаливая пауза стала затягиваться.

— Скажите хоть мне спасибо за то, что избавил вас от этого надоедливого типа.

— Спасибо. И постарайтесь не уподобляться ему.

Поняв намек, Алекс заткнулся. Положение спас вернувшийся князь Белогорский. Под ручку с графиней Гратиану, кстати. На этот раз укол ревности в сердце был куда больнее. Поскольку приличия были соблюдены, офицер поспешил откланяться.

— Прошу прощения, вынужден уделить внимание еще одной даме. Моей матери, как вы догадались. Она сегодня намеревалась вернуться домой пораньше.

Последнее было банальной ложью, но в этой среде так было принято. Неписанные законы высшего света Алекс не одобрял, хотя и вынужден был им следовать, время от времени вращаясь в этих кругах. Распрощавшись с двумя светлостями и одним сиятельством, штаб-капитан отправился портить своим присутствием окончание вечера Ирен Магу.

Как любая мать, Ирен души не чаяла в своем младшеньком, но какой светской даме приятно будет объяснять всем окружающим, что стоящий рядом с ней увешанный орденами офицер уже в немалых чинах и есть твой младший сын? Получив такой ответ, все сразу же начинают прикидывать возраст самой дамы, приходя к неутешительным для нее результатам. Ну да ничего, немного потерпит, тем более что в орбите банкирши вращались несколько весьма привлекательных особей женского пола. С этими самыми особями Алекс очень мило пообщался, заслужив даже пару комплиментов в духе "Ах, какой милый молодой человек! Младшенький госпожи Ирен?! Не может быть!".

Очень даже может. Обратив внимание на тему общения сына с ближайшими гостьями, банкирша сама поспешила прикрыть эту лавочку. Одно дело, когда все только знают, что у светской дамы есть взрослый сын, совсем другое, когда видят его воочию. Расчет оказался верным.

— Алекс, нам кажется пора!

Ирен решительно оторвала сына от молодящейся, а потому, злоупотребившей пудрой, духами и бриллиантами баронессы. В этом моменте Алекс был полностью солидарен со своей матерью, четверть часа спустя оказавшись во чреве семейной кареты, везущей их в родовой особняк.

Вернувшись домой и, оставшись один, офицер еще раз, на холодную голову, проанализировал события, произошедшие на балу. И еще раз удивился, насколько близок он был к провалу. К тому же, все произошедшее наводило на мысль о хорошо спланированной провокации. Доказательств у него никаких не было, но уж больно гладко все события укладывались в эту версию. Самому себе Алекс дал зарок удвоить осторожность и встреч с графиней Гратиану далее избегать.

Весь следующий день Алекс планировал посвятить подготовке к экзамену, но с утра его навестила мать.

— Что такого ты наговорил Аделине? Князь сообщил, девочка со вчерашнего вечера ходит тихая, будто пришибленная и ни с кем не хочет говорить.

Офицер, как раз с головой ушел в дебри топографии и там потерялся. Возвращение обратно в ближайшее время не планировалось, тем не менее, вернуться пришлось. Для начала он осторожно поинтересовался.

— А сама она ничего не сказала?

— Нет. По крайней мере, мне она ничего не говорила. Алекс, признавайся, что вчера между вами произошло?

С большим трудом удалось убедить Ирен Магу, что ничего такого особенного не произошло, так поссорились не много. Бывает. Через полчаса после того, как штаб-капитан остался один и вернулся к прерванному занятию, вошедшая в комнату прислуга предупредила Алекса о визите княжны.

— Одна прибыли, без сопровождения. Вас увидеть хотят.

Ничего другого не оставалось, кроме как пригласить ее к себе в заваленную книгами и картами комнату.

— Проси.

Дверь приоткрылась и в нее бочком проскользнула княжна Аделина Белогорская. Действительно, необычно тихая. Даже верхней одежды не сняла. Вежливо поздоровалась.

— Доброе утро, Алекс.

— Скорее уже, добрый день, ваша светлость.

Девушка осторожно приблизилась, присела на стул. Некоторое время помолчала, потом решилась.

— А знаете, что написали о полковнике Барти в "Столичном вестнике"?

— Понятия не имею. Просветите?

Девушка набрала воздуха в грудь и принялась цитировать по памяти.

— "Не более тридцати лет, внешность имеет обыкновенную, телосложения крепкого, росту невысокого, скорее даже низкого. Нет сомнения, что полковник Барти происходит из подданных Руоссийской империи и остается удивляться тому, как быстро этот молодой человек достиг столь высокого чина".

Закончив, Аделина пристально уставилась на офицера, ожидая, что он ответит.

— Ну и что дальше? — не выдержал Алекс.

— Дальше надо проверить, есть ли у вас шрам на голове.

Не придумав ничего лучше, штаб-капитан решил все-таки признаться, выкручиваться уже откровенно надоело.

— Не надо проверять, это я вам и так скажу — есть. И не смотрите на меня так, самому уже надоело всем врать. А ведь вы были заочно влюблены в этого полковника Барти?

— Нет!

Смутившись после этой вспышки и покраснев до кончиков ушей, девушка опустила глаза и еле слышно прошептала.

— Да, была.

— Я вас отлично понимаю, княжна, мечта не выдержала встречи с реальностью. Вместо благородного рыцаря в блестящих доспехах, ваш герой оказался хамоватым пехотным капитанишкой.

А девчонка-то имеет острый ум и не менее острый глаз. Всем отлично известно — героический полковник Барти раненым попал в плен к астриякам и был ими расстрелян. И только одна маленькая княжна догадалась сопоставить описание внешности полковника Барти из "Столичного вестника" с личностью некоего слушателя Академии генерального штаба штаб-капитана Магу. У нее, впрочем, была на это веская причина — означенный офицер являлся ее женихом.

— Ну и что вы собираетесь делать дальше с этим знанием? — нарушил молчание Алекс. — Вы же понимаете, это не только моя тайна, но и...

Штаб-капитан сделал выразительный жест, указывая наверх.

— Хорошо, — согласилась княжна, — я буду нема, как рыба, но ответьте мне на один только последний вопрос.

— Извольте, — согласился офицер.

— В газетах писали, будто полковник сам командовал своим расстрелом...

— Вместо меня расстреляли какого-то другого приговоренного к казни преступника. Так что сомневаюсь, что данный эпизод имел место в действительности. Хотя я действительно хотел поступить именно так, отсюда, видимо, эта легенда и пошла гулять по газетным полосам.

Некоторое время девушка молчала, о чем-то думая и покусывая нижнюю губку, затем неожиданно произнесла.

— Какой же вы все-таки чурбан, Алекс.

И вышла. Алекс не сразу сообразил броситься за ней, а когда сообразил, было уже поздно. Только потом он сообразил, что последние слова Аделины, хоть и не были приязненными по содержанию, по интонации прозвучали почти как комплимент. Да и просто по имени она назвала его впервые.

Экзамены в академии Алекс сдал, прямо сказать, средненько, за исключением одной лишь только тактики. Не блистал, сказалась отвычка учиться, да и знания уставов вбитые в училищные времена малость выветрились, но и об отчислении речи не заходило. А вот пара офицеров из их группы этого барьера преодолеть не смогла и отправилась обратно в свои прежние полки не солоно хлебавши.

Неделю после экзаменов, дававшуюся слушателям для отдыха Алекс планировал провести в полном безделье и неге. Расположившись на диване в домашнем халате и с бокалом вина, он предавался размышлениям о своем нынешнем бытии.

— Их сиятельство княжна Белогорская прибыли-с! К вам!

Второй нежданный и негаданный визит княжны застал Алекса врасплох. В свете так не принято, а вот можно ли невесте так запросто являться в дом жениха, да еще и без сопровождения, он не знал. Встречать и принимать девушку в таком виде, было немыслимо, пришлось просить обождать.

— В течение десяти минут я буду готов.

Пришлось спешно приводить в порядок не только самого себя, но и комнату. Можно было бы принять княжну в гостиной, но там могут быть посторонние уши, а Аделина приехала явно для приватного разговора. Наконец, когда хозяин и помещение приобрели пристойный вид, офицер приказал прислуге.

— Проси!

На этот раз от верхней одежды княжна избавилась, а значит, разговор предстоял долгий. И выглядела она бледной и очень расстроенной, Алекс невольно даже пожалел ее.

— Проходите, ваша светлость, присаживайтесь.

— Спасибо, Алекс.

Недопитую бутылку вина штаб-капитан постарался незаметно задвинуть подальше.

— Не стоит. Налейте и мне. Немного. Пожалуйста.

Чистого бокала не нашлось, пришлось посылать за ним прислугу в столовую. Пока служанка ходила, Аделина сидела молча. Явно собиралась что-то сказать, чем-то таким важным для нее поделиться, но не решалась. Бокал был, наконец, принесен и наполовину наполнен. Учитывая хрупкость и миниатюрность сложения девушки, больше Алекс налить не решился. Взяв бокал и повертев его в руках, княжна залпом осушила его. Однако! Похоже, произошло что-то из ряда вон выходящее.

— Еще!

Офицер принял бокал из рук княжны и поставил его на стол.

— Думаю, вам хватит. Вино в делах плохой помощник, поверьте мне на слово. А коли уж решились прийти, выкладывайте, не стесняйтесь.

Аделина взглянула на него из-под пушистых ресниц, решилась и выпалила.

— Она с ним спит!

Кто и с кем стало понятно сразу, тем не менее, Алекс отважился уточнить.

— Вы о графине Гратиану и вашем отце?

— Да, я захожу, а они...! В родительской спальне!

Девочка поймала отца с подругой в самый горячий и однозначный момент, не допускающий иных толкований. Естественно, вспылила, топнула ножкой и сбежала, не слушая ничьих уговоров. А когда осталась одна, поняла вдруг, что идти-то ей некуда. Не к подружкам по академии, в самом деле. Те ее охотно выслушают, даже утешат, а на следующий день эта новость птицей разлетится по всем столичным салонам. Остался только жених — грубый, неотесанный чурбан, но с ним их уже связывала одна общая тайна. Если не считать помолвки, конечно.

В любом случае Аделине надо было как-то помочь. Алекс начал издалека.

— А кого из них вы вините в случившемся больше?

— Что значит кого? — встрепенулась девушка.

— У произошедшего, — пустился в объяснения Алекс, — может быть две версии, точнее, даже три. Первая. Ваша академическая подруга, нуждаясь в покровителе, соблазнила князя. Он не смог устоять и является всего лишь жертвой хитрой интриганки. Вторая версия. Ваш отец воспылал к графине низменной страстью и, пользуясь ее беззащитностью, вынудил стать его наложницей.

— Это не так! — возмутилась Аделина. — Вы плохо знаете моего отца!

— Безусловно, вы знаете его намного лучше, — не стал спорить Алекс.

— А что за третья версия?

— Тут все намного проще. Есть нестарый еще князь, вдовец, богатый и влиятельный. А в одном с ним доме живет молодая, красивая девушка, все состояние которой заключается в долгах ее отца. Она нуждается в нем, он в ней вот они и нашли друг друга.

— Но он и так оказывал ей покровительство!

— Одно дело опекать подругу дочери, которой ничем не обязан, и совсем другое, собственную любовницу. Уровень опеки, так сказать разный.

— Но он же более чем вдвое старше ее!

— Когда и кого это останавливало? — грустно улыбнулся Алекс.

Странно, но боли в душе не было, только горечь утраты. Ловкая девица предпочла журавля в руке синице в небе. Ни по богатству, ни по связям при дворе он князю никакая не ровня. Даже могущественный глава банкирского дома Магу нуждается в поддержке князя Белогорского. Тогда зачем графиня пыталась соблазнить его на балу? И не ведет ли она куда более тонкую и глубокую игру?

— А знаете, может, вы и правы.

Княжна извлекла из рукава крохотный платочек, поочередно приложила к своим голубым глазкам. Духи у нее очень даже приятные отметил офицер, очень к ее образу подходят. Убрав платок обратно, девушка начала рассуждать здраво.

— Маритка благочестивым поведением никогда не отличала. Ей еще пятнадцати не было, когда она с невинностью рассталась.

— Вы-то откуда это знаете? — не сдержался Алекс.

— Когда несколько лет живешь, бок о бок и спишь в одной спальне, никаких секретов быть не может, особенно, в таких делах. Это у вас, мужчин, все проходит легко и просто, кроме радости ничего не доставляет.

Алекс припомнил свой первый раз, потные ладошки и подрагивающие коленки в ожидании неизбежного чуда и мысленно с княжной не согласился. Озвучивать свои соображения он, конечно, не стал, продолжил слушать.

— А нам, девушкам, на такой шаг решиться непросто, тем более, вне брака. Если уж решилась, то характер и поведение сразу меняются, от окружающих не утаишь. И гарнитур с сапфирами, в котором она на балах блистает, у нее после этого появился, а так даже стекляшек никаких не было. Да Маритка и не скрывала особо. Даже некоторыми подробностями делилась с менее опытными подругами.

— С вами, например.

— И со мной, — не стала отрицать Аделина.

Она вновь достала платочек и избавилась от лишней влаги на лице.

— Раз уж вы мой жених и знаете ситуацию, подскажите, что мне делать дальше?

Быть советчиком в таких делах — занятие крайне неблагодарное. И нет возможности, сей роли избежать, дело-то семейное, всеобщим достоянием делать его не годится.

— Опять же могу предложить вам три варианта. Первый. Еще раз топнуть ножкой и потребовать от отца прервать эту порочную связь.

— Второй?

— Оставить все как есть. Сделать вид, что ничего не заметили.

— А третий?

— Уйти из дома самой. Выбор за вами. Вы девушка разумная плюсы и минусы всех вариантов сможете оценить самостоятельно. Я вас не тороплю, но отца в известность о вашем местоположении поставить обязан. Он сейчас наверняка волнуется и уже начал ваши поиски.

— Спасибо вам за все Алекс. Вы, пожалуй, правы, мне лучше вернуться.

Княжна поднялась, протянула офицеру руку. Тот не сразу сообразил вскочить и приложиться к ней губами. Какие у нее все же приятные духи! Девушка направилась к двери, Алекс хотел было последовать за ней, а что, если...

— Аделина, подождите!

Просьба застала княжну на пороге.

— Закройте, пожалуйста, дверь. Мне только что в голову пришла мысль. Невероятная, но если мое предположение оправдается, такой выход устроит всех, за исключением графини Гратиану разве что.

Аделина вернулась в комнату.

— Я внимательно вас слушаю.

— А что, если появление графини на том балу, где нас представили друг другу, не было случайным?

Княжна удивленно приподняла тонкую бровку.

— Вот смотрите, — пустился в разъяснения Алекс, — сейчас при дворе входят в силу люди, собравшиеся около вашего отца, князя Белогорского. Они естественно, нуждаются в финансах, а банкирскому дому Магу требуется покровительство при дворе. Союз этот скрепляется нашим, можно сказать, династическим браком. Такое положение дел нравится далеко не всем. Вот они-то и попытаются этот союз развалить, а самым слабым местом этого союза является наша помолвка.

— Вы хотите сказать, что Марита...?

— Да. Девица ловкая, без моральных принципов, к тому же прочно сидящая на крючке отцовских долгов. Чтобы избежать долговой ямы она пойдет на что угодно. А уж мужчину соблазнить...

— Она вас соблазняла?

— Пыталась, — сконфузился Алекс, — но я устоял.

— Хорошо, я вам верю. Продолжайте, — разрешила Аделина.

— Я другого боюсь, если со мной не удалось, то ваш отец в ее сетях может запутаться накрепко. А ведь она ему может и яду подсыпать. Может? Вы ее лучше знаете.

— Эта может, — задумчиво нахмурилась княжна, — я о таком даже не думала.

— Умоляю, поговорите об этом с отцом! Меня он слушать не станет. Сейчас он ослеплен страстью к этой порочной девице и меня слушать не станет, а с вами ему поговорить в любом случае придется. Пусть будет осторожнее и попытается отследить связи графини Гратиану с внешним миром, узнает, кто за ней стоит.

— А не являются ли ваши предположения всего лишь плодами ваших фантазий? Возможно, замыслы моей подружки не идут дальше, чем затяжелеть от моего отца, родить и тянуть из него деньги на воспитание бастарда.

— Очень может быть, что и так, — не стал отрицать предположения княжны Алекс. — Вот только этот вариант не решает долговой проблемы. Ваш отец не сможет покрыть все долги графа Гратиану, иначе, чем разорившись сам. Нет, на это он не пойдет. И вечно прикрывать ее от кредиторов не сможет, а проценты по долгам продолжают капать. В любом случае, нужно не гадать, а действовать, искать истину!

В запале офицер повысил громкость голоса чуть больше, чем нужно.

— Вот теперь верю, что вы могли разгромить османийское войско и взять Каму, — улыбнулась Аделина. — Хорошо, я поговорю об этом с отцом и поставлю вас в известность о результатах разговора. А теперь мне пора идти. Найдите мне извозчика.

— Какой извозчик, ваша светлость? Семейная карета Магу к вашим услугам!

Когда они шли к карете, княжна оступилась, Алексу пришлось поддержать ее, получилось не очень деликатно.

— Прошу прощения.

Даже через плотную зимнюю одежду он успел ощутить изумительную гибкость ее талии и спешно убрал руку. Уже сев в карету, Аделина очень мило улыбнулась ему.

— Какой же вы все-таки чурбан, Алекс.

И захлопнула дверцу прямо перед его носом. В особняк офицер вернулся мучимый вопросом "Что же это было?". Нет, никогда ему не понять логики великосветских девиц! Хоть какая-нибудь небольшая война началась что ли.

Глава 3

Последствия разговора с княжной не замедлили сказаться самым быстрым и неожиданным образом. Всего две недели спустя, Алекс был приглашен в особняк князей Белогорских самим князем. Принял его хозяин в своем рабочем кабинете. Встретил у дверей, протянул для пожатия руку.

— Присаживайтесь, Алекс.

Сам занял место за массивным письменным столом, служившим, вероятно, еще его прадеду в прошлом веке. Некоторое время он пристально разглядывал сидевшего перед ним офицера, будто видел его впервые. Потом заговорил.

— Аделина призналась мне, что идея проследить за графиней Гратиану принадлежит не столько ей, сколько вам. Результаты проведенного мною расследования оказались положительными. Вас интересуют подробности?

— Пожалуй, нет, — открестился от такой "чести" Алекс.

Выходит, графиня все-таки была подослана одной из придворных группировок, с целью разрушить союз двух кланов — придворного и финансового. А какой именно, для маленького обер-офицера неважно, пусть этим сам князь с отцом занимаются.

— С самой графиней, я надеюсь, все в порядке?

— За кого вы меня принимаете? — несколько наигранно возмутился князь. — Единственное, что ей сейчас угрожает, так это долговая яма.

Марита Гратиану всего лишь пешка, но пешка проходная, едва не шагнувшая в ферзи. Теперь она бита, сброшена с доски и далее сидящих за доской игроков уже не интересует.

— Признаться, — продолжил князь и будущий тесть, — я поначалу недооценил вас. Хотя соединение родов Магу и Тизелей не могло не дать замечательного результата. А на кой вам далась эта армия? При дворе, лет через пять-шесть, вы могли бы камергером стать, несмотря на...

Князь вовремя успел остановиться. "...недостаточно высокое происхождение" продолжил за него Алекс.

— Да, — преодолел смущение хозяин особняка, — могли бы стать камергером, а это по табели о рангах генеральскому чину соответствует.

Двор — это такое место, где действительно можно быстро и высоко взлететь. Главное, попасть в фавор к тому, кому нужно. Но точно также быстро и низко там можно пасть, из этого фавора выйдя. Еще и шею при этом свернуть. Твои личные достоинства там стоят немного, а вот связи, деньги... Хотя с деньгами-то проблем быть и не должно. А самое главное, что нужно для придворной карьеры — удача, умение поймать свой шанс и использовать его полностью. И с каждой ступенькой карьерной лестницы у тебя будет все меньше друзей и все больше завистников и врагов, плетущих интриги за твоей спиной. Надо было как-то вежливо отказаться, не обидев князя. Все-таки такое предложение он делает нечасто и далеко не каждому.

— Благодарю покорно, ваша светлость, но все же камергер — не генерал, а с выбранной военной стези сворачивать, не намерен.

— Это ваше твердое решение, молодой человек?

— Так точно, твердое!

По лицу князя невозможно было понять, разочарован он этим решением или наоборот, доволен. Он поднялся с кресла, давая понять, что аудиенция окончена.

— В любом случае, я ваш должник.

И после пожатия руки добавил.

— Не забудьте посетить свою невесту и мою дочь, она вас уже заждалась.

— Честь имею, ваше сиятельство, — откланялся штаб-капитан.

В этот визит, видимо, в знак особого доверия, Алекс был допущен в святая святых — девичью комнату Аделины. И не просто допущен, а еще и оставлен наедине. Предварительно постучав и выдержав достаточную паузу, он открыл дверь и шагнул за порог. При его появлении девушка приветливо улыбнулась, вот только глаза ее остались грустными, не заметить это было невозможно.

— День добрый, ваше сиятельство! Чем вы так огорчены? Ведь ситуация разрешилась самым благоприятным для вас образом.

— Да, — грустно кивнула Аделина, — разрешилась. Вот только на душе от этого не становится легче. Вы знаете, за годы моего пребывания в академии, отец очень изменился, стал каким-то грубым и жестоким. Нет, не в отношении меня, а к другим людям.

"Ты ошибаешься девочка, князь Белогорский всегда был таким, иначе не добился бы своего нынешнего положения. Мягкие и добрые в его сферах не водятся, только грубые и жестокие хищники. Просто, будучи маленькой девочкой, ты не могла этого видеть, а сейчас ты выросла и у тебя на многое открылись глаза".

— Он так плохо обошелся с Маритой. Вышвырнул из дома, в чем она пришла, даже те подарки, что ей подарил, забрал обратно. Я понимаю, она заслужила это отношение, но мне ее очень жалко.

Милая, добрая и наивная девочка. Впрочем, в какой-то степени Алекс был солидарен с ней. Графиня, конечно, далеко не ангел, но в данном случае она действовала не по своей воле, а была всего лишь игрушкой в руках других, куда более могущественных сил.

— Даже не знаю, что вам сказать, Аделина.

Во время разговора Алекс стоял, а его невеста сидела на маленьком пуфике. После этих слов она поднялась, порывисто шагнула к офицеру и коснулась его руки.

— Помогите ей, Алекс!

— Как?

— Не знаю! Неужели офицер, победивший вражескую армию, не сможет помочь одной несчастной девушке?!

— Но я даже не знаю, где она сейчас находится!

Этот аргумент был начисто проигнорирован чересчур чувствительной девицей.

— Алекс, пообещай сейчас же, что поможешь ей!

Самым большим желанием штаб-капитана было только одно — бежать. И в то же самое время он отлично понимал, что в этот самый момент решается его судьба на всю оставшуюся жизнь. Станет он для княжны Аделины особенным мужчиной или останется таким же чужим, как и все прочие, даже, если они будут спать в одной постели. А ведь, как ни крути, это его будущая жена. Прокляв все, понятия не имея, как и что нужно предпринять, он произнес.

— Хорошо, я помогу ей!

Положив руки ему на плечи, Аделина на мгновение прижалась к нему и быстро чмокнула в щеку.

— Я верю в вас, мой полковник!

Пообещать было нелегко, а выполнить еще труднее. Выйдя из особняка Белогорских, Алекс задумался. Даже для поисков графини нужны время и деньги, а у него нет ни того, ни другого. Стоп! Деньги! Деньги у него есть! Много. Очень много. Вот только их надо еще обратить в наличные. А за наличные можно нанять профессионалов сыска, да и с самими долгами попробовать разобраться. А сейчас надо было как можно быстрее успеть домой, чтобы застать отца в рабочем кабинете.

— Что это?

— Векселя Бритунийского королевского банка.

— Это я и без тебя вижу, — хмыкнул банкир. — Откуда они у тебя?

— Наследство Камского паши.

— И сколько тут?

— Приблизительно на семьсот пятьдесят тысяч.

Эта сумма сорвала с отцовского лица маску невозмутимости.

— Сколько?!

— Семьсот пятьдесят тысяч, — повторил Алекс.

Банкир быстро взял себя в руки.

— Кто еще знает о них?

— Никто.

— Ты в этом уверен?

— Абсолютно. Ты сможешь реализовать их, не привлекая внимания?

— Семьсот пятьдесят тысяч паундов это около четырех миллионов серебром минус процент за обналичивание. Это огромные деньги! За них ты сможешь купить небольшой уездный город вместе с имуществом всех его обитателей и ими самими в придачу или эскадренный броненосец. Если ты достал их сейчас, то они потребовались для чего-то серьезного. Рассказывай.

Деваться было некуда, пришлось выложить все. Отец выслушал внимательно, не перебивая, потом принял решение.

— Одобрить твое обещание не могу, но раз ты дал обещание своей невесте, выполнить его придется целиком и полностью, тем более я в вашем браке заинтересован, как никто другой. На реализацию векселей потребуется время, сам понимаешь, одновременный выброс ценных бумаг на такую сумму вызовет подозрения и ненужные вопросы, но с завтрашнего дня у тебя открыт кредит на миллион. Что тебе потребуется еще?

— Ловкий и надежный маклер для скупки векселей графа Гратиану.

— Где же я тебе возьму одновременно ловкого и надежного? Ты уж выбирай что-нибудь одно. Ладно, будет тебе маклер.

— Детективное агентство я и сам смогу найти.

Банкир выдвинул ящик стола, достал из него чековую книжку и протянул Алексу.

— В агентстве она тебе пригодится.

— Спасибо, папа, — вежливо поблагодарил отца Алекс.

День Алекс провел в академии, а с репетиций улизнул и отправился на поиски детектива. Выйдя на проспект, он остановил первого же мальчишку-газетчика и купил у него "Столичный вестник". Газетка так себе, на дешевой желтоватой бумаге, зато в конце был большой раздел частных объявлений. Дойдя до буквы "Д" штаб капитан отыскал полтора десятка похожих одно на другое объявлений. Выбрал ближайший к особняку князей Белогорских адрес, и отправился на поиски.

Агентство отыскалось на первом этаже нового доходного дома. Большая, издалека заметная вывеска, похоже, дела у детективов шли неплохо. Открыв дверь, Алекс оказался в небольшой приемной, где его встретила донельзя курносая девица в простом, но новом и чистом платье.

— Что угодно господину штаб-капитану?

Пожалуй, впервые Алексу встретилась барышня способная сходу разобраться в офицерских чинах.

— Господину штаб-капитану угодно найти одного человека.

— Женщину?

— Девушку. Но я хотел бы пообщаться с детективом, который непосредственно будет заниматься ее поисками.

— То есть вы не желаете, чтобы ее поисками занялась я?

Для опытного детектива девица была слишком молода, но чем черт не шутит, и одну девицу лучше будет искать другая.

— Отчего же, — пожал плечами Алекс, — мне важен результат.

— В таком случае, — буквально расцвела девица, — назовите ее имя.

— Графиня Марита Гратиану.

Девица взяла со стола блокнот, карандаш и принялась писать.

— Вы знаете ее прежний адрес?

— До недавнего времени она проживала в особняке князей Белогорских, откуда съехала в никому не известном направлении. В особняк не ходите, там все равно ничего не знают. Она осталась без всяких средств, но у графини был гарнитур с сапфирами. Очень дорогой. Такой в обычном ломбарде не заложишь. Даже в столице не так много ювелиров, способных его выкупить.

Девица закончила писать и отложила блокнот.

— Как мне сообщить вам о результатах?

— Штаб-капитан Магу, — щелкнул каблуками Алекс. — Адрес нашего семейного особняка вы найдете без труда.

— Иначе, какой же я детектив, — улыбнулась девица и сама представилась, — мадемуазель Катрина.

Выписав авансовый чек и простившись с детективом женского пола, офицер вышел на улицу. Похоже, это дело станет первым в карьере детектива Катрины. Значит, будет стараться, и рыть землю своим курносым носиком. Далее путь штаб-капитана лежал к долговому маклеру.

Поручительство главы банкирского дома Магу и открытый кредит на более чем серьезную сумму были лучшими рекомендациями для визитера. Тем не менее, маклер не смог сдержаться.

— Вы с ума сошли молодой человек! Лучше отдайте эти деньги старому Яхиму, а если вам таки жалко, то просто бросьте их в печь!

— В печь старого Яхима, где нет огня?

— О, молодой человек знает толк в шутках, а значит, он не безумен. Тогда скажите мне, зачем вам потребовалось выкупать эти безнадежные долги?

— А вот это старому Яхиму знать ни к чему. Мне нужны все векселя графа Гратиану, которые вы сможете скупить в столице вне зависимости от суммы.

— Обычно я беру три процента...

— Пять! И через неделю в столице не должно быть ни одного векселя, кроме моих!

— Молодой человек сумел заинтересовать старого Яхима. Пусть он приходит через неделю, все будет сделано в лучшем виде.

Итак, все удочки были заброшены, сети расставлены, оставалось дождаться появления рыбки.

Первой пришла записка от мадемуазель Катрины. Искомый гарнитур был выставлен в наружной витрине магазина ювелира Крейсфельда, но дальше ниточка обрывалась. В агентстве сама детектив-девица разъяснила сложившуюся ситуацию.

— Гарнитур взят на реализацию и под это дело клиентке выплачен небольшая сумма, остальную оговоренную сумму она получит только после продажи. Адреса ее в магазине не знают, клиентка должна явиться за деньгами сама, без извещения.

Все ясно, графиня не хочет отдавать кредиторам вырученные за гарнитур деньги, потому ото всех и скрывается в какой-то дыре. А сигналом для того, чтобы явиться в магазин станет исчезновение гарнитура из витрины, и увидеть это можно снаружи, заходить в сам магазин вовсе необязательно.

— Значит, Надо прости пойти и купить, этот чертов гарнитур, — прямо предложил Алекс.

— Вы цену на него видели?! — ахнула Катрина.

— За мной!

Штаб-капитан решительно направился к выходу. Благо от детективного агентства до ювелирного магазина было недалеко, даже извозчика брать не стоило. Оставив мадемуазель снаружи, Алекс взялся за бронзовую ручку массивной дубовой двери. Пехотный офицер в не самых высоких чинах впечатления на сотрудников магазина не произвел.

— Чего изволите, — лениво поинтересовался стоявший за прилавком приказчик.

Алекс подвел его к нужной витрине и ткнул в искомый гарнитур пальцем.

— Заверните!

— А-а...

— Чек коммерческого банка Магу и партнеры вас устроит?

— Пренепременно, — залебезил перед столь важным клиентом приказчик, — вот только удостовериться бы, сумма-то немаленькая.

Зайди в магазин какой-нибудь важный вельможа или известный купец, продавец на такую наглость не отважился бы, а с пехотным обер-офицером рискнул. Очень захотелось съездить наглецу по морде, аж рука зачесалась, но шум поднимать не стоило.

— Удостоверяйся, — милостиво разрешил Алекс.

Процедура заняла не меньше получаса, офицер, скучая ходил по магазину. Время от времени поглядывал через витрину на улицу, где его ожидала Катрин. Наконец, посланный в банк посыльный вернулся с хорошими вестями, чек подтвердили, и нужная сумма на счету имеется. Еще пять минут на упаковку и штаб-капитан вышел наружу. Подхватив мадемуазель под руку, Алекс отвел ее в сторону.

— Я свое дело сделал, теперь очередь за вами. Смотрите, не упустите ее. Если надо, привлеките других детективов.

— Не извольте беспокоиться, господин штаб-капитан, — хищно оскалилась детектив-девица, — не упустим.

Своего реноме детективное агентство не уронило, уже на следующий день адрес проживания графини Гратиану был известен.

— Меблированные комнаты в доходном доме купца Кнонышина, одиннадцатый нумер. Живет одиноко, со слов других жильцов никого к себе не водит и сама выходит редко.

— Съезжать не собирается?

— Не похоже. После продажи гарнитура оплатила комнату на неделю вперед.

— Отлично!

Алекс достал чековую книжку и выписал новый чек.

— Продолжайте следить за ней.

Неделя, отведенная старому Яхиму, еще не истекла.

Долговой маклер также не подвел.

— У кого-то возможно и затерялся вексель графа Гратиану в каком-нибудь пыльном сундуке, но в свободном обороте вы их сейчас не найдете. Перед самым вашим приходом, кто-то сбросил много графских векселей, и они упали в цене еще больше. Поначалу я скупал их за пятую часть номинальной стоимости, потом, правда, цена поднялась до четверти. Главное, все было сделано до того, как по столице поползли слухи, что кто-то эти векселя скупает, и цена на них взлетела. Итого, вся операция обошлась вам в триста двадцать семь тысяч в счет кредита коммерческого банка Магу и партнеры плюс мой скромный гонорар.

Старый Яхим поработал на славу. Сумма потраченная им, конечно, велика, но изначально ожидались куда большие расходы, даже с учетом дисконта по давно просроченным векселям.

— Здесь все?

Офицер взял в руки весьма увесистую пачку разноцветных бумаг и задумался, что с ними делать дальше.

— Конечно.

Маклер тут же внес свое предложение.

— Не спешите, молодой человек. Потом, когда у старого Яхима появилось время разобраться с этими векселями, оказалось, что частично они обеспечены заложенной под них графской недвижимостью. И пусть недвижимость эта расположена не в столице, а в глубокой провинции, она все равно чего-то да стоит. Вы могли бы существенно сократить свои убытки. Если молодому человеку будет угодно, то старый Яхим мог бы взять на себя хлопотное дело по реализации заложенной недвижимости за какие-нибудь жалкие пять процентов.

— Три!

— Молодой человек очень быстро учиться.

— Только придержите их на несколько дней, пока я не улажу некоторые дела.

Вот только теперь Алекс был полностью готов к встрече с Маритой Гратиану. Не откладывая дело в долгий ящик, он на следующий же день отправился в доходный дом купца Кнонышина. Отыскав на втором этаже дверь с одиннадцатым номером, офицер решительно постучал. На стук никто не отозвался.

— Откройте графиня Марита, это Алекс Магу! Я знаю, что вы там!

Явственно щелкнул запор на двери. Толкнув ее и сделав шаг вперед, Алекс встретился с ней. За то время, что он ее не видел, она как-то потемнела и даже подурнела. Нет, она была все также молода и хороша собой, только из нее будто вынули какой-то внутренний стержень.

— Зачем вы отыскали меня, Алекс?

— По поручению моей невесты, княжны Белогорской. Она просила меня помочь вам, и я намерен ее просьбу исполнить.

— Как вы можете помочь мне? — не смогла сдержать удивления девушка.

— Очень просто. Я скупил все долговые векселя вашего отца и сейчас являюсь единственным кредитором. Остальные вас больше не побеспокоят. А если они появятся, я перекуплю у них и эти.

Вот сейчас графиня удивилась по-настоящему.

— И... И зачем вам это? Почему?

— Я сделаю вам предложение, от которого вы не сможете отказаться.

— И какое же?

— Даю вам три дня на то, чтобы покинуть столицу и никогда больше не приближаться к ней менее чем на сто верст. Это в ваших же интересах. Вернетесь — немедленно окажетесь в долговой яме.

— Но у меня же нет никаких средств к существованию!

— Врете, — отрезал штаб-капитан, — недавно вы продали гарнитур и года три безбедного существования вам гарантированы.

— А дальше?

— Найдите себе мужа и нарожайте ему детей. Это и будет самым лучшим для вас решением. А это вам в качестве приданого.

Офицер выложил на стол футляр с гарнитуром и раскрыл его. Увидев свое сокровище, девушка только ахнула.

— На этом я с вами прощаюсь и надеюсь, никогда более не видеть.

— И даже положением своим ни разу не воспользуетесь?

— Нет, не воспользуюсь. Прощайте.

При выходе из дома он заметил детектив-девицу мадемуазель Катрину, жестом подозвал ее к себе.

— Убедитесь, что в течение трех дней графиня уехала из столицы. После чего, ваша служба будет окончена.

Теперь, чтобы завершить это крайне деликатное и не очень приятное дело, требовалось нанести визит княжне Аделине.

— Я свое слово сдержал. Теперь она свободна, ее не преследуют кредиторы отца, и ей не грозит долговая тюрьма. К тому же, она располагает средствами, которых ей хватит на пару-тройку лет. Надеюсь, за это время она сумеет устроить свою судьбу. Единственное условие, которое я ей поставил — уехать из столицы и никогда более, здесь не появляться.

— Да, — грустно кивнула княжна, — лучше не появляться. А как вам это удалось?

— Я скупил все ее векселя.

— Ох!

Княжна забавно прикрыла ладошкой свой приоткрывшийся от такой новости ротик.

— Но ведь это же огромная сумма! Вы сами мне это говорили.

— Больше трехсот тысяч.

Услышав эти числа, Аделина охнула еще раз.

— Но откуда они у вас.

— Векселя выкупались в счет кредита, предоставленного банкирским домом Магу.

А вот про то, что кредит этот был многократно перекрыт векселями Бритунийского королевского банка, Алекс упоминать не стал. Это внутреннее дело семьи, членом которой княжна еще не стала, а потому, и подробности знать ей ни к чему. Как и всем остальным.

— Вы — мой герой.

Если остальные выпускницы Акакдемии светских девиц изучали науку, как завлечь перспективного мужчину и удачно выйти замуж, Аделина, похоже, посещала курсы "Как поставить в неловкое положение своего жениха". Она стояла перед ним, сложив на груди руки и чуть приподняв лицо. Вроде бы разрешала себя поцеловать, но велик был риск нарваться на звонкую пощечину. Наконец, Алекс решился.

Целоваться она совсем не умела, губки ее так и остались плотно сжатыми. И, тем не менее, это был их первый настоящий поцелуй, несмотря на официальный статус жениха и невесты в течение уже нескольких месяцев. А эта ее тонкая талия! Казалось, хватит двух ладоней, чтобы ее обхватить. Алекс начал ощущать невольное возбуждение, и в этот момент Аделина высвободилась из его объятий.

— Спасибо вам за все, милый Алекс.

"Я стал уже "милым"? Какой огромный прогресс, ведь еще недавно она именовала меня исключительно чурбаном".

— Я думаю, — продолжила княжна, — моему отцу не стоит знать об этой истории, пусть она останется только между нами.

— Полностью с вами согласен, Аделина, — его сиятельству лучше оставаться в неведении.

Недолго думая, штаб-капитан попытался повторить достигнутый успех, но невеста уперлась ему в грудь своими маленькими и неожиданно сильными ладошками, не позволяя дотянуться для поцелуя.

— Остановитесь, Алекс, у нас еще будет на это время. Приходите в субботу на следующей неделе. Я буду вас ждать.

Так один маленький штаб-капитан сумел сохранить союз двух могущественных столичных кланов, спас одну девушку от преследующих ее кредиторов и добился расположения другой. История векселей графа Гратиану получила свое продолжение где-то месяц спустя, когда семейных особняк Магу посетил старый Яхим с неожиданными новостями.

— Что я вам могу сказать, молодой человек, вы сделали неплохой гешефт, старому Яхиму даже стало немного завидно.

— Еще месяц с небольшим тому назад вы уверяли меня в сущем безумии моих действий, а сегодня ведете речь о каком-то гешефте! Извольте объясниться!

— Да боже ж мой, — всплеснул руками маклер, — старый Яхим никого не хотел обидеть, он всего лишь немножечко ошибся, за что его вполне можно простить, учитывая неожиданный гешефт, который он вам сделал. Большинство моих коллег по цеху не очень любят возиться с провинциальной недвижимостью. С какой-нибудь мельницы или заливного луга, находящегося за тысячу верст от сюда много навара не получишь. Им подавай доходный дом в столице или фамильный особняк разорившегося графского семейства...

— Короче, если можно, — прервал излияния маклера Алекса.

— Вот я и говорю, зря они ею пренебрегают. Провинциальные оценщики стоимость заложенной недвижимости сильно занижают. И пусть дело это хлопотное, и от каждой ее реализации прибыль невелика, в целом...

— Что в целом?

— Я ожидаю не менее ста тысяч прибыли.

— Кажется, я стал самым завидным женихом в столице, — хмыкнул Алекс, — вот только место невесты уже занято и выбирать не приходится.

Произнеся это вслух, он в вдруг осознал, что в душе его не мелькнуло ни тени сожаления об этом свершившемся факте.

Коварная судьба вторглась в хоть и напряженную, но размеренную жизнь штаб-капитана ставшим уже привычным способом. Когда чудесным весенним вечером он возвращался из академии, навстречу ему попался знакомый господин. И личность этого господина была такова, что полностью исключала случайность этого рандеву.

— Какого черта, Манский! Зачем я опять вам потребовался?!

— Не так громко, господин штаб-капитан. Помнится, в последний раз вы были куда более рады встрече со мной.

— В тот раз я был в отчаянном положении, а вы — моей последней надеждой. Я так понимаю, пришла пора отдавать долги?

— Этого я не знаю, — ушел от прямого ответа старший агент и протянул Алексу визитку, — завтра по этому адресу вас будет ждать одна высокая персона, она и расскажет, что именно требуется совершить. Время там также указано.

— Хорошо, буду, — буркнул Алекс.

Внезапное приглашение не сулило ничего хорошего. Впрочем, гадать тоже не стоило, не далее завтрашнего вечера он все узнает сам.

По указанному в визитке адресу оказался доходный дом из самых приличных в столице. Парадный вход охранялся бдительным швейцаром, потребовавшим назвать фамилию жильца, к которому направляется бравый офицер.

— К кому?

Не зная фамилии ожидавшей его персоны, Алекс назвал номер квартиры.

— В четвертую.

Страж дубовой двери немедленно сменил гнев на милость.

— Проходите, господин штаб-капитан, вас ждут. Второй этаж, направо.

Первый этаж с потолками в две с половиной сажени, отделанный мрамором, увешанный зеркалами и уставленный скульптурами, был под стать великокняжеским дворцам. Широкая мраморная лестница вела на второй этаж. Здесь потолки были пониже, но отделка ничуть не менее роскошна, чем на первом. Отыскав дверь с нужным номером, офицер повернул вделанный в нее звонок, отозвавшийся звонкой трелью. Дверь приоткрылась немедленно, будто стоящий за ней только этого и ожидал.

— Штаб-капитан Магу?

Хоть спрашивавший и был в партикулярном, строевая выправка выдавала офицера.

— Так точно!

— Прошу!

Охранник открыл дверь шире, пропустил Алекса внутрь квартиры, затем, убедившись в том, что снаружи никого нет, запер дверь на засов, причем, ухитрился это сделать бесшумно.

— Вторая дверь направо.

Проследовал за штаб-капитаном до нужной двери и остался снаружи.

— А вы пунктуальны, господин Магу.

Где-то Алекс уже видел этого господина, но никак не мог вспомнить, где именно. Жандарм, конечно, может повесить мундир в шкаф, но при этом, все равно в нем же и остается. А этого представительного господина выдавали еще и шикарные генеральские усы. Генеральские! Точно! Офицер тут же вспомнил, где он его видел — на портрете. Перед ним стоял всесильный глава Третьего отделения канцелярии его императорского величества, а по совместительству начальник охраны императора полный генерал граф Горобцов-Ташков.

— Здравия желаю ваше...

Алекс запутался, как именно именовать столь высокую персону, тем более, когда она не в мундире, а партикулярном.

— Узнал, стало быть, — усмехнулся генерал. Да ты не смущайся, присаживайся лучше, разговор будет долгим. Гадаешь, небось, зачем позвал, да еще и тайно?

— Так точно, — не стал отпираться Алекс, — гадаю.

— Все твои прошлые дела — побоку. Надо отечеству послужить.

— Я — готов!

— Да ты не спеши. Нужен человек умный, решительный, в критических ситуациях не теряющийся, а самое главное — неподкупный! С последним у нас в Руоссии труднее всего, но в тебе я уверен. Не подведешь?

— Никак нет, — вскочил на ноги штаб-капитан, — не подведу!

Похоже, все уже было давно решено, и спрашивать согласия Алекса на какое-то опасное мероприятие никто не собирался. В том, что оно будет опасным, сомневаться не приходилось, даже если судить только по одному набору качеств, необходимых для кандидата.

— Садись.

Взмахом руки граф вернул штаб-капитана обратно на стул.

— У вас ведь скоро картографическая практика?

— Так точно!

Вскакивать на этот раз Алекс счел излишним, продолжил сидеть.

— Так вот, хватит вам столичные окрестности по надцатому разу картографировать. Все архивы в академии ими завалены. В этом году решено отправить слушателей академии картографировать самые дальние границы империи. Спрашивай, что хотел?

— А в академии об этом уже знают?

— Узнают, когда будет нужно. И ты тоже держи язык за зубами. Твоя задача будет подобрать себе надежного напарника, обслугу и охрану, так как путь ваш будет лежать на самый дальний восток к студеному океану. Что знаешь про империю Цин?

Алекс вновь вскочил и начал четко барабанить соответствующий раздел географии первого года обучения в академии. Минуту спустя, Горобцов-Ташков остановил его.

— Вижу, знаешь. А что у нас с общими границами?

— Большая ее часть проходит по берегам реки Арум, сухопутная же составляющая сейчас подвергается демаркации.

— И это тоже правильно. С нашей стороны руководит комиссией по демаркации непосредственно на местности полковник Лемков. И на этого самого полковника было несколько жалоб, только уж больно невнятных. Как-то он не так границу проводит. Вроде как в интересах той империи, а не этой. Вот ты езжай и на месте там разберись.

— И соответствующие полномочия у меня на это будут?

— Про полномочия забудь. Была там уже одна комиссия с полномочиями, ничего не нашла, даже мелочи к какой можно придраться. А так не бывает! Сам знаешь, как у нас ревизоров встречают. Поэтому, поедете тайно, под легендой картографов. Так на вас внимание мало кто обратит, а вы уж там не теряйтесь. Местные жандармы о вас ничего знать не будут, на помощь их не рассчитывайте. Что еще? Ах, да! Карты с предварительно согласованной линией границы получите непосредственно перед отъездом. Еще вопросы есть?

— Никак нет!

— Тогда ступай. Карты тебе ротмистр передаст.

— Осмелюсь спросить, какой именно ротмистр?

-Тот, что тебя у дверей встречал, и сейчас в коридоре встретит.

Лихо щелкнув каблуками сапог, Алекс простился с графом и вышел в коридор. Легко отделался, всего лишь поездкой на самый дальний восток. К счастью, чугунка почти успела дотянуться в те края, так что путь в один конец не должен был занять более трех недель, месяца от силы. Еще за месяц в ситуации на месте он всяко сумеет разобраться. И еще столько же придется положить на обратную дорогу. Так что больше трех месяцев поездка занять не должна.

В коридоре штаб-капитан обратился к жандармскому ротмистру в партикулярном.

— Мне поручено у вас карты границы с империей Цин получить.

— Не извольте беспокоиться, господин штаб-капитан. В нужное время я вас найду.

Скорее всего, нужных карт у самого ротмистра еще не было. Находиться они должны были в министерстве иностранных дел, а получить их оттуда не привлекая лишнего внимания или даже скопировать, было не так-то просто даже для жандармов. Дальнейшие свои размышления Алекс продолжил уже на улице.

Кого взять с собой? Для штаб-капитана ответ был очевиден — лейтенанта Брылякина. Нет, этот молодой офицер не попадал из револьвера в поставленный на ребро пятак с двадцати шагов. На городской улице ориентировался куда лучше, чем в горах или тайге. Зато, кроме энциклопедических знаний и острого ума у него было еще одно, возможно, все решающее в этом деле преимущество — никто и никогда всерьез не принял бы его за ревизора.

И если со снаряжением для экспедиции проблем возникнуть не должно было, с людьми намечалась большая проблема. Нужны были охранник, носильщик, возможно, охотник, а лучше три в одном. Вот только где найти такого человека?

— Кого я вижу, сам Алекс Магу! Куда ты скрылся от прежних друзей?

Гвардии штаб-капитан князь Червонозерский был весел, бодр и до сих пор еще трезв, чего к этому времени суток за ним обычно не водилось.

— Анатоль, ты же знаешь, у меня теперь другие забавы.

— Это ты про княжну Белогорскую?!

— Фу, как пошло, — Алекс сделал вид, будто обиделся, — с Аделиной мы до сих пор только нежно целуемся, а под забавами я имею в виду учебу в академии.

— Не понимаю, как ты мог променять прелести княжны на пыльные фолианты в академической библиотеке? Она у тебя такая миленькая! Я бы, пожалуй, за ней ухлестнул.

А вот этого гвардейцу явно не следовало говорить.

— Анатоль, еще одно слово на эту тему, и я вызову тебя на дуэль! Не забывай, она моя невеста!

— И все настолько серьезно? Да ты влюбился, друг мой! Признавайся немедленно!

— Ну, не то, чтобы влюбился, — начал отнекиваться Алекс.

— Ладно, не буду топтать своими гвардейскими сапожищами, твою тонкую пехотную душу. А чего ты шел по улице такой смурной? Дела сердечные?

— Нет, нисколько.

Решив, что хуже не будет, штаб-капитан поделился с другом своими затруднениями.

— Предстоит одна небольшая экспедиция в места весьма отдаленные, а я не знаю, где найти такого умельца, да еще, чтобы самого не зарезал и деньги экспедиционные не украл.

Анатоль сбил фуражку на затылок и почесал лоб.

— Да, поставил ты задачку. А знаешь, кажется, есть у меня решение. Давай в воскресенье приведу я к тебе одного персонажа из моей роты. Как раз через месяц в запас увольняется. Если сговоритесь, будет тебе и стрелок, и носильщик.

— А как на счет надежности?

— Увидишь, — туманно пообещал гвардеец. — Может за встречу?

— Не могу, — отказался Алекс, — мне завтра реферат сдавать.

— И это я слышу от своего лучшего друга! Ладно, до воскресенья.

В означенный день в комнату Алекса пожаловали двое гостей.

— Ну, каков экземпляр?! Стрелок отменный, лучший в роте! Три пуда может целый день на горбу тащить и не вспотеет даже. Проверено!

Замерший навытяжку "экземпляр" был, действительно, выдающимся. Природа планировала создать настоящего руоссийского богатыря. Без малости, саженного роста, с бычьей шеей и пудовыми кулачищами. Под это она заложила и соответствующий костяк. Дальше вмешалась суровая руоссийская действительность, видимо, мальчонка плохо питался в детстве, и мяса на нем наросло немного. Но даже в этом случае, результат получился впечатляющий.

Алекс обошел замершего солдата кругом.

— Как звать?

Откуда-то сверху громыхнуло густым басом.

— Гвардии рядовой Ивасов!

Сразу же припомнился другой Ивасов, погибший несколько лет назад. Хотя, фамилия в империи одна из самых распространенных.

— Вольно!

— Вы тут поговорите, а мне пора, — намылился улизнуть по своим делам Анатоль. — Держи.

Алекс перехватил увольнительный билет и взглянул на время возвращения солдата в полк.

— Анатоль?

— Ладно, ладно, вот тебе чистый билет, впиши время, какое захочешь.

И на этом откланялся, оставив будущих соратников по экспедиции наедине. Первое, что отметил и оценил в солдате Алекс, его немногословность, ответы из него приходилось тянуть буквально клещами, хотя и глупцом его назвать было нельзя.

— Ну, рассказывай, кто таков? Как в гвардию попал? Что умеешь? Что после службы делать думаешь?

История у парня оказалась непростой. Сын деревенского кузнеца, оставшийся сиротой еще в бесштанном возрасте. Жил у сельского мироеда из милости. Работать заставляли много, а кормили объедками с барского стола.

— Кто стрелять научил?

— Старый барин.

Лишившийся своих крепостных помещик, так и остался доживать свой век в барской усадьбе. Он-то и взял подросшего мальчишку к себе в дом прислугой за все. И брал его на охоту носить и заряжать барские ружья.

— Секач на барина выскочил, тот хотел стрельнуть, да осечка вышла. А я штуцер схватил, да с первого выстрела его завалил.

— Кого? Барина или секача?

— Секача, знамо дело. Барин мне тогда серебряный рупь дал и всегда пряники из города привозил. Он и учил, как зверя всякого выслеживать, куда бить. Мне при нем нравилось.

— А чего же он тебя в армию сдал?

— Не, не он. Молодой, старый к тому времени помер. Молодой меня враз невзлюбил, в уезд поехал, сунул, кому надо, мне лоб и забрили.

За почти саженный рост рекрут был направлен в гвардейский полк. В армии его немного подучили грамоте, но далее, чем прочитать вывеску на магазине и поставить собственную подпись он не ушел. Зато цифры на винтовочном прицеле знал назубок.

— Ни разу еще не ошибся!

Также он успел побывать на Палканской кампании, без единой царапины поучаствовал в штурме Лочева, был, как и все остальные, отмечен медалью за взятие Коварны, потом свалился с горячкой и был вывезен обратно в Руоссию санитарным эшелоном. По возвращении служба его не заладилась, Ивасова повадился шпынять ротный фельдфебель.

— Если бы не господин гвардии штаб-капитан Червонозерский, совсем бы от него житья не было.

"Интересно, когда это только дружище Анатоль успевает заниматься делами солдат своей роты? Видимо, я его недооценил". Через месяц солдат должен быть уволен в запас, где никому он не был нужен, собственного жилища или ремесла какого за душой не имел. Потому, предложение ротного командира присоединиться к экспедиции слушателей академии было для него манной небесной.

— Воровать приходилось? Только честно!

— Да, — понурил голову солдат, — жмых у мироеда таскал, уж больно жрать хотелось. И хлеб тоже бывало.

— Ладно, — махнул рукой Алекс, — то дело прошлое, а вот что не соврал — молодец. В следующее воскресенье проверим твои таланты, на счет увольнительного билета я договорюсь. А пока, вот, держи.

Офицер протянул солдату серебряный рубль с портретом ныне покойного императора, с нынешним начеканить еще не успели.

— Премного благодарен, господин гвар... штаб-капитан!

— Увольнительную выписываю девяти часов вечера. Смотри, не напейся.

— Так я, это, не пьющий.

— Что, совсем?

— Так точно, господин штаб-капитан!

— Ладно, ступай.

Да, нечего сказать, удружил старый приятель. С другой стороны, кого-то более подходящего за такой короткий срок сыскать будет трудно, если и вовсе невозможно. "Окажется таким отменным стрелком, как Анатоль его расписывал, так и возьму", принял решение Алекс.

Визит этот не остался незамеченным Ирен Магу, материнское сердце подсказало, что с ним далеко не все чисто. Банкирша потребовала объяснений, пришлось выкручиваться.

— Обычная картографическая практика, мама. Просто чуть подальше, чем обычно. Вот и ищу носильщика на лето, инструмент таскать.

Общими фразами отделаться от чуткой и опытной женщины не удалось.

— Мама, я сам еще не знаю, куда именно поеду, все решится по воле начальства. И уверяю тебя, это совсем неопасно, никто, кроме диких зверей не сможет нам угрожать.

— Этого-то я и боюсь. Опять влипнешь в какую-нибудь историю со стрельбой и погонями. И это накануне свадьбы!

— Мама не начинай!

— Что, значит "не начинай"? Твой отец думает только о деньгах, а тебя ничего, кроме твоей учебы не беспокоит! Обо всем приходится думать только мне!

Точная дата свадьбы до сих пор еще не была назначена, хотя всеми, по умолчанию, подразумевался последний месяц лета — самое удобное для этой церемонии время года. За почти год, истекший со времени их помолвки, княжна Аделина чудесным образом расцвела, округлилась в приятных мужскому глазу, и не только глазу, местах. Кроме того, она научилась целоваться и сейчас успешно осваивала пропущенный в академии курс "Как вертеть женихом по собственному усмотрению и сделать из него подкаблучника после свадьбы". Надо сказать, что все ее попытки были настолько милы, непосредственны и наивны, что Алекс с удовольствием подыгрывал ей, надеясь восстановить свой статус мужчины и хозяина в семье уже после венца.

— И надолго вы покидаете нас?

— Не очень. Месяца на два, от силы — три.

— Так долго? — капризно надула губки княжна.

— Время пролетит, оглянуться не успеете, и я вновь буду у ваших ног — заверил невесту Алекс.

— Хорошо я вас прощаю. Целуйте!

Для поцелуя княжна протянула ему свою тонкую ручку с изящными пальчиками. Склоняясь к ней, штаб-капитан боковым зрением заметил озорной блеск в глазах своей невесты. Похоже, над его пассажами сейчас просто смеялись, подыгрывая в ответ. Да и весь нынешний образ княжны Белогорской как-то не вязался с тем, что был в самом начале знакомства. И если тогда ей не было смысла играть, то сейчас этот образ манерной и капризной девицы был наигранным. Вот только зачем?

Удивленный своей догадкой Алекс не отрывал губы от гладкой и теплой ладони куда дольше, чем позволяли правила этикета.

— Алекс, что с вами?

— Нет ничего, милая Аделина. Не мог устоять, прошу прощения.

— Вы только и делаете, что извиняетесь!

Офицер еще раз взглянул на девушку, пытаясь заново оценить ее образ. "Одно из двух: или она великолепная актриса или я ничего не понимаю в барышнях высшего света. Хотя весьма возможно, что верны оба этих предположения". Мелькнула мысль объясниться с Аделиной сразу же, но так же быстро и угасла. Была опасность внести разлад в их монотонные отношения, а момент был не самый подходящий. В военном министерстве решался вопрос, кто получит заказ на новые полевые пушки. Если заказ получит фабрикант Тизель, то финансирование его будет осуществляться через "Коммерческий банк Магу и партнеры", а часть этих денег попадет в чьи-то великокняжеские карманы, ну и князю Белогорскому что-то достанется. В такой ситуации любые скандалы и разногласия, даже самые мелкие, были ни к чему. А потому, все объяснения Алекс решил отложить до своего возвращения.

Предложение лейтенанту Брылякину поехать вместе на картографическую практику Алекс сделал не раскрывая излишних подробностей, хотя слух о неких отличиях в предстоящих поездках по академии уже прогуляться успел. Предполагаемый напарник согласился сразу, не раздумывая.

— Конечно, согласен, почту за честь!

Дворянство род Брылякиных получил более полутора веков назад, куда раньше, чем его купил один из ростовщиков Магу. Основатель рода ухитрился выслужиться из простых солдат аж в полковники и получить в награду приличное поместье с сотнями душ крепостных. При императоре-реформаторе такие карьеры, бывало, случались. Правда с тех пор род Брылякиных худел и мельчал. Сын полковника дослужился только до подполковника, а последние полвека гордые носители фамилии Брылякиных, выходили в отставку только капитанами, если доживали до нее, конечно. Немало их полегло в многочисленных внешних войнах, что вела Руоссийчкая империя и подавлении внутренних бунтов. Однако, последний находящийся на действительной воинской службе представитель рода был полон решимости такое положение преодолеть, получив погоны хотя бы штаб-офицера.

Семейное поместье Брылякиных тоже пребывало не в лучшем состоянии. Оно то дробилось между сыновьями, то объединялось вновь, какие-то его части закладывались в тяжелые времена, выкупались, когда наступали хорошие и в конечном итоге продавались. Нынешняя часть, перешедшая матери лейтенанта от ее покойного мужа, едва могла прокормить саму вдову. Тем не менее, какие-то крохи она ухитрялась пересылать сыну на дорогую столичную жизнь, лишь бы тот смог сделать карьеру. В любом случае, практически все расходы на подготовку к поездке Алексу придется взять на себя. В этом деле следовало поторопиться, поскольку еще предстояли экзамены, а тогда времени ни на что другое уже не будет.

Предстояло закупить оружие, снаряжение, консервы и тысячу прочих мелочей, от которых будет зависеть успех всей экспедиции или ее неудача. Только лошадей придется покупать на месте, если не удастся раздобыть казенных. За всеми этими хлопотами неделя пролетела почти незаметно, наступило следующее воскресенье и веревку колокольчика, висевшего над входом в особняк Магу осторожно, смущаясь подергал гвардии рядовой Ивасов.

— Пришел?! Отлично! Сейчас поедем.

Такой способ передвижения — внутри покачивающейся на мягких рессорах кареты, был для солдата явно не привычен. Он сидел рядом с офицером, боясь, лишний раз шевельнуться и почти упирался макушкой в потолок, обитый изнутри дорогущим бархатом. И тут в голову Алекса пришел еще один немаловажный вопрос.

— А ты верхом-то ездить умеешь?

— Так точно, господин гв... штаб-капитан! Сызмальства.

И в самом деле, парень не из городских, а значит, с верховой ездой должен быть знаком, хотя бы даже и без седла. Вот только где такую клячу найти ему под стать? Если посадить Ивасова на среднестатистическую руоссийскую лошадку, то его сапоги будут волочиться по земле. Тут нужен кавалергардский боевой конь или какой-нибудь тяжеловоз. Но это в столице их можно найти, если хорошо поискать, а в глухой провинции ничего, кроме низкорослых станичных лошадок будет не купить. М-да, еще одна проблема нарисовалось. Ладно, проверим сначала какой он в стрельбе молодец.

— Гвардии рядовой Ивасов к стрельбе готов!

— Стрельба из положения лежа! Левая мишень! Пять патронов! Огонь!

Испытания проходили на стрельбище завода Тизеля. Мишени были установлены на пятьсот шагов. Этого испытуемый не знал, а Алекс не стал ее командовать умышленно, дав возможность ошибиться или сделать все правильно самому, как и учесть поправку на боковой ветер. Стрелял Ивасов споро, без суеты, чувствовалась хорошая выучка, минуты не прошло, а все пять патронов уже выпущены.

— Стрельба с колена! Средняя мишень! Пять патронов! Огонь!

В бинокль хорошо было видно, как вздрагивают доски мишени от попадания тяжелых пуль сорокового калибра. Пять выстрелов сделал гвардии рядовой Ивасов, пять раз дрогнула мишень. "Если и с кучностью порядок, то испытание парень выдержал".

— Стрельба из положения стоя! Правая мишень! Пять патронов! Огонь!

Винтовка в руках у гвардии рядового, правда, тоже не простая, из первого попавшегося ящика взятая. Ствол, без каких либо дефектов, был тщательно отобран из огромного числа таких же. Все пружины тщательно испытаны и проверены. Сама винтовка собрана и отрегулирована лучшими заводскими мастерами, но если поставить ее в общую пирамиду, то она ничем внешне не будет отличаться от своих массовых серийных товарок.

— Гвардии рядовой Ивасов стрельбу закончил!

— Оружие к осмотру!

Казенник был пуст, все патроны выпущены.

— Ну, пойдем, посмотрим, что ты настрелял.

К стыду своему такой результат Алекс не смог бы повторить при всем желании. Ничего не скажешь — талант, самородок.

— Хорошо, принят на службу. Как из полка уволят — приходи, адрес теперь знаешь. Ну, спрашивай, чего хотел, небось, жалованьем решил поинтересоваться?

— Никак нет, господин штаб-капитан! Дозвольте другие винтовки пристрелять!

— А эта что, не понравилась?

— Понравилась, господин штаб-капитан, не винтовка, а игрушка и бьет метко. Только и остальные проверить надо бы.

— Постой. Какие остальные? Разве одной нам не хватит?

— Никак нет, господин штаб-капитан! В тайге или лесу, мишку или там сохатого не всегда с первого выстрела свалить удается, а из револьверта его и вовсе не остановить.

А ведь Ивасов прав, об этом аспекте их экспедиции Алекс как-то не подумал. Привык передвигаться в составе больших подразделений, где крупные хищники не водятся, а остерегаться приходится только других людей, вооруженных таким же оружием. Тут офицеру винтовка ни к чему, скорее, даже мешать будет, если он вместо управления огнем вверенного ему подразделения сам в обычного стрелка превратится.

Сейчас же предстояло дело совершенно иного рода. Их в группе будет трое, максимум четверо, если Брылякин еще кого-нибудь с собою возьмет. Тут каждый ствол на счету будет. "А ведь там еще и тигры водятся", припомнил штаб-капитан. Против многопудовой кошки не то что "гранд", винтовка Гердана номер два слабенькой покажется.

— Будут другие винтовки. Не сейчас. А это тебе.

Вместо того чтобы схватить протянутый червонец, солдат замер. Перед ним было жалованье гвардейского рядового приблизительно за полгода.

— За что так много-то, господин штаб-капитан?

— Аванс за будущую службу и премия за хорошую стрельбу.

"А может, ты нам сейчас жизнь спас, сам того не заметив".

— Бери, говорю, пока дают.

— Премного благодарен, господин штаб-капитан!

Оправив рядового обратно в город, Алекс пошел просить деда, о сборке новых винтовок, пусть и не таких отличных, лишь бы к сроку все было готово.

А назначенный срок накатывался с неумолимость паровоза курьерского поезда. Перед самыми экзаменами штаб-капитана Магу нагнал тот самый жандармский ротмистр, что предпочел остаться неизвестным и даже не представился. Одет он был в неприметный серый сюртук, на голове красовалась новомодная шляпа-котелок.

— Здесь то, что вам велено передать.

— Припозднились вы с бумагами, господин ротмистр. Были проблемы?

Жандарм лихо отбрил любопытство Алекса.

— Если и были, то вас они не касаются. На словах вам велено было сказать. По приезду переговорите с делопроизводителем Месеновым. Найдете его без труда, он состоит в комиссии полковника Лемкова, а с ним вам дело предстоит иметь в любом случае.

— Это он вас и проинформировал о безобразиях в комиссии?

— Он, — подтвердил ротмистр, — но никаких внятных доказательств не привел. Вот вам и предстоит их добыть, либо вину полковника опровергнуть.

— Я понял свою задачу, — кивнул Алекс.

Хоть задачу ставил ему ротмистр, а не наоборот, чин у Алекса все был выше, да и по уставу отвечать жандармскому офицеру в партикулярном он не обязан.

— В случае крайней необходимости обратитесь по известному вам адресу, швейцар передаст мне все, что потребуется. У вас еще вопросы есть?

— Вопросов больше не имею.

Правой рукой ротмистр коснулся своего котелка. То ли поправил, то ли честь отдад, не разберешь.

— Честь имею!

— И вам удачи!

На этом и разошлись. Езжай туда, не знаю куда. И исполни то, не знаю что. "Будем исполнять", хмуро решил Алекс.

Экзамены первого года обучения штаб-капитан Магу сдал неожиданно легко. Помощь лейтенанта Брылякина, безусловно, тоже сказалась, но Алекс чувствовал, что справился бы и сам, хоть результаты были бы не такими хорошими. Восстановилась привычка получения методического образования и голова начала работать в нужном направлении.

Распределение направлений на картографическую практику происходило следующим образом. Называли фамилии офицеров, вручали конверт с местом назначения. Процедура привычная, а вот места назначения удивляли.

— Штаб-капитан Магу, лейтенант Брылякин!

Поскольку штаб-капитан был старшим группы, их и вызвали первыми, сами пары были составлены заранее. Взяв свой конверт, Алекс вернулся на свое прежнее место.

— Ну, что? Ну, куда?

Накинулись на него другие офицеры. Шумно стало настолько, что подполковник Быстраго вынужден был вмешаться.

— Соблюдайте тишину господа офицеры!

Алекс вскрыл конверт и достал из него лист сероватой канцелярской бумаги.

— Студеноокеанск.

Все вокруг только ахнули, поездка туда и обратно за одно только лето казалась невероятной.

— Хорошо, хоть никого из нас не пошлют еще дальше, — пошутил кто-то из офицеров, — дальше просто некуда.

И если для штаб-капитана цель поездки сюрпризом не являлась, то лейтенант был неприятно поражен.

— Хотел маменьку летом навестить, теперь уж не получится.

Алексу даже стыдно стало за то, что втянул юнца в такое дело, даже не испросив разрешения. Назад отыгрывать, и искать нового было уже поздно, оставалось только слегка подбодрить лейтенанта.

— Держитесь, мой юный друг, нас ждут удивительные приключения.

Знать бы еще, насколько удивительные.

Глава 4

Вонь сгоревшего угля — непременный спутник любого путешествия по Руоссийской чугунке. Потом еще прибавятся вонь немытого тела и водочный перегар, ибо заняться в дороге все равно более нечем. Но это будет потом, спустя несколько дней после отъезда из столицы. А пока княжна Аделина забавно морщила свой носик, безуспешно пытаясь перебить запах гари надушенным батистовым платочком.

— Целых три месяца...

— Всего три, моя милая.

— Я буду по тебе скучать.

Дважды прозвонил станционный колокол, паровоз в голове состава загудел в ответ и окутался облаками белого пушистого пара.

— Мне пора.

— Я буду по тебе скучать, — повторила Аделина.

Затем она неожиданно, на глазах всех провожающих повисла у Алекса на шее и прилюдно впилась поцелуем в губы, не обычным, а таким, от которого у Алекса все встало дыбом. Ему хотелось, чтобы это объятие длилось вечно, но нехотя пришлось девушку отпустить.

— Возвращайся. Я буду считать дни.

Надушенный батист впитал невольно набежавшую слезу.

— Все будет хорошо, — попробовал утешить ее штаб-капитан, — я же не на войну еду, это всего лишь картографическая экспедиция.

Кондуктор громогласно провозгласил.

— Поезд отправляется!!!

Офицер торопливо шагнул на подножку вагона первого класса. Три звонких колокольных удара, паровозный гудок и поезд тронулся. Аделина сделала несколько шагов следом, будто пыталась догнать ускоряющийся вагон, спустя несколько секунд ее белоснежное платье скрылось в толпе провожающих на перроне.

В двухместном купе его встретил лейтенант Брылякин.

— Ваша невеста?

— Да.

Алекс отцепил саблю и присел на полку.

— Красивая...

— Мне можно начинать ревновать, господин лейтенант?

— Ну, что вы, — смутился Брылякин, — такая девушка не для меня.

— Не скромничайте, лейтенант. Лучше скажите, что дальше делать будем, водку пить или в карты играть?

Сам штаб-капитан ни к тому, ни к другому пристрастия не имел, но надо же было как-то убить в дороге лишнее время. В отличие от него, лейтенант оказался более предусмотрительным, и занятие себе нашел вполне рациональное.

— Вообще-то, я взял в дорогу несколько книг...

— Вот с ними и оставайтесь, а я поищу себе более подходящую компанию.

Алекс прошелся по вагону, в первом классе публика подобралась солидная, к тому же по большей части семейная. Гвардейские офицеры от полковника и выше, один генерал и несколько статских в таких же высоких чинах, пехотному штаб-капитану не ровня. В компанию купчиков его самого не тянуло. Осталось только... Да ничего не осталось, закончился вагон. Ведь предлагал же Брылякин из экономии взять билеты в вагон второго класса! Надо было соглашаться, там публика куда проще, а пока придется вернуться не солоно хлебавши.

В купе Брылякин оторвался от толстого тома.

— Что-то вы рано вернулись, господин штаб-капитан.

— По вас соскучился, лейтенант, — огрызнулся Алекс.

— Простите, не хотел вас обидеть.

Штаб-капитану стало даже немного стыдно, и чего набросился на человека? Сам же настоял на первом классе, хотел пыль в глаза пустить в первую очередь княжне, ну и перед лейтенантом своими возможностями похвалиться. Теперь самому придется сглаживать острые углы.

— Бросайте свое чтиво, лейтенант. Предлагаю посетить вагон-ресторан, где отобедать и слегка отметить начало нашей экспедиции.

— Господин штаб-капитан...

— Пойдемте, пойдемте, такова традиция, иначе дорога легкой не будет. Отговорки не принимаются!

А за окном уже проплывали последние столичные пригороды.

Путь до старой столицы и впрямь оказался легким, пробуждение было тяжелым, особенно для лейтенанта. Пить он не умел совершенно, и как водится, вчера перебрал. Обратно в свой вагон Алекс тащил его практически на себе. Так и свалил на полку, не раздевая.

— О-о, моя голова, — стонал Брылякин.

— Ваша, никто на нее не претендует. Давайте ка я вас немного полечу.

Алекс протянул лейтенанту плоскую серебряную фляжку, в купе явственно пахнуло хорошим коньяком.

— А поскольку пить вы не умеете и хмелеете быстро, для вас до самого конца экспедиции объявляется сухой закон.

— Премного благодарен, господин штаб-капитан, — простонал болящий, — еще одного такого пробуждения я не переживу.

— И не надо. Поднимайтесь и приводите себя в порядок, через час прибываем.

Едва только поезд замер у перрона, как для участников экспедиции началась лихорадочная суета. За три часа надо было получить багаж на одном вокзале, перенести его на другой, там его сдать и сесть в поезд, следующий на восток. Положение спасли вокзальные носильщики, ибо втроем им было не управиться, а четвертый член их команды к переноске тяжестей не был приспособлен абсолютно.

Старик Евгреич был денщиком еще у капитана Брылякина. Вместе с ним вышел в отставку, жил в поместье, воспитывал Брылякина-младшего, ему же и достался по наследству после смерти отца. Поначалу Алекс категорически отказался брать его с собой, но лейтенант сумел его убедить в обратном. Да, его пестун уже в возрасте и носильщик из него никакой, впрочем, как и боец. Зато он превосходно умеет приготовить кашу на огне, так чтобы она не сгорела, белье постирать, порванную одежду подшить. Да мало ли бытовых мелочей потребуется в ходе экспедиции, которые вполне можно было поручить старику. Поскольку целый месяц есть подгоревшую кашу, а кулинарными талантами боле никто из них не обладал, штаб-капитану не хотелось, он согласился на участие Евгреича.

— Все?

— Так точно, господин штаб-капитан!

Хоть Ивасов и числился уже в запасе почти три недели, солдатские привычки из него не выветрились, к тому же и одет он был в прежний свой мундир, только без погон и петлиц. Алекс предлагал ему сменить мундир на что-нибудь партикулярное, но тот отказался, отговорившись, что так ему привычнее.

После сдачи багажа, времени до отбывающего на восток поезда осталось в обрез, даже отобедать не успели. Господа офицеры заняли купе в вагоне первого класса, Ивасов с Евгреичем привычно отправились в третий. Впрочем, для отставного солдата этот способ передвижения был внове. До этого его возили только в казенной двухосной теплушке на сорок нижних чинов или восемь лошадей. Так что даже нынешний вагон ему казался верхом комфорта.

Отцепив саблю и сняв сапоги, Алекс растянулся на полке.

— Через пару часов сходим в вагон-ресторан. Надо пользоваться благами цивилизации, пока есть возможность.

— Нет, нет, нет, — замахал руками Брылякин, даже ветерок поднялся, — только не это! Идите один!

— Так пить-то вас никто не заставляет, а вот поесть надо. После Нижнего такой возможности уже не будет.

— Ну, если только поесть, — согласился лейтенант.

— А пока, давайте какую-нибудь из ваших книг. Будем просвещаться вместе.

— С превеликим удовольствием, — откликнулся компаньон.

"Эдак к концу экспедиции я совсем монахом стану", подумал Алекс.

Если путешествие между новой и старой столицами заняло меньше суток, то до Нижнего удалось доехать только за двое. Знаменитые Нижневские ярмарки еще не начались, а по сему, город казался пыльным и малолюдным. Надолго задерживаться в нем не стали. Мост через великую руоссийскую реку еще только строился, пришлось нанимать подводу для багажа и переправляться на пароме. Заодно посетили баню, где смыли с себя прежнюю грязь и подготовились к накоплению новой.

Поезд, идущий из Нижнего на восток, вагонов первого класса не имел вовсе, пришлось взять билеты во второй. Публика в вагоне была проще, а значит, и шумнее. Найти подходящую для проведения времени компанию было проще простого, но штаб-капитан предпочел остаться в купе. Это было несколько необычно, даже лейтенант Брылякин заинтересовался.

— А вы, почему здесь время коротаете?

— Книгу хотел дочитать.

И он уткнулся в толстый том, давая понять, что разговор окончен. На самом деле, причина его хандры была банальнее некуда — он заскучал. По княжне Аделине Белогорской. Во времена его учебы случались периоды, когда они не виделись по нескольку дней, а бывало, разлука затягивалась на неделю и больше. Зато всегда была потенциальная возможность выкроить время увидеться. Сейчас же такая возможность была полностью исключена. Таковой она и останется в ближайшие два с лишним месяца. Это и угнетало. И заставляло грустить.

Уже за горным хребтом, делящим империю на две неравных части, ту, что поменьше и малость цивилизованную и побольше, зато совсем дикую, закончились, книги, взятые в дорогу лейтенантом Брылякиным. Они хоть немного помогали Алексу заглушить грусть по оставленной в столице невесте. Сейчас же перед обоими офицерами опять встала проблема нелегкого выбора: водка или карты? Брылякин выбрал длинные и нудные рассуждения о природе будущих войн, вытекающие из записок своего кумира полковника Барти. А поскольку, собственного опыта бравый лейтенант не имел, оценщиком своих мыслей выбрал своего более заслуженного товарища по экспедиции.

— Основываясь на вероятностно-статистическом методе расчета потерь от огня стрелкового оружия, — вещал Брылякин, — я пришел к выводу, что полковник Барти был полностью прав, только снижение плотности боевых порядков и уменьшения количества войск на единицу площади, может их снизить хотя бы до приемлемого уровня. Но тут мы упираемся в одно существенное противоречие.

— Это, какое же?

— Для прорыва обороны противника нам плотность требуется увеличить. А большая плотность приводит к большим потерям. Замкнутый круг получается. Предположим, батальон численностью в тысячу штыков начинает атаку на другой такой же батальон с дистанции в тысячу шагов. По моим расчетам, никто из наступающих ближе двухсот шагов к обороняющимся подойти не сможет! Как прикажете воевать?

— Никак не прикажу, — поморщился Алекс. — Запомните мой юный друг, никто не может приказать человеку воевать, если он того не хочет.

Лейтенант выразил непритворное изумление.

— Как же так? Если государь император отдаст приказ...

— Давайте лучше возьмем для примера вас, лейтенант. В свое время, принимая решение стать офицером, вы согласились принимать участие в боевых действиях, повинуясь приказу даже вашего ротного командира. Но это был ваш, и только ваш выбор. Если бы вы его не сделали, вы не пошли бы поступать в училище.

Брылякин тут же нашел повод поставить выводы Алекса под сомнение.

— Хорошо, но есть же солдаты срочной службы. Уж их то согласие на участие в войне никто не спрашивает.

— А вы интересовались, лейтенант, сколько дезертиров было в вашем полку за Палканскую кампанию?

Пришлось лейтенанту удивиться еще раз.

— Нет, мне даже в голову такое не приходило.

— А вы узнайте, узнайте. И ведь это была не самая тяжелая и не самая длительная кампания, победная и протекавшая за рубежами империи. Нет, если человек решил, что он воевать не будет, его никаким приказом заставить невозможно, даже под страхом смерти.

— И что с таким делать?

Ответ штаб-капитана был коротким.

— Вешать, как дезертира. Или расстреливать, если деревья в округе отсутствуют. В вашем примере батальон атакует по ровной, как стол местности при идеальной погоде, а если солнце будет бить в глаза обороняющимся? А если будет пурга? Или местность пересеченная. Любая из этих вводных увеличивает шансы атакующих. А как вы собираетесь учитывать горячку боя, когда кровь в жилах кипит и руки от волнения трясутся, призовые стрелки с двадцати шагов промахиваются. Нет, у этого уравнения слишком много неизвестных, чтобы можно было его решить с приемлемой точностью. В общем же случае, тупик ваш могут разрешить два фактора: скрытность и скорость.

— Поясните свою мысль, господин штаб-капитан.

— Да очень просто. В траншее, где вчера находился один только батальон, скрытно разместить целый полк. Атаковать быстро и решительно. Можно даже ночью. То же самое работает не только на тактическом, но и стратегическом уровне. Раньше ваш полк от столицы до Коварны год топал бы, а по чугунке его доставили менее, чем за три недели. Кто быстрее резервы к месту сражения доставил, тот и победил.

Сдаваться лейтенант не спешил.

— Все это так, трудно оспорить, только в темноте или в плохую погоду мы быстро потеряем возможность управлять боем.

— Тут с вами соглашусь, — не стал оспаривать очевидное Алекс. — Связь при помощи посыльных медленная и очень ненадежная. Мне не раз приходилось убеждаться в этом лично. Надеюсь, скоро придумают что-нибудь еще.

Брылякин продолжил развивать тему дальше.

— Полковник Барти предлагает идти еще дальше, использовать в боях бронированные машины, вооруженные пушками. Хотя, это, на мой взгляд, уже перебор.

— Это почему же?

— Да любой паровоз застрянет в грязи, сколько колес к нему не приделывай!

Алекс счел нужным возразить, заодно, щелкнуть заносчивого юнца по носу — мы старики тоже книжки читаем и за прогрессом техническим следим.

— Во-первых, передвигаться можно не только на колесах. Я читал, за океаном, к которому мы сейчас едем, появились машины, передвигающиеся на бесконечных железных лентах. Машина сама себе стелет дорогу впереди и убирает сзади.

— Никогда о таком не слышал! Очень интересно. Но для этого потребуется куда более мощный и легкий двигатель, чем имеющиеся сейчас паровые машины.

— Совершенно верно, — согласился с лейтенантом Алекс, — мы сейчас находимся на этапе бурного прогресса в технике. Думаю, такого типа двигатели будут изобретены еще в нашу с вами бытность.

Пришла очередь Брылякина соглашаться с доводами штаб-капитана.

— Возможно, вы правы, господин штаб-капитан. А что, во-вторых?

— Чугунку, иначе, как транспортную артерию вы не рассматриваете?

За время этой беседы лейтенант не утратил еще способности удивляться.

— А как же еще ее можно использовать?

— Например, блиндировать паровоз, — внес свое предложение Алекс, — на платформы поставить пушки и использовать такой поезд для поддержки атаки своей пехоты непосредственно на поле боя.

— Сеть чугунки настолько слабо развита, что такие случаи могут быть лишь единичными, — возразил Брылякин. — Но допустим, таковая возможность представилась, противник легко может остановить такой поезд, всего лишь подорвав на его пути мост или насыпь.

На это возражение у штаб-капитана нашлись свои аргументы.

— При наличии саперной роты и необходимых материалов, большинство таких повреждений устраняются в течение часа. Куда большая опасность будет исходить от вражеской артиллерии, поставленной на прямую наводку. От нее никакая броня не спасет.

И тут оппонент Алекса зада весьма неожиданный вопрос.

— А знаете, что мне напомнили ваши рассуждения?

— И что же?

— Записки полковника Барти. Вы мыслите с ним в одном ключе.

Алекс поспешно прикусил язык. Не хватало только, чтобы еще и его спутник догадался, кто скрывался под личиной полковника. А ведь есть еще и руоссийские добровольцы, вернувшиеся на родину. Случайная встреча с ними вполне может раскрыть инкогнито штаб-капитана Магу.

— Жаль, что астрияки расстреляли полковника, — продолжил сокрушаться лейтенант, — такую светлую голову погубили. Он ведь был нашим соотечественником, газеты писали, отставным офицером, и наш с вами долг развить его идеи и внедрить их в Руоссийской армии, сделав ее непобедимой.

Развивать тему дальше стало просто опасно и штаб-капитан поспешил согласиться с товарищем по экспедиции.

— Да, да, конечно.

И поспешил сменить тему.

— А может, все же в картишки? Хотя бы на интерес.

— А давайте, — неожиданно согласился Брылякин, — все равно больше нечего.

Поскольку других партнеров не было, играли в гусарский преферанс на двадцать четыре карты. И хорошо, что играли на интерес, только под запись. В противном случае, к концу путешествия Алекс рисковал проиграть не только все свои наличные деньги, но и все экспедиционное имущество, включая подаренные дедом винтовки и патроны к ним. Поначалу Брылякин, конечно, проигрывал. Затем же, окончательно уяснив правила и набравшись опыта, начал уверенно менять статистику выигрышей в свою пользу. Аналитический ум и отличная память лейтенанта давали Алексу шанс на выигрыш только при удачной раздаче.

Пока господа офицеры в купе вагона второго класса предавались пороку в виде карточной игры, поезд неторопливо, верст двадцать в час полз на восток. Дорога эта была построена недавно. Как всегда, торопились, качество укладки рельсов пути было неважным, сходы паровозов и вагонов с рельс — обыденностью. Множество мостов через мелкие и не очень реки были еще временными, деревянными. Поезд подолгу стоял на всевозможных станциях, полустанках, разъездах. То, пропуская встречных, то заправляя паровоз водой, меняя тендеры, и сами локомотивы.

Зато появлялась возможность посидеть в станционном ресторане и купить свежей еды в дорогу. Ивасову с Евгреичем путь в ресторан был закрыт, к их услугам был буфет. Старик, не привыкший к таким путешествиям, ворчал на излишний, по его мнению, расход денег. Весна сдала свои позиции лету, довольно жаркому в этой местности. А вот баню посетить, возможности не было. Через некоторое время, и господа, и прислуга издавали приблизительно одинаковое амбре, которое офицеры безуспешно пытались залить одеколоном.

Все в этом мире когда-нибудь заканчивается, и в один из по-настоящему жарких дней, поезд дополз до станции, где стальной путь на восток заканчивался. Город не так давно превысил размеры пристанционного поселка, а потому мог похвастаться каменными зданиями только на паре центральных улиц, даже вокзал был еще деревянным. Чтобы сориентироваться в незнакомом месте и получить совет опытного в этих краях человека, штаб-капитан отправился к военному коменданту, благо, таковой уже имелся.

Изучив его документы, пожилой подполковник проникся его положением, дав несколько дельных советов.

— Отдохните дня два-три, дальше такой возможности у вас уже не буди, аж до самого Уруссийска. Лошадей здесь же купите. У нас недешево, а дальше только дороже будет. Паром через озеро каждый день отходит в десять утра. К девяти уже нужно быть на пристани.

Самый же ценный совет комендант приберег напоследок.

— Нечего вам Студеноокеанске делать. Уруссийск на неделю пути ближе будет. Отдадите командировочные документы полковнику Лемкову, он их сам отметит. А будет необходимость — почтой отправит.

Поблагодарив коменданта, его совет позволял сэкономить две недели в пути, как минимум, Алекс отправился сообщать новости своим спутникам. Больше всех возможности отдохнуть обрадовался Евгреич, дорога порядком утомила старика.

— Кто идет со мной лошадей покупать?

— Я, господин штаб-капитан, — вызвался Ивасов.

Выбирать на местном конском базаре было особо не из чего, местное лошадиное поголовье было низкорослым и мохноногим, с мощными копытами, позволяющими зимой откапывать корм из-под снега. Если бы не Ивасов, штаб-капитана местные купчики непременно надули, почуяв неопытного новичка, отставной гвардеец лошадиное нутро видел насквозь.

— Пять лет?! Да ей все десять! Вон зубы как стерты! У этой дыхалка слабая! Под седлом ходила? Вижу, вон вся спина сбита!

Увидев, что первый натиск не удался, продавцы перешли к планомерной осаде, предлагая уже более приличный товар.

— Трехлетка? Выезженная?

Лошадка и впрямь на вид была хороша, веселая, упитанная.

— Давай седло, проверим.

От проверки владелец кобылы предпочел уклониться, видимо, с выездкой были серьезные проблемы. За час отсмотрели с десяток лошадей, купили только двух. Смирную кобылку под седло старику и одну под вьюки.

— Ты мне хороший товар покажи, чтобы господину штаб-капитану под седло не стыдно было!

"А он не такой уж и тихоня, — глядя на Ивасова, подумал Алекс, — гляди-ка как развернулся". Наконец, проникнувшись к покупателям достаточным уважением, купцы показали достойный товар.

— Беру!

Это Алекс почти выкрикнул, едва только увидев коня. Тщательно осмотрев гнедого, Ивасов одобрительно кивнул, товар без изъяна. Принесли уздечку, седло и морковку. Седло приспособили коню на спину, надели уздечку.

— Как зовут?

— Витязем кличут.

— Хорош!

Прежде, чем сесть в седло, Алекс скормил коню морковку. Тот живо ее схрумкал, скосил глаз, дескать, дай еще. Едва сумев дотянуться ногой до стремени, офицер оказался в седле. Проехав, он так и не нашел к чему придраться, хороший конь, справный.

— Сколько?

Хозяин Витязя назвал сумму.

— Сколько?! — не удержался от восклицания Ивасов.

Штаб-капитан сделал ему знак — молчи.

— Беру вместе с седлом!

Ударили по рукам. Слух о щедром, хоть и придирчивом покупателе мигом облетел не столь большой рынок. Кобылу под седло Брылякину подобрали без труда и по умеренной цене, как и вторую вьючную лошадь. А вот для самого Ивасова ничего не нашлось.

— Ладно, — сжалился над ними бородатый кряжистый барышник, — покажу я вам одну, решение за вами.

Идти пришлось недалеко, на подворье самого торговца. Там... Это был даже не конь, а КОНЬ! Гигант. Алекс быстро отыскал на нем казенное клеймо.

— Откуда?

— Военные продали. Охромел он у них, а я купил по дешевке, да выходил. Думал на шахту продать, да он уж слишком велик, не взяли. Жрет — прорву, одной травой не обойдетесь, овес нужен.

— А под седлом он как?

Купчик только руками развел.

— Тащи седло, — принял решение офицер.

Этот конь не проявил особого беспокойства, что бы с ним не делали. Проехав на нем шагом, Ивасов вынес вердикт.

— Не знаю, как под седлом, а в упряжке он явно ходил. Галопом не пойдет, а шагом ехать можно.

— Ладно, нам от погони не уходить, и догонять никого не придется. Берем!

Заодно сторговали и конскую упряжь. После покупки запаса продовольствия, экспедиция была готова к продолжению пути.

Дав пронзительный гудок, белоснежный красавец-паром отошел от причала, шлепая по воде плицами огромных колес закрытых кожухами. Две тонкие длинные трубы извергали в небо струи черного угольного дыма. Поплыли. Чуть дальше от берега ветер стал сильнее, заметно усилилась качака. Судно прибавило ходу.

— И это озеро? — изумленно вопрошал Брылякин.

Берег водоема терялись за горизонтом, прозрачная вода открывала вид на десятки метров в глубину. Если бы не рябь, создаваемая движением парома по воде. Постепенно восторги от такого способа передвижения утихли, он стал привычным. К вечеру добрались до противоположного берега озера, где и заночевали на постоялом дворе. А с утра им открылся новый мир — мир великого Восточного тракта.

Эта дорога ничуть не напоминала привычные, ухоженные шоссе. Местами она была мощена камнями и довольно широка. Вдалеке от населенных пунктов она бывало сужалась так, что на ней с трудом могли разъехаться две телеги. Там где почва была болотистой, ее гатили стволами тут же срубленных деревьев в несколько слоев. Вдоль всего тракта с обеих сторон высажены деревья, они защищают дорогу от снега и в пургу не позволяют с нее сбиться. Впрочем, сейчас вокруг лето в полном разгаре и данная участь путешественникам не грозила.

Вдоль всего тракта расставлены почтовые станции, казенные и частные постоялые дворы, придорожные села, основной задачей жителей которых было эту самую дорогу поддерживать в порядке. И, тем не менее, за несколько часов на ней можно было не встретить ни одного путника. Временами же, в особенности поблизости от сел и деревушек, движение становилось довольно интенсивным.

К вечеру нагнали небольшой купеческий обоз из двух десятков телег и фургонов. Определив хозяина обоза по самому солидному виду и типичному картузу, Алекс подъехал к нему.

— Штаб-капитан Магу.

В свою очередь тот тоже представился.

— Второй гильдии купец Нешдеров из Уруссийска.

Обоз его туда же и направлялся. Если бы он двигался не так медленно, вполне можно было к нему присоединиться, а пока он решил получить как можно больше информации о месте, куда предстояло прибыть.

— Нам еще дней десять, а вы верхами за неделю доберетесь.

— А на тракте лихие люди не озоруют?

— Здесь нет, а ближе к Уруссийску бывает, там места глухие. Но вам-то чего бояться с этаким-то богатырем!

Вид Ивасова, сидящего верхом на тяжеловозе еще и с винтовкой за спиной везде привлекал внимание и служил поводом для шуток.

— Я смотрю, у вас и оружия-то нет!

— Есть, как не быть, — усмехнулся купчик, — просто на виду не держим.

По виду возчики у него ребята бывалые, тертые, с такими от любых варнаков отбиться можно. Как быстро выяснилось, далеко не от всех.

— Принесла нелегкая, — выругался купец и тут же зачастил. — Задержитесь хоть на десять минут, господин штаб-капитан, в долгу не останусь.

Причиной беспокойства торговца стали два десятка всадников в мохнатых папахах. Судя по желтым лампасам на шароварах, относились они к Дальневосточному станичному войску. Погоны на плечах и винтовки за плечами говорили о том, что эти сейчас на действительной службе. Обоз остановился.

Командовавший разъездом урядник проверил документы у Алекса. Молодые станичники тут же принялись подначивать Ивасова. Офицер бросил на них грозный взгляд и те притихли.

— Все в порядке, господин-штаб капитан, можете следовать дальше.

Штаб капитан предпочел остаться и досмотреть спектакль до конца. Купец протянул ему свои бумаги. Краем глаза, блеснув в сторону офицера, урядник принялся изучать их. Второй гильдии сунул ему что-то в ладонь, после чего, бумаги вернулись к их владельцу.

— Счастливой дороги, твое степенство.

Станичники исчезли из виду, и Алекс спросил у торговца.

— Зачем же я вам нужен был, раз вы ему все равно взятку дали?

— Взятка что — мелочь! Они-то деньги возьмут, а досмотр все равно учинят. Не столько товара украдут, сколько перепортят. При вас-то, господин офицер, озоровать поостереглись, так что я у вас в долгу. В Уруссийске заходите, если какая нужда припрет.

На этом они и расстались, обоз постепенно отстал и вскорости окончательно остался позади.

Что хорошо в путешествии верхом, так это возможность не спеша рассмотреть окрестности и перекинуться парой слов с попутчиками. Лейтенант Брылякин выбрал вторую часть преимуществ и продолжил разговор, оборвавшийся в купе поезда.

— А что бы вы сделали, получив приказ взять вон ту, скажем, высоту силами пехотного батальона?

— Затребовал бы артиллерийскую подготовку и поддержку в момент атаки.

— Предположим, вам отказали в артиллерии, — сделал вводную лейтенант.

— Тогда..., — штаб-капитан на несколько секунд задумался, — обошел бы ее с правого фланга, там проход удобнее.

— А вам не приходило в голову, что этот же прием вполне применим и на стратегическом уровне?

Алекс потребовал дополнительных пояснений, и лейтенант оседлал своего любимого конька.

— Если шансы на успех лобовой атаки ниже допустимого уровня, то единственным маневром для достижения цели станет фланговый охват. А как поступит в таком случае противник, увидев угрозу окружения?

— Загнет свой фланг, — предположил штаб-капитан, — либо оставит позиции. Если же у него есть время и пространство для маневра, постарается растянуть свой фронт, сделав охват невозможным.

— То есть мы опять приходим к необходимости разрежения плотности боевых порядков и увеличения плотности огня пехотного оружия, о чем и писал в своих записках полковник Барти!

В голосе Брылякина прозвучало нескрываемое торжество. Но тут уже Алекса задело за живое и он начал возражать.

— А если противник подтянет резервы и попытается обойти новые позиции?

— Мы сделаем аналогичный маневр.

— То есть, начнется такой фланговый бег, кто кого быстрее обойдет? И долго так будет продолжаться?

— Пока фронт не упрется в какое-либо препятствие полностью такой маневр исключающее: горы, широкую реку, море, наконец.

— А вы представляете, какой численности нужна армия, чтобы перекрыть западный театр военных действий от моря до моря?! Потребуются миллионы штыков только в первой линии. И мы опять возвращаемся к необходимости лобовой атаки при невозможности обходного маневра ни на тактическом, ни на стратегическом уровне!

— И как же нам выбраться из него до появления бронированных паровозов полковника Барти?

— Артиллерия, — высказал свое мнение Алекс, — в войнах будущего без нее никуда. Ее роль будет только возрастать, так же как количество технические характеристики орудий. Успех штурма Камы обеспечила всего одна батарея современных двенадцатифунтовых гаубиц!

— Было еще весьма остроумное решение использовать горные пушки в качестве штурмовых, — напомнил лейтенант.

— Ну, это была уже чистой воды вынужденная импровизация, — улыбнулся своим мыслям штаб-капитан.

Спустя ровно неделю езды по Восточному тракту, приблизительно на середине его общей протяженности, экспедицию встретил Уруссийск. С первого взгляда стало понятно, где размещается административный центр здешних мест. Количество военных и чиновных мундиров на улицах, свидетельствовало об этом однозначно. Немало здесь было и станичников, как при погонах, так и без.

— Ого, здесь даже полиция есть!

Этот неизменный атрибут императорской власти с саблей на левом боку и револьвером на правом, подсказал, где искать комиссию Лемкова и самого полковника лично.

— У окружного начальника он сидит. И вся комиссия евоная там же.

Ориентиром послужила строящаяся пожарная каланча. У ее подножия обнаружилась пыльная, немощеная площадь, по краям которой и располагались городские присутственные места. Отыскав нужное здание, господа офицеры отправились представляться начальству, оставив прислугу смотреть за имуществом и лошадями.

— Из самой столицы, значит. Границу картографировать? Далеко же вас занесло.

Среднего роста, худощавый, на груди обязательный для его чина набор наград, но все без мечей, и белый крестик, свидетельствующий об окончании академии по второму разряду. Отложив предъявленные ему документы, полковник живо принялся интересоваться столичными новостями, заодно затронув и нынешнее нововведение.

— Вас одних так далеко отправили или еще кого?

Инициативу отвечать на вопросы взял на себя штаб-капитан Магу, скрытно сделав лейтенанту знак помалкивать.

— Весь по разным границам разослали, а нас так дальше всех.

— А отбирали как?

— Жребий тянули. Господин полковник, готовы оказать любую помощь вашей комиссии в составлении карт местности!

— Весьма похвально, господин штаб-капитан.

Лемков на некоторое время задумался, затем огласил свое решение.

— О делах завтра, господа офицеры. Становитесь на постой, приводите себя в порядок, а вечером прошу пожаловать ко мне на ужин.

— Господин полковник...

— Это приказ, господин штаб-капитан! Мы здесь уже больше пятнадцати лет, а супруга по столичной жизни до сих пор скучает. Она мне не простит, если я вас в гости не приглашу, а пироги она у меня печет замечательные!

На этом и распрощались. Из центра города путь экспедиции лежал на его окраину, где был расквартирован Второй восточный батальон. Городом Уруссийск стал совсем недавно, да и селом до этого был недолго, повсюду видны были следы этого бурного роста в виде едва законченных и еще незаконченных строительством построек.

Куда больше Алекса волновал интерес, проявленный председателем комиссии к обстоятельствам их попадания в его вотчину. Был ли он праздным или скрывал под собой нечто иное? В свете изложенных обстоятельств и полученного от жандармов поручения, приглашение на ужин тоже выглядело подозрительным. А может, полковник всего лишь гостеприимный и хлебосольный хозяин?

— Добро пожаловать, господа офицеры!

Командир батальона подполковник Унтергербер немало обрадовался столичным гостям.

— У нас, конечно, нет таких удобств, как на постоялом дворе, зато и за квартиру платить не нужно. А места всем хватит!

Этот гарнизонный батальон имел большой некомплект личного состава, поскольку набрать нужный призыв в этом малонаселенном краю было попросту невозможно. Везти же солдат из центральных губерний было далеко и дорого. Вот и стояли свежесрубленные казармы, благоухающие сосновой смолой, наполовину пустыми. Узнав, что прибывшие из столицы офицеры приглашены на ужин к полковнику, командир батальона тут же отпустил их, напоследок добрым словом помянув пироги госпожи полковницы.

Пироги и впрямь оказались весьма недурственными. С мясом, с рыбой, с брусникой. Пышное тесто в меру начинки. Под стать им была и хозяйка дома, пышненькая, но в меру, сохранившая немалую долю своей былой женской привлекательности. Украшением вечера была тоненькая большеглазая девушка, либо пошедшая статью в отца, либо не успела проявиться еще материнская натура.

Одним из первых вопросов полковницы, адресованных Алексу, был следующий.

— Я смотрю, вы до сих пор не женаты, молодой человек?

— Помолвлен.

— И с кем же, позвольте спросить?

— С княжной Аделине Белогорской.

После этого хозяйке дома оставалось только изумленно ахнуть и переключиться на второго офицера. Беглый опрос лейтенанта Брылякина также дал негативный результат. И этот был признан бесперспективным, хотя и по совершенно иным причинам. Тем не менее, дочка полковника, Велечка, чудесно музицировала на рояле. Рояле! Про себя Алекс отметил, что покупка и доставка такого инструмента в Уруссийск должна была обойтись Лемкову во внушительную сумму. Следовательно, председатель комиссии не бедствует, о чем говорил и сам дом — полная чаша. "Интересно, есть ли у него другие источники дохода, кроме жалованья?".

— А вы, штаб-капитан какие-либо предпочтения в части картографирования границы имеете?

Незаметно полковник свел беседу на общие темы к служебной.

— Наша задача — получить удовлетворительный бал по картографической практике. Ну и долг служебный выполнить. А участок границы нам не важен, лишь бы слишком сложным не оказался.

— Понимаю, — кивнул полковник, — постараюсь подобрать вам что-нибудь полегче, белых пятен на карте еще много. Завтра жду вас у себя, а пока отдыхайте.

Лейтенант Брылякин замер подле сидевшей за роялем девушки. "Вряд ли ей больше шестнадцати". Чем-то она напоминала Алексу его невесту, только в той чувствовалась порода нескольких веков княжеских поколений, а этот цветок был взращен на провинциальной грядке. И зря Брылякин вокруг полковничьей дочки увивается, мамаша за нищего лейтенанта, пусть и с перспективами, ни за что ее не отдаст.

С немалым трудом оторвав Брылякина от Велечки, Алекс повел лейтенанта обратно в расположение батальона, где сейчас квартировала картографическая экспедиция.

— Не вздумайте влюбиться, господин лейтенант, Велечку за вас не отдадут. Госпоже полковнице зять побогаче требуется, а нам с вами сейчас о других делах думать нужно.

В ответ молодой офицер буркнул что-то невнятное, переживает, догадался Алекс. Отправив лейтенанта отсыпаться, штаб-капитан отыскал Ивасова. Пора была проверить парня в настоящем деле.

— Я напрямую спрашивать не могу, а на тебя никто внимания не обратит. Найди делопроизводителя Месенова. Разузнай, где и с кем живет, как с ним встретиться можно. Выполнишь все, как я сказал, в долгу не останусь.

— Сделаю, господин штаб-капитан, в лучшем виде.

На следующее утро офицеры предстали перед очами полковника Лемкова.

— Подобрал я вам участочек, не самый простой, но и не слишком сложный. В самый раз высший балл получить! Двадцать верст, часть по горам, часть по реке. В глубину, так и быть, дам вам две версты. В месяц уложиться должны.

Внимательно изучив предложенную карту, с пока еще приблизительно нанесенной демаркационной линией, Алекс с такой оценкой предложенного им участка согласился.

— Премного вам благодарен, господин полковник! Разрешите идти?!

— Ступайте, господа. Все необходимые бумаги вам оформят в канцелярии.

Возможно, оформлявший им документы делопроизводитель им был тем самым жандармским информатором Месеновым. Остаться наедине и задать вопрос напрямую возможности не представилось. Зато, новости нашлись и у Ивасова, причем, весьма неожиданные.

— Пропал Мессенов. Месяца два тому, как пропал.

— Искали?

— Говорят, со всем тщанием, но так и не нашли. Ни одного следа не оставил. Со службы вышел, а до дому не дошел.

— Очень интересно. Держи.

Алекс дал отставному гвардейцу серебряный целковый, а сам задумался. И было над чем. Прямых улик против полковника Лемкова не было, да и невозможно их было собрать за столь короткий период. А вот косвенные уже появились, едва только они приехали в Уруссийск. Первая, и самая главная — бесследное, и очень своевременное, исчезновение делопроизводителя Месенова. Пусть не среди бела дня, но из центра города и без всяких свидетелей. Таким образом, Алекс лишился единственного возможного информатора. Вторая, улика — жил полковник явно не по средствам, если только не получил большого наследства. Третьей пока не было, ее еще предстояло найти.

А искать предстояло непосредственно на самой границе. И улики эти должны быть железными. Вот только вряд ли полковник направит их именно в то место, где неувязки можно найти. Настаивать же на другом участке для картографирования и демаркации означало навлечь на себя подозрения. Надо было как-то изыскать возможность и посетить не только отведенный им участок, но как это сделать штаб-капитан пока не знал. Еще предстояло найти местного проводника по здешним глухим и не самым безопасным местам.

— Да вы, господин офицер, мне эту бумажку не показывайте, я в них не разумею. Вы мне скажите, куда отвести надо.

Сидевший перед штаб-капитаном станичник был, как и положено, бородат, невысок ростом, худощав и ловок. Одежда его отличалась от формы его собратьев, находящихся на службе, только отсутствием погон, петлиц и кокарды на мохнатой папахе. Еще у него не было шашки, а вот ружье — капсюльная одностволка, имелось.

— Реку Елюй знаешь?

— Как не знать! Лет десять назад там с хунхузами дрались, а пару лет назад я там сохатого взял.

Когда с географией обе стороны определились, осталось прийти к согласию по оставшемуся вопросу — финансам.

— Десять червонцев, — сходу зарядил цену станичник.

— Пять, — решительно сбил ее Алекс.

— Восемь, — сделал скидку местный проводник.

— Восемь ассигнациями, — почти согласился офицер.

Золотом было надежнее и дороже, чем бумажными ассигнациями, но разница была не слишком велика, финансовое положение Руоссийской империи было устойчивым.

— По рукам!

Сезон охоты еще не начался, зверь жира не нагулял, и возможность подработать была для охотника не лишней. Алекс решил не предпринимать пока каких-либо действий. К новичкам поначалу будут присматриваться, возможно, даже следить. А кому и с чем можно пойти, наоборот, неясно, люди кругом не знакомые. Поэтому штаб-капитан решил действовать в соответствии с предложениями полковника, изменить план он всегда сможет. Вот и к нанятому им охотнику Бажану стоило поначалу присмотреться, прежде чем, что-либо спросить, что могло выбиться за рамки легенды.

На предложение купить ему запасы продовольствия, станичник гордо ответил.

— Я кроме соли, пороха и свинца ничего в тайгу не беру.

— Капсюли еще, — напомнил ему Алекс.

— Ну, это само собой, — улыбнулся Бажан.

Лошадка у него оказалась под стать всаднику, такая же невысокая и жилистая, как позже оказалась, довольно прыгучая и способная лазать по горам немногим хуже горной козы.

Потратив еще один день на сборы, на рассвете, картографическая экспедиция выдвинулась на назначенный ей участок. Поначалу путь их лежал все по тому же Восточному тракту, но уже десяток верст спустя их проводник свернул направо, на узкую едва наезженную дорогу, петляющую вместе с узкой, звонкой речкой. К вечеру дорога привела в деревню, приткнувшуюся между двумя сопками. И это был их последний ночлег под крышей. А дальше дорога закончилась.

Судя по карте, напрямую осталось проехать чуть больше полусотни верст. У Бажана же были свои понятия о расстояниях и времени в пути.

— Пять дней полных, если повезет.

Едва они сунулись под кроны деревьев, как Алекс понял всю свою мудрость, заключавшуюся в найме таежного охотника. Без него они от деревни и на пять верст не отъехали бы. Густой лес, буреломы, постоянные перепады высот. Время от времени приходилось переправляться через ручьи и небольшие речки. Час спустя Алекс уже не мог бы сказать, сколько они прошли, а направление угадывал только приблизительно по положению солнца. Хуже всех пришлось Ивасову с его тяжеловозом. Те препятствия, что остальным давались без труда, его богатырский конь едва преодолевал. Особенно мешали его движению тяжелые лапы гигантских елей.

И в первый же день уруссийская тайга проявила свой крутой нрав, напомнив, что здесь не культурный парк, каких немало было разбито в окрестностях столицы. Из диких животных там можно было увидеть разве только милую белочку с пушистым хвостом, а тут...

— Замри!

Бажан произнес это слово негромко, однако, слух не подвел никого. И дополнительных вопросов никто задавать не стал, хотя лес вокруг был солнечный, наполненный птичьим гомоном и не таил в себе, казалось, никакой опасности.

— Вверх посмотри.

Алекс осторожно поднял взгляд, рука непроизвольно дернулась к кобуре. С двух десятков шагов прямо на него смотрели желтые глаза с вертикальными зрачками. Рысь залегла в ветвях огромного дерева, поваленного бурей. Под его верхушкой до земли было достаточное расстояние, чтобы мог проехать всадник на лошади. Именно к этому месту и направлялся Бажан прежде, чем заметил опасность. Рука нащупала клапан кобуры. Огромная кошка, поняв, что обнаружена, поднялась на лапы, ловко спрыгнула на землю и исчезла в подлеске, на прощание, махнув огрызком хвоста.

Только после этого штаб-капитан смог вдохнуть воздуха и подрагивавшей рукой вернуть "гранд" обратно. После чего снял кепи и стер со лба мгновенно выступивший пот.

— Вот это зверюга!

Довольный произведенным на остальных эффектом, Бажан только ухмыльнулся.

— Могла напасть?

— Да кто же ее знает? Может, и могла.

Весь оставшийся день ехали настороже и молча, оружие держали наготове. Под вечер станичник предложил устроить охоту и подстрелить какую-нибудь дичь на ужин. Офицер его идею отверг. Пока продовольствия было в избытке, и он не хотел отвлекаться на второстепенные занятия, имея целью, как можно скорее достигнуть отведенного им участка для картографирования границы.

Для ночлега выбрали небольшую полянку, защищенную от ветра, неподалеку журчал по склону ручей. Этим вечером, на разбитом в таежной глуши бивуаке, взошла кулинарная звезда старика Евгреича. Высшей оценкой в устах Бажана после снятой с приготовленного стариком варева было.

— Не хуже, чем у моей бабы!

Ивасов выскребал дно котелка молча, лейтенант Брылякин особых восторгов не высказал, видимо, привык. Алекс поначалу даже подумал, а не сманить ли Евгреича поваром в семейный особняк? По здравому же размышлению, штаб-капитан пришел к выводу, что сваренная на костре каша "с дымком" Ирен Магу вряд ли понравится, ее вкус привык к куда более изысканным блюдам.

Ночь прошла беспокойно, явно нервничали лошади, похоже, чуяли бродившего в окрестностях крупного хищника. Всю ночь пришлось палить костер, отпугивая зверя, и спать с оружием под рукой. Утром Бажан отправился за водой и где-то задержался. Штаб-капитан нашел его ползающим на четвереньках по небольшой полянке.

— Что там?

— Сами взгляните, господин штаб-капитан.

Огромные следы на земле внушали даже не уважение — страх. Зверь явно из породы кошачьих. Передние лапы чуть больше, в одном следе легко умещались обе офицерские ладони, задние поменьше. А ведь от этой полянки до их лагеря едва ли наберется пятьдесят шагов. Алекс поднял взгляд на Бажана, тот кивнул, подтверждая догадку.

— Тигр.

Тигра штаб-капитан уже видел. В столичном зверинце. Но там его отгораживала от зрителей решетка из толстых железных прутьев, здесь же тигр был свободен. Сразу захотелось покинуть это место, как можно быстрее. С трудом преодолев данное желание, Алекс поинтересовался.

— А где вода?

— Сию секунду будет, господин штаб-капитан!

Станичник уже хотел было метнуться к ручью, когда офицер остановил его.

— Остальным не говори ничего. Не стоит их пугать раньше времени.

— Не извольте беспокоиться, — заверил его охотник, — только эта встреча не последняя, тигров тут много.

До конца пути тигров им больше не встретилось, а вот других обитателей тайги видели немало. К счастью, все эти встречи происходили на достаточно большом расстоянии, а встречным хищникам в летней тайге хватало другой добычи. Зато Бажану удалось свалить косулю, на неделю обеспечив экспедицию мясом.

— Какой обширный и богатый край, — восхищался на отдыхе лейтенант Брылякин.

— И малонаселенный, — добавил в его восторги ложку дегтя Алекс, — один гарнизонный батальон на несколько сотен верст границы, да еще и не до конца укомплектованный.

— Но есть же еще станичники, — напомнил лейтенант.

— Есть, — согласился штаб-капитан, — тысяч пять-шесть. Только они, по факту, легкая иррегулярная кавалерия. Их в окопы не посадишь. От хунхузов они отбиться могут, а ни на что более серьезное не способны, нет.

— И как же нам этот край оборонять в случае нужды?

— К нашему большому счастью, — улыбнулся Алекс, — империя Цин сейчас слаба, а армия ее находится в упадке. Потому и вторжение цинской армии в ближайшее время нам не грозит.

Штаб-капитану казалось, что он дал вполне исчерпывающий ответ, однако, сама идея показалась ему интересной и он решил устроить будущему штабному светилу Руоссийской империи небольшой экзамен.

— Ну, а все-таки, представьте, лейтенант, будто цинцы перешли границу силами, ну скажем, одного пехотного полка и напали на наши поселения, что бы вы предприняли?

Брылякин задумался.

— Давайте рассуждать логически, господин штаб-капитан. На подход резервов в скором времени рассчитывать не приходится?

— Так точно, — подтвердил предположение Алекс, — не приходится.

— Действия больших масс войск на такой местности невозможны. Здесь нет дорог, единственными коммуникациями могут служить только крупные реки, а их здесь немного. Так?

— Так, — согласно кивнул Магу.

— Следовательно, первым делом, требуется эвакуировать с угрожаемых направлений население или хотя бы увести его в тайгу, дабы лишить противника возможности продовольственных реквизиций. Для предотвращения проникновения противника вглубь территории, реки нужно перекрыть.

— Как перекрывать будете, при отсутствии артиллерии?

Смутить лейтенанта не удалось, выход он нашел быстро.

— Вряд ли у противника будут здесь полноценные боевые корабли, а обычное судовое железо винтовка Гердана пробивает с весьма приличного расстояния. Можно воспользоваться имеющимися в наличии местными средствами. Например, вкопанное в дно реки заостренное бревно способно пробить днище судна.

В принципе, идея была неплоха. Неясно было кто будет вкапывать бревно. Решив не придираться к мелочам, штаб-капитан одобрил предложения Брылякина.

— В общем, хороший план, господин лейтенант! Только я бы дополнил его постоянными вылазками, чтобы держать противника в напряжении и рейдом станичников на тыловую базу снабжения. Станичники по реквизициям большие мастера.

Обернувшись к проводнику, подкладывавшему хворост в костер, штаб-капитан поинтересовался у него.

— Бажан, как ты на счет цинцев немного пощипать?

— Это мы завсегда пожалуйста, — откликнулся станичник, — да сейчас нельзя, мир у нас, начальство осерчает.

— Вот видите, господин лейтенант, при согласии начальства, недостатка в охотниках сходить на ту сторону границы не будет.

Едва только лейтенант расслабился, как тут же получил еще одну вводную.

— Хорошо, предположим, продвижение противника вы остановили, как обратно выгонять будете?

Быстро собравшись, лейтенант придумал способ.

— Опять же бить по коммуникациям. Сколь ни была бы обильна местная тайга, а прокормить несколько тысяч или даже сотен человек, сосредоточенных на небольшой площади она не сможет. За несколько дней выбьют окрестное зверье, остальные разбегутся. Лишившись подвоза, они сами уйдут.

— А если не уйдут? — последовала следующая вводная от штаб-капитана. — Противник вам попался стойкий, окопался, запасы продовольствия и боеприпасов накопил, так просто его с занятой территории не выгнать. Ваши действия?

— Даже не знаю, — смутился лейтенант. — Атаковать численно превосходящего противника без артподготовки и артиллерийской поддержки...

— Можно попробовать внезапную или ночную атаку, — предложил Алекс, — попытаться выманить противника из укреплений. Да мало ли вариантов, в конце концов. Главное не замыкаться наглухо в рамках действующих уставов.

— Надеюсь, положения действующих уставов вы не отвергаете, господин штаб-капитан?

— Ни в коем случае, — открестился от обвинения в страшной ереси Алекс, — я лишь хочу сказать, что ни один устав не может охватить всей совокупности возможных обстоятельств. А потому, и к применению его нужно подходить творчески. Впрочем, давайте укладываться спать, завтра мы должны быть на месте и приступить к исполнению нашей основной миссии в этом диком краю.

Этой же ночью с помощью секстанта офицерам по Полярной звезде удалось определить широту своего местонахождения. С долготой было сложнее. Поскольку имевшиеся в их распоряжении карманные часы никак нельзя было назвать хронометрами, ошибка определения составила около пятидесяти верст.

— Ничего страшного, — не стал расстраиваться лейтенант Брылякин, — выделенный нам участок границы начинается с весьма характерного изгиба реки, называемой Елюй, обозначенного на выданной нам карте.

— Надеюсь, — подхватил его мысль Алекс, — завтра мы сможем увидеть его вон с той сопки.

Так и случилось. В нужное место станичник Бажан вывел их куда точнее, чем любая карта. Долгий путь к самой дальней границе империи закончился, начиналась рутинная, многодневная работа. Карта, полученная Алексом от жандармов, имела масштаб сорок верст в дюйме. Выкопировка, выданная им по поручению полковника Лемкова, была сделана в таком же. Им предстояло сделать карту, имеющую всего две версты в дюйме, используя метод мензульной съемки. А потому придется основательно попотеть.

Для начала выбрали опорную точку на границе водораздела между двумя сопками. Пока Брылякин готовил планшет и кальки, штаб-капитан распаковал и установил мензулу с диоптрами и кипрегель, отправил Ивасова с рейкой к следующей точке. На все эти манипуляции с большим интересом и немалым уважением взирал станичник Бажан. То, чем сейчас занимались на его глазах господа офицеры, было сродни колдовству. Евгреичу все эти измерения были совсем не интересны, он занимался приготовлением еды на всю команду.

Глава 5

Постепенно мензульная съемка стала для экспедиции привычным и рутинным делом. Даже Бажан утратил большую часть своего интереса, поскольку так и не понял смысла всей затеи. На восьмой день он отправился на охоту, пообещав добыть свежую дичь, а вернулся уже через, встревоженный, без добычи, зато с плохими новостями.

— Хунхузы!

Алекс оторвался от мензулы.

— Сколько?

— Десятка два.

Для пятерых членов экспедиции, один из которых давно уже не боец, очень много. О том, чтобы попытаться отбиться такими силами не могло быть и речи.

— Когда здесь будут?

— С полчаса где-то.

Алекс принял единственно возможное решение.

— Бросаем, все! Уходим!

Попытка Евгреича спасти хоть часть экспедиционного имущества была пресечена на корню. Бросив все, кроме оружия и инструментов, спешно оседлав и навьючив лошадей, экспедиция тронулась вниз по течению Елюя. Пару часов ничего не происходило, окружающая тайга была безмятежна и, казалось, не таила в себе вовсе никакой опасности. Однако когда всадники переваливали через гребень очередной сопки, Бажан остановился и, обернувшись назад, начал что выглядывать.

— Не отстали, по нашим следам идут. Плохо дело.

Алекс взялся за бинокль, руководствуясь указаниями станичника, ухитрился рассмотреть в просветах крон деревьев преследователей. Видимо, их вожак решил не довольствоваться тем, что руоссийцы бросили на месте своего оставленного лагеря, а получить все, невзирая на риск понести потери.

— Мне кажется или мы от них немного оторвались?

— Оторвались, — подтвердил Бажан, — у них лошадки не первый день в походе, да и с утра притомиться успели, а у нас свежие.

— Куда дальше пойдем?

— Вниз по течению. Верстах в двадцати станичный поселок есть. На картах его еще нет, недавно поставили. Там отсидимся.

Отсидеться — мысль хорошая, только до безопасного поселка еще надо было дойти. Кроме того, сидение на одном месте не позволяло выполнить основную задачу экспедиции. Производить же картографическую съемку, когда в окрестностях рыскает банда хунхузов, не было никакой возможности. Впрочем, все эти задачи можно будет решить потом, сейчас надо было спастись. Нет хуже участи, чем попасть к хунхузам живым, долгая и мучительная была гарантирована.

— Ладно, поехали дальше.

Ближе к вечеру произошла еще одна встреча с местными жителями. Поначалу, увидев движущийся навстречу отряд всадников, их приняли все за тех же хунхузов, хитро загнавших экспедицию в ловушку. Хорошая оптика штаб-капитанского бинокля позволила разглядеть, что находящиеся под всадниками животные — рогаты. Воспользовавшись биноклем, Бажан вынес вердикт.

— Орочены.

Низкорослые, узкоглазые, насквозь провонявшие дымом костров и еще какой-то неопределимой, непривычной вонью. Встретили экспедицию настороженно, по руоссийски то ли не понимали, то ли делали вид, что не понимают. Зато слово "хунхуз", едва оно прозвучало, уловили сразу. Забеспокоились, засуетились, спешно погнали своих оленей подальше от реки. Надеялись, разбойники их преследовать не станут, кроме шкур животных взять с них нечего, а тут такая богатая приманка в виде руоссийской экспедиции сразу при двух офицерах.

У Бажана на эту встречу был свой расчет. Была небольшая надежда скрыть свои следы под натоптанными ороченскими оленями, ведь собак у преследователей не было. Надежде этой не суждено было оправдаться, уже в вечерних сумерках удалось разглядеть хунхузов еще раз. Они по-прежнему шли по следу экспедиции. Из хороших новостей — расстояние до них не изменилось. У преследуемых было преимущество приблизительно в час пути.

— А что часто хунхузы в этих местах шалят?

— Бывает, — ответил станичник, — десяток лет назад настоящая война была, народу полегло тогда — ужас сколько. Целый год тогда воевали. Хунхузов на тот берег выбили, а нас туда начальство не пустило, говорят, граница. Так они там отсиделись, в себя пришли, лет пять, как опять к нам ходить начали.

— А вы?

— И мы. В позапрошлом году накладочка вышла. Гнали мы одну банду, сабель в сто. Они через границу думали уйти, а мы за ними. Ну и цинским пограничникам, что нас пускать не хотели, тоже досталось. Так станичники год потом под следствием просидели, двоих казнили.

— А тебя?

— Что меня? Я с ними не ходил, — хитро прищурился проводник.

На ночевку встали уже в полной темноте. Ночь выдалась безлунная, тьма кромешная. Передвигаться в таких условиях по уруссийской тайге, да еще и верхом было полным безумием. Костер разводить не стали, опасаясь выдать хунхузам свое местоположение. Они могли и пешими подкрасться. Всю ночь по очереди дежурили, спали, не выпуская винтовки из рук. Утром в путь тронулись также затемно, ели не слезая с седла.

Очередная возможность увидеть преследователей показала — расстояние до них вновь осталось неизменным.

— Теперь уже не догонят, — облегченно вздохнул Бажан, — часа через два на месте будем.

Опустив бинокль, Алекс повернулся к станичнику.

— А тебе не кажется, что нас хотели не столько догнать сколько, прогнать?

— Очень даже может быть, — не стал отрицать такую возможность охотник.

— И зачем им это нужно?

— Большой обоз с контрабандой переправить хотят, — предположил Бажан, — а мы им мешали. Или большая банда в набег пойдет. Надо бы наших упредить.

Станичник спешно тронул свою лошадь, спеша оповестить обитателей неведомого поселка о приближающейся опасности.

— Вот это да!

Изумленное восклицание принадлежало лейтенанту Брылякину. И было от чего удивиться. Время в этом краю, казалось, не просто остановилось, а шагнуло на пару столетий назад. Поселок больше напоминал острог, какие ставили первопоселенцы в те былинные времена. Селение опоясывал саженной высоты земляной вал, по верху шел частокол из заостренных кольев. Единственный въезд проходил через сруб настоящей надвратной башни с бойницами для стрельбы.

И пусть до станичного поселка надо было проехать еще с пару верст, место тут было уже открытое. Вековую тайгу поселяне свели, распахав под свои поля и огороды. Чужих всадников тоже заметили, едва они отделились от кромки леса. С огородов мигом исчезли бабы и детишки, сами станичники собрались у поселковых ворот, в руках у них появилось оружие. Особой паники, впрочем, не было, направлявшийся к поселку отряд был слишком малочисленным, чтобы представлять серьезную опасность для его обитателей, да и двигались всадники, не скрываясь.

Когда же расстояние сократилось еще больше, настороженность исчезла совсем.

— Здорово дневал, Бажан!

— Слава богу, станичники!

Кряжистый бородатый дядька обнялся с охотником, будто с родным, затем обратил внимание на прибывших с ним господ офицеров.

— Поселковый атаман Лукий Хролов.

— Штаб-капитан Магу, — в свою очередь представился Алекс.

— Лейтенант Брылякин.

— Из самой столицы, — влез с пояснениями Бажан.

— Вообще-то, за нами банда хунхузов гонится, — напомнил штаб-капитан.

— Большая? — насторожился атаман.

— Не, — пренебрежительно махнул рукой охотник, — десятка два верхами.

— Тогда, то уже не ваша забота, господа офицеры, сами с ними разберемся. На то нам тут земля и дадена. Слышали, станичники?! По коням! А вас на хутор прошу, отдохнете пока, пообедаете.

Соблазн и впрямь был велик, суточная гонка по тайге вымотала всех, и людей, и животных. Очень хотелось оказаться сейчас в безопасном месте, где можно не вздрагивать от каждого резкого звука, а от хунхузов тебя отделяет высокий частокол.

Атаман предложил гостям разместиться на его подворье, отведя господам офицерам самую большую и светлую комнату. Пока члены экспедиции располагались на постой, из поселковых ворот выехал разъезд в полтора десятка станичников, вооруженных отнюдь не охотничьими ружьями. Проводив их взглядом, штаб-капитан задал волновавший его вопрос атаману.

— А не маловато будет против двух десятков?

— Даже много. Хунхузы грабить приходят, а не воевать, бойцы из них неважные. Этих сейчас прогонят, дня через два сможете вернуться. А сейчас пожалуйте за стол, у моей хозяйки почти все готово.

По словам атамана выходило, что в общей сложности задержка составит дней пять. Не так, чтобы очень много, хотя и досадно. А самое главное, он ни на дюйм не приблизился к исполнению тайной части задания экспедиции.

За два дня отдохнули, отоспались и отъелись. На третий день Ивасов уже рубил заготовленные на зиму дрова, а лейтенант Брылякин даже начал тайком поглядывать на хозяйскую дочку. Ловкая, статная дивчина с выдающимися формами, сверкала в ответ карими глазами из-под низко надвинутого платка. Понятно, не всерьез. Льстило девице внимание городского господина офицера, хотя и рисковала она немало. Узнает отец — отходит вожжами, несмотря на то, что дочка уже заневестилась.

В тот же день мирную идиллию нарушило возвращение станичного разъезда, ходившего по следам хунхузов.

— На ту сторону ушли, — сообщил бывший в разъезде старшим станичник, — одного мы подстрелить успели, да поспрашивали потом.

— И что он сказал? — насторожился Алекс.

— Их послали вас с того места прогнать. Не убить, не захватить, а просто прогнать. Потому они вам заранее и показались.

По спине Алекса невольно прошлась холодом волна осознания, насколько близко была нехорошая смерть. Будь то обычные хунхузы, их кости отыскали бы в тайге только следующей весной. Если только отыскали вообще. Но и то, что кто-то очень не хотел их смерти, тоже оптимизма не внушало. Этот кто-то явно сидел по эту сторону границы, но немалое влияние на хунхузов с другого берега имел.

Это на лейтенанта Брылякина всем плевать, сегодня есть, завтра нету. Его гибель никому не интересна, и расследовать ее никто не будет. А вот по поводу пропажи штаб-капитана Магу расследование проведут обязательно. Отец нажмет в столице на все, какие только можно рычаги, да и князь Белогорский в стороне не останется. Вот и не хочет этот предполагаемый кто-то шум поднимать. Но это он сегодня не хочет, а завтра?

— Где этот хунхуз?

— Так, помер.

Сам помер или станичники помогли теперь уже не важно. Да и потеря невелика. Что стоит слово какого-то разбойника против слова руоссийского офицера в солидном чине? Ничего. Нет, тут нужно придумать что-то другое, но что именно? И про тайную миссию никому рассказать нельзя, иначе она очень быстро перестанет быть тайной.

— Про разговор этот, никому ни слова!

Алекс обвел взглядом присутствующих. Те дружно закивали головами. Как будет угодно господину офицеру, то дело не их, господское.

— Бажан, завтра возвращаемся на прежнее место, будем продолжать съемку.

Риск, и не малый, в этом, конечно, был. Но если противник не ведом, то надо дать ему возможность проявить себя. Не хочет он, чтобы экспедиция работала в долине Елюя? Так мы именно туда и вернемся, а дальше посмотрим, что он предпримет. Может, и факты, какие новые появятся.

— Господин атаман, сможете выделить нам пяток станичников для охраны?

Оторвать сразу пятерых, да почти на месяц в самый разгар сезона? Поняв всю бестактность такой просьбы, Алекс поспешил подмазать предложение.

— За соответствующую плату, конечно.

— Хорошо, я у поселковых поспрашиваю, может, кто и согласиться.

Поскольку больше препятствий к возвращению не было, решили провести в поселке последнюю ночь, а утром тронуться в обратный путь. Пусть не пятеро, но трое станичников согласились экспедицию сопровождать.

— Не боитесь возвращаться, лейтенант?

— Вы знаете, нет. Это не бравада. Мне почему-то совсем не страшно возвращаться обратно в тайгу. Наверно, это у меня от отсутствия соответствующего опыта.

— Может быть, и так, — согласился Алекс.

На следующий день планам штаб-капитана Магу не суждено было сбыться. Ранним утром офицеров разбудил топот многочисленных конских копыт. Выглянув в окно, он увидел, как на атаманский двор въезжает целая колонна станичников при погонах и оружии. Служивые. Алекс пихнул в бок Брылякина.

— Подъем лейтенант. В поселок какое-то войсковое начальство пожаловало.

Едва только оба офицера успели одеться, чтобы предстать перед гостями при полном параде, как скрипнула входная дверь. Алекс поспешил навстречу. Поначалу, ему показалось, что в горницу вошел сам Лукий Хролов. Но нет, вошедший был чуть повыше, а самое главное отличие — на плечах его блестели погоны, и не абы какие, а аж подполковничьи. Пришлось представляться первым.

— Штаб-капитан Магу, обучаюсь в академии генерального штаба, нахожусь в командировке для картографической практики по окончании первого курса.

В свою очередь, вошедший станичник представился следующим образом.

— Войсковой старшина Восточного станичного войска Якун Хролов.

Поселковому атаману старшина доводился дальним родственником, отсюда и фамильное сходство. Представившись, войсковой сразу взял инициативу разговора в свои руки.

— Да ты садись, штаб-капитан, не стой столбом. Вот скажи мне, ты же сюда из самой столицы прибыл?

— Так точно, господин войсковой старшина!

— Да ты не тянись, я по-простому. Люди говорят, у тебя полномочия есть границу с цинцами установить?

— Никак нет, брешут люди, господин войсковой старшина! Мы с господином лейтенантом здесь только для картографической практики. А демаркацией границы занимается комиссия господина полковника Лемкова в Уруссийске!

— Да был я у него, — безнадежно махнул рукой Хролов.

— Если господину войсковому старшине будет угодно изложить суть дела...

— Да будет, будет угодно. Две недели назад в станицу Загреевскую заявились цинские чиновники и заявили станичникам — эта земля наша, руоссийским императором нам отдана. А сами не уберетесь, выгоним силой. Люди ко мне кинулись, я в Уруссийск, а Лемков мне говорит, знать ничего не знаю, ведать не ведаю. Люди сказали, офицер прибыл из генерального штаба, границу будет устанавливать. Тебя вот нашел, и тут пустышку вытянул!

Настала пора Алекса задуматься над ситуацией. Достав карту, добытую жандармами в министерстве иностранных дел, штаб-капитан развернул ее на столе.

— А где станица Загреевская находится?

— Вот здесь!

Войсковой Хролов ткнул пальцем в бумагу. Никакой станицы на карте обозначено не было, но Алекс был более склонен верить местному станичнику, чем столичной карте. Как показала практика, не очень точной. А вот место, на которое указал палец станичника, было интересным. Междуречье Верхнего и Нижнего Тикича, размер со среднюю западную провинцию.

— А бумаги какие-нибудь цинские чиновники показывали?

— Говорят, показывали, только не оставили ничего. Обещали вернуться вскоре.

Еще раз, обдумав ситуацию, штаб капитан Магу принял нелегкое решение.

— Господин лейтенант, придется вам практику отработать за двоих. Я вынужден отправиться вместе с господином войсковым старшиной в станицу Загреевскую. Надо разобраться в ситуации на месте.

Не сдержавшись, Брылякин возмутился.

— Господин штаб-капитан, я тоже и офицер и давал присягу!

— Не кипятитесь, — постарался успокоить его Алекс, — я уверен, там просто какое-то бумажное недоразумение. Разберусь и вернусь к вам. Без отчета по практике нас с вами на второй курс не переведут.

Трудно сказать, какой именно аргумент сработал, тем не менее, лейтенант с предложением согласился.

— Господин войсковой старшина, прошу выделить пяток станичников в распоряжение господина лейтенанта для помощи и охраны!

— Выделю, — согласно кивнул старшина. — Когда выехать сможем?

— У нас к выезду все готово!

Простившись с лейтенантом Брылякиным и Бажаном, Алекс с Ивасовым присоединились к станичной полусотне, сопровождавшей Хролова. Первое, что сделали молодые станичники — подняли на смех тяжеловоза отставного гвардейца и его самого. Тот довольно грубо огрызнулся. Среди станичников Ивасов выглядел, как медведь посреди собачьей стаи. Только быстрое вмешательство офицера и строгое внушение пресекли перерастание ссоры в банальную драку.

— Прекратить! Смирно! Р-распоясались тут!

Войсковому старшине было достаточно одного только строгого взгляда, урядник сразу нашел молодежи занятие, а там пора трогаться в путь пришла. На сей раз путь станичной полусотни лежал по дороге. Узкой, едва наезженной телегами и верховыми, но все же проезжей. Воспользовавшись моментом, Хролов подозвал Алекса к себе и на ходу приступил к расспросам.

— А это у вас, что за звезда?

— Андреаса Первопризванного, господин войсковой старшина.

— Никогда раньше не видел. Кроме того, смотрю, и двух Егориев имеете.

— Так точно!

— И чин штаб-капитанский в столь молодом возрасте. Карьера ваша, стало быть, в гору шла?

Прежде, чем ответить, Алекс подумал, как всей правды не сказать, и в лишние подробности не вдаваться. Ответил ничего не значащей, обтекаемой фразой.

— Грех жаловаться, господин войсковой старшина.

— А чего тогда в академию пошел? Два года ведь потеряешь.

— Не потеряю. Штаб-капитана я перед самым поступлением получил. Так что через год после окончания могу подполковника получить, благо командного ценза хватает, я ведь ротным через год после училища стал.

— Вот как, — покачал головой Хролов. — А наибольшим чем командовать доводилось?

Поскольку правды сказать было нельзя, Алекс предпочел несколько занизить численность подчиненных.

— Сводным отрядом. Четыре сотни штыков, полсотни сабель, гаубичная батарея.

— Это хорошо, — обрадовался войсковой, — вовремя ты к нам приехал. Я ведь по статусу командиром Восточного станичного полка являюсь. Только полк тот на четыре сотни верст вдоль границы растянут. Больше трех-четырех сотен сабель ни разу в одном месте не собиралось. Хунхузов гонять хватает, а вот против регулярной цинской армии, боюсь, не выстоим. Помощь из Уруссийска когда еще подойдет. Вся надежда на тебя, штаб-капитан. Поможешь?

— Почту за честь, господин войсковой старшина!

— Ну, вот и добре.

Через Нижний Тикич переправлялись на настоящем пароме, а от переправы до станицы дорога была уже довольно приличный, да и перепады высот невелик, добрались всего за двое суток.

В отличие от станичного поселка, станица никак укреплена не была. Раскинулась Загреевская широко и привольно, не теснясь и не стеснеясь. Издалека были видны золоченые кресты деревянной церкви, станица явно зажиточная. Большие рубленные дома некоторые под железом, в центре даже пара каменных. Понятно, станичники в эту землю корнями вросли, обустроились, хоть впервые появились тут не больше четверти века назад. Просто так они отсюда не уйдут.

— Сколько сабель в станице можно собрать, господин войсковой старшина?

— Две сотни. С округи еще полторы наберется.

Плюс пришедшая с войсковым полусотня. В сумме набиралось уже прилично, жаль, пехоты не было.

— А пушки есть?

— Откуда? Хотя нет, вроде, был у станичного какой-то фальконет! Сейчас у него и спросим.

На станичном майдане их встречала целая делегация во главе с самим атаманом. Кроме того, по краям площади собралось немало баб и детишек, решивших поглазеть на приезд самого войскового старшины. Такое, в их бедной на события жизни, случалось не часто. Пока Алекс глазел по сторонам, речь зашла о нем самом.

— А помощь-то из Уруссийска будет?

— Видишь, я тебе целого штаб-капитана привез! Из самого генерального штаба, цени! А при нем вон, какой богатырь на вороном коне, цинцы от одного только его вида разбегутся!

Шутка войскового имела у зрителей успех. Потом прибывших в станицу накормили, затем, станичная старшина собралась в доме станичного атамана обсудить дела текущие и планы на будущее составить.

— Господа станичники! Надо выставить дозор на Вехнем Тикиче!

— Уже. Реку стережем, мышь не проскочит.

— Этого мало, — вклинился в обсуждение штаб-капитан Магу, — требуется перекрыть реку войсковым нарядом в два-три десятка...

В комнате поднялся шум.

— А в поле кто работать будет?! Три десятка пар рук от земли оторвать?! В самый сезон?!

С большим трудом станичному атаману удалось восстановить порядок.

— В таком случае, — продолжил Алекс, — эту миссию придется взять на себя станичникам господина войскового старшины. Они все равно сейчас на службе и в поле не работают!

На том и порешили. Второй вопрос был куда более серьезным.

— Надо укрепить подходы к станице.

— Это как укрепить? — заинтересовался станичный атаман.

— Вырыть траншеи...

Шум поднялся сильнее прежнего.

— Да не было такого на войне землю копать! Нешто мы лапотные какие?!

Встал войсковой старшина Хролов, бровью повел, гомон тут же начал стихать. Старшину в станице уважали.

— Столичный офицер дело говорит. Цинские войска это вам не хунхузы, бой серьезный будет. Надо станичники.

Пусть и со скрипом, людей на рытье окопов выделили.

— Завтра я размечу позиции на местности, завтра же посмотрим и вашу артиллерию.

Когда же и станичная старшина разошлась, совещание продолжилось в узком кругу: войсковой старшина, станичный атаман и столичный штаб-капитан. Алекс развернул имевшуюся у него карту.

— Дорога от Верхнего Тикича до Загреевской должна стать непроезжей. Если цинцы подтянут артиллерию, станица не устоит.

— А самим ездить как? — забеспокоился атаман.

— Сделаем, — решил войсковой, — подпилим деревья заранее, а как цинцы подойдут, за несколько минут повалим, будут засеки.

— В Уруссийск сообщить нужно в любом случае, — предложил Алекс.

— А толку? — насупился Хролов. — Лемков все равно пальцем о палец не ударит.

— Надо писать не ему, а командиру батальона подполковнику Унтергерберу.

Старшина злорадно оскалился.

— Это ты хорошо придумал, штаб-капитан, они между собой не ладят, шум по городу пойдет.

— А если ничего не предпримут, то и до трибунала может дойти.

— Это вряд ли, — отмел такую возможность войсковой, — Лемкову сам генерал-губернатор покровительствует.

— Ничего, — недолго думая заявил Алекс, — у меня в столице тоже покровители найдутся рангом не ниже. Было бы только, что им предъявить.

После такого заявления станичный с войсковым молча переглянулись. Атаман скорчил рожу, дескать сами между собой разбирайтесь, то не моего ума дело.

— Добро, — принял решение старшина, — так и поступим. А сегодня можно и в баньку с дороги сходить. Готова банька-то?

— Третий раз уже воду греют, — ухмыльнулся атаман.

Утро выдалось добрым. После бани и традиционной рюмки местного, молоком очищенного, самогона спалось особенно хорошо. Алекс чувствовал себя молодым здоровым и бодрым. Что еще нужно для счастья? Для штаб-капитана Магу ответ был очевиден — княжна Аделина.

— Доброго утречка, господин офицер! Встали уже? Пожалуйте завтракать!

Да, это не княжна. Дочка загреевскому атаману удалась на славу, особенно ниже талии. За тем, как эти мощные шары перекатывались под обтягивающей их юбкой, смотреть можно было вечно. А вот и сам станичный на завтрак пожаловал. Чуть позже к ним присоединился Хролов.

После завтрака, так втроем и пошли инспектировать местную артиллерию. Фальконет хранился в сарае, пристроенном к атаманскому дому. Из темного сарая пушку вытащили на дневной свет. Блеснула потемневшая и позеленевшая от времени бронза. Примерно фунтового калибра. Детскую игрушку уже перерос, до нормальной пушки еще не дотянул. На стволе явственно читалась османийская вязь. Атаман эту версию охотно подтвердил.

— Уж пару сотен лет, как предок мой эту пушку у османийцев с бою взял. С тех пор так в семье и храниться. Я сюда, когда собирался, тоже с собой взял.

— Ну, вот и пригодилась два века спустя. Порох-то есть?

Пороха было в достатке. Дерево лафета новое, видимо, делали уже в Загреевской, колеса тележные, стянутые железными ободами.

— Давно из нее стреляли?

— Уже и не припомню, когда в последний раз. Здесь точно ни разу.

Для испытаний пушку выкатили на окраину станицы. Зарядили, в качестве снаряда использовали речную гальку. Держа пальник на вытянутой руке, атаман ткнул им в запальное отверстие. Фальконет довольно громко рявкнул, прыгая назад из окутавшего огневую позицию клуба плотного белого дыма. Перед пушкой по земле, будто рябь пошла.

— Пойдет, — подвел итог Алекс, — только в бою каменный дроб придется железным заменить.

Услышав эти слова, станичный атаман болезненно поморщился. Железо в станице было дорогим и дефицитным, хоть имелась собственная кузница с кузнецом.

С фортификацией все оказалось намного сложнее. Большая площадь, занимаемая станицей, требовала большой длины оборонительных сооружений. К тому же траншеи частично должны были пройти по полям станичников, с чем их хозяева были категорически не согласны. Одно дело на станичном сходе глотку драть, совсем другое, когда какой-то приезжий офицерик поперек твоего огорода траншею копать собрался.

Какой-то сухонький дедок возмущался больше всех.

— Как я тут скотину гонять буду?! Она в этих ямах себе ноги переломает!

— А ты следи за ней лучше, — отвечали ему, — на то ты к стаду обществом и приставлен!

После долгих препирательств линию траншей согласовали и утвердили. Осталось только ее выкопать. В распоряжение штаб-капитана поступило два десятка станичников, в основном, молодежи службы еще не нюхавшей. Оно и понятно, сейчас день в поле год кормит, вот только не пришлось бы станичникам самим свой урожай жечь, лишая противника укрытия и продовольствия.

Три дня работа шла ни шатко, ни валко. Энтузиазма работники не проявляли, норовили чуть, что устроить перекур, а то и вовсе улизнуть и заняться чем-нибудь более полезным с их точки зрения. Алекс ругался, угрожал доложить войсковому старшине, ничего не помогало. Поставить бы хоть одного под винтовку часа на три, да не получится. Большую помощь Алексу оказал Ивасов. Как оказалось, в гвардейских полках не только шагистике учат, но и фортификации. Рыл он так, только земля из траншеи летела. Работа двигалась вперед, в основном его усилиями.

На четвертый день, ближе к полудню, взглянуть на траншеи явилась целая делегация во главе со станичным атаманом. Глянув на плачевное положение обозначенных фортификаций, атаман предложил Алексу.

— Вы, господин штаб-капитан, идите, погуляйте где-нибудь, а после обеда уж возвращайтесь. Мы же тут сейчас молодежь вразумлять будем.

Позвав с собой Ивасова, офицер отправился гулять по совету станичного. Из-за спины донеслось.

— Вам общество что поручило?! Траншеи для обороны рыть! А вы?! Сегодня господина штаб-капитана не слушаете, а завтра кого?! Есаула?! Или, может, меня?!

Вернувшись, Алекс застал изумившую его картину. Все его подчиненные копали землю без всякого принуждения. За ними даже никто не приглядывал.

— Что им станичный атаман такого сказал, что они остановиться не могут?

— Да ничего такого, господин-штаб капитан, — улыбнулся отставной гвардеец, — он отцов этих недорослей позвал, те им всыпали по десятку горячих, вот сейчас и стараются. Посмотрим, надолго ли их хватит.

Хватило еще на три дня. К этому времени, Алекс оценивал готовность траншей приблизительно в двадцать пять процентов. Вечером в станицу на взмыленном коне, галопом, влетел станичник.

— Идут!

Тут же в доме атамана собрался импровизированный штаб обороны Загреевской.

— Два сампана. Солдат вооруженных не больше сотни. Пушек нет.

— Это только охрана для цинских чиновников, — высказал свое мнение Алекс, — вопрос в том, кто идет вслед за ними.

— Это-то понятно, — хлопнул ладонью по столу Хролов. — Может, сами посмотрим?

— А успеем?

— Сампаны против течения медленно идут, по ночам к берегу пристают, а мы по берегу верхами за три дня туда и обратно обернемся.

— Решено! Ивасов проследит, чтобы копали, где надо.

Выехали на следующий день поутру. От станицы до берега реки шла обычная для этих мест дорога. Узкая, необустроенная местами по деревянным гатям, ни одного моста, правда, и пересекавшие ее ручьи были неглубокими, ни разу вода не добралась до лошадиного брюха. В самых гиблых местах были видны работы по устройству засек. Часть деревьев, те, что подальше от дороги, уже свалили. Те, что росли непосредственно у накатанной телегами колеи, только подпилили. Оставалось надеяться на отсутствие сильного ветра в ближайшие дни.

— Цинских чиновников сюда пускать нельзя, увидят.

Войсковой согласно кивнул.

— За тем они сюда и едут. На берегу встретим, там и поговорим.

На берегу, куда вывела дорога, имелись даже мостки. Возле них были привязаны несколько лодок. При необходимости здесь могло пристать даже небольшое речное судно. На противоположном берегу виднелись строения маленькой цинской деревушки. Вниз по течению вела тропа. Если не знаешь, то и не поймешь, что едешь по наезженному пути. По реке было бы, безусловно, быстрее и легче, только тогда встречи с цинцами не избежать, а потом еще против течения обратно грести.

К удивлению офицера, на берегу реки им встретились три небольших поселения, населенных настоящими цинцами.

— Манзы это, — пренебрежительно махнул на них Хролов.

Сами манзы опасности для станичников не представляли, зато вполне могли служить цинским чиновникам осведомителями. И не только чиновникам. В вечерних сумерках один из станичников обнаружил визитеров.

— Вот они!

К противоположному берегу были пришвартованы два сампана. Один большой с надстройкой в середине корпуса и ярче раскрашенный, предназначался для чиновников и их охраны. Второй, темно-серый, был меньше, с одной открытой палубой и косым парусом на единственной мачте. Этот служил транспортом для солдат. Цинцы явно уже встали на ночевку, избегая опасностей речного путешествия в темноте. Станичники до полной темноты успели спуститься еще версты на три, чтобы случайно не быть обнаруженными утром.

На следующий день встретились со станичным дозором.

— Кроме двух сампанов с чиновниками и охраной никого больше не было, — доложил рыжебородый урядник.

— Вот это-то и подозрительно, — нахмурился Алекс. — Ни рыбаков, ни торговцев за последние сутки не было?

Урядник отрицательно покачал своей рыжей бородой.

— Никак нет, господин штаб-капитан!

Еще раз, взвесив все обстоятельства, Алекс сделал рискованное предложение.

— Надо посылать разведку на ту сторону.

Станичники молча переглянулись. Императорские чиновники такие вылазки через границу запрещали категорически, а тех, кто попадался, карали жестоко.

— Мы должны знать, что цинцы прячут на реке от чужих глаз.

— Хорошо, — решился Хролов, — отпущу хлопцев.

Напоследок штаб-капитан проинструктировал урядника.

— Как в тайге разведку вести, учить вас не буду.

— Премного благодарны, господин штаб-капитан! — станичник даже и не подумал скрыть ехидную ухмылку.

— Ты не ерничай, ты дальше слушай. Найдешь чего или нет, отправишь посыльного к войсковому старшине. Когда чиновники цинские обратно поплывут, пропустишь не выдавая засады. Если цинские войска попробуют подняться вверх по течению — открывать огонь. Не сможешь удержать — отходи. Бойся пушек на судах и обхода по берегу. Людей береги. Игры с хунзами закончились, настоящая война начинается.

— Будет исполнено, господин штаб-капитан! — вытянулся урядник. — Вы уж простите, не сдержался.

— Бог простит.

Обратная дорога прошла без приключений, к прибытию цинских чиновников успели с запасом, даже несколько часов отдохнуть успели. Сопровождавшие Хролова станичники поймали несколько рыбин на уху. Если не знать, кто намеревается пристать к этим мосткам, совсем похоже на мирный пикник на природе.

— Плывут!

Сампаны двигали большие треугольные паруса. Идти и маневрировать им помогали весла с обоих бортов. По мере приближения сампанов, стали видны детали. Оба судна были плоскодонными, для моря не предназначенными. Нос переднего венчала традиционная для цинцев голова дракона, борта раскрашены красным и желтым. Облепившие второе судно цинские солдаты уважения не вызвали.

Низкорослые, одетые в какие-то древние доспехи. Очевидно, все это железо могло произвести впечатление на неграмотных крестьян, офицер же прекрасно знал, что они не дают никакой защиты от пули, выпущенной из современной винтовки на дальности прямого выстрела. И оружие у солдат было самым разнообразным и разнокалиберным. Если и в бою они хотя бы вполовину не так храбры, как об этом рассказывают, Алекс сделал ставку на собравшуюся здесь полусотню станичников.

Первый сампан ткнулся носом в настил мостков. Вряд ли цинцы ожидали встретить здесь кого-либо из руоссийского начальства, но золотые полковничьи погоны Хролова и увешанный орденами пехотный мундир штаб-капитана Магу явно бросались в глаза, даже в компании станичников. Началась настоящая цинская церемония высадки важных чиновников.

Первыми на доски спрыгнула пара цинцев, ловко приняла поданный с борта трап, украшенный красным ковром. Проверив прочность и устойчивость конструкция, парочка шустро убралась с дороги.

— Ишь скачут, будто обезьяны, — прокомментировал их действия кто-то из молодых станичников.

— Цыть, — шикнули на него, — смотри далее спектаклю.

Следующим по мосткам прошелся молодой цинец в черной расшитой золотом одежде. На важного чиновника он похож не был, то ли писарь, какой, то ли глашатай. За ним проследовали солдаты в блестящих доспехах, явно парадных и для боя не предназначенных. Выстроившись в две шеренги, лицом друг к другу, солдаты образовали коридор, по которому прошествовали двое. Один впереди — очень-важный чиновник, второй на полшага позади — просто важный. За ними шли еще несколько цинцев — всякая мелочь.

Алекс с интересом разглядывал самого важного. Лет шестидесяти, но цинцев с возрастом легко ошибиться, в черной, напоминающей бескозырку шапке, с пером сзади. Взгляд цепкий, живой. Опасный противник, другой бы к вершине власти цинской империи не подобрался бы. Но не военный, нет, гражданский чиновник.

Первым заговорил молодой чиновник в черном и золотом, он оказался толмачом.

— Господин Люньюшань рад приветствовать вас господа.

Пришлось представляться цинцам.

— Войсковой старшина Восточного станичного войска Хролов.

— Штаб-капитан Магу.

Один из цинцев быстро писал, не иначе, протокол переговоров вел. В ходе дальнейшего выяснения, кто есть кто, Люньюшань оказался не кем иным, как чиновником центрального правительства империи Цин, уполномоченным вести переговоры по поводу границы. "Посол по особым поручениям", заключил Алекс. Второй цинец был префектом местной провинции и на данных переговорах только элементом окружающего пейзажа служил.

— Господин Люньюшань спрашивает, готовы ли руоссийские власти передать означенную территорию властям империи Цин, согласно размеченной линии границы.

Не удержавшись, Алекс бестактно влез с волновавшим его вопросом.

— А могу я взглянуть на эту линию?

Люньюшань выслушал толмача, важно кивнул и ему принесли карту.

С первого взгляда стало ясно, карта — настоящая. И подпись самого полковника Лемкова на месте. Вот только, если верить этой карте, граница должна проходить не по верхнему, а по нижнему Тикичу. Таким образом, все междуречье отходило к империи Цин. Вот оно железное, несмотря на то, что бумажное, доказательство для любого трибунала. Алекс с сожалением вернул карту обратно.

— Все так, только протоколы к этой карте еще не подписаны, господин Люньюшань проявляет нетерпение и торопливость.

Затея Лемкова стала проясняться. Займут цинцы междуречье явочным порядком, протоколы потом можно будет подправить, сославшись на фактическое положение дел. Какая там разница, Нижний Тикич или Верхний? В министерстве иностранных дел никто этому значения не придаст, на этой земле хозяин границы — Лемков. Сколько же ему цинцы заплатили и почему им так важен этот кусок земли?

Тем временем, посол выслушал толмача, дал довольно пространный ответ, толмач перевел его Алексу.

— Эти земли должны отойти империи Цин. Вы же видели карту, закон на нашей стороне. А произойдет ли это месяцем раньше или месяцем позже, какая разница? Мы даже готовы компенсировать расходы руоссийских чиновников на переезд отсюда. И ваш переезд, господин офицер, лично.

Штаб-капитан даже не сразу сообразил, что ему банально предложили взятку. В это время кто-то дернул его за рукав. Обернувшись, увидел, как Хролов делает ему знак отойти в сторону.

— Прошу прощения у господина Люньюшаня, нам с господином полковником надо посовещаться.

Цинский чиновник понимающе осклабился, не иначе решил, господа офицеры пошли размеры взятки обсуждать. На самом деле, известия поступили тревожные.

— Нашли цинские войска, господин штаб-капитан! Всего в пяти верстах от впадения Верхнего Тикича стоят лагерем!

— Сколько их?

— На глаз, тысячи три. Языка поостереглись брать.

Три тысячи. Много. Для здешних мест непобедимая армия. И все это против четырех-четырех с половиной сотен станичников при одной фунтовой двухсотлетней пушке.

— На реке десяток джонок, полсотни сампанов, даже пароход есть!

Пароход — это плохо, но пароходами на суше не воюют. Штаб-капитана больше волновало наличие другого рода войск.

— Артиллерия у цинцев есть?

— Есть.

Разведчики насчитали не менее десятка пушек, но сказать что-либо конкретное об их типах и калибре не могли.

— Торопятся цинцы, — подвел итог Алекс, — как только эти уедут, все эти войска двинутся на нас.

— А может их...

Войсковой сделал характерное движение большим пальцем поперек горла.

— Нет, — отверг заманчивую идею штаб-капитан, — убийство посла — повод для войны. Тогда точно всех собак повесят на нас. Не отмоемся. Даже мои связи в столице не помогут.

— Что делать будем?

— Этих, господин войсковой старшина, предлагаю гнать поганой метлой. Послать известия о происходящем в Уруссийск и начинать готовиться к обороне, станичников по всей округе собирать.

— Ладно, пусть убираются, — принял решение Хролов, — иди, скажи им, у тебя это лучше получится.

Толмач встретил Алекса вежливой улыбкой, которая мигом сползла с его лица, едва он выслушал ответ офицера. Затем уточнил, правильно ли он его понял.

— Да, да, так и скажи господину Люньюшаню.

Переводил толмач долго. Что он там послу говорил, так и осталось неизвестным. Люньюшань внешне остался бесстрастным. Вежливо попрощавшись, цинский чиновник вернулся обратно на сампан, следом за начальством с берега убрались и все остальные. Сампан отчалил от берега, вслед ему кто-то из станичников залихватски свистнул.

После их отплытия станичная старшина собралась на совет. Явочным порядком слово взял штаб-капитан Магу.

— Послов цинских прогнать было легко, солдат будет намного труднее. Их преимущество в численности и наличии артиллерии. Нельзя дать им развернуться и пустить ее в ход. Если такое случиться, уходите, не принимая боя. Их слабость заключается в коммуникациях. Ваши предки, господа станичники, топили османийские суда в Южном море, теперь вам предстоит придумать способ, как утопить корабль на реке, не имея артиллерии и пороха для мин...

— А чего тут думать, — влез один из станичников, — лодку смолой и маслом нагрузить, ночью по течению спустить, да в нужный момент и поджечь!

Собравшиеся одобрительно загудели. От избытка чувств Алекс хлопнул себя по лбу.

— Брандер! И как же я сам не догадался! Только все лодки на реке не спалите, они нам и для других дел понадобятся!

Немудреная шутка вызвала смешки.

— А теперь серьезно. Баб и детишек из станицы нужно перевезти в безопасное место.

— Думаешь, не удержим станицу, — нахмурился Хролов.

— Я обязан учитывать все варианты. Наше преимущество в скорости маневра, много лошадей цинцы по реке не привезут. А станица для них всего лишь приманка. Взятие Загреевской ни одной проблемы для них не решит, пока в междуречье остаются руоссийские войска.

Один из урядников высказал всеобщее недоумение.

— Зачем же там сейчас окопы роют?

— Вот затем и роют, чтобы у цинцев не осталось сомнений в ее важности. Те же манзы им об этом донесут, если уже не донесли. Наличие укреплений подчеркнет важность станицы, как центра провинции, и даст противнику надежду на открытый бой, преимущество в котором будет на их стороне. А пока они будут стремиться к этой ложной цели, понесут потери и растянут коммуникации.

— Это ты здорово придумал, — не то похвалил, не то наоборот Хролов.

— Я понимаю, это ваши дома и ваши семьи, но такова логика войны, она никого не щадит, ни людей, ни творения их рук.

Слово взял войсковой старшина.

— Господа станичники, сгорит Загреевская или уцелеет, дальше видно будет. С тем, что семьи вывезти надо, я со штаб-капитаном согласен. Сам поеду упрямых вразумлять.

На том и порешили. Когда все уже разошлись, войсковой старшина задержал Алекса.

— Сажи ка мне, штаб-капитан, что бы ты сделал на месте цинцев?

— Заплатил хунхузам за массовый набег на междуречье, а потом ввел туда войска для наведения порядка.

Осознав сказанное, Хролов подкрутил ус.

— Тебя этому в академии учат?

— Нет, — смутился штаб-капитан, — это я сам придумал.

— Повезло нам, что ты здесь, а не там.

— А у империи Цин мало золота! — подхватил Алекс.

Дальше их пути с войсковым старшиной расходились. Хролов возвращался в станицу не только эвакуацию организовывать, но и собирать со всей округи станичные сотни. Алекс же решил поехать устью Верхнего Тикича. Лично хотел оценить силы цинцев и организовать им отпор на первом этапе вторжения. День спустя, так и не догнав уплывшие по течению сампаны, штаб-капитан Магу встретился с рыжебородым урядником.

— Регулярная армия — это тебе не хунхузов гонять. Она сильна своей дисциплиной и силой огня. Пальнут с парохода из пушки картечью или стрелки ротным залпом, от твоих станичников только мокрое место останется. Безопасные пути отхода сразу выбирайте, больше двух-трех выстрелов с одного места не делайте...

— Господин штаб-капитан, я это уже в десятый раз слышу, — взмолился урядник.

— Я и в двадцатый то же самое тебе скажу, а ты станичникам своим в голову вобьешь.

От дальнейшей экзекуции урядника спас молодой станичник, прибежавший с важным известием.

— Плывут, господин штаб-капитан!

Алекс поднялся с поваленного бурей дерева, служившего ему стулом.

— Пойдем, посмотрим, что там такое плывет.

Поднимавшийся над рекой столб черного дыма был виден издалека. Медленно проходя поворот речного русла, флагман цинской "эскадры" появился в пределах прямой видимости. Это было типичное заокеанское речное судно, неведомо каким путем сумевшее преодолеть Студеный океан и не потонуть. Возможно, его перевезли по частям, а собрали уже на стапелях империи Цин. Две длинных тонких трубы по бортам и лишенное кожуха гребное колесо в корме.

Медленно он двигался не только по тому, что был гружен по самую ватерлинию, но и тянул за собой целую вереницу джонок. Верхняя палуба парохода была заставлена артиллерийскими орудиями и зарядными ящиками. Алекс торопливо схватился за бинокль. Нет, с такого ракурса толком ничего не разобрать, но, вроде, ничего опасного и скорострельного разглядеть не удалось. Похоже, для этого похода цинцы стащили со всей провинции все, что было.

Пароход поравнялся с местом засады. Молодые станичники шеи вытягивали, стараясь как можно лучше разглядеть ранее невиданное на Верхнем Тикиче зрелище. Многие из них родились уже здесь, парохода или паровоза ни разу в жизни не видели.

— А ну, бошки попрятали! — прикрикнул на них урядник.

Расстояние до парохода сократилось до полутора сотен шагов. Самое время открыть огонь. Алекс с трудом сдержался и не отдал такого приказа, не за чем противника пугать раньше времени, пусть пока спокойно плывут. Уже наступают вечерние сумерки, скоро они пристанут к берегу на ночевку, а поутру их будет ждать главный сюрприз, вот только вряд ли он цинцам понравится. Молотя колесом воду, пароход начал понемногу удаляться.

В джонках, которые пароход тащил на буксире, находились не только люди, но и лошади, какие-то ящики, мешки. В воде джонки сидели глубоко, тормозя свой надрывающийся из последних сил буксир. После джонок потянулась длинная вереница сампанов с солдатами империи Цин, идущих на парусах и веслах. И пусть каждый из них не выглядел грозно, количество этих судов впечатляло. Алекс насчитал девять джонок и аж пятьдесят два сампана. Ну и пароход, конечно.

Когда последний сампан проплыл мимо, штаб-капитан приказал сниматься с места.

— Все, уходим!

До темноты предстояло обогнать караван цинских судов, ползущих вверх по течению реки.

На ночевку цинцы стали у широкого песчаного плеса на своей стороне реки. Решение вполне объяснимое и почти со всех точек зрения грамотное. На своем берегу можно было не опасаться внезапного нападения станичников. Суда можно подтащить к самому берегу, не рискуя повредить днища. На широкой прибрежной полосе берега могли разместиться и отдохнуть после дневного перехода цинские воины. У этой стоянки был только один недостаток — течение выносило к нему весь мусор, плывущий с верховьев реки. Этим обстоятельством и решили воспользоваться станичники.

— Не ждут?

— А чего им опасаться? Плывут по пограничной реке, никого не трогают, остановились на своем берегу. Формально, у нас даже нет повода напасть на них. Именно поэтому, никаких погибших или, упаси господи, пленных быть не должно!

— Это-то понятно, — погладил свою бороду урядник, — не извольте беспокоиться.

Особой уверенности в ответе станичника как-то не прозвучало, да и кто мог гарантировать успех такой операции? На дворе разгар лета, и все равно водичка в Верхнем Тикиче к долгим купаниям не располагала. Вызвавшимся на столь опасное дело охотникам предстояло вплавь пересечь реку в полной темноте под огнем неприятеля, единственной защитой от которого эта самая темнота и будет. Весь расчет строился на темноте и внезапности. Ночь, к счастью, выдалась облачная, почти безлунная. Стоянку вражеского войска выдавало множество костров на берегу. Пришвартованные к берегу суда ни чем не освещались, что облегчало задачу станичников.

— С богом!

Четыре лодки, одна за другой исчезли в ночи. Некоторое время слышался еще плеск воды, а потом и он слился с ночными звуками, доносящимися с реки. Теперь осталось самое трудное — ждать. Урядника же волновал еще один вопрос.

— А нас самих за такие дела до цугундера не потянут?

— Мы-то тут причем? Мало ли что у цинцев может загореться?

— Оно, конечно, так...

Словно ставя точку в бесполезной дискуссии, на воде вспыхнул яркий огонь, масла для импровизированных брандеров не пожалели. На руоссийском берегу все замерли в ожидании дальнейших событий, и они не замедлили проявиться. Сначала вспыхнул второй брандер. Этот пожар начал быстро распространятся, вызвав в лагере цинцев лихорадочную суету. По противоположному берегу металось множество огоньков, противник пытался выявить источник опасности.

— Ишь забегали, ровно тараканы!

Попытка третьего брандера оказалась не столь удачной, занявшийся было пожар, цинцы быстро потушили. Четвертую лодку и вовсе пронесло мимо стоянки вражеского флота и сейчас она дрейфовала вниз по течению, сопровождаемая трескотней винтовочных выстрелов. Первые же два пожара продолжали полыхать, особенно впечатляющим в ночной темноте выглядел второй. Зарево заполонило полнеба.

— Хорошо горит, — веселились станичники.

— Нишкни, — осадил их веселье урядник, — наши еще не вернулись.

Из четырех, вызвавшихся на опасное дело станичников, утром вернулись трое. Голые, замерзшие, но довольные достигнутым результатом. Четвертый так и не вернулся.

— Видать течением вниз унесло. Царствие ему небесное!

С рассветом же появилась возможность оценить причиненный цинцам ущерб. Пароход им удалось отстоять, хоть он и потерял свой внешний лоск, щеголяя большим закопченным пятном на левом борту и надстройке. Похоже, именно он стал целью третьего брандера. Кроме того, судя по оставшимся пятнам гари, сгорело еще несколько джонок и сампанов.

С последствиями пожара цинцы разбирались весь следующий день. Пара сампанов ушла обратно в базовый лагерь. То ли за подмогой, то ли пострадавших от огня увезли. Один из сампанов всю ночь дежурил выше по течению, а на остальных судах горели многочисленные огни, давая понять — цинцы бдят и повторной промашки не допустят. Оставалось только спровоцировать их днем, тогда можно будет действовать в полную силу, не стесняясь.

— Отчалили.

В путь цинцы смогли тронуться только ближе к полудню, причем, часть солдат они были вынуждены оставить на берегу. В оставшихся на плаву судах всем места не хватило. Там же оставили сильно поврежденные огнем джонку и пару сампанов. Учитывая полностью сгоревшие, можно было сказать, что налет брандеров удался полностью. Без единого выстрела транспортные возможности вражеского флота сократились на одну шестую, минимум. Плюс потери некоторой части запасов. Жаль, пароход спалить не удалось.

Открывшаяся картина напоминала позавчерашнюю, только пароход не выглядел уже столь нарядным и двигался несколько быстрее, поскольку сократилось количество буксируемых джонок. Да и остальная пароходная свита стала заметно меньше. В выбранном месте река разливалась довольно широко, а фарватер прижимался к цинскому берегу. Решив, что расстояние сократилось до подходящего, штаб-капитан дал станичникам отмашку.

— Давай!

На открытый с реки берег выскочила пятерка станичников, давая возможность обнаружить себя. На мостике парохода поднялась небольшая суета. Правда, огонь открывать цинцы не спешили. Среди собравшихся на мостике Алекс заметил высокого мужчину в фуражке, явно не цинца.

— Пушку готовят, господин штаб-капитан!

— Вижу. Надо их как-то спровоцировать, пока из пушки не пальнули.

Проблему решил один из станичников, подняв винтовку, он выпалил вверх, его примеру последовали остальные. Этого оказалось достаточно, ходовой мостик парохода окрасился пороховым дымом, а над речным простором прокатился треск выстрелов. Станичники, не будь дураками, тут же метнулись в укрытие. Последний не успел, лошадь его кувырнулась, а сам всадник слетел с седла и лежал сейчас неподвижно. Двое станичников, оставив лошадей, служивших слишком хорошей мишенью, подскочили к товарищу и утащили его в прибрежные кусты, укрывая от взглядов неприятеля. И в довершение всего, с парохода грохнул пушечный выстрел. Прицел наводчик завысил, и выпущенная цинцами граната бесполезно хлопнула в прибрежном лесу.

— Так и запишем, "С парохода, идущего по реке Верхний Тикич под флагом империи Цин, был огнем из стрелкового оружия обстрелян станичный разъезд под руководством приказного...". Как тебя?

— Мастрианов, господин штаб-капитан!

— "...под руководством приказного Мастрианова. В результате обстрела один из станичников был...". Что, кстати с ним?

— Руку, похоже, сломал, господин штаб-капитан!

— "...был ранен. Также с парохода по руоссийскому берегу был произведен выстрел из пушки фугасной гранатой". Все видели?

Станичники утвердительно загудели.

— Так точно, господин штаб-капитан! Все видели!

— "Составлен штаб-капитаном Магу". Подпись. Дата. Свидетели, подписываем протокол, имена и фамилии указывать не забываем!

Большинство станичников могло только крестик поставить вместо подписи, большую часть имен и фамилий офицеру пришлось вписывать самому. Еще раз, просмотрев получившийся документ, Алекс остался вполне удовлетворенным. Акт неспровоцированной агрессии войск империи Цин в отношении подданных Руоссийской империи зафиксирован, подписи свидетелей сего действа имеются. Теперь будет чем от возможных неприятностей прикрыться, а то ведь чиновники руоссийские иной раз хуже любого супостата будут. Убрав протокол в сумку, штаб-капитан поспешил к своему коню. Предстояло обогнать цинский караван и выбрать на реке место для засады. Политесы кончились, начиналась война, которую позже назовут пограничным инцидентом.

Глава 6

Пароход приближался медленно и неумолимо. В бинокль уже можно было различить лица, стоящих на мостике. Благо судостроители не озаботились его ограждением, а возвели только навес над штурвалом.

— Справа от штурвала. Высокий. В черной фуражке. Огонь по готовности.

Ивасов ничего не ответил, прижав к плечу приклад винтовки, он целился в капитана приближающейся посудины. А тот, словно почувствовав что-то, поднял к глазам бинокль и принялся рассматривать руоссийский берег. Алекс поспешно опустил свою оптику, чтобы блеск линз не выдал места засады. Выстрел и так был непростым, с расстояния около семисот шагов по движущейся цели, а вскоре пароход должен изменить курс, тогда попасть станет и вовсе невозможно.

Гах! Как ни ждешь первый выстрел, а он всегда происходит неожиданно. Штаб-капитан торопливо вскинул бинокль, пытаясь увидеть результат, но на ходовом мостике парохода все уже смешалось, капитан из виду пропал. Зато явно обозначилась следующая цель.

— Рулевого!

За те сутки, что цинцы потратили на ликвидацию последствий атаки брандеров, из Загреевской подошла сотня во главе с есаулом Прияновым, посланная им на помощь войсковым старшиной Хроловым. Огневая мощь станичного передового отряда разом выросла впятеро. И сейчас град пуль осыпал вражеский пароход, лишенный возможности маневрировать на узком фарватере. Ответный огонь практически не велся, расход боеприпасов, однако, удручал. В этот момент Алекс увидел еще одну опасность.

— Пушка! Огонь по прислуге!

Дистанция к этому времени сократилась еще больше, как и шансы цинских артиллеристов уцелеть, готовя пушку к выстрелу. В этот момент пароход покатился влево, Ивасов сумел таки достать рулевого! Пароход потащил за собой на буксире джонки, одновременно открывая с них видимость на место засады. И не только видимость, в воздухе засвистели ответные пули. Сходу пароход уткнулся в отмель, где благополучно и застрял. Машина его продолжала работать, а гребное колесо бесполезно молотить воду, бесполезно поднимая тучу водяных брызг.

Джонки начало сносить по течению, зато к обстрелу засады подключились солдаты, плывущие на сампанах. И огонь с них быстро усиливался.

— Прекратить огонь! Уходим!

Эту команду станичники выполнили быстро и четко. В след им с прочно сидящего на мели парохода бесполезно грохнула пушка, граната просвистела над головами. Командовавший сотней есаул Приянов не сдержался.

— Если цинские артиллеристы и впрямь так искусны, как они нам это сейчас демонстрируют, то нам совершенно нечего их опасаться.

— Зря вы так, господин есаул, к противнику, даже такому, как цинские артиллеристы нужно относиться серьезно.

Есаул был лет на десять старше Алекса, большую часть жизни прожил в весьма неспокойном краю, где опасность могла подстерегать за любым деревом. И раз сумел до есаула дослужиться, значит, дураком не был. Просто с настоящей армейской машиной не сталкивался. Служилых Восточного станичного войска в кампаниях на западных границах империи не использовали, им на месте дел хватало. А потому и опыта соответствующего, у них быть не могло.

— О другом жалею, — сменил тему станичник, — дно там песчаное. Стянут они пароход с мели да дальше поплывут.

— Для этого им придется сначала разгрузить его, а это будет не так легко сделать.

— Цинцы — упорные, сделают.

Есаул оказался прав. Высадившись на руоссийский берег цинские войска выставили посты, не позволяющие обстрелять место спасательной операции, разгрузили на берег джонки, а затем, начали перегружать на них пушки с парохода. Причем, все это вручную и в хорошем темпе. Да, в упорстве и трудолюбии этому народу не откажешь. Ночью их посты вели себя бдительно, палили из винтовок на любой шум, станичники даже не пытались взять пленного.

Тем временем, штаб-капитана Магу волновали совсем иные проблемы.

— Одна, две, три..., восемь. Восьмиорудийная у них, стало быть, батарея. Ошиблись станичники.

Алекс опустил бинокль.

— Калибр четыре или шесть фунтов, отсюда не разглядишь. Пушки новые, казнозарядные. Отсюда следует вывод: на стороне противника подавляющее преимущество в артиллерии.

— Развлекаетесь, господин штаб-капитан?

Приянов бесшумно подошел со спины.

— Отнюдь, господин есаул, пытаюсь понять, что противник предпримет дальше.

— И как успехи?

— По всему выходит, через пару дней они стянут пароход с мели и тронутся дальше.

На своем берегу цинцы возвели сооружение, оказавшееся огромным воротом. Теперь им осталось только закончить разгрузку и завести на корму парохода канат. Кстати, капитана парохода Алекс так и не увидел, как ни старался. Всеми работами руководил цинский чиновник. Хотя на пароходе должен был остаться механик, способный управиться с котлом и паровой машиной.

— Что-то уже надумали? Может, попытаться сжечь ворот?

Предложение есаула было весьма заманчивым, даже жаль его отвергать.

— Нет, именно этого от нас и ждут, а потому, ворот хорошо охраняют. Мне представляется более реальным лишить противника тех запасов, что он выгрузил на свой берег в месте атаки брандеров. Охрану там оставили небольшую...

— Через реку надо переправляться, — поморщился Приянов.

Штаб-капитан развел руками.

— Предложите цинцам построить вам мост.

— Ладно, — согласился с предложением есаул, — возьму сотню, схожу.

— Когда выступаем? — оживился Алекс.

Ответ станичника обескуражил штаб-капитана.

— Вы — остаетесь. У меня есть четкий и недвусмысленный приказ войскового старшины — вас в такого рода операции не брать!

— Да как же так?!

— С цинцами мы и сами разберемся, не в первой. А вот когда все закончится, из Уруссийска наши чиновники расправу чинить приедут. Тут-то ваше участие, господин штаб-капитан, в самый раз будет.

Спорить с ним было бесполезно. Сотня быстро свернулась и ушла вниз по течению в тот же день. К вечеру цинцы значительно продвинулись в разгрузке судна, а часть груза все-таки вынуждены были вытащить на берег. Ближе к утру Алекса растолкал рыжебородый урядник.

— Господин штаб-капитан, извольте взглянуть!

Голос у станичника был встревоженным, офицер поспешил узнать, в чем дело, так как ночь в округе была тиха и безмятежна. Вместо ответа урядник указал рукой на юго-восток. Там, в ночном небе полыхали отсветы большого пожара. Теперь есаул Приянов вполне мог обойтись и без посыльного, об успехе задуманной операции теперь была оповещена вся округа, не исключая цинцев. Вот только для них эти вести вряд ли были радостными.

— Приянов цинские запасы спалил, — пояснил загадочное явление Алекс.

— Знатно полыхает, — обрадовался станичник.

Алекс пошел досыпать остаток ночи, оставив остальных станичников обсуждать радостные вести. "Только бы отмечать не начали", про себя подумал он. Если ночные события и оказали какое-то влияние на настроение цинцев, то только в плане увеличения усилий. Сидящий на мели пароход напоминал растревоженный муравейник. Попутно штаб-капитан понял — предварительная оценка численности противника в три тысячи штыков также была завышена. Значительную часть цинцев составляли не солдаты, а рабочие. Именно они разгружали судно, солдаты их только охраняли.

Над рекой опять поплыл черный угольный дым, операция по снятию парохода с мели вступила в решающую фазу. На противоположном берегу рабочие взялись за ворот. Гребное колесо дрогнуло и начало вращение, постепенно ускоряясь. Но, как ни шлепали плицы по воде, как ни надрывались, налегая на ворот рабочие, сдвинуть судно с места им не удалось.

Вторую попытку противник предпринял уже после обеда. На этот раз кроме прежних сил в спасательной операции были задействованы четыре гребных сампана. Кроме дыма, над речным простором поплыли гулкие удары барабана, отбивавшего ритм гребцам. Но и в этот раз, несмотря на все усилия, злополучный пароход остался недвижим.

— Не, не снимут, — напророчил урядник.

— Снимут, — возразил ему Алекс, — они уже близки к успеху.

— Как скажете, господин штаб-капитан!

На палубе парохода опять суетились цинцы, на этот раз, перетаскивая какие-то мешки из носового трюма в кормовой. Пока таскали, солнце склонилось к горизонту и третью попытку отложили до завтрашнего утра.

Этим вечером же с вражеского берега вернулась сотня есаула Приянова. Станичники были радостными и возбужденными, радовались успеху, малым потерям, а главное, трофеям. Одних только дойчевских ружей привезли четыре десятка вместе со штыками. Длинные, тесачные штыки с латунными рукоятками станичникам были не нужны, в кузнице потом перекуют на что-нибудь более полезное.

— А остальные винтовки чего не взяли?

Один из вернувшихся с вылазки станичников пренебрежительно махнул рукой.

— Нам того хлама и даром не надо, а эти — новые совсем.

Штаб-капитан не удержался, изучил один из трофеев. При сходных с герданкой характеристиках она имела чуть меньший калибр и чуть больший вес.

— Предохранитель хорош.

Флажковый предохранитель в задней части затвора при повороте прочно запирал ударник, не позволяя ни выстрелить, ни открыть затвор. И пользоваться им было очень удобно. Пока штаб-капитан возился с трофейной винтовкой, есаул Приянов поведал ему подробности налета на вынужденную цинскую базу.

— Не ждали они нас, никак не ждали. Думали, не рискнем мы на их берег сунуться! Часовых тихо сняли, потом большую часть так во сне и прикончили!

Представив, как это все происходило, Алекс подумал, может и к лучшему, что он с ними не поехал. Есаул, не замечая реакции столичного офицера на его слова, продолжал свой рассказ.

— Один из цинцев вскрикнуть успел, когда ему глотку резали, остальные подхватились, пошла потеха! Правда, двоих убитыми потеряли, да с десяток ранеными. Дрались они отчаянно, что твои хунхузы!

Офицер поспешил перевести разговор на более интересную для него тему.

— Что они на берег выгрузили?

— Рис в мешках, в основном. Патронов в ящиках немного. Ох и трещали же они, когда горели! Ах, да, уголь еще был.

Стало ясно, откуда над рекой стояло такое зарево — от горящего угля, которому не суждено было сгореть в топке пароходного котла. В крайнем случае, котел можно топить и дровами, но они занимают куда больший объем и дают при сгорании меньше тепла, чем даже самый паршивый уголь.

Этот же уголь с цинского склада навел штаб-капитана на другую мысль.

— Я вот все думаю, зачем цинцам так нужен этот кусок земли, что они готовы развязать настоящую войну с Руоссийской империей? Что есть такого в этих горах, о чем знают они и не знаем мы?

Приянов пожал плечами.

— Они на этой земле сотни лет живут, а мы всего четверть века, как на нее пришли. Еще много чего о ней не знаем. Я думаю, вряд ли это золото или серебро. О таком быстро узнают.

— И не уголь, — подхватил мысль есаула Алекс, — иначе они его с собою не везли бы. Может, алмазы?

— Чего гадать, — подвел итог станичник, — вот цинцев прогоним, горного инженера из столицы выпишем, пусть ищет.

Алекс подумал, что если инженер что-нибудь интересное найдет, то спокойной жизни станичников в этом краю придет конец. Хотя таких неисследованных и неосвоенных мест по всей империи и без того хватает. Потому, до междуречья обоих Тикичей время дойдет еще не скоро. Разочаровывать есаула штаб-капитан не стал, были куда более актуальные на данное время задачи.

Следующим утром цинцы напряглись и все-таки стащили свой пароход с отмели. Причем, довольно легко и с первой попытки. Теперь им предстояло загрузить все ранее свезенное на берег обратно в пароходные трюмы. На эту операцию, как ни спешили, пришлось потратить еще один день. Теперь цинцы двигались куда более осторожно, пустив вперед судового каравана отряды пехоты по обоим берегам реки.

— Хорошо идут, — заметил есаул, — надо бы придержать молодцев.

Засаду устроили в месте впадения в Верхний Тикич небольшой речки с кристально чистой и холодной водой. Едва только передовой отряд солдат империи Цин попытался преодолеть водный поток, как был обстрелян ружейным огнем и, понеся потери, вынужден был отойти обратно, под защиту деревьев. Несколько минут с обеих сторон велась вялая перестрелка, не принесшая каких-либо результатов, а потом к месту засады подошел вражеский пароход!

— Ложись!

Алекс успел это крикнуть еще до того, как речной водой прокатился грохот пушечного выстрела. То ли нашелся у них хороший наводчик, то ли удача была на их стороне, но этим выстрелом цинские артиллеристы отыгрались за все свои прошлые неудачи. Точно направленная граната одним разрывом убила и ранила шестерых станичников. Хуже того, среди них возникла паника. Не привыкли станичники воевать таким образом и под артиллерийский огонь попали впервые. Среди подавшихся в тыл металась приземистая фигура есаула.

— Куда?! Стоять!!! Станичников своих не бросайте!

Приянов был одним из немногих, кому удалось сохранить присутствие духа и панике не поддаться. И ему почти удалось остановить часть бегущих, однако, все усилия его были сорваны вторым пушечным выстрелом с парохода. Осколки этого взрыва никого даже не задели, зато его грохот придал прыти уже бегущим и подтолкнул к бегству сомневающихся.

— Вот теперь держись Ивасов, сейчас полезут.

К сожалению, намерения противника штаб-капитан угадал точно. Воспользовавшись паническим отступлением большей части станичной сотни, цинские солдаты атаковали позиции оставшихся, переходя речку в брод.

— Огонь!

Трескотня винтовок прокатилась вдоль берега безымянной речки. Отрыть окопы станичники поленились, хоть Алекс на этом и настаивал, даже есаул Приянов счел это излишним. Потому, сейчас приходилось вести огонь, укрываясь за стволами деревьев, а они давали не слишком надежную защиту.

— Чаще! Чаще стрелять!

Сейчас все решала даже меткость, а плотность огня. Затвор выбросил стреляную гильзу, Алекс торопливо протолкнул в казенник следующий патрон. Продержаться надо было недолго, только до тех пор, пока раненых станичников их товарищи оттащат в безопасное место. А там погрузят на лошадь, и поминай, как звали, но эти несколько минут надо было отыграть у противника, который не намеревался ждать.

— Обходят! Обходят!

Это могло означать, что противник форсировал речку выше по течению и сейчас пытался обойти позицию обороняющихся с фланга. Если им это удастся, то станичников прижмут к берегу Тикича и там уничтожат. Положение становилось критическим. И тут в ход боя вмешались цинские артиллеристы. Видимо, исчерпав лимит везения, третью гранату они положили куда ближе к своим солдатам, чем к станичникам, дав тем самым обороняющимся пару драгоценных минут.

— Ивасов, хватай кого из раненых и бегом в тыл!

— Господин штаб-капитан...

— Выполнять!

Офицер еще успел выпустить с десяток пуль по наступавшим прежде, чем они успели преодолеть речку и укрыться в кустах. Пушка с парохода больше не стреляла, боялись попасть в своих. Солдаты противника вот-вот должны были приблизиться вплотную к станичникам и тогда не миновать рукопашной.

С языка едва не сорвалось "Штыки примкнуть!", да вовремя вспомнил об отсутствии штыков у станичников. И гранат у них тоже не было. Алекс заранее расстегнул кобуру. В шагах десяти шевельнулись кусты, над ними показался стальной шлем цинского солдата, оба вскинули винтовки, руоссийский офицер выстрелил первым. Перезарядить винтовку штаб-капитан не успел, на него налетели сразу двое, вооруженных даже не ружьями, копьями.

В первого Алекс успел пальнуть из револьвера, второй же цинец едва не насадил его на копье, как жука на булавку. Спасло офицера то обстоятельство, что длинное копье не самое лучшее оружие в густой тайге, а вот револьвер в такой ситуации очень даже к месту. Технический прогресс в очередной раз одолел древнее воинское искусство. Выронив копье, цинский солдат осел на землю, зажимая рану в животе, доспех в этот раз ему не помог.

Позади хрустнула ветка.

— Господин штаб-капитан, отходим!

Это был рыжебородый урядник.

— А раненые?!

— Так вынесли уже всех! Вы один остались!

Подхватив с земли свою винтовку, офицер метнулся назад вслед за урядником. Сходу налетели еще на пару цинцев. Одного застрелил Алекс, второму станичник ткнул в живот стволом разряженной винтовки. Этого хватило, чтобы проскочить мимо, крики цинцев остались позади. Еще пара минут бешеной гонки по пересеченной местности, крутой спуск в овраг, где были укрыты станичные кони.

Здесь их ожидали полдюжины станичников с самим есаулом во главе. Никогда еще так быстро и ловко штаб-капитан не взлетал в седло единым махом, да еще и с длинной винтовкой в руке.

— Гони!!!

Гонка была бешеной, но длилась недолго. Алекс сообразил, преследовать их не станут. Пешему за конным не угнаться, да и не рискнут цинцы далеко отходить от реки, где они прикрыты судовой артиллерией. Офицер придержал коня, давая ему остыть, затем и вовсе пустил его шагом. Глядя на него перешли на шаг и остальные станичники. Штаб-капитан подъехал к Приянову.

— И как вы находите искусство цинских артиллеристов, господин есаул?

— Не давите мне на больной мозоль, господин штаб-капитан. Четверо убитых, десяток раненых и вся сотня разбежалась по кустам. Мне ее еще собирать предстоит.

— В таком случае, вы этим и займитесь. А оставшихся отдайте под мою команду. У меня в таких делах больше опыта.

Недолго подумав, есаул согласился.

— Только дайте обещание, без нужды не рисковать. Мне за вас Хролов голову с плеч снимет.

— Можете быть уверены в моей осторожности, господин есаул, — заверил Приянова Магу.

Из всей сотни осталось двадцать восемь сабель. Правда, сам вид станичников внушал уважение, после этого боя остались самые стойкие и к панике не склонные. Им-то предстояло уж если не остановить, то притормозить продвижение трех тысяч цинцев при восьми орудиях. Старшим над ними был поставлен все тот же рыжебородый урядник.

— Ну, что, господин урядник, не посрамим станичной славы?

— Как есть, не посрамим, господин штаб-капитан, — откликнулся станичник.

Долгое время Алекс мучился вопросом, как потопить пароход? Его уничтожение уж если не сорвет полностью, то серьезно затруднит всю цинскую экспедицию. Но как это сделать? Пробить днище? Установка препятствия на фарватере представлялась ему невозможной. Да и не было никакой гарантии, что медленно идущий против течения пароход будет иметь достаточную для получения пробоины кинетическую энергию.

Оставалась мина. Для мины не было пороха. Совсем. Если только не наковырять его из патронов. И пусть надо было его совсем немного, пяти-шести фунтов деревянному борту вполне хватило бы, идею пришлось оставить еще и по другой причине. Не было возможности подвести мину к борту и обеспечить ее своевременный подрыв. На ходу цинцы бдительно следили за всем, что плыло по течению, а на стоянках прятали пароход в центре стоянки, окружая его сампанами и не менее бдительно охраняли.

Пришлось действовать старыми испытанными способами, благо в наличии был отличный стрелок.

— Сейчас покажется из-за ели. В черном шлеме и с мечом.

По мнению Алекса это был цинский офицер, командовавший передовым отрядом. Настало время поквитаться за прошлую неудачу. Ивасов по своему обыкновению ничего не ответил. Все-таки он был уже не на службе и в боевых действиях участвовал как доброволец. Точнее, о желаниях его никто не спрашивал, все получилось как-то само собой. Сейчас он буквально слился со своей винтовкой, готовясь поразить указанную цель. "Закончится все благополучно, я ее ему подарю", решил штаб-капитан.

Гах! Тяжелая пуля ударила цинского офицера в грудь, опрокинув на спину. Другим, гораздо более неприятным последствием выстрела Ивасова стало облачко порохового дыма, с головой выдавшее неприятелю позицию стрелка. Настало время уносить ноги, пока над ухом не начали свистеть ответные пули. Они будут неприцельными, конечно, но статистика дама коварная, какая-нибудь вполне сможет найти свою цель.

— Уходим!

Наличие лошадей, даже Ивасовского тяжеловоза, позволяло легко оторваться от преследования. Отдохнуть и сделать новую попытку. На этот раз жертвой выбрали парный пост цинцев, охранявший ночную стоянку. С вечера выявили их местонахождение, а в темноте станичники взяли вражеских пехотинцев в ножи. Алекс с ними не пошел, станичники признанные мастера в таких делах и он был бы им помехой. Когда вернувшиеся принесли две трофейные винтовки, лагерь цинцев обстреляли неприцельным огнем, вызвав в нем переполох. До самого утра противник не мог успокоиться, а их посты время от времени палили на любой подозрительный звук, коих в тайге всегда хватает.

Вы скажете булавочный укол? Так и есть. Но именно такие уколы нервируют противника, заставляют держаться в напряжении, изматывают и, в конечном итоге, совершить ошибку. Именно такую ошибку совершил командир цинского авангарда, сменивший подстреленного днем ранее. Судовому каравану потребовалось обогнуть вдававшийся в речное русло кряж, а он решил сократить путь, уйдя из прямой видимости с реки, тем самым, лишившись поддержки артиллерии.

— Подожди, пусть все на открытое место выйдут.

Удобное для засады место отыскалось с большим трудом. Штаб-капитан хотел было приказать станичникам отрыть окопы для стрельбы из положения лежа, да помешало полное отсутствие шанцевого инструмента. Пришлось встречать противника, укрываясь за деревьями. По уже сложившейся традиции, первый выстрел отдали Ивасову, остальные открывали огонь после него, без дополнительной команды. Задачей офицера было указать стрелку цель, а в этот раз с этим возникла проблема, никак не удавалось выявить среди цинского авангарда старшего офицера.

— Вот он! В шлеме с пером! У кедра остановился!

Гах! Второй раз за два дня должность командира цинского авангарда стала вакантной. Его подчиненные проявили куда лучшую выучку и здравомыслие. Найдя себе укрытия, открыли ответный огонь. Отложив бинокль, Алекс взялся за винтовку, сейчас каждый стрелок был на счету. Известия о нападении на авангард дошли до цинского начальства, пароход приблизился к месту боя и попытался обстрелять позиции станичников, что было возможным только навесным, гаубичным огнем. Выпустив без всякого толка с десяток фугасных гранат, цинцы прекратили огонь.

В свою очередь, Алекса также мучали сомнения. Перестрелка затягивалась, время шло. Противник уже опомнился, возможно, восстановил командную вертикаль, прерванную удачным выстрелом Ивасова, вполне мог начать фланговый обход, используя свое численное преимущество. В прошлом бою такой маневр принес цинцам успех, правда, тогда у них была артиллерийская поддержка, но и станичников в бою участвовало вчетверо больше. Так пора давать команду к отходу или нет?

— Прекратить огонь! Уходим!

Нервы Алекса не выдержали напряжения, как тут же выяснилось, очень вовремя. На правом фланге вспыхнула вдруг перестрелка, и послышались крики цинцев. Организованное отступление быстро превратилось в бегство. Станичники едва выскользнули из почти захлопнувшейся ловушки, потеряв всего одного раненым. Вскочили на коней, оставив противника с носом.

На привале штаб-капитан поделился своими подозрениями с урядником.

— Похоже, у противника появился хороший проводник. Уж больно ловко они обходят нас с фланга каждый раз.

— Дом манзов помните, господин штаб-капитан?

— Да, конечно.

— Вот если бы мы их тогда того, — урядник чиркнул по своей бороде большим пальцем правой руки, — не было бы у цинцев сейчас проводника.

Тогда манзы не показались Алексу опасными. Хозяин уже немолодой, изможденная работой жена, мать-старуха, кучка чумазых детишек. Дом, огород при доме, поле. Что еще он мог видеть в округе? У станичника же было другое мнение, и весьма вероятно прав был именно он. Офицер мысленно представил, как проходила бы эта экзекуция и мысленно содрогнулся. Нет, не надо было их резать в любом случае. Просто теперь в планировании своих действий придется учитывать этот все осложняющий фактор.

— Ладно, что сделано, то сделано. Выбери посыльного из своих, а я пока рапорт напишу, надо войскового старшину о наших скорбных делах проинформировать.

— Слушаюсь, господин штаб-капитан!

С рапортом Алекс поторопился. На следующий день большой цинский отряд повернул от реки и двинулся через тайгу, растянувшись по тропам на пару верст. Маневр этот своевременно был обнаружен станичниками, о чем они незамедлительно доложили штаб-капитану Магу. Тот начал прикидывать возможные варианты дальнейших действий противника.

— Если смотреть по карте, направление их движения выводит отряд прямиком к Загреевской. С другой стороны, это вполне может быть ложным, отвлекающим, призванным облегчить продвижение основных сил по реке.

Урядник офицера внимательно выслушал и только плечами пожал.

— Не моего ума дело, господин штаб-капитан. Что прикажете, то и будем исполнять.

— Ладно, ступай, — отпустил его офицер.

Урядник ушел, а проблема осталась. Алекс вызвал к себе обнаружившего цинцев станичника, еще раз расспросил его, выясняя мельчайшие детали. Численность этого отряда он оценил в четыре сотни штыков, плюс еще полторы-две сотни невооруженных носильщиков. Вьючные животные или какой-либо другой транспорт отсутствовали.

— Идут осторожно, не спешат. Думаю, раньше, чем на третьи сутки к Загреевской не выйдут.

Подумав, штаб-капитан решил на этот отряд не отвлекаться. Ограничился еще одним донесением войсковому старшине. Станицу такими силами им не взять, и там есть, кому их встретить. Четыре сотни штыков без артиллерии и транспорта, только с носимым запасом продовольствия и боеприпасов много не навоюют, тем более, в отрыве от главных сил.

Эти самые главные силы медленно, но верно, несмотря на еще три устроенные штаб-капитаном засады, приближались к тому месту, где на берег Верхнего Тикича выходила дорога, ведущая в станицу. Хороших новостей было две. Приянов собрал свою сотню, столь лихо рассредоточившуюся по окрестной тайге и хуторам. Станичники получили отеческое вразумление от начальства до войскового старшины включительно и сейчас горели желанием смыть свой позор. Вторая новость заключалась в окончании сбора станичников междуречья. Под рукой у войскового старшины Хролова собралось более пяти сотен сабель.

— Дядька Якун грозился цинцев в мелкую сечку настругать, — сообщил офицеру молодой станичник, доставивший известия.

— Это, как получится, — скептически хмыкнул Алекс.

Еще сутки удавалось сдерживать продвижение цинской пехоты по берегу и судового каравана по реке. К тому времени, главные силы войскового старшины Хролова уже были на месте и горели желанием разогнать цинцев. План предстоящей операции предложил штаб-капитан Магу.

— Самый лучший момент для атаки, когда они только высадятся на берег и еще не успеют построиться в боевой порядок. Двумя сотнями открываем огонь с опушки леса, затем двумя сотнями атакуем в конном строю и рубим тех, кто не успел убраться обратно на суда. Жаль дорога только одна, две сотни на ней растянутся, единой лавой атаковать не получится.

— Хорошо, — согласно кивнул войсковой старшина, — так и сделаем.

Кроме этой атаки Алекса волновал еще один вопрос.

— А что с тем отрядом, который сейчас к станице идет?

— За него не беспокойся. Я туда Приянова отправил с его сотней. Приказал узкоглазых из тайги не выпускать! Пусть, что хочет, делает, а приказ исполнит.

Да, нелегко придется есаулу при четырехкратном преимуществе противника, если только цинских носильщиков не считать.

— Тогда предлагаю созвать есаулов на совещание и поставить им задачи на завтрашний бой.

Задачу командирам сотен поставили, но стараниями цинцев весь разработанный Алексом план оказался ни к черту не годным. То ли командир у противника был грамотный, то ли имелся у него хороший советник. Пароход приблизился к месту высадки носом против течения и, работая машиной, удерживался на одном месте. С левого борта на лес были нацелены сразу четыре полевых пушки. Цинские артиллеристы замерли у орудий в полной готовности открыть огонь.

— Надо отменить атаку, — предложил штаб-капитан.

— Как отменить?! — возмутился Хролов. — Все уже готово, станичники только команды ждут!

— Жаль, здесь Приянова нет, он бы вам рассказал, что может сделать одна граната из такой пушки, а их здесь четыре! Надо отменить, только зря людей потеряем!

Войсковой недовольно хрюкнул.

— Ладно, будь, по-твоему, атаку отменим, а обстрел?

— Обстрелять можно. Только после первого же пушечного залпа — отход.

— Отход, так отход, — не стал спорить станичник. — Посмотрим, так ли страшны эти цинские вояки.

Пока руоссийцы меняли планы по мере развития ситуации, к берегу почти одновременно подошли несколько сампанов, и с них на берег хлынула цинская пехота, численностью до полутысячи штыков. Сходу они выстроились в оборонительные порядки, чувствовалась неплохая выучка, как отдельных солдат, так и подразделений в целом. Вот только порядки эти были актуальны лет сто тому назад, когда на вооружении состояли гладкоствольные дульнозарядные ружья с кремневым замком.

Солдаты стояли в полный рост и в плотных боевых порядках, ощетинившихся стволами винтовок, лучшей цели для залповой стрельбы с дистанции семьсот-восемьсот шагов нельзя было придумать. Штаб-капитан, тем не менее, решил дождаться высадки второй волны десанта. Там наверняка будут цинские носильщики, куда более склонные к панике в случае попадания под вражеский огонь. А панику — штука заразная.

Войсковой старшина оказался более нетерпеливым.

— Чего тянешь?

— Пусть больше высадится, будет, в кого стрелять.

— Ну, смотри, тебе виднее.

Сампаны от берега отошли, джонки, подгоняемые веслами, поспешили занять их место. С них на берег хлынула пестрая толпа, тащили какие-то ящики, мешки, шанцевый инструмент, выводили каких-то тягловых животных, похоже, волов. "Пора", решил про себя Алекс.

— Огонь!!!

До выучки солдат линейных полков руоссийской армии станичникам было далеко. Залп вышел нечетким, растянутым по времени. Тем не менее, результат получился впечатляющим, все-таки две сотни стволов — это сила. Цинские солдаты поначалу пытались вести ответный огонь, но второй залп окончательно убедил их в том, что стоять под огнем неприятеля — верх глупости. Цинцы залегли, и третий залп штаб-капитан нацелил на столпившихся у берега рабочих.

— Вот сейчас бы их в шашки взять!

Момент для этого, действительно, выглядел весьма удачным. Люди, животные и все, что успели выгрузить, смешалось в одну кучу, а самые шустрые успели метнуться в разные стороны вдоль берега. Ответный огонь пока еще не носил организованного характера. Но уже в следующий момент Хролову пришлось изменить свое мнение. Сначала с парохода грохнула одна пушка, затем, почти одновременно, три остальные. Судно заволокло клубами белого дыма.

Все-таки тот удачный выстрел, что довел до позорного бегства сотню есаула Приянова, следовало более отнести к удаче, чем искусству цинских артиллеристов. Сегодня же эта капризная госпожа была не на их стороне. А может, просто качка судна была чуть больше. Первая граната взорвалась в кроне дерева, станичники отделались двумя ранеными. Три остальных упали с недолетом, не причинив никому вреда. Одна из них даже не взорвалась.

— Все, отходим!

Некоторые из станичников, в азарте, продолжали торопливо жечь патроны, благо, заманчивых целей на речном берегу еще было в избытке. Таких приходилось оттаскивать силой, не дожидаясь второго пушечного залпа, да и цинские пули уже вовсю щелкали по ветвям и листьям, с треском врезались в стволы деревьев.

После боя станичная старшина собралась, чтобы подвести итоги боя.

— И как вам обстрел из современной артиллерии?

— Не, лучше одному против двоих хунхузов рубиться, чем с этими пушками дело иметь, — высказал общее мнение один из есаулов.

— В таком случае, господа станичники, нельзя давать цинским артиллеристам возможности развернуться и открыть огонь. Попробуем перехватить их на марше, выбить прислугу или вывести из строя сами пушки. В крайнем случае, надо сжечь пороховые заряды.

Собравшиеся станичники одобрительно загудели, раз побывав под артиллерийским огнем, выводы они сделали правильные. Ладно, еще пешим, да в густом лесу. А если, на коне и в чистом поле? Вот то-то. Решено было цинскую артиллерию брать на марше, пока она не опасна. Вот только у цинского командующего были на этот счет совсем другие планы.

Пушки с парохода выпустили еще с дюжину гранат, прежде, чем артиллеристы догадались об отсутствии противника. После чего, паника на берегу быстро улеглась. Усиленные цинские посты выдвинулись к самой кромке леса, а на берег выгрузили полубатарею из четырех оставшихся пушек. Теперь за безопасность выгрузки главную ответственность несла именно она. И никакая речная волна уже не могла повлиять на меткость ее стрельбы.

Более того, на следующий день, вопреки ожиданиям штаб-капитана Магу, цинцы не двинулись к станице Загреевской, а остались на месте и начали укреплять место высадки. Буквально за два дня они отрыли ров, насыпали вал, укрепив его поверху частоколом из заостренных бревен, прорезали бойницы для винтовок и пушек. В предыдущую ночь станичники несколько раз обстреливали цинские посты и рабочих, но на скорости работ это сказалось незначительно. Внимательно рассмотрев цинскую фортификацию, Алекс сделал вывод.

— Основательно окопались, теперь так просто их отсюда не сковырнешь.

К вечеру, разгрузившись, пароход увел джонки вниз по реке, цинцы собрались доставить в свое укрепление очередную партию припасов. И если по течению гнаться за ним было бесполезно, то устроить засаду на обратном пути вполне можно. К тому же, пушки с него уже выгрузили, а новые в тыловом лагере противника вряд ли найдутся.

— Тем более, что на этот раз его вряд ли будет сопровождать пехота, — вслух предположил штаб-капитан.

Хорошие известия пришли и от есаула Приянова. Если цинский командующий рассчитывал отвлечь основные силы станичников от места высадки, создав непосредственную угрозу Загреевской, то затея его полностью провалилась. Всего одна сотня сумела остановить вражеский отряд, беспокоя его постоянными обстрелами и засадами. Немало успеху способствовала гибель местного манзы в одной из перестрелок. Тело его было обнаружено станичниками на месте боя.

Оставшись без проводника, цинцы сбились с дороги, окончательно заблудились в лесу. Первыми, не выдержав потерь, сбежали носильщики, часть груза пришлось бросить, а оставшуюся солдатам пришлось нести на себе. В конце концов, сориентировавшись по солнцу, уцелевшие цинцы двинулись обратно к реке. На ее берег выбралось не больше двух сотен, уставших и деморализованных воинов империи Цин. Сообразив, пойти против течения реки они сумели добраться до укрепления, где и укрылись за его частоколом.

За время его таежных приключений, мундир Алекса пообтерся, потерял былой лоск, пропах дымом костра и потом, даже золото погон на плечах потускнело. Веткой выковыривая из золы печеную картошку, штаб-капитан подвел итог первого этапа боевых действий против империи Цин.

— Ну что же, господа станичники, можно сказать, на сегодняшний день сложилась патовая ситуация. Цинцы не могут выйти за пределы своих укреплений и взять Загреевскую, что является конечной целью их операции. Мы, в свою очередь, не можем взять их форт и изгнать с нашей земли.

— И что дальше делать? — задал вопрос дин из есаулов. — Не до самой же зимы здесь сидеть! Хлеб на полях перестоится.

— Перестоявшийся хлеб сейчас не самая большая для нас проблема. У цинцев тоже нет возможности долго отсиживаться за этими валами. Думаю, дождавшись парохода с подкреплениями и припасами, они все-таки предпримут попытку наступления.

Не удержав эмоции, Хролов хлопнул ладонью по бедру.

— Эх, как бы утопить эту посудину?!

— Я уже думал на эту тему, — ответил ему Алекс, — боюсь, пока ничего не получится. На обратном пути мы устроим ему засаду, но рассчитывать, что он опять сядет на мель я бы не стал. В прошлый раз это было большой удачей. Артиллерии у нас нет. Пороха для мины тоже нет...

— Есть порох!

Все обернулись к станичному атаману.

— Есть порох, — повторил станичный, — с полпуда где-то. В том году валун с поля хотели убрать. Свояк порох из Уруссийска привез, а камень этот проклятый ни один бур не берет, так с тех пор и лежит.

— Не отсырел? — не спешил радоваться штаб-капитан.

— Да чего ему сделается, — отмел сомнения офицера атаман, — на прошлой неделе им из пушки и палили.

— Тогда да, пойдет. Везите. И бочонок не забудьте, ведерной, приблизительно, емкости. И смолы.

Оставался еще вопрос, как мину к пароходу подвести и чем ее взорвать, и все же решение проблемы сдвинулось с мертвой точки. А картофелина, про которую забыл Алекс, тем временем полностью превратилась в черный уголек, почти не отличимый от прочих. Пришлось рядом закопать в угли еще одну.

Три дня цинцы сидели тихо, даже носа из своего форта не высовывали. На обстрелы из стрелкового оружия отвечали бодро, патронов не экономили. Пару раз, по особо надоедливым стрелкам даже бабахнули из пушки. Никого, впрочем, не задев, но изрядно напугав двоих станичников оказавшихся поблизости от места взрыва гранаты. Один из них пару дней даже заикался, на третий день заикание прошло, а прозвище станичнику осталось на всю жизнь.

На четвертый день с низовьев Верхнего Тикича прибыл пароход, притащил на буксире джонки. Станичники уже знали, что нарисованные на его борту иероглифы означают "Красный дракон", хотя судно было выкрашено исключительно белой и черной краской. Кроме того судно украшало пятно копоти, оставшееся после неудачной атаки брандера, на левом борту не осталось ни одного целого иллюминатора.

— Засада наша поработала, прокомментировал данное явление Алекс.

Штурвал и машинный телеграф на ходовом мостике парохода были прикрыты мешками с песком, цинцы запомнили преподанный им урок. Зато джонкам на этот раз досталось куда сильнее. Суда эти пулей, выпущенной из винтовки Гердана нумер вторый, пробивались едва ли не насквозь через оба борта. Потому, раненых и убитых на них было изрядно. Численность подкрепления, на которое рассчитывал цинский командир, заметно уменьшилась. Станичники же, отрывшие по настоянию Алекса окопы для стрельбы из положения лежа, потерь почти не понесли, что сильно их воодушевило. Зато весь привезенный судовым караваном груз почти не пострадал. Рисовый и патронный голод осажденным в ближайшее время не грозил.

Для парохода приготовили самодельную мину. Деревянный бочонок набили порохом, обмазали толстым слоем смолы для водонепроницаемости, сверху приспособили самодельный фитиль. Нашелся даже доброволец, согласившийся повести эту адскую машинку к борту и фитиль подпалить. Шансы на спасение самого подрывника были минимальными, но в этот раз ему повезло, пароход и джонки ушли в низовья Верхнего Тикича сразу после разгрузки, сразу забрав раненых и не дожидаясь темноты.

— Дождемся следующего раза, — принял решение Алекс.

И опять цинцы преподнесли сюрприз — неожиданно выдвинулись большой колонной в направлении станицы.

— Тысячи полторы солдат, около пятисот невооруженных носильщиков, четыре пушки, — доложили дозорные.

— Значит, с учетом потерь, в форте у реки их осталось четыре-пять сотен, — сделал вывод Алекс.

Шли цинцы осторожно, с передовым и боковыми дозорами, сторожились засад станичников. Отойдя от форта верст на десять, они уперлись в первую засеку.

— Пусть разбирают, — не стал им препятствовать Хролов, — через пару верст гать через болото будет, место открытое, там их и встретим.

— Волов им выбейте, — посоветовал войсковому старшине Алекс, — на себе они пушки далеко не утащат.

— Так и сделаем, — утвердил предложение станичник.

В очередной раз цинские рабочие проявили чудеса трудового энтузиазма и организации. Штаб-капитан рассчитывал, что на разбор засеки они потратят весь день, цинцы управились за шесть часов. Колонна их двинулась вперед, только для того, чтобы через полчаса упереться в гать. Открытое, удобное для засады место, вынудило цинский авангард остановиться и выслать вперед разведку. Час спустя разведчики вернулись, не обнаружив оставленных станичниками ловушек, и колонна начала втягиваться на узкую, длинную дорогу из притопленных в болоте бревен.

Гать станичники частично разобрали, но сделали это хитро и на первый взгляд незаметно. Убрав часть древесных стволов из основания гати, поверху сделали легкий настил, способный выдержать нескольких пеших. Под чем-либо более тяжелым, вроде пушки или груженой повозки, он должен был провалиться. Так и произошло. Жертвой стала первая по счету пушка, следовавшей в середине колонны полубатареи.

И сразу же с обеих сторон от гати загремели выстрелы.

— Вон, тот, что мечом размахивает.

Штаб-капитан Магу и рядовой запаса первой очереди Ивасов занимались ставшим уже привычным делом — отстреливали вражеских командиров. Офицер уже научился выявлять их в строю по приметным шлемам и чуть изогнутым мечам. Запасник же почти всегда поражал цель с первого выстрела. Вот и сейчас он не промахнулся.

В целом же, в первые минуты обстановка для цинцев сложилась критическая. Они не могли маневрировать, не могли выйти из-под огня, даже просто залечь не могли. В одной из орудийных упряжек ранили вола. Обезумевшее от боли животное рванулось вперед не разбирая дороги. Пушка съехала с гати и начала погружаться в болото, утягивая за собой всю упряжку. Ситуацию усугубила возникшая среди рабочих паника. Чтобы ее унять, солдатам пришлось пустить в ход мечи и ружья, без всякой жалости уничтожая зачинщиков.

Казалось, еще немного и победа станичников в этом бою будет полной. Этому помешал командир авангарда цинской колонны. Оценив сложившуюся обстановку, он принял единственно правильное решение — бросил своих солдат в решительную атаку. Цинские солдаты, горевшие жаждой мщения за своих погибших на гати товарищах, атаковали яростно, стремились сойтись накоротке, пустив в ход холодное оружие. Пришлось станичникам отступить, оставив поле боя противнику.

Войсковой старшина поделился с Алексом своими замыслами

— Пока они тут стоят, я пару сотен в обход болота пошлю, пусть на обратном пути еще одну засеку устроят, да арьергард цинцев заодно пощиплют.

Эту идею штаб-капитан одобрил, напомнив об осторожности и предложив попробовать взять пленного.

— Сейчас нам очень важно знать обстановку внутри цинского лагеря.

— Будет тебе пленный, — раздобрился Хролов, — сказал бы раньше, давно уже притащили.

— Только мне абы какой не пойдет, желательно офицера.

— Тебе как меду, так сразу ложкой. Ладно, постараемся.

Слово свое войсковой старшина сдержал даже раньше, чем ожидалось. Уже к вечеру станичники притащили к Алексу связанного цинца с заткнутым ртом. Пощупав тугие узлы, офицер поинтересовался.

— А чего это вы его так крепко связали?

— Да уж больно шустрый попался, господин штаб-капитан, еще и железкой своей махать удумал.

Отвечавший станичник коснулся своей левой руки, на которой белела свежая повязка.

— А толмач-то есть?

Толмача не нашлось, допрос пришлось отложить до утра. Утром станичники привезли худого чумазого манзу с большим фингалом под левым глазом.

— Ехать не хотел?

— Так точно, господин штаб-капитан! Пришлось вразумить.

Пока станичники готовили цинского офицера к допросу, манза то и дело вздрагивал от его истошных криков. Алекс и сам морщился от вони паленого мяса. Дикий край, варварские обычаи.

— Кажись, цинец готов, господин штаб-капитан.

Допрос превратился в форменное мучение. Нет, цинский офицер к допросу был полностью готов, станичники хорошо над ним поработали. Беда была в том, что манза плохо говорил по руоссийски. К тому же, сам пленник и толмач тоже неважно понимали друг друга. Пришлось из обоих ценную информацию выуживать по крупицам.

— Выходит, господин Люньюшань сейчас находится в лагере у реки?

— Так, — манза часто закивал головой, будто цинский болванчик.

— И вся его свита тоже с ним?

После некоторого обсуждения с пленником, толмач и эту информацию подтвердил.

— Все с ним.

Это означало, с высокой степенью достоверности, что подписанная Лемковым карта сейчас находится там же, а не плывет сейчас в столицу империи Цин, откуда достать ее не будет никакой возможности. Сейчас же она находилась в пределах досягаемости. Оставалось только разгромить превосходящие силы противника, взять форт и не дать возможности цинским чиновникам этот ценный документ уничтожить.

От дипломатических вопросов штаб-капитан перешел к чисто военным.

— Кто командует цинскими войсками?

Как выяснилось, некий господин Сянь Лян. Звание его в цинской армии, если Алекс правильно понял толмача, соответствовало генеральскому. Кроме того, неожиданно выяснились интересные подробности взаимоотношений между командующим и столичным послом.

— Господин Сянь Лян не хотел выходить из форта.

— Не хотел?

— Нет, нет. Он хотел накопить больше сил и припасов. Господин Люньюшань вынудил его начать наступление.

Нет ничего лучше для победы над врагом, чем раздор между командирами во вражеском лагере. Надо было только решить, как этой слабостью воспользоваться.

Тем временем, цинский командующий Сянь Лян совершил еще одну ошибку. На его месте штаб-капитан Магу ночью отошел бы по гати на южную сторону болота, а утром предпринял попытку прорыва обратно в форт. Для цинцев это было самое разумное и безопасное сейчас решение. Господин Сянь Лян решил удержать плацдарм на северной стороне болота, опираясь на поврежденную гать.

Более того, цинцы попытались извлечь из болота обе, попавшие туда пушки. За ночь оба тяжелых орудия ушли довольно глубоко в топь, сделав все усилия цинцев по их спасению бесплодными.

— Зря стараются, — прокомментировал их действия станичный атаман. — Сколько здесь живу, это болото еще ни разу ничего назад не отдало. Что в него упало, то пропало.

Не слышавшие этой народной мудрости цинцы потратили зря целый день. За это время, две станичные сотни обошли болото с запада, устроили на обратном пути еще одну засеку и атаковали цинский арьергард. Атаку цинцы отбили, хоть и с большим трудом. В какой-то момент боя ситуация для них сложилась критическая, несмотря на их численное превосходство. Уж очень внезапным и яростным было нападение руоссийцев.

Казалось, еще один натиск и чаша победы склонится на сторону станичников. Ситуацию спас резерв Сянь Ляна спешно переброшенный через гать обратно на южную сторону. Станичники понесли потери и вынуждены были отойти. Тем не менее, ситуация для них сложилась критическая, ни о каком продолжении наступления на Загреевскую речи уже не шло, цинцам приходилось думать о том, как ноги унести обратно в форт.

— Завтра на рассвете пощупаем цинский авангард, — решил Хролов.

У цинского командующего на этот счет были совсем иные планы, он приготовил руоссийцам сюрприз, внезапно обернувшийся против него самого. Ночной прорыв. Такой бой чреват неожиданностями для обеих сторон. На первом этапе, цинский авангард сумел незаметно для станичников отойти с плацдарма на северной стороне на южную. Затем, цинцы довольно легко отбросили от дороги станичный заслон, не ожидавший от противника такой прыти. Трофеями цинцев стали котел с недоваренной кашей, да охромевший и не годный к быстрой скачке конь.

Получив известия о достигнутом успехе, господин Сянь Лян приказал главным силам отходить обратно к форту. Колонна медленно, по причине убыли тягловых животных, две оставшиеся пушки и почти все повозки приходилось тянуть людям, двинулась на юг, пока не уперлась в только что устроенную станичниками засеку. О том, чтобы разобрать ее в ночной темноте не могло быть и речи.

В этот момент отличился есаул Приянов. Сообразив, что именно произошло, и какие богатые трофеи уплывают буквально из-под носа, он повел свою сотню в атаку на почти вдесятеро превосходящего противника. Немалую долю его решимости составляло желание смыть позор предыдущего бегства. Место, где станичникам удалось прорваться к дороге, пришлось на середину вражеской колонны, где большинство составляли невооруженные рабочие. В темноте один станичник показался десятью, началась паника, стремительно охватившая, как авангард, так и арьергард, цинцы, не слушая своих командиров, бросились врассыпную.

На северной стороне перестрелка с другой стороны болота также вызвала переполох. Спросонья Хролов решил, что это их атакуют цинцы и уже хотел приказать отходить, чему категорически противился штаб-капитан Магу. На этот раз чуть не поссорились командиры руоссийцев, но тут передовые посты доложили, у них все спокойно, а перестрелка происходит гораздо южнее.

Алекс тут же внес свое предложение.

— Надо послать разведку к цинскому плацдарму.

Быстро обернувшаяся разведка доложила, цинцы ушли, плацдарм пуст. Попытка продвинуться вслед за ними, потерпела неудачу. Уходя, противник так разрушил гать, что она стала не только непроезжей, но и непроходимой ни для людей, ни для лошадей. Пришлось остановиться, ждать утра и с тревогой прислушиваться к гремевшей с той стороны болота стрельбе. Поначалу она была довольно интенсивной, затем понемногу стихла, сведясь к редким одиночным выстрелам. Это могло означать, как прорыв цинцев, так и разгром их колонны.

В последнее верилось мало, уж больно неравны были силы. Только под утро Приянов догадался отправить к войсковому старшине посыльного с донесением о полной победе. И только после полудня, наспех починив гать, станичный авангард смог добраться до своих товарищей, когда помощь им уже и не требовалась. Еще двое суток станичные разъезды отлавливали и отстреливали небольшие группы цинцев и одиночек, пытавшиеся пробраться обратно в форт. Одних только пленных набралось четверть тысячи.

— Корми их теперь, — ворчал Хролов.

Зря он так, трофеи станичникам достались богатые. Из продовольствия, правда, по большей части был рис и какая-то неизвестная Алексу крупа. Зато одних только винтовок собрали больше семи сотен. Разнообразие типов и калибров поражало воображение, от вполне современных дойчевских винтовок под унитарный патрон с металлической гильзой до древних фитильных мушкетов местного производства. Патронов было немного, видимо цинские солдаты больше уповали на штыковой удар и бой с применением холодного оружия.

Больше всего, штаб-капитана заинтересовали две трофейные пушки. Изучив клейма на стволах, офицер заключил.

— Тоже, дойчевские, стальные, казнозарядные, производства заводов господина Группа. Конструкция не самая современная, но вполне себе рабочая.

Хролова интересовал другой вопрос.

— Стрелять-то из них можно?

— Можно, — кивнул Алекс, — пушки исправны, замки и прицельные приспособления на месте, только какая-то сволочь утащила почти все капсюли для воспламенения заряда. Нам досталось всего два десятка.

— Искали?

— Искали. Ничего не нашли.

Зато нашли меч самого господина Сянь Ляна. Тела его так и не обнаружили, но вряд ли цинский командующий расстался со своим личным оружием по доброй воле. А найденный меч был именно его, пленные, близко видевшие цинского военачальника еще до приказа отступать, в один голос подтвердили это.

Итог ночного боя подвел штаб-капитан Магу.

— Хоть мы и не успели принять в нем участия, тем не менее, исход его стал вполне благоприятным для нас. Первое. Противник понес большие потери в живой силе. Из тех полутора тысяч, что вышли из форта три дня тому назад, обратно вернулась едва ли половина. Второе. Противник потерял половину своего тяжелого вооружения. Две пушки утонули в болоте, и достать их уже вряд ли получится, еще две стали нашими трофеями с чем я поздравляю есаула Приянова.

Станичники одобрительно зашумели. Захват двух вражеских пушек дело знатное, на войне за такое офицерский Егорий положен. С трудом преодолев шум, Алекс продолжил подведение итогов.

— Третье. Цинцы лишились значительного запаса боеприпасов и продовольствия, особенно много было взято патронов к новым дойчевским винтовкам. Оставшиеся в форте солдаты вооружены куда хуже. И четвертое, самое главное. Противник полностью утратил инициативу, он может только сидеть в форте и не помышлять ни о каких активных действиях. Настала пора принять решение, как окончательно изгнать его.

Глава 7

— Не спеши, сейчас он влево повернет, движение будет облическим, боковое смещение небольшим тогда и стреляй. Упреждение бери в полкорпуса.

— Так точно, господин штаб-капитан!

Припав к прицелу, Ивасов энергично крутил маховик горизонтальной наводки, пытаясь поймать в него ускользающий цинский пароход. Как лучшему стрелку ему была доверена почетная должность наводчика трофейного орудия. Каких трудов стоило притащить сюда по полному бездорожью многопудовую пушку — не передать. Сначала соорудили плот, способный выдержать такую тяжесть. Затем, ниже форта погрузили пушку на плот и сплавили к месту засады. Когда выгружали на берег, плот накренился, и все усилия станичников едва не пошли ко дну. После выгрузки, усилиями двух десятков людей и стольких же лошадей, орудие втащили на береговой откос и там замаскировали в ожидании прибытия парохода.

— Обратно не повезем, — решительно заявили станичники, — пусть лучше тут ржавеет, чем ее обратно тащить.

Тяжелые чугунные снаряды везли по берегу во вьюках по два на одну лошадь. По поводу использования трофейной артиллерии разгорелись горячие споры. Хролов со станичным атаманом стояли за обстрел форта и штурм.

— У нас всего два десятка выстрелов, — убеждал их штаб-капитан, — пока пристреляемся, они закончатся.

— А мы их на эту, на прямую наводку выкатим, — припомнил когда-то услышанное слово войсковой старшина.

— Против двух наших будет четыре цинских пушки, — выставил свой аргумент Алекс, — и расчеты куда более опытные. Скорее они нас позиции собьют, чем мы их. Потопив же пароход, мы лишим цинцев снабжения.

В конце концов, войсковой сдался.

— Делай, как знаешь!

Вот сейчас и делали. Пароход, молотя гребным колесом воду, еще ни о чем, не подозревая, приближался к засаде. На буксирном тросе за собой он тащил четыре джонки. Людей на них было немного, зато груз громоздился прямо на палубе. Поворот. Корпус судна как бы сократился в размерах, зато смещение влево замедлилось.

— Готов?! Огонь!

Гах! Был ли на пушке сбит прицел или во всем виноват неопытный наводчик, но первым выстрелом дали промах.

— Заряжай!

Оглушенные грохотом выстрела станичники кинулись к пушке. На пароходе также началась суета, с берега по нему сыпанула винтовочная трескотня, так развлекались те, кому не нашлось места при орудии.

— Готово, господин штаб-капитан!

На пароходе кто-то обрубил буксирный трос, чтобы повысить скорость и маневренность, неуправляемые джонки дрейфовали вниз по течению.

— Огонь!

Второй снаряд попал под ходовой мостик, вспышка взрыва и из клубов дыма в разные стороны полетели куски дерева. Попадание получилось поистине золотым, осколки перебили не только штуртросы руля, но и переговорные трубы с машинным отделением. Все, кто находился мостике, выбыли из строя, судно полностью потеряло управление. Так, на полном ходу пароход и вылетел на мель, на сей раз засев на ней очень прочно.

— Огонь!

Дальнейший бой превратился в фактически безнаказанный расстрел деревянного судна с пистолетной дистанции. Из всех оставшихся снарядов, только один пролетел мимо, все остальные нашли свою цель. Правда, из числа нашедших два не разорвались, но это были уже мелочи. Буквально через десять минут после начала боя, от судна остался продырявленный, затопленный корпус. В довершение всего взорвался паровой котел, окончательно превратив судно в руину и убив тех, кто не догадался прыгнуть в воду раньше.

— Вот и все, — тыльной стороной ладони Алекс стер со лба выступивший пот.

Ивасов присел на пушечную станину, у него этот короткий бой тоже отнял немало сил.

— А где все остальные?

Только сейчас Алекс припомнил, что в последние минуты по пароходу стреляла только пушка, а куда подевались стрелки?

— Так трофеи шерстить пошли, — догадался один из орудийной прислуги.

Штаб капитан понял, что речь идет об уплывших по течению джонках. Если их прибьет к руоссийскому берегу, то станичники найдут там немало для себя ценного.

— Господин штаб-капитан!

Перед Алексом мялся все тот же догадливый станичник.

— Разрешите и нам тоже.

— Да, идите уже, — махнул рукой офицер.

Дело было сделано, а если станичников на сбор трофеев не отпустить, сами уйдут, не просясь, так хоть приличия соблюдены.

— Премного благодарны, господин штаб-капитан!

Станичники вскакивали в седла, торопясь успеть за своими более удачливыми товарищами, чтобы те не прибрали к своим рукам самое ценное.

— Назад вернуться не забудьте!

— Не извольте сомневаться, — донеслось из-за деревьев.

На краю речного откоса остались трое: штаб-капитан Магу, гвардии рядовой запаса Ивасов и трофейная пушка. С реки тянуло дымом. Несмотря на то, что корпус парохода был полностью затоплен, его продырявленная и изрешеченная осколками надстройка все-таки ухитрилась загореться.

Свое обещание станичники выполнили, вернулись еще до темноты очень довольные, навьюченных лошадей вели в поводу. Кроме трофеев привели еще и пленного, почему-то только одного.

— А остальные где?

— Так сбежали, господин штаб-капитан! В воду прыгнули и уплыли, а этот остался, видно, плавать не умеет. Похоже, важная птица, Вот, меч его. Решили вам отдать, как трофей.

Меч и впрямь был украшен богато, хотя Алекс не одобрял этой восточной тяги к украшательству боевого оружия. А камешки-то в рукоятке и впрямь на стекло не похожи, тогда эта железка и впрямь немало стоит, хотя, возможно, ценна и сама по себе. После меча офицер обратил внимание на самого пленника.

Уже не молодой, скорее, даже пожилой цинец. Один глаз ему станичники подбили, то ли пытался сопротивляться, то ли авансом перед допросом. Одежда, измазанная грязью, хотя сразу видно — дорогая. Да, прав был станичник, не простая птица им попалась.

— Эй, как там тебя?!

Пленник поднял на Алекса взгляд и отрицательно покачал головой. Не понимает. Придется тащить с собой к Хролову. Там заодно и специалисты есть по развязыванию языков. А пока, пусть отдыхает, путь завтра предстоит долгий.

— Урядник, накормите пленного!

— Слушаюсь, господин штаб-капитан!

Краем глаза офицер успел заметить, как из-под ресниц блеснули глаза пленного цинца. Или все-таки понимает?

Обратно к форту команда штаб-капитана Магу вернулась только на следующий день. Каким-то чудом весть о потоплении парохода и захвате джонок с грузом успела добраться до войскового старшины Хролова еще раньше.

— Ай, молодец! Вот теперь вижу, не зря вас там, в академиях учат!

Войсковой старшина предпринял почти успешную попытку задушить Алекса в приливе бурной радости.

— А с этими, что делать будем?

Палец станичника указал на форт, где продолжали отсиживаться остатки цинских войск.

— Пока не придумал, — честно признался штаб-капитан, — может вот он чего интересного расскажет.

Пленник то ли понял, то ли почувствовал, что разговор зашел именно о нем.

— Сейчас велю манзу кликнуть, а мы пока ему пятки подогреем.

— Не надо.

Слова эти были произнесены почти без акцента, потому, Алекс не сразу сообразил, исходят они от пленника.

— Я и так все скажу, если вы сохраните мне жизнь.

— Все будет зависеть от того, что именно вы расскажете, — тут же включился в эту игру офицер. — Представьтесь для начала.

— Мое имя Вэйюань. Я чиновник для особых поручений при императрице Си-Цин.

Большой человек. В цинской иерархии как бы ни повыше Люньюшаня будет.

— И с каким же особым поручением императрица послала вас в наши края?

— Я вез письмо Люньюшаню.

— Где оно?

— Я вынужден был уничтожить его, — цинец начал извиняться с таким искренним видом, что Алекс почти поверил ему, — простите, так велел мой долг.

Офицер не на шутку разозлился, намереваясь выбить из пленного информацию о содержании послания императрицы. И тут Вэйюань сам заговорил об этом.

— Вас ведь интересует не само письмо, а то, что там написано.

— Совершенно верно, — согласился с ним штаб-капитан.

— Люньюшань слишком затянул порученное ему дело, чем вызвал гнев императрицы. Если в ближайшее время дело не будет завершено, лучше ему обратно не возвращаться.

Интересный у них там расклад.

— А дело это присоединение междуречья Верхнего и Нижнего Тикича к империи Цин?

Вэйюань молча прикрыл глаза. Вроде, и не сказал ничего, в то же время дал понять — догадка руоссийского офицера правильная.

— Люньюшань знает, что ему грозит?

— Догадывается.

Жаль, можно было бы разыграть неплохую комбинацию. Осталось выяснить основной вопрос.

— Императрица выделила Люньюшаню дополнительные силы?

С ответом на этот вопрос Вэйюань несколько затянул, потом все-таки ответил.

— Да, еще тысячу солдат.

— Когда они будут здесь?

— Через семь дней.

— Люньюшань и об этом знает?

— Нет, это должен был ему сообщить я.

А вот это уже хорошо. Знай Люньюшань о подходе резерва, выбить его с руоссийского берега станет намного труднее.

— Что они будут делать, если войска Люньюшаня к этому времени будут окончательно разбиты?

— Я не знаю, какой приказ отдан им на этот случай.

Похоже, не врет. Алекс уже поднялся, чтобы доложить Хролову о результатах допроса, затем задержался и спросил.

— Где вы учили наш язык?

— Долгое время я был чиновником в пограничной провинции и счел своим долгом изучить язык северных...

"Северных варваров", догадался Алекс.

— Можете не продолжать. Если все сказанное вами окажется правдой, вам сохранят жизнь.

Офицер отправился к войсковому старшине, не слушая уверений в полной искренности сказанного. Хролов новости выслушал с мрачным видом.

— Значит, неделя, говоришь?

— Так точно, господин войсковой старшина!

Самостоятельно тысяча солдат не значит ничего. Зато она может существенно усилить уже стоящие здесь войска и Люньюшань решится на новое наступление. Этот гнилой зуб нужно было выдернуть, причем, срочно. А для начала, почему бы...

— Предлагаю предложить Люньюшаню почетную капитуляцию.

Хролов и не подумал скрывать свой скепсис.

— Думаешь, согласится?

— Конечно, нет! Но попробовать стоит. Заодно и укрепления их поближе рассмотрим.

— Будь, по-твоему, — нехотя согласился войсковой старшина.

Перед началом пришлось привести в порядок форму, совсем потерявшую вид за время скитаний по уруссийской тайге и рекам. Ровно в полдень на опушке леса руоссийцы вывесили белый флаг. Несколько минут спустя, ветер полоскал над частоколом форта такое же белое полотнище.

— Ну, с богом! Пошли.

По два человека с каждой стороны. Кроме молодого толмача господин Люньюшань не взял на переговоры никого. Встретились приблизительно на половине пути от опушки леса до ворот форта. Вначале обе стороны отдали дань обязательному в таких случаях политесу, затем, штаб-капитан Магу перешел к делу.

— С глубоким прискорбием вынужден сообщить господину Люньюшаню, пароход, который он ожидает, вчера затонул. А джонки с припасами стали нашей добычей.

Лицо цинского чиновника осталось беспристрастным, умеет держать удар.

— Господин Люньюшань понял, что что-то случилось еще вчера, когда пароход не пришел в назначенное время, — перевел толмач, — теперь же он знает это точно благодаря вам.

Атака сходу захлебнулась, пришлось переходить к осаде.

— Понимает ли господин Люньюшань, что его положение безнадежно. Теперь, когда у нас есть пушки предоставленные господином Сянь Ляном, река надежно перекрыта, мы не допустим подвоза припасов по ней.

О том, что капсюли воспламенители попавшие к руоссийцам уже закончились и обе трофейные пушки стали бесполезным металлоломом, цинскому чиновнику знать вовсе необязательно.

— Оставшиеся в форте припасы не столь велики, — продолжил штаб-капитан, — скоро они закончатся и вам придется голодать. В конечном итоге вы все равно вынуждены будете уйти, только это обойдется вам в куда большее количество жертв. Я же предлагаю вам уйти сейчас. Сампаны у вас есть, переправитесь на другой берег, и мы не будем иметь к вам претензий.

Внимательно выслушав толмача, Люньюшань дал свой ответ, впрочем, вполне ожидаемый.

— У империи Цин много подданных, ее никогда не останавливали потери, также будет и на этот раз.

После этих слов цинци развернулись и направились к воротам своего форта.

— Вот и поговорили, — глядя им в спины заметил Хролов.

— Хотя бы попытались, — возразил штаб-капитан.

Руоссийцы последовали примеру противника, вернувшись обратно в лес.

— Все рассмотрел, что хотел?

— Так точно, господин войсковой старшина! С суши форт укреплен хорошо, несмотря на спешку при постройке. Вал, ров, частокол добротный. Штурм его в лоб принесет нам большие потери. А вот с воды...

— У нас столько лодок нет, — сходу отверг идею Хролов.

— Много и не надо, — продолжил настаивать на своей идее штаб-капитан, — вот смотрите. В восточном направлении, против течения реки, может вести огонь только одна пушка. Сектора обстрела я лично проверял. Если ночью подобраться с реки и вывести ее из строя, а лучше захватить, то большей части своей огневой мощи цинцы лишаться, после этого можно начинать штурм.

— Мягко стелешь. А ну как не удастся незаметно в форт проникнуть?

— Готов лично возглавить...

— Забудь, — прервал штаб-капитана войсковой старшин, — без тебя найдется, кому шашкой махать. Ладно, будь, по-твоему. Когда думаешь начинать?

— Через два дня. Пусть цинцы успокоятся, подумают, мы в долгую осаду сели, и бдительность потеряют, тут-то мы их и возьмем. Лодки еще пригнать надо, подготовить их, людей проинструктировать...

— Ладно, ладно, убедил. Действуй, штаб-капитан.

— Слушаюсь, господин войсковой старшина!

Задумать легко, исполнить трудно. Около трех часов ночи, полсотни станичников на шести лодках начали сплав по Верхнему Тикичу. В их задачу входило незаметное проникновение в цинский форт со стороны реки, бесшумное снятие часовых, захват или уничтожение вражеской пушки, имеющей возможность вести огонь по восточному сектору.

Действия этой группы должны были поддержать четыре сотни под личным командованием войскового старшины Хролова. Особым сигналом для начала штурма был установлен двойной крик черной кряквы. Теперь оставалось только дождаться его. Ночь выдалась тихая, под утро с реки наполз туман.

— Тихо-то как, — не удержал свои эмоции штаб-капитан.

— Что-то долго они, — беспокоился о своих станичниках войсковой старшина.

Даже не верилось, что на этом крохотном клочке земли сотни человек готовились сойтись в смертельной схватке друг с другом. Правда, большая их часть безмятежно спала и ни о чем таком еще и не думала, зато другая, меньшая находилась в напряженном ожидании. И напряжение это казалось разлитым в воздухе. Как не ждали сигнала, а двойной утиный крик прозвучал неожиданно. И буквально в тот же миг гулко бухнула пушка.

— Вперед! В атаку! Ура!!!

— Ура-а-а-а!!!

Эхом откликнулись сотни станичных глоток. Вообщето пушечная пальба планом предусмотрена не было, кто палил — непонятно. Ясно было только одно — бой сейчас шел внутри форта, и пробравшимся в него станичникам помощь нужна была срочно, долго они не удержаться. Вместе со всеми штаб-капитан, расстегивая на ходу кобуру, рванул было вперед, но тут его придержала чья-то рука

— Нельзя вам сейчас туда, господин штаб-капитан.

За спиной офицера нарисовался давешний рыжебородый урядник, чуть дальше маячил шкафообразный силуэт Ивасова.

— Господин войсковой старшина мне лично приказал вас туда не пускать, — словно извиняясь, произнес станичник.

В этот момент за частоколом пушка бухнула еще раз. Причем, стреляла только одна, остальные молчали, зато винтовки с обеих сторон палили вовсю.

— Хорошо, пойдем позади, — предложил офицер.

— Это можно, — согласился урядник.

Ивасов ничего не сказал, молча пошел вместе с ними. Пригибаясь, пули то и дело посвистывали над головой, троица рванула к форту. Пока бежали, пару раз спотыкались об убитых или тяжелораненых, скатились в ров, вскарабкались на вал. У частокола столпились станичники, торопливо палили внутрь форта и также торопливо заряжали винтовки.

— Чаще, чаще стрелять! Не давайте им сойтись врукопашную!

С трудом ввинтившись между стрелками, Алекс получил возможность заглянуть внутрь форта. Там шевелилась темная масса, из которой сверкали вспышки выстрелов, пороховой дым смешивался с речным туманом. Станичников было вдвое меньше, чем противников, но они были лучше вооружены и сейчас занимали более выгодные позиции. Внизу еще раз грохнула пушка, и визг картечи перешел в истошный вой. Алекс припомнил, среди тех, кто первыми проник в форт, были станичники из орудийной прислуги, что потопила цинский пароход. Вот сейчас выучка и пригодилась.

— Господин штаб-капитан, у меня приказ, вернитесь назад.

— Сейчас, — отмахнулся от урядника офицер.

Не выдержав сосредоточенного огня, масса противника начала подаваться назад. В бою наступал критический момент. Еще немного и цинцы побегут, требовался какой-то решительный ход, который сможет переломить ситуацию. Только бы не вздумали сойтись накоротке, тогда станичников просто задавят массой. Выполняя обещание, штаб-капитан вернулся обратно.

— Надо их по валу обойти с фланга и поставить под перекрестный огонь.

Вот только кто будет слушать маленького штаб-капитана во всей этой суете и трескотне винтовочной пальбы? Тем более, никаких постов в иерархии станичного командования он не занимал. Искать Хролова долго, к счастью, попался один из есаулов, его-то офицер взял в оборот.

— Прикажите обойти цинцев с фланга и поставить их в два огня!

Из-за сильного шума кричать приходилось в самое ухо. Выслушав штаб-капитана, есаул согласно кивнул, и уже минуту спустя вдоль вала началось продвижение. А с на востоке уже начало светлеть небо, близился рассвет.

Продвижение по флангу противник воспринял очень болезненно, подался еще больше назад. Воодушевленные успехом станичники продвинулись еще дальше, противник вновь отреагировал стихийным отходом. Следующий отход цинцев перерос в настоящее отступление, а отступление в бегство.

Штаб-капитан специально настоял на атаке только с одного направления. Во-первых, так удалось создать необходимую плотность огня для сдерживания возможных контратак противника. Это себя оправдало, за весь бой на довольно ограниченном пространстве до рукопашной так ни разу и не дошло. Во-вторых, многочисленного и упорного противника лучше не загонять в безвыходное положение. Редко кто будет драться до самого конца, когда есть явная возможность отступить и, тем самым, сохранить себе жизнь.

Увидев бегство противника, войсковой старшина повел станичников в атаку.

— Ура-а-а-а!!!

Цинцев гнали до самого вала, затем палили вслед убегающим, пока последние из них не укрылись в тайге. Преследовать их дальше не было сил, да и опасности эта деморализованная толпа, бросившая большую часть оружия и оставшаяся почти без патронов, уже не представляла. Терять же своих товарищей в стычках с ними станичники не хотели, их потери при штурме форта были и без того велики. Рассвет позволил полностью увидеть картину разгрома цинцев.

— Ох, ни...!!!

Других слов от этого вида у рыжебородого станичника не нашлось. Учитывая небольшую территорию форта, цинцы не стали строить внутри укрепления, а поставили несколько больших палаток, а скорее, даже шатров, где их солдаты могли укрыться от непогоды. В ночь нападения большая часть их там и находилась, а потому, не успела выбраться наружу, как на нее обрушился град пуль станичников. Запертых внутри солдат, где вперемешку оказались убитые, раненые и уцелевшие, охватила паника. В попытках выбраться из запертого пространства, цинцы просто свалили их, где и запутались окончательно. Сейчас пропитанная кровью материя скрывала тела, и не было никакого желания заглянуть под нее.

Положение цинцев усугубила захваченная станичниками пушка. Когда они без шума сняли часовых, и вырезали расчет, то оказалось, пушка была заряжена, а у одного из убитых нашлись воспламенительные капсюли. Припомнив полученные при потоплении парохода навыки, станичники, развернули орудие в сторону шатров и, после подачи условного сигнала, дернули запальный шнур. Пушка оказалась заряженной картечью. Результат им настолько понравился, что они произвели еще несколько выстрелов, в значительной степени способствовав разгрому и бегству неприятеля.

— Да, повезло нам, — покачал головой Алекс, — знал бы точно, сколько их сюда набилось, может, и на атаку не решился.

Только внутри форта убитых и тяжелораненых цинцев оказалось в полтора раза больше, чем было станичников в начале атаки! А сколько еще сумели сбежать и сейчас бродили по окрестной тайге, создавая угрозу небольшим станичным хуторам? Станичникам победа тоже досталась отнюдь не малой кровью. Не менее трети их выбыли из строя убитыми и ранеными, немало вдов прибавилось в это утро в Загреевской и ближайших хуторах.

— Живой?

— Так точно, господин войсковой старшина!

— Тогда, чего такой смурной?

У самого Хролова победа и даже взятые трофеи тоже особой радости не вызывали.

— Люньюшаня не вижу и его людей. Их палатка в центре форта стояла у самого берега, могли и уйти в темноте.

— Пленных допроси, — посоветовал станичник.

По приказу штаб-капитана в форт спешно доставили Вэйюаня в качестве толмача для допроса пленных. Через час один из цинцев рассказ, что видел, как во время штурма Люньюшань и его свита погрузились на один из сампанов и отплыли вниз по течению. Алекс чуть было не взвыл от досады, ценнейшие доказательства сговора цинцев с полковником Лемковым уплыли из-под самого носа. Догнать?! У Люньюшаня было два часа форы, сампан на веслах уже верст десять отмахал, а засада с реки снята по его же, Алекса, настоянию, при штурме форта каждый человек был на счету.

Штаб-капитан кинулся к Хролову.

— К веслам станичники не привычны, так ты его не догонишь, — поморщился войсковой старшина.

Алекс отлично понимал его, и так народу полегло много, а погоня с неизвестным результатом сулила еще и дополнительные потери.

— Я тебе вот что скажу, — продолжил станичник, — переправляйся на цинский берег, река изгиб делает, а так ты верст двадцать пять отыграешь. Да и берег там более населенный, дорог больше.

Мысль, конечно, хорошая, вот только кроме мирных манз там есть вероятность нарваться на воинственных хунхузов.

— Мне бы станичников десятка полтора и коней заводных.

На лице войскового старшины явственно отразилась борьба между нежеланием посылать станичников на столь опасное предприятие и необходимостью добыть важный документ.

— Ладно, я распоряжусь.

Время мгновенно сорвалось с места. Ивасова пришлось оставить. Его тяжеловоз в данном предприятии был бы только помехой, а на другую лошадь посадить его не было возможности. Станичники, еще не остывшие от недавнего боя тоже особого довольства не выказывали, но приказ есть приказ. С ними же добровольно вызвался идти рыжебородый урядник, что было хорошей новостью, он воин надежный, исполнительный и в бою проверенный не один раз.

Два сампана с пятнадцатью станичниками, одним офицером и тридцатью двумя лошадьми отчалил от берега. Под мерный скрип уключин и плеск весел руоссийский берег остался за кормой.

— Как зовут-то тебя урядник? Столько дней вместе, а я даже имени твоего спросить не удосужился.

— Исидор Меремеев, господин штаб-капитан.

— А скажи ка мне Исидор Меремеев, почему ты с нами вызвался идти?

После этого вопроса урядник даже лицом потемнел, глаза разве что кровью не налились.

— У меня с цинцами свои счеты, заплатить по ним хочу.

— Ладно, в душу лезть не буду. Ты только всех нас не подведи.

— Не извольте беспокоиться, господин штаб капитан, не подведу.

Сампан ткнулся носом в берег. С палубы на прибрежный песок перебросили деревянные сходни, станичники начали сводить по ним лошадей. Погоня за картой Люньюшаня и им самим началась. Цинская деревушка оказалось пустой, даже домашние животные исчезли. Испугавшись утреннего боя и пушечной стрельбы, ее жители решили переждать опасные времена в ближайшем лесу.

От деревни начиналась узкая лесная дорога. Алекс проверил ее направление по компасу, не совсем нужное, чуть южнее, чем требовалось, зато двигаться по ней можно куда быстрее, чем по дикой тайге.

— Вперед!

Нависавшие над дорогой ветви то и дело норовили хлестнуть по лицу, а некоторые из них были очень колючими, потому нестись во весь опор не получалось. Сейчас это было даже к лучшему, лошадей для долгой скачки следовало поберечь. Версты, одна за другой, исчезали под копытами лошадей. Никаких встречных, никаких препятствий, единственное, что беспокоило офицера — они понемногу отдалялись от реки. Даже карта не могла помочь ему с ориентацией, цинский берег на ней был обозначен только береговой линией, а все остальное — белое пятно.

— Манзы, господин штаб-капитан!

Первая встреча с местными жителями. Двуколка, запряженная длинноухим ослом, на ней большая копна сена. К повозке жался неопределенного возраста цинец, встреча со станичным разъездом была для него полной неожиданностью. Алекс хотел проскочить мимо, не задерживаясь, у урядника Меремеева были другие резоны.

Подъехав к повозке, он, не слезая с седла, единым махом вывалил большую часть груза на землю. Манза обиженно заверещал. И тут станичник извлек из-под сена винтовку. Старую, руоссийскую, переделанную в свое время из гладкоствольного ружья. Выходит, этот манза оказался не таким уж и мирным. Один из станичников вытянул из-за спины свою герданку.

— Лучше сейчас не шуметь.

Винтовка вернулась обратно, вместо нее свистнула станичная шашка, коротко вскрикнул умирающий цинец. Жестоко? Да, но таких свидетелей их пребывания на чужой земле за спиной оставлять нельзя, слишком их мало даже для небольшой банды.

— Вперед!

И вновь бьют копыта по лесной дороге. Давно бы уже пора повернуть направо, да дорога никак не давала такой возможности. И чем дальше ехали, тем больше беспокоился об этом штаб-капитан. Он уже готов был свернуть прямиком в тайгу, но тут деревья словно расступились, открывая вид на небольшой цинский поселок. Вокруг было огромное количество хорошего строевого леса, цинцы же предпочитали строить свои жилища из глины, как в центральных районах империи Цин, где дерева на всех не хватало.

— Направо, — принял решение офицер, — обходим поселок!

"А там, глядишь, и дорога на запад отыщется". В поселке тоже заметили станичный разъезд. За дальностью расстояния выстрел треснул негромко, хотя его четко услышали все. К счастью, никого не задело, а может, выстрел был предупредительным. Станичники подстегнули лошадей нагайками и прибавили ходу, стремясь скорее исчезнуть из прямой видимости цинцев. И такая возможность им представилась.

— Поворачиваем направо!

По сравнению с предыдущей, эту дорогу можно было считать настоящим шоссе, хоть оно и не шло ни в какое сравнение с дорогами серединных районов империи. Хорошо накатанная, а значит, ею часто пользовались, и настолько широкая, что на ней запросто могли разъехаться две повозки. Сменив притомившихся лошадей на заводных, станичники прибавили ходу. Шансы догнать Люньюшаня также начали расти, понемногу удаляясь от нуля.

Вместе с тем, постоянно росла опасность столкнуться либо с хунхузами, либо с солдатами, охранявшими границу империи Цин. То и дело на дороге попадались одиночные повозки, а иногда и небольшие обозы. Манзы, завидев станичный разъезд, жались к краю дороги, освобождая проезд. На проезжавших мимо станичников смотрели с нескрываемым удивлением и страхом. Одно только радовало штаб-капитана, о телеграфе в этих краях еще и слыхом не слыхивали, а потому, предупредить кого-либо из цинских властей о продвижении станичников не было никакой возможности. Между тем, время перевалила за полдень.

И тут суровая реальность в лице урядника Меремеева внесла в это рискованное предприятие свои коррективы.

— Господин штаб-капитан, надо бы придержать коней, запалим.

Скрепя сердце, офицер вынужден был согласиться.

— Шагом!

Не слезая с седла, Алекс достал карту и компас. По его расчетам выходило, что они уже должны были опередить сампан Люньюшаня, вынужденный сделать изрядный крюк по течению реки. И уже можно было бы еще раз повернуть направо, где нес к океану свои воды Верхний Тикич.

— Урядник, ищите поворот на север, пора возвращаться к реке!

Подходящая по направлению дорога отыскалась версты через полторы. Станичники еще раз пересели на заводных лошадей и прибавили ходу. Обогнув сопку, версты через три, дорога вывела разъезд в долину Тикича к небольшой деревушке. Для местных цинцев появление станичников стало полной неожиданностью. Меремеев тут же распорядился их судьбой.

— Манз загоните в сарай, чтоб ни один не ушел!

Выполняя приказ, станичники рассыпались по деревушке. Женские крики, вопли, детский плач. И ничего не поделаешь, нравы в приграничье царили суровые, скорее, даже жестокие. Манзы хоть и считались мирными жителями, а донести властям о пришельцах из-за кордона не преминули бы, станичников они ненавидели ничуть не меньше, чем обиравших их местных хунхузов.

— Лодки ищите!

Деревушка на самом берегу, а значит, лодки должны быть. И для рыбной ловли, и для передвижения по реке. Закончив с манзами, загнав их внутрь сарая и подперев единственную дверь, станичники отыскали пару лодок, вместимостью пять-шесть человек каждая и несколько весел. Теперь предстояло найти удобное место для засады.

Таковое отыскалось в полуверсте выше по течению. Здесь фарватер прижимался к цинскому берегу, а высокий береговой откос позволял вести огонь не только по гребцам, но и по всем, кто находился на палубе. Лошадей напоили, укрыли в небольшой лощине и стреножили. Заодно и сами перекусили, чем бог послал. Осталось узнать ответ на главный вопрос.

— Как думаешь, успели или нет?

Урядник пропустил свою рыжую бороду через пятерню.

— Не извольте беспокоиться, господин штаб-капитан, успели.

Несмотря на уверения Меремеева, сомнения продолжали грызть душу офицера. Часы показывали три после полудня, а на реке, кроме пары лодок так никто и не появился. Алекс не на шутку начал беспокоиться, что все усилия пошли прахом, когда дозорный радостно закричал.

— Сампан!

— Тише ори, — осадил его урядник, — а то и на сампане твой крик услышат.

— По местам, — распорядился штаб-капитан, — огонь только по команде.

Еще предстояло выяснить, тот ли это сампан или какой другой. В этом деле немалую помощь оказала оптика полевого бинокля. Судно шло без парусов, ветер ли был не подходящий или не нашлось никого, кто смог бы с ними управиться, но двигали его только течение и всего три пары весел. Когда сампан приблизился на достаточное расстояние, Алекс смог опознать стоявшего на руле цинца по черному, расшитому золотом одеянию, это был молодой чиновник-томач господина Люньюшаня. Теперь все сомнения отпали.

— К бою!

Защелкали затворы винтовок, досылая патроны в патронники. Сампан продолжал свое неторопливое движения, приближаясь к месту засады.

— Товсь!

Вот уже и без всякой оптики можно пересчитать количество людей на судне. Что-то маловато их. Однако, пора!

— Пли!

Первый залп, хоть и вышел размазанным, не привычны станичники к такой стрельбе, выкосил большую часть цинцев. Весла смешались, никто больше не пытался ими грести, место возле руля опустело. Один из цинцев прыгнул за борт. Неуправляемый сампан развернуло и понесло к берегу, похоже, взятые у манз лодки им сегодня не пригодятся. Станичники продолжили палить, прекращая всякое шевеление на палубе судна.

— За ним!

Прежде, чем бежать за проплывающим мимо сампаном, штаб-капитан задержался и указал уряднику на видневшуюся над водой голову.

— Этого бери живьем.

— Слушаюсь, господин штаб-капитан!

Взяв с собой еще одного станичника, урядник отправился выполнять приказание офицера, остальные побежали к тому месту, где сампан должно было вынести к берегу. Дождавшись, когда судно ткнется в речное дно, станичники во главе с офицером поспешили к его борту, хоть глубина в этом месте доходила им до пояса, а низкорослому штаб-капитану и вовсе было по грудь.

— Помогите!

Кто-то из уже взобравшихся на палубу станичников, подхватил офицера за шиворот и буквально втащил его на борт. Еще не успев отдышаться, Алекс распорядился.

— Ищите Люньюшаня и любые бумаги!

Увы, поиски оказались безрезультатными, кроме нескольких листов бумаги, покрытых непонятными иероглифами, ничего найти не удалось. Ни самого посла Люньюшаня, ни столь необходимой штаб-капитану карты с подписью полковника Лемкова. Только усилий и все зря! В этот время, урядник притащил выловленного из реки цинца. Как и полагал офицер, им оказался толмач, вовремя сиганувший с сампана в воду и, тем самым, избежавший станичной пули.

Не раздумывая, сходу, Алекс зарядил цинцу в ухо.

— Где Люньюшань?!

Еще до того, как офицер успел врезать ему еще раз, цинец завопил.

— В лодке! Он уплыл в лодке!

Как выяснилось, часа четыре назад, господин посол приказал остановить одну из рыбацких лодок, пересел в нее со своим помощником, прихватив наиболее ценную часть бумаг и, приказав сампану следовать за ним, поплыл впереди. Расчет полностью оправдался, цинская лиса проплыла у них под носом, камнем можно было докинуть, и никто на эту лодку не обратил внимания, сосредоточившись на пустом сампане.

— Лодки на воду!

— А с этим что?

Молодой толмач с ужасом ожидал решения своей участи.

— Возьмем с собой! Авось доведется еще с Люньюшанем словом перемолвится.

Погоня. Томительное ожидание сменилось горячкой короткого боя и лихорадочного обыска сампана. Теперь же все опять зависело от времени и скорости, станичники гребли, как черти. Алекс же попытался припомнить, как выглядела лодка, ушедшая вниз по течению минут за двадцать до сампана. Обычная для этих мест, почти такая же в какой сейчас находился он сам. Две пары весел, двое гребцов и да, еще двое на корме! Только свои чиновничьи наряды скрыли под рыбацким тряпьем!

Штаб-капитан посмотрел на скорчившегося, на дне лодки толмача, тот поймал его взгляд и заискивающе улыбнулся. Противно. Очень хочет жить человек, ничего странного, и все равно противно. А ведь какой гордый был и исполненный собственного достоинства, когда состоял при особе посла по особым поручениям империи Цин господина Люньюшаня. Сейчас же готов продать своего благодетеля только за обещание сохранить его драгоценную шкурку в целостности.

— Лодка!

Хитер, ох хитер оказался господин имперский посол. Услышав звуки стрельбы, он понял, руоссийцы пришли именно за ним. И не надеясь на молчание попавших в плен подчиненных, выкинул очередной трюк. Вместо того, чтобы изо всех сил уходить от погони, он решил спрятаться в прибрежных кустах и переждать. В принципе, расчет был верным, гребцов у станичников будет больше и они будут куда более мотивированными достичь нужного результата, чем случайные рыбаки, с каждым взмахом весел удаляющиеся от родной деревушки.

Если бы не острый глаз урядника Меремеева, станичники проскочили бы мимо. И вот тут Люньюшань совершил главную ошибку в своей жизни. Не решился сразу уйти в лес. Не привык господин посол к дикой тайге, где водятся опасные хищники. Да и оружия у них с помощником никакого не было, если не считать мало на что годные церемониальные мечи. Потому и решил отсидеться в лодке, а когда лодку заметили, предпринимать что-либо стало поздно.

— Тубус! Тубус ловите!

Поняв, что обнаружены, помощник господина посла швырнул тубус с драгоценной картой в воду, надеясь, что течение унесет их или попавшая внутрь вода размочит бумагу, сделав документы бесполезными. Пока вторая лодка вылавливала тубус, с первой прогремели выстрелы. Не прицельно, чтобы над головой, сшибая ветки. От этого идея сбежать из головы выветривается моментально.

— Стоять!

Руоссийского посол с помощником не знали, но суть приказа не понять не могли, замерли, не сделав и десятка шагов к спасительному лесу. Оба цинских рыбака скрючились в своей лодке, всем своим видом выражая покорность судьбе и белым господам с северного берега реки. Сейчас было не до них, с винтовкой в руках штаб-капитан спрыгнул на берег. В сапогах хлюпнула набравшаяся в них вода. "Как бы важный орган не простудить накануне свадьбы".

— Попались!

Алекс еле сдержался, чтобы врезать кому-нибудь прикладом по спине. Следом подскочили остальные станичники. В рыбацком рванье, без пышной свиты, цинские чиновники превратились в стариков, не вызывающих ничего, кроме жалости.

— С этими что делать?

Урядник указал на рыбаков.

— Пусть пока здесь посидят. Карта где?

— Сейчас принесут, — ответил Меремеев.

— Давай сюда толмача. Да, и мечи у них заберите.

Привели молодого цинца. Люньюшань сказал ему что-то явно нелицеприятное, толмач смутился. Алекс осторожно вскрыл тубус, достал карту. К его радости, вода едва успела проникнуть внутрь и карта почти не пострадала. Жаль протоколы к ней еще не успели составить, тогда Лемкову точно не отвертеться. Теперь предстояло задать господину послу несколько неприятных вопросов и добиться на них правдивых ответов.

— Скажи господину Люньюшаню и его помощнику, они могут присесть, разговор будет долгим.

Выслушав толмача, посол кивнул и опустился прямо на землю. Он старался сохранять достоинство, но в таком антураже это получалось плохо.

— Переводи. В общих чертах мне понятна затеянная ими авантюра, но мне нужны подробности. Господин Люньюшань готов ответить на них, чтобы сохранить свою жизнь и жизнь своего помощника?

Ответом на слова толмача был утвердительный кивок.

— Готов, — перевел молодой цинец.

— Это я уже и сам понял. Спроси, с кем еще в руоссийской администрации, кроме полковника Лемкова, имел дело господин посол?

Ответ был коротким.

— Ни с кем.

— Но полковник не мог провернуть такую аферу в одиночку!

Толмач перевел эмоциональное восклицание офицера цинскому послу. Ответом было следующее заявление.

— Мы тоже догадывались об этом, но все переговоры с нами вел только господин Лемков и деньги от нас получал он же.

Кстати, Люньюшань затронул очень интересный момент.

— И сколько же полковник Лемков получил от правительства империи Цин?

Полученный ответ поразил Алекса.

— Триста тысяч золотом.

Произведя в уме простые вычисления, офицер ахнул еще раз.

— Это же чуть больше двадцати пудов в пересчете на чистый металл!

Такие деньги в один карман, да что там полковничий, даже генеральский, положить невозможно. Абсолютно ясно, не один Лемков в этой афере замешан, но имен даже Люньюшань не знает. Или не хочет назвать. Штаб-капитан уже начал было подумывать о применении к господину послу мер физического воздействия. Потом, по здравому размышлению, от этой идеи отказался. Без официального протокола слова Люньюшаня ничего не значат, а в другой обстановке он их вряд ли подтвердит.

— Где и когда происходила передача денег?

— В Студеноокеанске. Там есть представительство империи Цин. Деньги привозили под видом дипломатической почты. Таможенная стража ее не досматривает. С территории представительства золото увозили в темноте на обычном извозчике.

Еще один аргумент за то, что в Уруссийске находится только хвост, а голова в Студеноокеанске.

— Хорошо, господин посол, я вам верю. У меня к вам последний вопрос. Что такого важного скрывает эта земля, что правительство империи Цин готово выложить такие суммы золотом, да еще и положить такое количество солдат за обладание ею?

Люньюшань выслушал толмача. Ответ его был быстрым и очень коротким.

— Медь, — перевел толмач.

— Медь?!

Нет, сегодня, определенно был день удивительных открытий.

— Переспроси его еще раз. Он не ошибся?

— Не ошибся, — подтвердил слова посла толмач, — это медь. Большое, очень большое месторождение. Очень богатое.

Алекс задумался. А что, очень даже может быть, Люньюшань и не врет. И подтверждение его слов сейчас побрякивало в подсумке, висящем на ремне офицера. Медь — это латунь. А латунь — это гильзы. Патронные и снарядные гильзы. Только за последнюю стрельбу по сампану станичники оставили на цинском берегу полсотни стреляных гильз. А сколько их оставили в цинском форте? Тысяч десять, а то и больше. И все это надо сначала произвести, а потом, по мере израсходования, пополнить запасы.

Штаб-капитан припомнил, на лекциях по статистике им говорили, потребление меди для нужд военного ведомства за последние пятнадцать лет возросло в двадцать раз, а цена на нее увеличилась в четырнадцать! Сейчас даже самое маленькое и бедное месторождение меди стало рентабельным и востребованным. А тут, нетронутое и, по словам Люньюшаня, очень богатое и большое. Империя Цин в последнее время пытается наладить производство собственного оружия и боеприпасов к нему. Для этого ей медь потребуется в больших количествах. Есть за что заплатить золотом и кровью, будущие прибыли все окупят.

Есть, правда одна закавыка, Цинцы смогут вывозить медь по реке, а Руоссии без железной дороги здесь делать нечего. "Ладно, это не мне решать, я свое дело сделал". Настала пора решить судьбу пленников.

— Скажи господину Люньюшаню, он и его помощник — свободны. Пусть берут свою лодку и плывут восвояси. Ты, кстати, можешь плыть с ними.

Посол с помощником, поклонившись, направились к лодке, толмач задержался.

— Если будет угодно господину офицеру, я бы просил его взять меня с собой.

— Не хотите возвращаться?

— По возвращении, господина Люньюшаня ожидает немилость императрицы Си-Цин, она распространится на всех его приближенных.

— Плен не самое лучшее место, — предупредил его штаб-капитан.

— Лучше быть живым пленником, чем мертвым чиновником.

— Как знаешь, — согласился офицер, — ступай в нашу лодку.

К штаб-капитану подошел урядник Меремеев, вполголоса, чтобы никто больше не услышал, предложил.

— А может, их того?

Офицер глянул в след удаляющейся лодке цинцев.

— Нет, я слово дал, пусть плывут.

Им же предстояло вернуться обратно в цинскую деревушку, а грести против течения куда труднее, чем сплавляться вниз. Потому и времени на возвращение потребовалось намного дольше. Деревушка уже находилась на расстоянии прямой видимости, когда с берега донеслись звуки редкой перестрелки. Алекс привстал, пытаясь разглядеть, что там происходит, потом схватился за бинокль.

— Навались!

Чаще зашлепали весла по воде, обе лодки прибавили ходу. Перестрелка хоть и приближалась, но не становилась более интенсивной. Понятно было, оставшаяся в деревне пятерка станичников попала в переделку, и ее требовалось срочно выручать.

— Давай к берегу!

Лодка на воде слишком крупная и уязвимая цель, подставляться под огонь цинцев не стоило. Едва только прибрежный песок заскрипел под килевой доской, станичники один за другим посыпались на берег.

— Вперед!

Первых цинцев встретили еще на подходе к деревне. Их командир, увидев малочисленность обороняющихся станичников решил обойти их с фланга. Вот на посланную в обход группу идущие на выручку и наткнулись. Причем, наткнулись весьма удачно, невольно зайдя им в тыл.

— Огонь!

Никто из цинцев даже выстрелить в ответ не успел, все полегли в мгновение ока. Один из станичников даже не сдержался.

— Как это мы их лихо!

Закрывая затвор герданки, офицер приструнил его.

— Вперед, не останавливаться!

Станичники залегли под прикрытием крайних домов деревушки. Их противники палили от опушки леса с дистанции пяти-шести сотен шагов. Так перестреливаться через деревенские огороды можно было долго, пока патроны не кончатся. Алекс плюхнулся на землю рядом с одним из станичников.

— Кто там?

— На хунхузов не похожи, господин штаб-капитан.

— Это их пограничная стража, — опознал принадлежность цинцев урядник.

Час от часу не легче! Мало того, что на территорию сопредельного государства влезли, так еще и их пограничников перестреляли! Надо было срочно уходить, пока сами потерь не понесли и других дел не натворили.

— Отходим к сампану и на наш берег!

Этому приказу станичники воспротивились.

— Никак нельзя, господин штаб-капитан, там кони остались.

Стреноженные кони остались выше деревни по реке, не отогнав цинцев к ним не пробраться. Сгоряча офицер хотел предложить им купить за свой счет других, да вовремя вспомнил, для станичника конь — не просто животное под седлом, а почти друг. Ясно было, без своих коней станичники не вернутся. Пришлось менять план боя на ходу.

— Меремеев, возьми с собой пятерых, обойди их с фланга.

Шестерка станичников скрылась из виду. Ждать пришлось минут десять. Сначала последовал короткий залп, затем недолгая и не слишком интенсивная перестрелка, затем все стихло.

— Господин штаб-капитан, дорога свободна!

— Пошли, где там ваши кони.

Поднявшись на ноги, Алекс увидел толмача. Молодой цинец лежал в луже крови. Пуля попала ему в голову, начисто снеся затылок. Он очень хотел жить, даже согласился на пребывание в плену, а час спустя погиб от шальной пули, выпущенной цинским же пограничным стражником. Ирония судьбы.

— Потери есть?

— Есть, — поморщился урядник, — одного пулей зацепили.

Пришлось задержаться и оказать помощь раненому.

Кони паслись там же, где их оставили станичники. Чтобы ускорить переправу, коней пустили вплавь. Налегке они прекрасно преодолели реку. Сами станичники переправились на захваченном сампане, который тут же и бросили за полной дальнейшей ненадобностью. Здесь из морской пехоты они вновь превратились в легкую кавалерию, и путь их лежал обратно на восток. Вот только в отличие от цинского берега дорог здесь не было никаких, только прибрежная тропа. Да и долгий этот день постепенно клонился к закату. Соорудив из подручных материалов носилки, тронулись в путь. Проехав всего три версты, станичники встали на ночевку.

Вороша угли костра, урядник подвел итог похода.

— Ну, что, станичники, удачно сходили, малой кровью.

Остальные одобрительно загудели. И впрямь легко отделались для такой авантюры. Кроме того, устали все смертельно и проголодались. На Алекса тяжелый сон навалился, едва только голова его коснулась подложенного под нее седла.

Утро разбудило штаб-капитана солнечным лучом, попавшим ему на лицо. Вокруг дружно храпели станичники. "Такому храпу любой тигр позавидует". Спустившись к воде, офицер умылся, а затем занялся своим конем. Постепенно к нему присоединились другие станичники, самых беспробудных поднял урядник. Вскипятив воды, сварили кашу, не спеша позавтракали и тронулись в путь.

Тропа вдоль берега извилистая, с перепадами высот, быстро ехать по ней не получалось, а местами приходилось вести лошадей в поводу. И все же дорога не казалась тяжелой, ведь для станичников это был путь домой. Как и для Алекса. Была немалая надежда на то, что к возвращению Магу Брылякин самостоятельно управится со съемкой местности. А если и не управится, то окончание работы займет совсем немного времени.

Задание Горобцова-Ташкова выполнено, доказательства вины полковника Лемкова собраны, а какие там нити наверх ведут, пусть жандармы сами разбираются, жалованье свое отрабатывают. А его ждут столица и Аделина. Аделина. Все это время он почти не думал о ней, не до того было, а сейчас сердце вдруг пронзила острейшая тоска по этой девушке. Захотелось обнять ее, нежно прижать к себе и поцеловать...

— Что это с вами, господин штаб-капитан?

Это проявил беспокойство урядник Меремеев.

— Ничего, — встрепенулся офицер, — все в порядке.

— А я смотрю, взгляд у вас какой-то остекленевший.

— Просто задумался.

Заночевали у трофейной пушки, она так и осталась стоять на том же месте, где потопили цинский пароход. Остов судна по-прежнему торчал из воды, хотя уже и стал ниже, постепенно погружаясь в речной песок.

— Надо бы и ее обратно доставить. Да не в этот раз, — поспешно добавил штаб-капитан, заметив готовые сорваться возражения станичников, — как время будет.

Их нежелание тащить тяжелое орудие вверх по течению было вполне понятным. Транспортировка займет два-три дня, а никакой необходимости в спешке не было. Утром тронулись в путь и уже к полудню следующего дня добрались до цинского форта.

Здесь многое изменилось. Между фортом и лесом было вырыто несколько больших ям, куда пленные цинцы стаскивали убитых. На летней жаре трупы уже начали вонять.

Прибывших встретил сам Хролов.

— Смотрю все, живыми вернулись. А в остальном как съездили?

— Успешно, господин войсковой старшина!

Штаб-капитан продемонстрировал станичнику трофейный тубус с картой.

— У меня для тебя тоже новости есть. Из Уруссийска к нам едет подполковник Унтергербер с ротой солдат.

— Быстро же они собрались, — усмехнулся Алекс.

— Ты зря не смейся, — урезонил его Хролов, — еще неизвестно, кто для нас опаснее цинцы или уруссийские чиновники.

Кто бы тогда знал, насколько вскользь брошенная фраза войскового старшины окажется пророческой.

Глава 8

Подполковник Унтергербер прибыл два дня спустя, причем, самым необычным образом. Верхами, в сопровождении одного лишь денщика и под покровом опустившейся на землю ночи. Более того, едва появившись в расположении станичников, потребовал немедленной встречи с войсковым старшиной Хроловым и штаб-капитаном Магу. Встреча эта происходила под треск сгоравших в костре сучьев, огонь отбрасывал на лица сидевших возле него офицеров причудливые сполохи. Подполковник то и дело морщился, когда ветерок приносил запах гниения множества захороненных возле форта трупов.

Первым взял слово Унтергербер.

— Плохи ваши дела, господа офицеры. Знаете, в чем вас обвиняют?

— Понятия не имеем, — буркнул за двоих Алекс.

— В развязывании пограничного инцидента!

— Чушь! Как видите, это они высадились на нашем берегу и отказались уходить!

— Так и было, — подтвердил слова штаб-капитана войсковой старшина.

— Я-то вижу, — не стал спорить подполковник, — а вот из Уруссийска, а тем более Студеноокеанска, все представляется в совершенно ином свете! И основным виновником этого безобразия объявлены именно вы, господин штаб-капитан Магу!

— Полковник Лемков старается, — догадался Алекс.

— Он самый, — подтвердил его догадку Унтергербер. — Чем вы ему так насолили?

Подполковнику штаб-капитан выложил почти все. Не стал только упоминать о миссии, порученной ему жандармами. Должен же у него быть хоть какой-то козырь в рукаве. Все внимательно выслушав, подполковник при свете костра рассмотрел трофейную карту и глубокомысленно изрек.

— Нечто подобное я и ожидал. Собственно, я за тем и приехал сюда, чтобы выяснить все, прежде чем предпринимать какие-либо действия.

Затем чуть подумал и добавил.

— Отдан приказ о вашем аресте, господа офицеры.

— Этого не может быть, — вскинулся Алекс, — у полковника Лемкова нет таких полномочий!

Ответ Унтергербер ошарашил еще больше.

— Приказ подписан генерал-губернатором.

Все замолчали, только потрескивали прогорающие угли, окрашивая лица офицеров в багровые тона.

— Они еще не знают, с кем связались, — огрызнулся Алекс.

— К вашему сожалению, прекрасно знают, — поспешил огорчить его подполковник, — потому и торопятся. Будет вам на этапе несчастный случай или попытка к бегству.

— Вот даже как!

— Мой вам совет, господин штаб-капитан — бегите. Здесь вам не Руоссия, совсем другие законы! Здесь у вас шансов нет.

Мозг лихорадочно перебирал возможные варианты и не находил ни одного приемлемого. Возможно, что Унтергербер прав — бегство для него является единственно возможным вариантом спастись. Только бы добраться до чугунки, а там... "Стоп, именно там меня и будут ждать! Надо придумать что-нибудь другое". И тут ему на память пришел трюк едва не удавшийся Люньюшаню. "Я медленно поплетусь, а они за мной погонятся во весь опор. Где-нибудь и обгонят, а я останусь у них за спиной". Оставалось прояснить только один момент.

— А что будет с господином войсковым старшиной?

— Ему деваться некуда, у него тут семья. Хотя побеспокоится об этом, было очень благородно с вашей стороны. Вы, господин войсковой старшина, сами по себе никого не интересуете, из вас будут выбивать показания на штаб-капитана Магу.

— Хрен они их получат, — прорычал Хролов.

"Очень на это надеюсь", подумал про себя Алекс.

— Завтра утром, — продолжил Унтергербер, — я официально прибуду к вам в лагерь, господа офицеры. Пусть каждый из вас решает сам, ждать меня или нет.

Первым на ноги поднялся Алекс.

— Очень признателен вам за предупреждение, господин подполковник!

— Не стоит благодарности, господин штаб-капитан! Как руоссийский офицер и дворянин я не мог поступить иначе!

Примеру штаб-капитана последовал войсковой старшина.

— И мою благодарность примите, господин подполковник. Вы отдыхайте пока, а мы со штаб-капитаном о делах наших скорбных наедине переговорим.

Простившись с Унтергербером, оба офицера отошли от костра. Остановившись, Хролов обратился к Магу.

— Куда поедете, что делать станете, спрашивать не стану. Не буду знать, не смогу и выдать. Спрошу только одно, чем я могу вам помочь?

— Мне бы проводника надежного, чтобы по тайге не плутать.

— Урядник Меремеев сгодится? Вот его и берите. И вот еще что. Станичникам не доверяйте. Для них ловля беглых — привычный заработок. Вот и вас могут властям сдать, особенно, если награда соответствующая будет.

— Благодарю за помощь и предупреждение, господин войсковой старшина!

Простившись с Хроловым, офицер растолкал успевшего завалиться спать Ивасова. Спешно обрисовал ему сложившуюся ситуацию и предложил подумать над днем завтрашним. Тот подумал и быстро принял весьма неожиданное решение.

— Вас не будет, за меня возьмутся. Уж лучше я и дальше при вас буду.

Меремеев плохие новости воспринял стоически.

— Не извольте беспокоиться, проведу, куда скажете.

— За семью не боишься? Все же помощь разыскиваемому...

— А нет у меня семьи. Раньше была, а теперь я бобыль. Когда ехать-то надо?

— Сейчас. Немедленно.

Что-то проворчав себе под нос, урядник ушел собираться. Выехали, втроем потратив час на сборы. Местные дороги, надо сказать, совсем не предполагали путешествия по ним в темное время суток, тем более, облака то и дело затягивали луну, опасность выколоть себе глаз случайным сучком возрастала многократно. Помучавшись два часа и преодолев около пяти верст, свернули в лес, где и остановились на ночевку.

С утра пришлось ждать, пока мимо них проследует прибывшая с подполковником пехотная рота. Большей глупости, чем гнать сюда в пешем строю пехоту, когда нападение цинцев уже отбито, трудно было придумать. У руоссийских же чиновников на это были свои резоны, и солдат за две сотни верст сюда пригнали вовсе не для того, чтобы внешнего врага отражать. Еще около часа выждали, не будет ли отставших, не стоило попадаться им на глаза.

— На реке Елюй есть станичный поселок, Лукий Хролов там атаманом.

— Знаю Лукия, — подтвердил урядник.

— В сам поселок нам не надо, лучше будет, если нас там совсем не увидят. На реке ниже поселка работает картографическая экспедиция под руководством лейтенанта Брылякина, вот он-то нам и нужен.

— Сделаем, — кивнул Меремеев, — через неделю там будем.

Неделя эта выдалась нелегкой. Уезжая из станичного лагеря, собирались в спешке, припасов на дорогу взяли немного. А купить что-либо в этом диком малонаселенном краю было практически невозможно, даже при наличии денег. Да и опасно было приближаться к населенным пунктам, Алекса Магу уже вполне могли объявить в розыск. Спасались охотой. Меремеев в этом деле оказался докой. Вот только имевшиеся у путешественников боевые винтовки совершенно не подходили для охоты на мелкую дичь. Когда же уряднику удалось подстрелить небольшую косулю, день потратили на копчение ее мяса.

На пятый день выехали к укрепленному станичному поселку. Его обогнули по кромке леса, стараясь никому не попасться на глаза, что, вроде, им удалось. Еще сутки спустя, они наткнулись на довольно большое кострище. Обследовав оставленные следы, урядник уверенно заявил.

— С десяток человек и столько же лошадей. Кони наши, станичные. Двух дней не прошло, как они отсюда ушли во-он туда.

Меремеев указал на юго-восток.

— Думаю, это те, кто нам нужен. Идем за ними, — принял решение штаб-капитан.

Лагерь экспедиции они обнаружили по дыму костра. Подобравшись на полверсты, Алекс в бинокль смог увидеть самого лейтенанта. Пока Брылякин управлялся с мензулой, станичники с самодельными рейками перемещались по контрольным точкам. Судя по всему, работа у них спорилась, и картографическая экспедиция вплотную приблизилась к выполнению поставленной задачи.

— Не стоит нам всей троицей им на глаза попадаться, — решил офицер. — Я сейчас лейтенанту записку напишу, вызову его на встречу. Ты ему ее и передашь.

— Добро, — согласился урядник.

Встречу лейтенанта Брылякина с Меремеевым штаб-капитан смог наблюдать через оптику бинокля. Казалось, даже эмоции на лице лейтенанта можно было рассмотреть. Удивление, радость, потом откровенное изумление, после прочтения полученной записки. Надо отдать должное молодому офицеру, долго раздумывать он не стал, ему быстро оседлали коня, и отбыл с урядником к месту встречи.

— Здравия желаю, господин штаб-капитан! Я уже было волноваться начал...

И тут же, увидев в какое расстройство пришла форма его начальника, не сдержался.

— Что с вами случилось?!

— Три недели путешествий по дикой тайге и одна небольшая война с цинцами.

Далее штаб капитан изложил ему свою историю, опустив излишние, по его мнению, подробности. Лейтенант слушал внимательно, не стеснялся уточнять заинтересовавшие его моменты, постоянно сокрушался о том, что проторчал все время здесь в полном неведении о происходящих в междуречье событиях. Когда Магу дошел до конца своей истории, Брылякин искренне возмутился.

— Как они посмели объявить вас виновником?! Надо же было во всем разобраться!

— Увы, господин лейтенант, — урезонил его штаб-капитан, — таковы наши руоссийские реалии. В разбирательстве никто из местного начальства не заинтересован, скорее наоборот. Поэтому, правду можно найти только в столице, где у меня есть связи. И в этом мне нужна ваша помощь.

Лейтенант не думал и секунды.

— Готов содействовать всеми силами, господин штаб-капитан!

— Я в вас не сомневался, лейтенант. И это очень хорошо, что вас со мной не было! Сейчас вы вне подозрений. Заканчивайте картографирование, как и планировалось. По окончании вернетесь в Уруссийск, явитесь к полковнику Лемкову, доложите, предоставите все полученные материалы. Возможно, ваш багаж захотят явно или тайно обыскать, не препятствуйте. По возвращению в столицу явитесь по этому адресу.

Штаб-капитан протянул лейтенанту адрес явочной квартиры генерала Горобцова-Ташкова.

— Заучите наизусть, записку сожгите. Швейцару скажете, что идете в четвертую квартиру. Возможно, вам предложат явиться в другой день. Явитесь в точно указанное время, тому, кто вас встретит, изложите все в подробностях. Думаю, на этом ваша миссия завершится. Все запомнили?

— Так точно, господин штаб-капитан! А ведь я догадывался, что с вами не все так просто, а тут настоящие шпионские игры в самом центре столицы!

— Надеюсь, вы не сомневаетесь в моей верности престолу и отечеству?!

— Ни в малейшей степени, — заверил штаб-капитана лейтенант Брылякин.

— В таком случае, привыкайте, вы ведь готовитесь, стать офицером генерального штаба и один бог ведает, какие задачи вам придется выполнять в дальнейшем. Может, в разведку подадитесь или, наоборот, в контрразведку. Это вам расплатиться с Бажаном, остальное отдадите станичникам в благодарность за помощь и охрану. Это — приказ.

Штаб-капитан протянул лейтенанту полторы сотни ассигнациями. После таких слов, Брылякин деньги вынужден был взять.

— Буду крайне признателен, если вы также известите моих родных.

— Непременно извещу, — заверил Алекса лейтенант.

— В таком случае, желаю вам удачи, господин лейтенант!

— И я вам желаю того же, господин штаб-капитан!

В последний момент Алекс вспомнил про еще одну немаловажную деталь.

— Вот еще что, некоторое время я вынужден буду скрываться, когда возникнет надобность связаться со мной, и получить собранные мною доказательства, пусть пришлют на почтамт Уруссийска письмо до востребования на имя Исидора Меремеева, там и укажут место встречи. Исидор Меремеев, запомнили?

— Так точно, господин штаб-капитан!

На этом офицеры простились. Путь одного лежал обратно в блестящую и культурную столицу, второму предстояло довольно длительное скитание по дикой тайге, где за каждым деревом может скрываться опасность, а уж на четырех лапах или двух ногах, большой разницы не было. В выборе места, где лучше будет укрыться от местных ищеек, штаб капитан решил спросить совета Меремеева, в здешних реалиях он разбирался куда, как лучше заезжего столичного офицера.

Выслушав штаб-капитана, урядник предложил перебраться еще севернее, на другую сторону Восточного тракта.

— Места там еще глуше этих, народу меньше. А то, что родных и знакомых никого там нет, так это даже и лучше. Вот только одежду вам лучше будет сменить, мундир на вас уж больно приметный.

— За беглых нас не примут?

— Это меня-то? За беглого? Да и бумаги у меня все в порядке!

В словах урядника был немалый резон, его в какое платье не наряди, все равно станичник угадывался безошибочно. С разыскиваемым штаб-капитаном Магу и гвардии рядовым запаса Ивасовым все было намного сложнее, да и документы их предъявлять кому-либо было очень опрометчивым шагом. Гораздо больше приходилось уповать на возможность избежать нежелательных встреч. Присутствие же Ивасова делало их компанию весьма приметной, с такими габаритами, что в людской толпе, что в глухой тайге затеряться очень сложно. Первый же встречный по приметам опознает.

На север отправились, не мешкая, авось, розыскные листы еще не успели разлететься по округе. За это время следовало, как можно быстрее преодолеть относительно обжитую полосу вблизи Восточного тракта. Там же предполагалось закупить недостающие для автономной жизни припасы: соль, муку и спички. Остальное планировали добыть охотой.

К частному постоялому двору на тракте вышли на третий день. Прежде, чем отпустить Меремеева, его проинструктировали на всякий случай.

— Долго там не задерживайся, как только все купишь, сразу возвращайся назад.

— Водки там много не пей, — добавил от себя Ивасов.

— Не учи ученого, — отмахнулся от него, как от назойливой мухи урядник.

Меремееву дали вторую лошадь в качестве вьючной. Выйдя заранее из леса, он подъехал к постоялому двору уже по самому тракту, дабы н вызвать подозрений. Легенда у него была железная — станичник, едущий на дальнюю заимку. А что припасов много берет? Так едет надолго. Ничего, выбивающегося за рамки повседневной жизни в этих краях. Но жизнь, как известно, полна сюрпризов, в том числе и неприятных. Урядник скрылся за воротами, потянулись минуты ожидания.

Штаб-капитан с Ивасовым заняли позицию на краю леса, откуда постоялый двор отлично просматривался при наличии оптики. Двор этот и выбрали по причине малолюдности и хорошего обзора подходов к нему. Начался отсчет времени. Четверть часа, вторая, третья... Ивасов начал проявлять беспокойство. Первым проблему заметил обладатель бинокля.

— Смотри!

С тыльной части постоялого двора в лес шмыгнули и пропали в зелени три тени.

— Это за урядником или по наши души?

Отставной гвардеец щелкнул затвором, загоняя в ствол патрон. Офицер расстегнул клапан кобуры и проверил, как легко из нее выходит "гранд".

— Сейчас увидим.

Прошло еще четверть часа, наконец, ворота приоткрылись.

— Едет!

— Погоди радоваться, — остудил отставного гвардейца офицер.

Урядник поехал в обратном направлении, ведя вьючную лошадь в поводу.

— Вот они!

Троица успела выйти к дороге и сейчас явно готовилась напасть на одинокого спутника, едва только он скроется из прямой видимости с постоялого двора, благо для них, сам тракт в это время был пуст.

— Бегом!

Не разбирая дороги, оба кинулись на выручку Меремееву. Они почти успели, слишком поздно заметили опасность. Впрочем, лихие людишки тоже просчитались, на этот раз добыча им попалась явно не по их зубам. Ева только разбойники напали на него, урядник отреагировал с небывалой скоростью. Не будь сам штаб-капитан свидетелем произошедшего, он бы ни за что не поверил тому, кто стал рассказывать такого рода байки.

Одним молниеносным движением станичник выхватил из ножен шашку и, продолжая его, ухитрился рубануть ближайшего разбойника по шее, да так, что кровь ударила буквально фонтаном. Второй бандит отшатнулся назад, за пределы досягаемости клинка, вскинул ружье и выпалил во всадника с каких-то семи-восьми шагов. Урядник съехал с седла, укрываясь от пули за телом лошади. Промах! За спиной офицера грохнула винтовка, и третий подельник ткнулся в землю лицом, получив в спину свинцовую пулю сорокового калибра.

Единственный уцелевший разбойник, оставшийся в одиночку против троих, да еще и с разряженным ружьем, далее решил не рисковать и попытался сбежать обратно в лес, бросив свое оружие.

— Живьем брать!

Урядник, успевший вернуться в седло, снять со спины винтовку и зарядить ее, опустил ствол чуть ниже. Гах! Бандит с визгом покатился по земле, зажимая рану в ноге.

— Попался гаденыш!

Ивасов скрутил единственного выжившего из шайки.

— Меремеев, уводи лошадей в лес, трупы приберите, я за этим присмотрю!

Лишнее внимание им сейчас ни к чему, с полицией в их положении объясняться — последнее дело. Потому и все следы произошедшего следовало как можно быстрее прибрать. Лошадей укрыли за деревьями, трупы оттащили подальше в лес, закидав сучьями, раненому сделали перевязку. Еще раз убедившись, что никакого переполоха от их действий не произошло, приступили к допросу схваченного с поличным разбойника.

— Кто таков?

Еще не поняв, в какое положение попал, преступник попробовал сыграть в дурачка.

— Так это местные мы...

— Урядник!

Меремеев коротко пнул бандита по раненой ноге, тот взвыл от боли.

— Еще раз спрашиваю, кто таков?

— Юхи-им Фри-итонов.

— Чем занимаешься?

— При постоялом дворе служу.

— Кто навел?

— Да мы...

На этот раз урядник приложился по бандитской ноге куда сильнее.

— Хо-озяи-ин. Ска-азал у станичника денег с собой много.

Основное бандит уже сказал, охотились не за скрывающимся от властей штаб-капитаном Магу, а за показавшим лишние ассигнации станичником Меремеевым. Это радовало, как и то, что все остались живы, не считая бандитов, и даже не получили ни одной царапины. С другой стороны, в этом краю они наследили. Пропавших бандитов будут искать и вскоре найдут, до постоялого двора недалеко, а собачек с их нюхом не обманешь. И урядника Меремеева, за которым они отправились, тоже запомнили. Придется уходить, как можно дальше отсюда.

Осталось принять последнее решение.

— Давно этим занимаетесь?

— Первый раз! Кля... У-у-у-у!!!

Наказание за ложь последовало быстро, и было весьма болезненным.

— Да-авно-о-о-о...

Устойчивая банда, стало быть. После гибели своих подельников, хозяин постоялого двора на некоторое время притихнет, а затем наберет новых и продолжит прибыльное дело. Ладно, пусть с ним потом местная полиция разбирается, а им нужно разобраться с последним бандитом.

— Исидор.

Урядник понимающе кивнул.

— Револьвер дать?

— Ни к чему лишний раз шуметь, — отказался от предложения станичник, — и так все сделаю.

Поняв, о чем идет речь, Юхим Фритонов тонко заверещал, затем пытался предложить им деньги, якобы спрятанные у него на постоялом дворе в обмен на жизнь, потом замолк навсегда. Его оттащили к подельникам и также забросали ветками, а сами поспешили покинуть столь негостеприимное к одиноким путникам место.

Прежде, чем окончательно скрыться от всех в таежной глуши, предстояло еще посетить Уруссийск. Не всем, конечно, а только тем, кого не ищут, и кого документы в полном порядке. То есть, уряднику Меремееву. Во-первых, в Уруссийске был некоторый выбор верхней одежды, в которой очень нуждался штаб-капитан Магу, чтобы сменить свой пехотный мундир на что-либо менее приметное. Во-вторых, припасы на постоялых дворах были дороги, да и не все нужное можно было там найти. В-третьих, проследить за отъездом лейтенанта Брылякина в столицу. Исходя из успеха этого дела, надлежало определить свои дальнейшие действия: здесь ждать или пробираться на запад самому. Ну и циркулирующие в Уруссийске слухи собрать не мешало, тем более, что многие из них погли оказаться правдой.

Сегодня, когда офицер уже начал за него волноваться, Меремеев изволил вернуться с довольной ухмылкой на лице. Значит, новости были хорошие.

— Примерьте-ка обновку, господин штаб-капитан.

Назвать обновкой серый сюртук с чужого плеча было явным преувеличением, пришелся он почти в пору. Хотя и поношен был не сильно. Мундир, брюки и саблю пришлось убрать в дорожную суму до лучших времен, а офицерские сапоги оставить. Если пристально не приглядываться, то от обычных и не отличишь. Надев на голову новомодный котелок, Алекс окончательно стал похож на конторского служащего или приказчика из средней руки лабаза. Образ портили офицерский ремень, отягощенный кобурой револьвера и винтовка на правом плече.

Ивасова особо и переодевать не пришлось, оставшиеся со службы шинели и мундиры донашивали многие уволенные в запас солдаты, этим в Руоссии никого не удивишь. Найти же для него одежду в магазине готового и подержанного платья, как это сделали для Алекса, было практически невозможно.

— Приказчик ничего не заподозрил?

— Да кто же его знает? Вроде, нет. Я ему еще полтинник серебряный на чай дал.

— А вот это зря, надо было тебе в образе прижимистого станичника держаться.

Кроме одежды и некоторого количества припасов, из первой вылазки в Уруссийск, принес еще и некоторое количество новостей, которые штаб-капитан сейчас из него выуживал.

— Лейтенанта Брылякина видел?

— Так точно. Все с ним в порядке. Убыл со своим стариком вместе с купеческим обозом. Так дольше получается, зато надежнее.

Устное послание штаб-капитана Магу начало свой путь в столицу, оставалось только дождаться, когда его получит нужный адресат, и какая от него последует на это реакция. Были у урядника и не очень хорошие известия, хотя и вполне ожидаемые.

— Хролова в Уруссийск привезли, в городской кутузке держат. Стерегут крепко, даже записки не передать.

— Меня ищут?

— Ищут. Я со знакомцами словом перекинулся, ищут. Награду обещали.

— Сколько? Десять червонцев за живого...

— Тьфу, жмоты, — даже обиделся за такую оценку своей поимки офицер.

— Так это за живого, — ухмыльнулся станичник.

— А за мертвого? — насторожился Алекс.

— Пятьдесят!

Выбор был очевиден. Живой штаб-капитан Магу здешним властям был не нужен. А за такие деньги его пристрелит первый встречный, едва только опознает. Плохо дело, недооценил Алекс местные реалии, прав был подполковник Унтергербер, здесь далеко не Руоссия, некоторые законы так и вовсе не действуют.

— Ладно, возвращаемся обратно в тайгу, раньше, чем через месяц здесь лучше не появляться. Нечего обывателям давать соблазн на столь легкий заработок.

В тот же день трое путников растворились в бесконечном зеленом море уруссийской тайги, застывшем на огромных волнах многочисленных сопок.

Хук! В отличие от предыдущего, это сучковатое полено намертво зажало топор. Пришлось с ним некоторое время повозиться. Сейчас штаб-капитан Магу мог бы почти безбоязненно прогуляться по центральной улице Уруссийска. Вряд ли хоть кто-нибудь из знавших его ранее смог опознать в этом бородатом мужичке блестящего столичного офицера, кавалера и бывшего флигель адъютанта, некогда даже обучавшегося в академии генерального штаба. А ведь всего-то полтора месяца прошло, как он снял себя и спрятал в дорожную суму пехотный мундир со штаб-капитанскими погонами.

Временами ему даже начинало казаться, что весь мир состоит из покрытых густой тайгой сопок, с текущими между ними ручьями с чистой, прозрачной и холодной водой. И все люди на этой планете живут исключительно на крошечных, затерянных в бескрайней тайге заимках. А вся эта прежняя его столичная жизнь — мираж, иллюзия.

Только она, одна, девушка по имени Аделина заставляла его страстно желать возвращения обратно. Хотя свадьба с ней опять отодвинулась на неопределенный срок. И неизвестно еще, осталась в силе их помолвка или уже расторгнута. Одно дело быть помолвленной с отпрыском банкирского дома Магу и перспективным офицером, совсем другое, числиться невестой беглого преступника, подозреваемого в государственном преступлении.

Три дня назад они взяли матерого секача. На охоту ходили втроем, стадо обнаружили издалека, высокие лиственницы и редкий подлесок были охотникам в помощь. Вот только с такого расстояния гарантировать попадание не мог даже Ивасов, а мясо отшельникам требовалось срочно. Ближе подходить — свиньи заметят и тогда, точно уйдут. Вот Меремеев и предложил офицеру.

— Вы их справа обойдите, пугните на нас.

Алексу пришлось дать крюк в три версты по тайге. Наконец, вымотавшись, он достиг нужного места и, уже не скрываясь, с шумом и криком двинулся к свинскому стаду. Поначалу все шло, как и было задумано, свиньи с визгом и хрюканьем кинулись в направлении охотников.

Первый выстрел сделал урядник. Свиньи с поросятами метнулись в сторону, а подраненный секач кинулся почему-то не на Меремеева, а Ивасова. Отставной гвардеец вскинул винтовку, прицелился, нажал на спуск и... Осечка! На сорока шагах! Казалось, участь охотника предрешена, ни сбежать, ни винтовку перезарядить, не успеть. И тогда он сделал единственно возможное — бросил герданку, подпрыгнув, уцепился за нижнюю ветку дерева и, подтянувшись, прижал ноги к животу. Кабан пролетел под ним.

Потеряв цель, секач резко затормозил, развернулся, и повел рылом, отыскивая ее. В этот момент треснул второй выстрел урядника, вторая пуля попала в кабана. На этот раз ранение было смертельным. Тем не менее, секач еще некоторое время полз к спрыгнувшему с дерева Ивасову, хрипя и задыхаясь от ярости. Меремеев подошел к кабану с боку и добил его выстрелом в ухо. Только сейчас охотники увидели, какой же он огромный.

— Пудов на двадцать, — подбирая брошенную винтовку, оценил добычу гвардеец.

— Не меньше, — подтвердил урядник.

— И как мы это все на заимку потащим? — озаботился Алекс.

Пришлось снимать шкуру и разделывать тушу на месте. И все равно большая часть ее досталась таежным падальщикам. А мясо кабанье оказалось довольно жестким, лучше бы взяли вместо него свинью. Охотничьи воспоминания были прерваны появлением Ивасова.

— Пора, господин штаб-капитан.

— Сколько раз тебе говорено, не называй меня так! Вдруг, кто услышит!

Верст на десять в округе не было ни одной живой души.

— Ладно, пошли встречать.

Встретить нужно было Меремеева. Урядник выбрался в Уруссийск за припасами, заодно и на почтамт должен был заглянуть. Вероятность того, что люди Горобцова-Ташкова успеют что-либо предпринять, была невелика, но все может быть. Дорога, по которой возвращался станичник, была хороша тем, что просматривалась на большом протяжении, потому любой, кто пытался преследовать Меремеева или следить за ним был бы непременно обнаружен. В два часа после полудня Магу и Ивасов заняли нужную позицию.

— Едет!

— Что-то рановато он сегодня. Не иначе, новости, какие есть, — предположил Алекс.

Так и оказалось.

— Вот, держите. На почте выдали.

Станичник протянул офицеру запечатанный конверт из хорошей белой бумаги. Прежде, чем вскрыть его, Алекс внимательно изучил его снаружи. Первое, что бросилось в глаза — отсутствие обратного адреса и почтовых штемпелей, имелось только имя получателя. Это означало, письмо не пришло по почте, его сдали на почтамт лично. "Выходит, отправитель уже прибыл в Уруссийск". Если жандармская машина отреагировала с такой похвальной скоростью, приказ пришел с самого верха.

— Ну, что там? — не удержался от вопроса Ивасов.

— Сейчас увидим.

Алекс аккуратно оторвал край конверта, достал из него узкий белый листок.

— Девятьсот пятидесятая верста Восточного тракта, каждое четное число с одиннадцати до полудня. Сегодня у нас, какое?

— Восемнадцатое, — подсказал Ивасов.

— Выходит, послезавтра. Будет время подготовиться.

Никаких указаний на личность прибывшего не было, значит, он должен быть знаком штаб-капитану. В голове Алекса шевельнулось нехорошее подозрение.

Двадцатого числа, уже в семь часов утра, за четыре часа до назначенного времени, вся троица была на указанном месте. До Уруссийска отсюда было верст десять, как раз, чтобы выехав после завтрака поутру, за пару часов неспешно добраться. А пока, выбрав место, откуда указанный отрезок дороги наблюдался наилучшим образом, беглые оборудовали себе наблюдательный пункт.

С восьми до десяти движению по тракту было достаточно оживленным. Выехавшие из Уруссийска путники ехали дальше в направлении Студеноокеанска. После десяти поток заметно спал. Все трое внимательно смотрели, не появится ли поблизости станичный разъезд и не устроит ли полиция у дороги засаду. Пока ничего подозрительного обнаружить не удалось.

Минут в десять двенадцатого со стороны Уруссийска появилась открытая пролетка, на козлах кучер, внутри один пассажир. Своим "городским" видом она заметно выделялась из всех проехавших сегодня повозок. Глядя в бинокль, штаб-капитан предположил.

— Похоже, это те, кого мы ждем.

Подтверждая его слова, пролетка остановилась, кучер слез с козел и начал возиться с втулкой колеса. Офицер, получив возможность рассмотреть пассажира, негромко выругался себе под нос.

— Опять черти Манского принесли на мою погибель! Исидор, проедься, посмотри поближе. Если заметишь что-нибудь подозрительное — поправь шапку.

— Сделаем.

Урядник вскочил в седло и выехал на тракт. Алекс внимательно наблюдал за ним в бинокль. Станичник приблизился к пролетке, поравнялся, поехал дальше. К шапке не прикасался. Офицер достал часы вглянул на стрелки. Без четверти двенадцать, отведенное им время скоро истечет.

— Значит, и мне пора. А ты, смотри в оба. Если что, пальнешь в воздух.

— А может...

— Не вздумай! На меня и так уже немало повесили, только убийства еще не хватало. Просто уходи и уезжай отсюда подальше, деньги у тебя есть. Бумаги, что я тебе оставил, знаешь куда передать.

— С богом, господин штаб-капитан!

Взобравшись в седло, офицер поехал вслед за урядником. К повозке он приблизился спереди, внимательно осмотрел обочины, ничего подозрительного. Алекс подъехал ближе. Жорж Манский, а это, несомненно, был он, не меняя позы, скользнул по нему равнодушным взглядом. Неужели не узнал?! Поравнявшись с пролеткой, офицер придержал коня.

— Какого черта, Манский?!

Господин старший агент аж подпрыгнул от неожиданности.

— Магу?

— Штаб-капитан Магу, — улыбнулся Алекс. — Честь имею!

— Ну и вид у вас!

Сам вольготно развалившийся на диване Жорж, как всегда, был одет, щегольски и по последней моде, в отличие от долгое время проведшего в тайге Алекса и изрядно там обтрепавшегося.

— Я надеюсь, вы сюда не мой внешний вид обсуждать прибыли?

— Никак нет, господин штаб капитан.

Эти слова долетели снизу, где кучер возился с втулкой колеса. Только сейчас Алекс обратил на него внимание и тут пришел его черед удивляться.

— Господин ротмистр?!

— Ротмистр Лампсберг, — улыбнулся жандарм, — Честь имею!

Черный армяк, извозчичий картуз. И куда только его офицерская выправка девалась?

— Я так понимаю, главный здесь все-таки вы?

— Так точно. Могу ли я взглянуть на добытые вами доказательства вины полковника Лемкова?

— Безусловно, можете, — ответил Магу, — только давайте съедем с дороги. Тут мы у всех на виду.

Ответить переодетый извозчиком жандарм не успел ничего ответить, сидевший в пролетке агент первым заметил опасность.

— Станичники!

Со стороны Уруссийска приближался небольшой, с десяток сабель, станичный разъезд.

— Помогите мне.

Офицеры дружно взялись за ремонт втулки. Около пролетки стих топот лошадиных копыт. Командовавший разъездом урядник грозно поинтересовался.

— Кто такие? По какому делу? Документы предъявите!

Выпорхнувший из повозки Жорж петухом налетел на станичника.

— Я — Жорж Манский, столичный коммерсант, а это мои слуги. Вот мой паспорт, вот рекомендательные письма. К самому генерал-губернатору между прочим!

Лихой наскок смутил станичника, к такому обращению он не привык, а упоминание рекомендаций к самому генерал-губернатору враз отбило желание связываться с столичным щеголем. В паспорт Манского он заглянул одним глазом, бумаги Магу и Лампсберга вовсе забыл проверить. Напоследок счел своим долгом предупредить.

— Вы бы поосторожнее на тракте, господин хороший, людишки лихие на тракте озоруют.

— За мою безопасность можете не беспокоиться!

Жестом заправского фокусника Жорж извлек на свет блестящий револьверчик и гордо продемонстрировал его станичникам. Те разве что пальцами у виска не покрутили, ну, что с убогого возьмешь, несмотря на рекомендательные письма. С тем и поспешили отбыть дальше, лучше местных купчиков на тракте пощипывать, чем со столичными коммерсантами связываться.

— Пронесло.

Тыльной стороной ладони Алекс стер со лба выступивший пот.

— Вы правы, надо нам убираться отсюда, — взял на себя руководство ротмистр, — показывайте дорогу, господин Магу.

У кромки леса их встретил Ивасов с винтовкой.

— Чего не стрелял?

— Так я же видел, разговариваете мирно, а разъезд этот случайный, вот и решил шум не поднимать.

— Правильно решил, — одобрил его действия Алекс, — тащи бумаги, что я тебе оставил.

Рассмотрев представленные штаб-капитаном документы, ротмистр впал в некоторую задумчивость.

— Оснований для ареста полковника Лемкова я вижу более чем достаточно. А вы уверены в той сумме, что вам назвал Люньюшань?

— Как же я могу быть уверен, когда сам знаю о ней только со слов самого Люньюшаня?! Среди пленных есть некий господин Вэйюань, он мог бы...

— Всех пленных цинцев уже отпустили.

— Как?! — ахнул Алекс.

— Эти болваны из мида начали извиняться за перебитых вами стражников еще до того, как цинцы прислали ноту с протестом. Потом назад отыгрывать уже поздно. Пленных пришлось отпустить в качестве извинения. Ладно, потянем за эту ниточку, размотаем весь клубочек. Копий, я так понимаю, у вас нет.

— Откуда? — развел руками штаб-капитан.

— В таком случае, возьмите их обратно.

Ротмистр вернул все бумаги штаб-капитану.

— Через неделю они вам пригодятся. Мы с Манским только первые ласточки. Дня через три сюда приедет комиссия с самим графом, будут чинить суд и расправу. Вас там непременно выслушают, а уж что решат — не знаю. Где вас искать?

— Давайте встретимся через неделю на этом же месте, — предложил Магу.

— Опасаетесь. Понимаю, — кивнул жандарм. — Пусть будет так. Манский, поехали.

Глядя вслед уезжавшей пролетке, Алекс сейчас только догадался, графом ротмистр назвал самого шефа корпуса жандармов генерала Горобцова-Ташкова. Значит, суд будет строгим, а расправа — скорой. Как бы самому в эту мясорубку не попасть. Хотя, по большому счету, ничего кроме незаконного перехода границы и нападения на цинскую пограничную стражу ему предъявить нельзя. Все остальное — наветы полковника Лемкова его покровителей и прихлебателей. А пограничные конфликты здесь происходят постоянно, и никого из-за этого еще не казнили. Ан, нет, кто-то из станичников, помнится, рассказывал, что двоих в прошлом году расстреляли. Настроение капитана как-то сразу ухудшилось.

— Ладно, поехали. Надо еще до темноты до заимки добраться.

Всю обратную дорогу Алекс мучился вопросом, почему ничего не спросил у ротмистра о семье, об Аделине? Понятно, больше всего его интересовали новости о последней персоне. Жандарм ими по долгу службы интересоваться не должен, но вдруг до него какие-нибудь слухи дошли? С другой стороны, если Лампсберг сам эту тему не затронул, скорее всего, никаких чрезвычайных событий за время его отсутствия не произошло. Или ротмистр не захотел его расстраивать раньше времени?

На следующий день после прибытия на заимку, штаб-капитан извлек на свет свой мундир. Следовало попытаться привести его в порядок, насколько это было возможно. Вся форма его пребывала в печальном состоянии, а средств улучшить его, было чрезвычайно мало. Ни утюга, ни щетки, ни мыла, ни прачки, которая могла бы им заняться. Мысль, что проще новую форму пошить, была очень близка к истине. Вот только являться с заказом к уруссийским портным было несколько преждевременно.

Первое здравое предложение внес Меремеев.

— Можно золой постирать.

Выгребли из печки золу, сыпанули в деревянную кадку, потом воду процедили, ею же и постирали. Результат получился вполне удовлетворительным. Увы, как только форма высохла, она приобрела вид, будто ее долго жевала корова. А поскольку ближайший утюг опять же находился в Уруссийске, пришлось импровизировать на месте.

— Можно под матрас положить, — предложил гвардеец в запасе.

— У нас нет матраса, — напомнил ему штаб-капитан.

Стол был сделан из грубо обструганных досок, нары в заимке сколочены из жердей. Вариант, разгладить собственным весом, также оказался непригодным. В итоге, просто повесили форму над котлом с кипящей водой, после чего, офицер просто натянул ее на себя. Сначала ему стало жарко, потом, по мере остывания, мундир начал тянуть тепло из Алекса и он к концу процесса заметно продрог. Стрелки же на брюках Ивасов навел старым солдатским способом при помощи двух монет.

— На императорский смотр я бы в таком виде выходить не рискнул, но с учетом времени и места, я думаю, меня простят.

Сейчас на штаб-капитане Магу повисло несколько куда более тяжких обвинений, простили бы их. А за нарушение формы одежды можно и наказание понести, он согласен.

— Кабанятину жалко бросать, — страдал Ивасов.

— Брось, — утешил его Меремеев, — за неделю все равно протухнет.

За полтора месяца пребывания на чужой заимке удалось наладить кое-какой быт, втянутся в повседневную, размеренную жизнь. Теперь же приходилось все бросать и вновь идти навстречу неизвестности, уповая на высшие силы и связи при императорском дворе. Другого выхода не было, если не хочешь всю оставшуюся жизнь провести в этой глухой тайге, вдали от людей. И от нее, Аделины. Девушки, о которой уже столько времени, не было никаких известий.

Всю неделю душу Алекса разрывали противоречивые чувства. То ему хотелось, чтобы дни пролетали, как можно быстрее, то чтобы неделя эта не закончилась никогда. Лето уже готовилось смениться осенью, ночи стали холоднее, а верхушки лиственных деревьев начали желтеть. В последний день устроили себе баню, после которой, надели чистое белье. Вечером у них состоялся следующий разговор.

— А может, все-таки...

— Нет, я поеду один. Я эту кашу заварил, мне и расхлебывать. Формально вам тоже могут предъявит обвинения. Ты, не будучи ни солдатом, ни станичником, в боевых действиях участие принимал. А ты, со мной на тот берег ходил, в цинских стражников стрелял. Сам знаешь, за такое по головке не погладят.

— Это, да, — вынужден был согласиться урядник.

— Если меня в холодную не посадят, — продолжил штаб-капитан, — тогда и появитесь. Возможно, ваши показания также понадобятся.

— А если, посадят? — хмуро поинтересовался Меремеев.

— Тогда уезжайте отсюда подальше, мне вы уже ни чем не поможете. Деньги у вас теперь есть.

— Не многовато ли вы нам дали? — продолжил сомневаться станичник.

— Берите, пока дают, — отмахнулся офицер. — В тюрьме они мне не понадобятся, а на воле я найду, где взять.

Ночью Алекс спал плохо. Долго не мог заснуть, ворочался с боку на бок, проснулся помятым и не выспавшимся. Остатки их таежного быта распихали по седельным сумкам, что в них не поместилось — оставили тому, кто займет эту заимку после них. К означенному сроку подъехали к верстовому столбу с табличкой 951/950.

— Дальше я один.

— С богом, господин штаб-капитан, — напутствовали его спутники.

Появления офицера ожидали четыре жандарма. Ни ротмистра Лампсберга, ни старшего агента Манского с ними не было. Не любят эти работники плаща и кинжала рядом со своими коллегами, носящими мундир на публике появляться. Жандармский вахмистр, окинул подъехавшего офицера подозрительным взглядом.

— Штаб-капитан Магу?

Понять его было можно, не часто на дорогах империи можно было встретить офицера в таком затрапезном виде, да еще и давно не бритого и толком не чесанного.

— Он самый.

— Приказано сопроводить вас в Уруссийск.

Оружие сдать не потребовали, ни огнестрельное, ни холодное. Ехали чуть позади. Добрый знак, значит, о его судьбе ничего еще не решено, еще можно будет побороться. Стоп! А жандармы-то не местные, столичные! Штаб-капитан решил проверить свою догадку.

— Из столицы давно?

— Четвертого дня прибыли, господин штаб-капитан.

— Всем эскадроном?

— Так точно, господин штаб-капитан.

Выходит, у генерала Горобцова-Ташкова не только к местным чиновникам доверия не было, но и к рядовым служащим его же корпуса, если он с собой из столицы целый эскадрон привез. И вахмистр отвечает четко, по уставу, не как будущему арестанту, еще один хороший знак. Когда дела твои не так хороши, как хотелось бы, а перспективы туманны и от твоей воли не зависят никак, ты невольно начинаешь искать такие мелочи, в надежде, что все вместе они сложатся в благоприятную для тебя картину и все у тебя будет хорошо. Или не хорошо, если знаки эти окажутся недобрыми. Глупость, конечно, но как знать?

Через два часа под копытами лошадей Восточный тракт сменился улицами Уруссийска. С того времени, как штаб-капитан побывал здесь в последний раз, в городе произошли значительные перемены. И дело даже не в том, что тогда было начало лета, а сейчас близилась осень. И здания все остались на прежних местах и в том же виде, как их запомнил с прошлой поездки офицер. Изменились люди.

Раньше офицеры и чиновники неспешно гуляли по тротуарам под ручку со своими дамами. Чинно раскланивались друг с другом при встрече, также неспешно обсуждали городские новости. Покой, порядок и умиротворение. Сегодня же в атмосфере Уруссийска чувствовалось немалое напряжение. Дам и девиц на улицах стало заметно меньше. Чистая публика по улицам передвигалась куда быстрее, и сама стала намного нервознее. На заезжих жандармов поглядывали с беспокойством, спешили отвести глаза, едва уловив на себе взгляд одного из носителей голубого мундира.

Когда они достигли центра города, офицер, стараясь не выказывать охватившего его волнения, поинтересовался.

— Куда дальше?

— В городскую управу, господин штаб-капитан, — ответил вахмистр, — комиссия там заседает

Городская управа, двухэтажное, краснокирпичное здание, недавней постройки, было самым просторным из всех присутственных городских мест. Мог бы и сам, никого не спрашивая, догадаться, где разместится комиссия Горобцова-Ташкова. Весь центр городской жизни сместился сейчас на пыльную городскую площадь с так и недостроенной каланчей к краснокирпичному зданию управы. Перед зданием находилось с два десятка конных жандармов, седоков ожидали полдюжины экипажей. То и дело заходили в двери и выходили офицеры и гражданские чиновники.

У коновязи свободных мест не было, все заняли своим лошадьми жандармы. Пришлось привязать Витязя прямо у балюстрады. Заминка возникла с винтовкой, не являться же с ней на заседание комиссии. Выручил вахмистр.

— Нам ее оставьте, господин штаб-капитан. Как освободитесь, мы ее вам сразу вернем.

Фраза эта в устах жандарма прозвучала весьма двусмысленно, ну хоть револьвер сдать не предложили.

— Следуйте за мной, господин штаб-капитан.

Внутри здания лестница привела их на второй этаж. Полутемный, несмотря на солнечный день снаружи, коридор. Вахмистр остановился у высокой, массивной двери.

— Ожидайте здесь, господин штаб-капитан. Я доложу.

Жандарм исчез за дверью, оставив офицера в одиночестве. Ни диванов, ни кресел, даже самой обычной табуретки в коридоре не нашлось, но и стену подпирать, долго не пришлось. Вместо вахмистра в двери просунулась голова незнакомого чиновника.

— Штаб-капитан Магу? Проходите, вас ожидают!

Собравшись с духом, Алекс шагнул за дверь. Вероятно, это обширное помещение с колоннами задумывалось, как бальный зал для уруссийского высшего общества. Сейчас же обстановка в нем больше напоминала судилище.

— Присаживайтесь, господин штаб-капитан.

Опустившись на жесткий деревянный стул, стоявший почти в самом центре зала, офицер оказался перед длинным столом, за которым и расположилась, сиявшая золотом погон грозная комиссия. Было ли так задумано или получилось случайно, свет, падавший из окон прямо на Алекса, мешал толком рассмотреть ее членов. Впрочем, сидевшего в середине стола генерала Горобцова-Ташкова он все-таки узнал. Справа и слева от него заседали несколько делопроизводителей и мелких чинуш. За спиной замерли два жандарма с карабинами у ноги. Действо началось.

— Начинайте, — разрешил председатель.

Справа поднялся один из чиновников, начал зачитывать обвинения с листа бумаги.

— Штаб-капитан Магу, обучающийся в академии генерального штаба, обвиняется в обстреле парохода, принадлежащего империи Цин, что спровоцировало пограничный инцидент, в котором означенный офицер принял самое активное участие. Также обвиняется в незаконном переходе границы, нападении на пограничных стражников империи Цин и убийстве одиннадцати из них. Кроме того, штаб-капитан Магу скрылся от следствия, чем...

— Достаточно!

Чтец мгновенно заткнулся.

— Кем обвиняется, штаб-капитан Магу?

— Председателем комиссии по демаркации границы полковником Лемковым.

— Ну и где этот ваш полковник?!

На этот раз весь заряд председательской желчи угодил в его коллегу, сидевшего по левую руку.

— Где полковник Лемков?! Почему мы третий день не можем его увидеть?! И чего тогда стоят его обвинения?! Что вы молчите, господин генерал-майор?!

Этот генерал, похоже, был из местных. А вот сказать ему точно было нечего. Он попытался еще что-то промямлить, но Горобцов-Ташков уже махнул на него рукой.

— Имеете что-нибудь сообщить комиссии, господин штаб-капитан?

— Так точно, господин генерал! Все мои показания по данному делу изложены письменно. Так же сюда приложены мой рапорт об обстреле станичного разъезда цинским пароходом и трофейная карта, изобличающая полковника Лемкова в самовольном изменении демаркационной линии границы в пользу империи Цин. Указанные сведения я готов подтвердить, как на заседаниях комиссии, так и в любом суде.

— Давайте сюда.

Рапорт штаб-капитана Горобцов-Ташков просмотрел бегло, похоже, его содержание он знал уже заранее.

— Указанные в рапорте лица смогут подтвердить в нем изложенное?

— Так точно, господин генерал! Если, конечно, они живы остались...

Развернув карту, шеф жандармов удивленно хмыкнул и бросил на сидевшего слева генерала такой взгляд, что даже Алекс невольно поежился.

— Что там еще осталось? Нарушение границы и нападение на пограничных стражников. Эту вину за собой признаете, господин штаб-капитан?

Алекс с трудом подавил в себе желание пуститься в полное отрицание. Ведь спрашивает его не провинциальный жандармский ротмистр, а сам шеф корпуса жандармов и полный генерал. Инстинкт подсказал ему, что именно сейчас лгать не стоит. Сглотнув, он выдавил из себя.

— Признаю, господин генерал. В свое оправдание хочу сказать, что нарушение было вызвано крайней необходимостью, а пограничные стражники напали на нас первыми. Мы вынуждены были защищаться.

Горобцов-Ташков дал договорить штаб-капитану Магу до конца, после чего принял решение.

— Вам еще предстоит дать комиссии более подробные показания. Из Уруссийска никуда не уезжать, о следующем заседании вас известят. Свободны, господин штаб-капитан!

— Слушаюсь, господин генерал!

С нескрываемым облегчением Алекс выкатился из зала. Хоть информации и недостаточно еще для полного анализа, некоторые выводы сделать уже можно. Председатель комиссии генерал Горобцов-Ташков настроен к нему благожелательно, хоть виду старается и не показать. Большую часть обвинений граф отмел сразу. Правда, оставшегося обвинения хватит для того, чтобы сломать карьеру любому офицеру. И пусть здесь не просвещенный Запад, а дикий Восток, где такого рода инциденты случаются постоянно, горе офицеру, нарушившему государственную границу и попавшемуся с поличным.

А Алекс свою вину еще и публично признал! А что делать было? Еще неизвестно, что хуже: признаться и лгать в глаза шефу жандармов, когда он точно знает, что ты врешь. А полковник Лемков, похоже, сбежал, гад! Еще до приезда комиссии, раз его уже третий день найти не могут, а скорее, сразу, как только узнал о ее приезде. Почуял, гости из столицы приехали в эти далекие края не просто так, а по его душу. Жаль, после его исчезновения все ведущие наверх ниточки оборвались.

Позади появился давешний жандармский вахмистр, из него-то штаб-капитан и попытался выудить дополнительную информацию.

— А что, многих уже на комиссию вызывали?

— Нет, господин штаб-капитан, — покачал головой жандарм, — больше пока с бумагами разбираются. Хотя, кое-кого из кутузки уже отпустили, а кое-кого наоборот, посадили. Еще парочку до сих пор найти не могут.

Это он наверняка про Лемкова, Алекса же больше интересовала судьба другого офицера.

— Про войскового старшину Хролова ничего не знаете?

— Ну, как же, — расплылся в улыбке вахмистр, — его же первым и выпустили, еще позавчера. Станичники потом всю ночь на радостях гуляли.

Еще одна хорошая новость. За этим разговором офицер и жандарм оказались на улице. Жандармы вернули штаб-капитану его винтовку. Он отвязал коня, закинул винтовку за спину, отъехал от управы на пару сотен шагов и задумался. А куда, собственно, ехать дальше?

Глава 9

По здравому размышлению, штаб-капитан направил свои стопы, а точнее, копыта своего коня к ближайшему постоялому двору. Хотелось сбрить отросшую бороду, подстричься, сходить в нормальную баню, отдать прислуге форму и сапоги, чтобы привели к утру в порядок и уснуть на настоящей кровати, застеленной чистым бельем, не опасаясь, что утром разбудит тебя, похлопав по плечу, тигриная лапа. А еще вдруг почему-то захотелось борща. Да, да, обыкновенного борща, чтоб со сметанкой и ломтем свежего ржаного хлеба.

Постоялый двор оказался совмещен с трактиром, что вполне устраивало офицера. Увы, мечты заполучить весь доступный в этом окраинном городишке комфорт так и остались мечтами.

— Местов нет, — решительно заявил ему половой.

— Что, ни одной свободной комнаты нет?

— Важных гостей ждем из самой столицы, они две последние комнаты и забронировали телеграммой. Ищите в других местах.

Видимо, в Уруссийск должны приехать какие-то высокопоставленные чины, здесь остановиться не удастся в любом случае. Алекс хотел было уже развернуться и поехать поискать другое заведение, передумать его заставил умопомрачительный запах, доносящийся с трактирной кухни.

— А скажите-ка, любезнейший, отобедать у вас можно?

— Милости просим, господин офицер, — расплылся в улыбке трактирный служитель.

Много неудобств при передвижении доставляла ему винтовка. Вещь абсолютно необходимая и естественная в тайге, в городе она была для офицера вещью бесполезной и необычной. И если при передвижении верхом ее можно было просто повесить за спину, то при посещении трактира ее пришлось нести в руке, взяв за цевье. При этом приходилось постоянно быть настороже, чтобы никого и ничего не зацепить прикладом и не ткнуть кого-нибудь стволом в глаз. Оставить же ее где-либо на хранение тоже не было возможности. Разве что попросить о такой любезности подполковника Унтербергера.

Пристроив оружие у стены, Алекс плюхнулся на стул, с удовольствием обозрел чистую скатерть. Половой, зараза, почуяв вернувшегося из дальних странствий офицера, довольно лыбился в предвкушении щедрых чаевых.

— Чего изволите?

— Борщ со сметаной, ржаной хлеб и водки немного для аппетита!

— Сей секунд все будет!

Почти не обманул, подлец, ждать пришлось недолго. Махнув стопку холодной водки, штаб-капитан погрузил ложку в тарелку с горячим ароматным борщом, а затем, не удержавшись выхлебал ее содержимое в мгновение ока. Утолив голод, офицер задумался о продолжении.

— Человек!

Половой тут же возник возле стола. Вся его поза, чуть согнувшись в поясе и согнутая в локте рука, с накинутым на нее полотенцем, говорили о готовности услужить посетителю. И тут офицер вспомнил о еще одной вещи, ставшей недоступной ему за все время, что он провел в этом краю.

— Кофе есть?

— Э-э-э, простите...

— Тогда чаю, — немного расстроился Алекс.

— Пироги есть свежайшие, — подсказал трактирный служитель, — только что испекли.

— Неси!

Чай был хорош, а пироги еще лучше. Полчаса спустя, наевшийся и слегка осоловевший штаб-капитан понял, пора и честь знать. День клонился к вечеру, а ночлега себе он так пока и не нашел. Как ни хорошо сиделось в трактире, пришлось его оставить и отправиться на поиски. Расплатившись офицер двинулся к выходу, довольный чаевыми половой, забежав вперед распахнув перед ним дверь.

— Милости просим! Приходите еще!

Едва только Алекс держа герданку в правой и придерживая саблю левой подошел к коновязи, где оставил Витязя, к трактиру подъехала наемная карета запряженная аж шестериком, что по местным меркам было неслыханной роскошью. Толстый слой дорожной пыли, присыпавший карету, свидетельствовал о длительном пребывании в пути, а большое количество чемоданов и кофров говорило о том, что сидящие внутри пассажиры привыкли путешествовать со всеми возможными удобствами.

"Видимо, это и есть те самые важные столичные гости, о которых говорил половой". На короткое время он отвлекся, отвязывая коня, а когда карета вновь попала в поле его зрения, слезший с козел кучер уже распахнул ее дверцу. Из глубины экипажа выпорхнула девушка так похожая на княжну Аделину, что на какое-то мгновение Алекс подумал, будто это она и есть. "Привидится же такое". Додумать эту мысль офицер не успел, из кареты в уруссийскую пыль шагнула сама Ирен Магу.

— Мама?! Аделина!

Вот теперь заметили и его, замершего в изумлении, заросшего, бородатого, с винтовкой в правой руке и конским поводом в левой. Первой в себя пришла княжна.

— Алекс!

Путаясь в длинной дорожной юбке, она в мгновение ока преодолела разделявшее их расстояние и повисла у офицера на шее.

— Аделина...

— Алекс...

Со стороны на них с недоумением и некоторым осуждением смотрели местные обыватели. К столь откровенному проявлению нежных чувств в чопорном и патриархальном Уруссийске не привыкли. Зато взгляд мамаши Магу был исполнен довольства и ничем не прикрытой радости. Уж теперь-то ее младшенький от свадебного венца точно не отвертится! Впрочем, сейчас молодежи было не до матримониальных планов их родителей.

Преодолев смущение офицер выпустил повод и левой рукой обнял княжну за талию. Правая продолжала держать проклятую винтовку, превратившуюся в серьезную помеху. Аделина ладошкой коснулась бороды Алекса.

— Колючий.

— Извини, сегодня же сбрею.

— Глупый, — девушка вновь прижалась к нему, — сейчас я вижу перед собой настоящего Алекса Магу. Колючего, пропахшего дымом с ружьем в руках, с не того прилизанного и надушенного офицерика, который так раздражал меня поначалу. Таким ты мне нравишься больше.

В этот момент, по всем законам жанра, девушку следовало нежно поцеловать, что Алекс и хотел сделать. Аделина склонила свою белокурую головку чуть на бок, готовясь ответить на поцелуй жениха... Получив чувствительный толчок в левое плечо, Алекс ткнулся губами в щечку невесты. Витязь, о котором он мгновенно забыл, увидев княжну, в самый неподходящий момент напомнил о своем существовании. "Ты-то хозяин, наелся и напился, а я с самого утра, не жравши и не пивши, все время под седлом к тому же". И ржать он хотел над тонкой душевной организацией человеческого существа и его высокими чувствами.

Словно опомнившись, княжна отстранилась, штаб-капитан нехотя вынужден был отпустить ее. Воспользовавшись моментом, ситуацию в свои руки взяла мадам Магу. Еще в подростковом возрасте Алекс заметил ее способность самым естественным образом, не прилагая ни малейших к тому усилий, подчинять своей воле всех окружающих. Указания Ирен исполнялись даже теми, кто совсем не должен был этого делать, однако делал, без малейшей тени сомнения в том, что должен поступить именно так.

Поначалу Алекс относил это к вполне объяснимому желанию мужчин услужить признанной светской красавице в обмен на доброжелательную улыбку или благодарственный взгляд. Со временем, он заметил, что не только мужчины, но и женщины, попавшие в радиус досягаемости Ирен Магу, подвержены точно такому же ее влиянию. Причем, не только прислуга, а и вполне себе светские дамы и девицы. Видимо дело было в природном обаянии женщины и столь естественной способности подчинять своей воле окружающей, что никто этого просто не замечал и не думал оспаривать. Единственное исключение из этого правила сейчас замерло с винтовкой в руке и лошадиной мордой, нависшей над левым плечом, не зная, что предпринять дальше. Вмешательство Ирен пришлось, как нельзя кстати.

— Алекс, где ты остановился?

— Собственно, еще нигде. Я только ищу себе место для ночлега.

— Вот и отлично, у нас здесь заказаны две комнаты. Одну из них займем мы с Аделиной, — приняла решение мадам Магу, — вторая достанется тебе.

— Это будет не совсем удобно, — попытался возразить Алекс, — может...

— Ты хотел бы поменяться со мной местами?

При этих словах Ирен Аделина прыснула, прикрывая ладошкой рот.

— До свадьбы придется потерпеть, — отрезала Ирен. — Почему наш багаж еще в карете?

Кучер на пару с половым кинулись таскать багаж из кареты в номера. С сомнением оглядев постоялый двор снаружи, банкирша поинтересовалась у сына.

— А это точно самый лучший постоялый двор? Неужели в этой дыре нет ни одной приличной гостиницы?

— На счет первого не уверен, а во втором можешь не сомневаться.

Для него самого возможность никуда больше не ехать в поисках жилья была величайшим благом. Да он с удовольствием еще бы здесь постоял, так как левая рука его сейчас покоилась на талии Аделины в том самом месте, где она начинала переходить в столь приятную глазу округлость бедер. А еще, от девушки доносился чудесный аромат духов, приятно щекотавший ноздри. Что еще нужно мужчине для полного счастья?

Эту идиллию разрушил еще один чувствительный толчок лошадиной морды, напомнившей о своем существовании и неудовлетворенных потребностях.

— Витязь, имей совесть!

К неудовольствию офицера, руку со столь приятного во всех отношениях и соблазнительного места пришлось убрать.

— По-моему, он тебя ко мне ревнует, — предположила княжна.

— А мне кажется, это у тебя появился еще один преданный поклонник, — возразил Алекс, — вот он и не может видеть, как я к тебе прикасаюсь.

В ответ на эту шутку Аделина очаровательно улыбнулась, но тут опять вмешалась со своей деловой хваткой Ирен Магу.

— А по-моему, твоего коня просто мучает жажда и тебе давно пора позаботиться о нем или хотя бы найти того, кто сделает это за тебя.

После этих слов штаб-капитану стало стыдно за то, что сам о себе позаботился, а о преданном товарище, который почти все три последних месяца делил с ним все тяготы, лишения и опасности, забыл. Ошибку требовалось срочно исправить, хоть это и требовало на некоторое время расстаться с только что вновь обретенной невестой.

— Прошу прощения, — офицер не очень удачно попытался щелкнуть каблуками, чему помешала мягкая здешняя земля, — вынужден на некоторое время вас оставить.

— Мы будем ждать тебя, — напомнила Ирен, — расскажешь, чем ты тут занимался, а то этот лейтенант, которого ты к нам прислал, толком не смог сказать ничего!

— Да, да, — подхватила Аделина, — когда мы ехали сюда, мучились неизвестностью, а теперь можем умереть от любопытства.

— Я не могу позволить себе допустить смерть двух столь прекрасных дам, ваше любопытство будет непременно удовлетворено, — пообещал Алекс.

Подхватив ручку девушки, офицер поцеловал теплую нежную полоску кожи между манжетой рукава и тонкой дорожной перчаткой. В столице за столь интимный жест в публичном месте его бы наверняка осудили, даже если они уже были помолвлены, здесь местные жители же в таких тонкостях вряд ли разбирались. Тем не менее, щечки Аделины полыхнули румянцем, а Ирен, едва только невеста сделала пару шагов к входу в постоялый двор, шепнула.

— Я и не думала, что мой сын способен на такие галантные поступки.

— У меня много скрытых талантов, мама, — отшутился офицер.

Час пришлось потратить на уход за лошадью. Можно было просто заплатить конюшенному служителю, но Алекс все решил сделать лично. Во-первых, перед Витязем он все-таки провинился и вину эту решил загладить лично. Во-вторых, появилось время обдумать, что именно можно рассказать ожидавшим его дамам, а о чем нельзя было говорить ни под каким видом. Таких моментов, кстати, набралось немало. Когда расседланный, напоенный и вычищенный конь хрупал в стойле овсом, штаб-капитан счел свою задачу полностью выполненной.

Прежде, чем идти на рандеву с двумя прекрасными дамами, Алекс поднялся в доставшуюся ему комнату. Обстановка простенькая, зато чисто. Наконец-то, появилась возможность пристроить надоевшую винтовку и привести собственную форму в относительный порядок. Зеркало было маленькое, годное разве что для бритья. В конце концов, сочтя свой вид достаточно пристойным, офицер запер комнату и спустился на первый этаж.

— Алекс, мы здесь!

Возле их стола, покачиваясь, стоял подвыпивший купчик средней руки, в точности соответствующий газетным карикатурам, изображавшим их торговое сословие. Борода, жилетка и массивная золотая цепь через все пузо. К тому же провинциальный торгаш успел залить в себя достаточно подакцизного товара, чтобы не увидеть явного — сидящие за этим столом дамы никак не его уровень. А потому, продолжал попытки свести с ними более близкое знакомство, не обращая внимания на подошедшего офицера.

— Второй гильдии, ик, Сусин! Оптовая, ик, торговля. Меня здесь каждая собака, ик, знает!

К счастью, до предложения подняться с ним на второй этаж еще не дошло, Алекс решил попытаться уладить дело миром.

— Любезнейший!

Купчик на обращение к нему никак не отреагировал, сосредоточив все свое внимание на куда более приятных глазу объектах, чем низенький военный в потертом мундире.

— Я, ик, миллионщик! Что хошь куплю и к твоим ногам брошу, ик!

Штаб-капитан похлопал торгаша по плечу.

— Любезнейший!

— Отстань!

Пришлось приложить силу, чтобы обратить, наконец, на себя внимание.

— За этим столом...

Закончить фразу офицер не успел, дурная кровь ударила купцу в голову.

— Да я, ик, тебя...

В нос ударил мерзкий запах свежего водочного перегара. Второй гильдии купец Сусин протяну левую руку, пытаясь схватить штаб-капитана Магу то ли за грудки, то ли сразу за горло, одновременно занося кулак правой для удара. Весовые категории были слишком неравными, а потому, в рукопашной схватке шансов у офицера не было. Пришлось прибегнуть к более серьезному аргументу. Как бы ни был пьян второй гильдии миллионщик, сухой щелчок взведенного курка он таки расслышал. Опустив глаза, он с удивлением уставился на вороненый ствол револьвера, упершийся в его объемистый живот.

— Ик!

— Послушайте, любезнейший...

Алекс постарался выбирать для вразумления пьяного гуляки приличные слова, а не использовать те, что сами норовили сорваться с языка. Однако, в очередной раз, закончить фразу ему не дали, видимо, сегодняшним вечером звезды на небе сошлись неблагоприятным для Алекса образом.

— Сзади!!!

Каким-то чудом офицер успел пригнуться, одновременно разворачиваясь лицом к новой опасности. Початая бутылка водки с явственным хрустом врезалась Сусину в лицо, тот взревел, плюхнулся на задницу, зажимая свой истекающий кровью нос. Новый противник — почти полная копия первого, только с еще более заметными габаритами в области бывшей талии. То ли компаньон неудачливого ухажера, то ли торговый партнер, как раз сгребал со стола вторую бутылку, на сей раз еще не распечатанную.

— Брось! Стрелять буду!

Ага, сейчас! Еще более пьяный, чем пострадавший от его же руки знакомец, слов уже не воспринимал. Вскинув револьвер, штаб-капитан в последний момент сумел увести ствол левее прежде, чем грохнул выстрел. Точному попаданию способствовал размер метательного снаряда, а также расстояние, не превышавшее пяти шагов. Мокрый от разлетевшихся в разные стороны водочных брызг купец, с удивлением уставился на оставшийся в его руке кусок горлышка.

— Всем сидеть!

Дернувшиеся было посетители из компании Сусина, вернулись на свои места, в том числе и незадачливый метатель водочных бутылок. У некоторых, из сидевших в зале, наверняка было при себе оружие, в этих краях с простыми нравами без него никуда, но достать его никто не решился. Штаб-капитан достаточно эффектно продемонстрировал свою меткость и решимость применить свое оружие. А те, кто не успел достаточно принять на грудь, понимали — нападение на армейского офицера в городе, переполненном приезжими жандармами, ничем хорошим закончиться не может, причем, в самые кратчайшие сроки. Сам Сусин продолжал сидеть на полу, безуспешно пытаясь остановить текущую из носа кровь.

— Человек!

Половой осторожно приблизился, держа перед собой поднос, будто щит.

— Полицию позови!

— Сей секунд, господин офицер.

— И этому, — Алекс кивнул на истекавшего кровью купчика, — помоги.

Страсти в зале улеглись, оставалось только дождаться приезда местной полиции. Штаб-капитан позволил себе присесть за стол, не выпуская из руки "гранд".

— Спасибо за предупреждение.

— Я так за тебя испугалась.

Аделина и в самом деле побледнела и явно испугалась, в такие переделки со стрельбой и разбитыми бутылками она попала впервые. Закаленная нравами столичных салонов Ирен Магу держалась намного лучше. Тем не менее, Алекса об опасности успела предупредить именно княжна.

Полицию ждать долго не пришлось, Прибыли околоточный надзиратель и двое городовых. Околоточный приблизился к вооруженному офицеру. Пришлось встать, убрать оружие в кобуру и представиться.

— Штаб-капитан Магу.

— Околоточный надзиратель Брынский.

Поняв, что стоящий перед ним офицер трезв и адекватен, на продолжении банкета настаивать, не намерен, мелкий полицейский чин несколько успокоился.

— Не соблаговолите ли объяснить, господин штаб-капитан, что здесь произошло? Это вы купца Сусина так приложили?

— Нет, один из его же приятелей бутылку водки неудачно кинул. Мне же пришлось утихомирить буяна, разбив вторую выстрелом из револьвера.

— Понятно. А с чего все началось?

— Этот хам напился, как свинья и начал к нам приставать, — вклинилась в разговор Ирен, — а когда мой сын хотел вразумить его, попытался его ударить!

— А вы...

Обратив внимание на сидевшую за столом женщину, околоточный не сумел избежать ее чар.

— Ирен Магу, жена председателя правления банка "Коммерческий банк Магу и партнеры". А этот достойный офицер — мой сын, защищавший честь своих матери и невесты.

— Да, да, конечно, — полицейский не без труда припомнил свои должностные обязанности. — А вы?

— Княжна Аделина Белогорская. Дочь сенатора князя Белогорского и невеста штаб-капитана Магу.

Почти физически можно было ощутить, как весы в голове полицейского чина пытались взвесить аргументы обеих сторон. На одной их чаше находились второй гильдии Сусин с компанией собутыльников, на другой сенатор Белогорский и столичный банкир Магу со своими связями в высшем обществе. Весовые категории казались несопоставимыми, но купчики были непосредственно в Уруссийске, а столичные деятели очень далеко. Кроме того, принять взвешенное решение мешала близость банкирши Ирен Магу. От этой женщины просто веяло запахом больших денег, светских связей и привычкой повелевать окружающими, а самое главное, решимостью раздавить любого, кто решится причинить вред ее сыну. Хотя и сам сынок тоже не промах, чуть что сразу за револьвер хватается, успел уже до штаб-капитана дослужиться и орденами, да еще какими, обвешаться, как рождественская елка. Такие дела разбирать не по его чину и полномочиям, пусть у станового пристава голова болит. Единственный вопрос не мог разрешить Брынский: посадить купчика с компанией в кутузку или отправить протрезвляться по домам?

Сомнения околоточного были разрешены с прибытием на постоялый двор нового персонажа. Снаружи раздался топот множества копыт и в зал энергичным шагом ворвался жандармский штаб-ротмистр, явно не из местных, в сопровождении не менее чем десятка жандармов. "Хорошо, хоть лошадей снаружи оставили", ухмыльнулся про себя Алекс. Уж больно вид у жандармов был серьезным, а настрой — решительным.

— Кто стрелял?

— Я, — пришлось признаться Алексу, затем подняться на ноги и еще раз представиться, — штаб-капитан Магу.

— Штаб-ротмистр Пафский. Изложите, что здесь произошло.

Околоточного жандарм игнорировал напрочь, явственно давая понять, кто здесь главный, а кому лучше не отсвечивать. Пришлось все произошедшее пересказать заново. Правда, слушать штаб-ротмистр умел, не смущаясь называемых титулов, чинов и фамилий. Также быстро он принимал решения. Бегло опросив свидетелей, Пафский вынес приговор.

— Этих, — жандармский палец очертил круг виновников, куда попали купец Сусин и вся его компания, — в холодную!

Подавленные его решительным настроем купчики даже пикнуть не посмели, хотя еще недавно вовсю хорохорились, подогретые спиртовыми парами. Молча покинули заведение в сопровождении жандармов и направились в городскую тюрьму.

— Господин штаб-капитан, госпожа Магу, княжна, не смею вас больше задерживать. О сегодняшнем инциденте будет доложено генералу Горобцову-Ташкову.

— Очень хорошо, — Ирен одарила штаб-ротмистра благодарственной улыбкой, — непременно завтра нанесу ему визит.

Жандарм прикрылся щитом непробиваемого служаки и одновременно попытался уберечь женщину от опрометчивого, по его мнению, поступка.

— Вряд ли генерал сможет вас завтра принять, мадам.

— А вот это, мы еще посмотрим!

Позже, когда штаб-капитан со своими дамами расплатились по счету и поднялись в комнату, служившую спальней банкирше и княжне, Алекс поинтересовался у матери.

— Признавайся, что ты приготовила для генерала?

— Рекомендательное письмо от его жены, — призналась Ирен.

— Думаешь, подействует? — усомнился, Алекс.

— Не сомневаюсь, — решительно отрезала банкирша.

У штаб-капитана же сомнения в том, что на решения Горобцова-Ташкова можно повлиять подобным образом остались. Однако, все сомнения, размышления и действия пришлось отложить до завтрашнего дня, поскольку все устали и отчаянно нуждались в отдыхе. С дамами пришлось распрощаться.

— До завтра, моя любовь. Я очень рад, что ты приехала.

Вместо ответа девушка поцеловала его в щеку, на большее в присутствии Ирен Магу она не отважилась. Оказавшись в своей комнате, Алекс едва сумел стянуть с ног сапоги и раздеться. А заснул он за мгновение до того, как щека его коснулась подушки.

Утро разбудило штаб-капитана солнечным лучом, проникшим в комнату через маленькое окошко. А потом Алекс вспомнил, что рядом с ним, буквально на расстоянии вытянутой руки находится Аделина. Жаль только, руку протянуть не удастся, их разделяла стена из прочных бревен, толщиной десять дюймов. Тем не менее, сегодня он опять увидит ее, и этого было достаточно, чтобы с самого утра и на весь день пребывать в отличнейшем настроении.

Едва только офицер успел ополоснуть лицо водой из медного таза, как в дверь весьма настойчиво постучали. Пока Алекс торопливо вытирал остатки воды полотенцем, и попадал рукой в рукав мундира, стук повторился еще раз, еще настойчивей. Отодвинув задвижку, офицер распахнул дверь, оказавшись лицом к лицу с целой делегацией.

— Вот он!

— А мы его по всему Уруссийску ищем!

Станичники во главе с войсковым старшиной Хроловым толпой ввалились в комнату, где сразу же стало тесно. И каждый счел своим долгом уж если не обняться с боевым товарищем, то от всей души хлопнуть штаб-капитана по плечу или спине. Уряднику Меремееву и Ивасову места внутри не хватило, они жались у порога снаружи.

— Это дело надо отметить, — внес предложение есаул Приянов.

Остальные станичники дружно его поддержали.

— Здесь и кабак вполне приличный есть.

— Господа, — воспротивился Алекс, — я не могу. Ко мне приехали мать и невеста!

Данный аргумент у станичников понимания не нашел. Хоть некоторые станичницы и отличались весьма крутым характером, все-таки женщина в их среде рассматривалась, не как самостоятельная личность, а скорее, безмолвное приложение к мужу или отцу. Окончательное решение всегда оставалось за мужчиной. Непонимание это моментально рассеялось, едва только из соседней двери появилась сама Ирен Магу, привлеченная посторонним шумом из комнаты сына.

— Что здесь происходит, господа?

Хролов, к которому банкирша обратилась с вопросом, распознав в нем старшего, даже растерялся. Опыт общения с великосветскими дамами у него отсутствовал напрочь. Дама же с утра успела привести себя в полный порядок, насколько это было возможно без помощи пары горничных, и предстала во всем своем великолепии и скромном блеске бриллиантов в украшениях. Кроме того, за плечом Ирен еще виднелось прелестное личико княжны Аделины.

— Мы... тут...

— Знакомься, мама, — пришел на выручку Хролову Алекс, — это мои боевые товарищи! Мы вместе отражали агрессию войск империи Цин на земли, принадлежащие нашему отечеству. Наш славный командир — войсковой старшина Якун Хролов.

— Вот как? — чуть приподняла бровь дама.

— Ирен Магу. Моя матушка.

Банкирша протянула станичнику руку. Войсковой подхватил ее, на пару секунд замер, не зная, что с ней делать дальше, потом догадался поцеловать. Точнее, неловко ее чмокнул.

— Польщен знакомством с вами, госпожа Магу, весьма польщен.

Следом настал для представления черед княжны.

— Княжна Аделина Белогорская, моя невеста!

В этих словах Алекс постарался, но не сумел скрыть свое восхищение и гордость. Куда более скромно, чем банкирша одетая, княжна обошлась минимумом косметики и украшений, они лишь подчеркивали ее естественную красоту и прелесть юности. Практически все бывшие в комнате станичники уже были женаты, но не было среди них ни одного, кто хоть на мгновение не пожалел бы об этом.

— Очень приятно, господа станичники, — девушка сделала изящный книксен.

— Алекс, — деловым тоном напомнила Ирен, — мы, кажется, собирались на прием к графу Горобцову-Ташкову.

Прямо сказать, на прием к шефу жандармов собиралась только сама банкирша, Алексу делать там было совершенно нечего, пока его самого на комиссию не вызвали, а Аделине так и вовсе. Однако, сопроводить банкиршу до городской управы требовали правила приличия. Пришлось штаб-капитану извиняться и переносить встречу со станичниками на вечер.

— Вынужден просить прощения, господа станичники, мы должны вас оставить! Вечером, милости прошу в кабак отметить встречу!

— Так и быть, прощаем, — улыбнулся Хролов, — вечером жди в гости.

Есаул Приянов глазами указал на Аделину, а затем тайком показал Алексу поднятый вверх большой палец. Станичники потянулись обратно к выходу, Меремеев и Ивасов остались.

— А это, мама, мои товарищи, с которыми я делил последние недели, пока скрывался в тайге. Урядник Меремеев и гвардии рядовой в запасе Ивасов!

— Очень приятно.

Руки, однако, не подала. Предыдущие посетители, хоть и были станичниками, все же пребывали в офицерских чинах, а эти — настоящее сиволапое мужичье. Если госпожа Ирен и была шокирована подобными знакомствами своего сына, то виду не показала. И хоть ее младшенький всегда был склонен водить знакомства и дружбу с людьми из низов социальной лестницы, данный случай ни в какие рамки не укладывался. Честно говоря, после всех лишений вдали от цивилизации, оба выглядели сущими бандитами, да еще и были увешаны оружием, особенно станичник.

— Княжна Аделина Белогорская!

Невеста Алекса сделала традиционный книксен. Меремеев с Ивасовым пробормотали в ответ что-то невнятное, зато с почтительной интонацией. Помимо всего прочего пришлось решать вопрос с размещением обоих.

— На мой счет не беспокойтесь, — заверил урядник, — у меня знакомцев в городе много, найду у кого пристроиться.

С Ивасовым все было намного сложнее. Свободных мест на постоялом дворе не было. Можно отправить отставного гвардейца в расположение батальона Унтербергера, но лучше, чтобы он всегда был под рукой.

— Остаешься здесь, — принял решение офицер. — Приведи себя в порядок, пока мы отсутствовать будем. В баню сходи и к цирюльнику, бороду сбрей. Меремеев, Витязя оседлай!

За завтраком банкирша не удержалась, чтобы не вставить своему младшему шпильку.

— И как ты только можешь водить дружбу с людьми столь низкого происхождения!

— Помнится, династия Тизелей начиналась с простого цехового подмастерья, приехавшего в Руоссию всего полтора века назад, — напомнил ей Алекс.

— Он был честным тружеником! — вспыхнула Ирен. — А твои приятели, по виду, сущие разбойники! Хоть бы своей невесты постыдился!

А вот это был уже перебор. Алекс положил на стол нож, которым намазывал маслом хлеб и повернулся к княжне.

— Аделина, вас смущает вид моих приятелей?

Глаза девушки озорно блеснули.

— Ничуть, в этом вопросе я полностью доверяю своему будущему мужу.

— Я тоже не раз доверял им свою жизнь, — штаб-капитан в знак благодарности за поддержку приложился к ручке своей невесты, — и, как видишь, не ошибся!

Ирен Магу осталась в одиночестве, но не могла не оставить за собой последнего слова.

— Надеюсь, они не ограбят нас, пока мы доедем до городской управы.

Все та же наемная карета уже ожидала дам, штаб-капитан и урядник сопроводили ее верхами. Пока доехали, Алекс успел расспросить Меремеева о вчерашнем дне.

— В город мы под вечер приехали, у знакомца моего переночевали, утром отправились о вас справиться, тут-то с господином войсковым старшиной и встретились. Он уже знал, что под стражу вас не взяли, отпустили, вот только, где в Уруссийске остановились, никто не знал. Хорошо, городовой припомнил, что вчера на постоялом дворе какой-то офицер двух купцов побил смертным боем, да чуть не пристрелил.

— И ты сразу обо мне подумал?

— Не я один, — усмехнулся урядник. — Пришли к хозяину, он вашу дверь и указал.

На городской площади прибытие кареты вызвало оживление, такие экипажи в Уруссийске были в новинку. А появление из нее Ирен Магу вызвало почти фурор, такие дамы ступили на эту площадь впервые. Даже столичные жандармы, дежурившие у входа в управу, повернули голову в ее сторону, хоть к такого рода зрелищам были привычны. Алекс успел спешиться и вовремя подал матери руку.

— Спасибо Алекс, дальше я сама. Развлеки лучше Аделину.

— Пренепременно, мама.

Княжна легко выпорхнула из кареты, опершись на руку офицера чуть дольше, чем это было необходимо. Согнув правую руку в локте, Алекс предложил Аделине взять его под руку.

— Прошу вас, моя милая!

Эти слова в сочетании с умильным выражением лица штаб-капитана, заставили Меремеева крякнуть от удивления, за последние месяцы он видел этого офицера всяким, но таким — впервые.

— Благодарю.

Обтянутая тонкой перчаткой ручка девушки удобно устроилась на руке Алекса, и они начали фланировать по пыльной городской площади.

— А ведь мы с тобой впервые прогуливаемся просто так, — заметила княжна, — без всякой цели.

— И в самом деле, — согласился офицер, — мы никогда так не гуляли в столице. А как вы отважились приехать сюда, в такую глушь? Князь не возражал?

— Не возражал? Знал бы ты, какую бурю мне пришлось выдержать! Меня отпустили только под поручительство твоей матушки, что со мной ничего не случится.

— Это да, она может добиться своего от кого угодно, правда, сомневаюсь, что такой фокус получится с графом Горобцовым. Хотя, судя по времени, ей все-таки удалось пробиться к нему на прием. Скажи, а зачем сюда приехала ты?

Девушка остановилась и посмотрела ему прямо в глаза.

— А разве я могла поступить иначе?

И столько искренности было в этих словах, что самого Алекса невольно захлестнули самые нежные и сентиментальные чувства к этой доверившейся ему и милой девушке, даже в носу защипало. "Не хватало еще слезу пустить на глазах у публики". А вот другой опрометчивый поступок он едва не совершил. Положение спасла не потерявшая окончательно голову княжна. Ее ладошка легла на щеку, а указательный пальчик коснулся губ.

— Алекс, мы не одни.

В этот момент офицер готов был все отдать, лишь бы оказаться с Аделиной в каком-нибудь укромном уголке. В этом неловком положении их и застал штаб-ротмистр Пафский.

— Прошу прощения, господин штаб-капитан! Мое почтение, ваша светлость! Очень хорошо, что я вас здесь встретил, не пришлось за вами на постоялый двор посылать. Компания, которая по вашей милости в холодной ночь провела, чрезвычайно интересной оказалась. Контрабанду на ту сторону и оттуда гонят практически, не скрываясь, и все это знают! Куда только таможенная стража смотрит?

Последний вопрос был риторическим, а потому ответа не требовал.

— Так что, господа, — продолжил свою речь жандарм, — соблаговолите пройти ко мне в кабинет и дать показания. С нападения на вас, господин штаб-капитан начнем, а дальше весь клубочек размотаем!

— Вы только местным это дело не отписывайте, а то вся эта компания сухой из воды выйдет.

— Не извольте беспокоиться, — заверил офицера жандарм, — не выйдет. Дело не совсем по нашему профилю, да уж больно большие в нем суммы крутятся. Хотя, с банком вашего почтенного папаши, конечно, не сравнить. Прошу!

Вот зачем этот чертов Пафский, сюда банк отца приплел? То ли просто для красного словца, то ли что-то такое знает и это тонкий намек? Романтический настрой моментально улетучился. Пришлось пройти в здание управы и давать показания по поводу вчерашнего инцидента, хорошо хоть не в роли обвиняемого. Приблизительно час спустя, в кабинете штаб-ротмистра, откуда временно были изгнаны местные чинуши, их отыскала явно взволнованная Ирен Магу.

— Алекс, граф хочет видеть тебя! Немедленно!

О каком именно графе идет речь, все поняли без лишних пояснений.

— Прошу прощения, господин штаб-ротмистр, — поднялся со стула офицер, — вынужден вас покинуть.

— Не смею задерживать, господин штаб-капитан.

Жандарм придвинул Алексу исписанный лист бумаги.

— Снизу подпишите, и можете идти. А вас, госпожа Магу, я должен просить остаться!

Воспользовавшись моментом, штаб-капитан выскользнул за дверь. Сейчас в кабинете бурная волна великосветской дамы столкнется с жандармской скалой и трудно сказать, кто из этого столкновения выйдет победителем. Пожалуй, Алекс все-таки поставил бы на Пафского, уж больно твердокаменный тип даже для жандарма.

В приемной Горобцова-Ташкова ждать не пришлось, генеральский адъютант сразу же указал ему на двери кабинета, который еще недавно занимал голова городской управы.

— Проходите, господин штаб-капитан!

Сам нынешний хозяин кабинета после визита Ирен Магу пребывал в состоянии глубокой задумчивости. Сделав от двери пару шагов, офицер доложил о прибытии.

— По вашему приказанию прибыл, господин генерал!

Несколько секунд Горобцов-Ташков рассматривал штаб-капитана Магу, будто видел его впервые, потом заговорил.

— Матушка ваша — женщина энергичная и напористая, особенно, когда дело касается ее детей. Я уж грешным делом подумал, надо было ее сюда вместо вас направить, тогда не пришлось бы самому эти завалы разгребать! Ну да дело уже сделано, осталось только виновных найти и покарать. В одном только я с госпожой Магу согласен, ваше долгое пребывание здесь бессмысленно и даже опасно. А посему, завтра же дадите перед комиссией свои показания под протокол и езжайте дальше в свою академию.

Выждав для приличия паузу, штаб-капитан отважился спросить.

— А как же степень моей вины?

— Это государь будет решать лично, тем более, что идея послать вас сюда ему же и принадлежала. Моя же задача представить ему полный доклад о ваших действиях. Завтра явитесь на заседание к девяти часам, а на сегодня свободны, господин штаб-капитан!

— Слушаюсь, господин генерал! — вытянулся Алекс.

Ирен и Аделина по-прежнему давали показания Пафскому. При этом, банкирша и не думала скрывать своего раздражения. Однако с появлением Алекса любопытство взяло над ним верх.

— Что сказал граф?

— Завтра в девять даю показания комиссии. Думаю, времени займет не далее полудня, а дальше мне, точнее, нам всем разрешено покинуть Уруссийск и вернуться в столицу!

— Завтра же, — приняла решение Ирен, — завтра же мы отсюда уедем!

Алекс поспешил охладить ее пыл.

— Пускаться в столь дальнюю дорогу на ночь глядя, не самое разумное решение.

— Хорошо, — пришлось согласиться мадам Магу, — едем послезавтра, и ни секундой позже! Ну, что еще?!

Последний вопрос адресовался жандарму. Чувствовалось, тот уже с трудом сохраняет спокойствие.

— Вот здесь еще подпишите... И здесь.

Ирен черкнула в указанных местах свою подпись.

— Все?!

— Не смею больше задерживать, мадам.

Оба облегченно вздохнули, довольные окончанием нудной процедуры и возможностью не лицезреть более друг друга. Улица встретила их прохладным дыханием приближающейся осени. Невольно Алекс припомнил, к началу занятий в академии ему уже не успеть, как ни старайся.

На постоялом дворе физиономия Ивасова сияла белизной выбритых щек. Сменив одежду и подстригшись, он уже не походил на разбойника с большой дороги. Впечатление портил летний загар, покрывший верхнюю часть лица. После бритья бороды он живо напоминал полумаску, что так любили использовать грабители банков по другую сторону Студеного океана.

— Хорош, — невольно улыбнулся офицер.

От дальнейших шуток его удержало понимание того, что и сам он вскорости будет выглядеть очень похоже, после предстоящего бритья. А от бороды уже пора была давно избавиться, вопрос, что называется, уже давно перезрел. Оставив обеих дам на постоялом дворе под присмотром Ивасова и Меремеева, офицер отправился к цирюльнику. Все же предстоящий объем изменений на своем лице Алекс решил доверить профессионалу. Прилизанный, набриолиненный тип с щегольскими усиками встретил его весьма радушно.

— Вам с пальцем или с огурцом?

Поймав выразительный взгляд клиента спешно извинился.

— Прошу прощения, господин офицер, многие из ваших сослуживцев на этом экономят. А я смотрю, вы в городе недавно.

— Так точно, — кивнул Алекс, — вчера прибыл в город из картографической экспедиции. А в чем, собственно дело?

— Полиция недавно разыскивала какого-то штаб-капитана, очень уж на вас похожего.

— Понятно, — Алекс развалился в кресле, — приступай.

Языком местный цирюльник орудовал ничуть не менее виртуозно, чем кисточкой для взбивания пены. И пяти минут Алекс в кресле не просидел с огурцом за щекой, как уже знал все местные новости за последнюю неделю. Точнее, самые важные из них.

— Сказывают люди, полковник Лемков из города пропал за три часа до приезда столичной комиссии. Его видели, как из города в коляске уехал. Сказывают, — цирюльник снизил громкость своего голоса до доверительного шепота, — три миллиона с собой увез. Золотом!

— Брешут, — небрежно опроверг разошедшийся по городу и почитавшийся абсолютно верным слух, Алекс.

— Это почему же? — обиделся работник ножниц и бритвы.

— Потому что три миллиона это почти четверть тысячи пудов чистого металла! Тут не пролетка нужна, чтобы его увезти, а железнодорожный вагон!

Уруссийский служитель богини Венеры обиделся еще больше и замолчал, что было даже к лучшему. Выходит, из Уруссийска полковник выехал очень спешно и в самый последний момент перед приездом комиссии. Не иначе, предупредил кто-то. За это время вполне можно до цинской столицы добраться или сесть на пароход, идущий в любой город мира через океан. Хотя, с другой стороны, может и стоило поискать раздетое и обчищенное тело полковника в ближайших кустах от Восточного тракта.

— Ай!

Не сдержался Алекс, когда к его свежевыбритой физиономии приложили жгучий компресс.

— В лучшем виде, господин штаб-капитан!

Внимательно рассмотрев себя в зеркале, и не найдя огрехов если не считать того, что верхняя часть лица была потемневшей от солнца, а нижняя красной после бритья, офицер остался доволен. "Прям красавец, хоть под венец! Кстати, с венцом тоже что-то пора решать, хоть место и обстоятельства для этого не самые подходящие".

— Благодарю, любезнейший.

Свою благодарность штаб-капитан выразил серебряным целковым, цирюльник настолько оттаял, что забыл про обиду и привычная говорливость к нему моментально вернулась. Впрочем, дальше выслушивать его болтовню не было ни малейшего желания, к тому же, близилось обеденное время.

Именно за обедом, Алекс решился заговорить о наиболее волновавшей его проблеме. Набравшись храбрости, он решил обойтись без всяких маневров и сходу начал решительный штурм крепостных ворот.

— Аделина, вот уже больше года мы официально являемся женихом и невестой. Я не знаю, как дальше сложится моя служба, но я твердо знаю одно — самым страстным моим желанием является стать, наконец, вашим мужем. А потому, я прошу не томить меня более ожиданием, а назначить дату нашей свадьбы.

Изумленная словами сына Ирен Магу сначала застыла с приоткрытым ртом, потом, быстро справившись с удивлением, произнесла.

— Не думала, что когда-нибудь дождусь от тебя этих слов Алекс.

— Мама, я очень ценю твое мнение, но сейчас мне хотелось бы услышать ответ Аделины.

Княжна сидела с видом пай-девочки, опустив взгляд и по лицу ее невозможно было догадаться, о чем она сейчас думает, а самое главное, каким будет ее ответ. И только блеснувшие сквозь пушистые ресницы глаза давали штаб-капитану надежду на благополучный исход сделанного им предложения.

— Я думаю, — начала свой ответ девушка, — нам надо успеть до рождества, иначе опять все придется отложить до следующей весны.

Казавшаяся неприступной крепость и не думала защищаться, она уже давно была готова сдаться. А ее запертые ворота оказались всего лишь иллюзией. На самом деле, они были распахнуты настежь и только ждали приближения победителя. Не сдержав нахлынувших эмоций, Алекс подхватил ручку княжны, прижался к ней губами.

— Никогда, слышишь, никогда ты не пожалеешь об этом решении. Я все сделаю, чтобы ты была счастлива со мной!

За этой сценой с умильным выражением на лице наблюдала мамаша Магу. Наконец-то ее младшенький, и самый любимый сын, был пристроен. И пусть поначалу все шло не очень гладко, в конечном итоге расчет оказался верным. Партия ему составлена блестящая: умница, красавица, княжеских кровей. Есть надежда на то, что Алекс остепенится и забудет про свои ужасные поездки, которые то и дело приводят его или в тюрьму, или на госпитальную койку. Увлеченные собой молодые люди к этим надеждам были глухи, они смотрели только друг на друга.

Кончиками пальцев Аделина коснулась щеки Алекса и тихо, так чтобы слышал только он, пообещала.

— Я буду тебе хорошей женой.

Офицер прижал ее ладонь к своей щеке, губами коснулся запястья и впервые, также негромко произнес.

— Я люблю тебя, Аделина.

От нахлынувших эмоций защипало в носу, а глаза вдруг стали влажными.

— Дети, мои, — Ирен решила, что пришла пора брать ситуацию в свои руки, — словами не могу передать, как я рада и счастлива за вас. По возвращении немедленно начинам готовиться к свадьбе! Это должно быть грандиозное, запоминающееся событие!

Алекс с Аделиной переглянулись, девушка не удержалась, прыснула, прикрывая рот ладошкой, которую жениху пришлось с немалым сожалением отпустить. Сейчас им было все равно, какой именно будет свадьба, громкой или скромной. Они просто хотели быть вместе. Навсегда. Однако банкиршу уже понесло, при всех своих достоинствах она была тщеславна, и упускать такую возможность попасть в центр внимания высшего света не собиралась. Пришлось ее выслушать. Напоследок Ирен не преминула напомнить своему беспутному, как ей до сих пор казалось, сыну.

— У тебя сегодня намечается гулянка с твоими новыми друзьями станичниками. Я надеюсь, ты будешь вести себя достойно и не уронишь чести семьи Магу! Не забудь, завтра тебе давать показания комиссии графа Горобцова-Ташкова!

Пришлось дать обещание много не пить, а после гулянки не буянить.

— Не волнуйся, мама, все будет чинно и пристойно.

Куда больше его волновало мнение княжны Аделины. Вот уж перед кем не хотелось бы ударить в грязь лицом, так это перед своей будущей женой, тем более, после данных ей обещаний. Потому, в кабак, где была намечена встреча боевых друзей, штаб-капитан явился с твердым намерением обратно на постоялый двор вернуться твердо стоя на собственных ногах.

— А вот и господин Магу пожаловал, — приветствовал Алекса есаул Приянов, — налейте штаб-капитану штрафную!

Все попытки отказаться оказались провальными, хорошо хоть закуска не подкачала. Тем не менее, к концу вечеринки офицеру удалось сохранить уж если не твердость ног, то ясность ума. И все было бы хорошо, не заявись в тот же кабак компания столичных жандармов, решивших отметить конец трудового дня со столичным же размахом. Надо сказать, отношение станичников к столичным гостям было двойственным. С одной стороны, комиссия Горобцова-Ташкова прижала хвосты местным чиновникам, выпустила из-под стражи войскового старшину Хролова и арестованных вместе с ним станичников. С другой, приехавшие в Уруссийск жандармы вели себя весьма заносчиво, часто давая понять, кто сейчас в городе хозяин.

Вот и сейчас все началось из-за того, что жандармский вахмистр с одним из есаулов столкнулись в узком проходе между столами. Причем, жандарма ничуть не смутил офицерский чин оппонента, он вознамерился пройти первым. Завязалась ссора, так как оба были уже достаточно пьяны, быстро перешедшая в банальный мордобой. У есаула был шанс выйти победителем, несмотря на то, что значительно уступал габаритами своему противнику, будь он немного менее пьян. А так, не успев увернуться от летящего ему в ухо кулака, станичник был сбит с ног.

— Наших бьют!

Станичников было больше, жандармы были крупнее и малость трезвее. В общем, силы были равными. И хоть обе стороны были при оружии, по давно сложившейся традиции, дрались голыми руками, правда, под конец, когда чаша весов победы начала клониться на сторону станичников, их противники пустили в ход подручные предметы в виде кружек и тарелок. Мебель в кабаке была массивная, тяжелая, видимо, как раз на такой случай, а потому, использовать ее в драке было затруднительно.

Поначалу голос разума удержал офицера на месте, но когда один из столичных гостей расквасил нос Хролову, все барьеры в голове Алекса рухнули.

— Ах, ты ж сволочь!!!

Атаку маленького штаб-капитана жандарм проморгал, сходу Алекс врезал ему кулаком в живот, а когда тот согнулся, от души добавил в ухо. Собственно, на этом его участие в драке и закончилось. Очнулся офицер на полу от сильной боли в левом глазу.

— Бежим!

Есаул Приянов, с болтавшимся на последней ниточке правым погоном, подхватил едва пришедшего в себя штаб-капитана, и на себе вытащил его на улицу. Сам Алекс, еще не до конца пришедший в себя, едва мог передвигать собственными ногами. За воротами беглецы метнулись в темный переулок, благо до Уруссийска столичные новшества в виде уличного освещения добраться, еще не успели. А за их спинами уже вовсю заливались трелями полицейские свистки, но сегодня судьба была благосклонна к ним.

— Ты как?

— Уже нормально.

Алекс, действительно, пришел в себя и обрел способность передвигаться самостоятельно, чему в немалой степени способствовал прохладный вечерний воздух, частично очистивший голову от винных паров.

— Уй!

Попытка дотронуться до левого глаза закончилась уколом сильной боли. Похоже, засветили ему в глаз от всей жандармской души, фингал завтра будет знатным.

— На, приложи.

Алекс воспользовался предоставленной возможностью, приложив к глазу прохладный медный пятак.

— Да, хорошо погуляли. А мне еще завтра перед комиссией ответ держать.

Еще до комиссии пришлось ответить на вопросы Ирен Магу.

— Как ты мог?! Не смотря на мои просьбы! Хоть бы Аделины постыдился.

Сама княжна, скрываясь за спиной банкирши, едва сдерживала смех. Что и говорить, рожа у Алекса после вчерашнего была еще та, а тут еще приходилась изображать на ней скорбную, раскаивающуюся мину, что и веселило девушку. Но едва только они остались наедине, как Аделина шагнула к нему, коснулась пальчиками синяка.

— Очень больно?

— От ваших рук исчезает любая боль.

— Льстец. Давайте попробуем хотя бы припудрить.

Стоически перенося попытки княжны скрыть последствия вчерашней гулянки, Алекс попытался компенсировать перенесенные страдания, приобняв девушку за талию, но тут же получил весьма чувствительный шлепок по шаловливой руке.

— Стой прямо! И я еще не простила тебя!

Так, оставшись наутро без сладкого, неся на лице сам факт участия во вчерашней драке в кабаке, штаб-капитан Магу предстал перед комиссией. Увидев изменения на лице офицера, произошедшие со времени вчерашней аудиенции, Горобцов-Ташков только скривился. Вопросов задавать не стал, поскольку вчерашнее происшествие в предмет рассмотрения возглавляемой им комиссии не входило.

— Присаживайтесь, господин штаб-капитан, вопросов к вам накопилось много, потому, и беседа будет долгой.

Свое обещание шеф жандармов сдержал. Пять! Целых пять часов офицеру пришлось отвечать на вопросы членов комиссии, причем, некоторые из них были весьма острыми, а на некоторые у него и ответа-то не было, в чем он не стеснялся признаться. Пришлось признаться и в незаконном пересечении границы, нападении на цинских пограничных стражников и их убийстве. Каждое его слово было запротоколировано, а под конец пришлось все эти протоколы подписать. Выжатый, как лимон Алекс, даже не сразу поверил собственным ушам, когда услышал от председателя.

— Свободны, господин штаб-капитан. Надеюсь, надолго задерживаться в Уруссийске вы не планируете?

— Ни в коем случае, господин генерал! Мой отъезд в столицу запланирован на завтра. К началу занятий в академии я и так не успеваю.

— Если сегодня вечером в кабаке будет еще одна драка, вам придется задержаться в местной кутузке до окончания разбирательства. Это вам понятно?

— Так точно, господин генерал!

— Идите.

Буквально вывалившись в коридор, штаб-капитан едва не столкнулся с идущим по нему жандармом. Судя по размерам левого уха, это был тот самый, столь удачно атакованный Алексом обидчик войскового старшины. Проткнув друг друга холодными взглядами, вчерашние противники молча разошлись.

На постоялом дворе штаб-капитана встретили две встревоженные его долгим отсутствием женщины. Первой вопрос задала Ирен Магу.

— Как все прошло, Алекс?

— Можно сказать, все нормально, мама. Завтра мы возвращаемся в столицу.

— Вот и хорошо, — несколько успокоилась банкирша.

Следующий вопрос поступил от Аделины.

— А что граф сказал по поводу украшения на твоем лице?

— Пообещал упечь меня в холодную, если сегодняшний вечер я не проведу в компании моих милых дам.

— Вот и хорошо, — улыбнулась княжна, — такое решение меня радует.

Нахальные руки штаб-капитана обхватили талию девушки и притянули к себе.

— Я уже прощен?

— Не могу долго сердиться на тебя.

Из деликатности Ирен Магу была вынуждена отвернуться. Сын вырос, и настала пора уступить его другой женщине. И пусть их брак будет счастливым. Банкирша тайком смахнула набежавшую слезу.

Как ни хорошо вам было где-то вдали от дома, а возвращение обратно все же проходит куда приятнее и быстрее, особенно, когда ты возвращаешься не один, а с любимой женщиной, томимый ожиданием скорой свадьбы. Ну и первой брачной ночи естественно. На этот раз судьба была благосклонна к семейству Магу, путь по Восточному тракту прошел без происшествий. Переправившись на пароме через озеро, они на двое суток вынуждены были задержаться, поскольку не удалось взять билеты на ближайший поезд.

Здесь же пришлось продать Витязя. Хоть и жаль было расставаться с ним, не было смысла везти его с собой. Долго не удавалось пристроить ивасовского тяжеловоза. Никто не хотел купить коня, столь редкой в этих местах породы. В конце концов, отдали едва ли не даром.

Полностью выкупить два купе не удалось, попутчиком штаб-капитана оказался местный купец, отправившийся в поездку по торговым делам. Тип оказался крайне неприятным и надоедливым, а потому, большую часть времени Алекс проводил со своими спутницами. Пользуясь возможностью, брал свадебные задатки, лишь изредка получая по рукам, когда они становились совсем уже бесцеремонными. И в сладостной истоме заходилось не только сердце, когда губы прижимавшейся к нему девушки шептали.

— Скоро, совсем уже скоро я стану твоей.

От этих слов время летело быстрее, дорога становилась короче, а желание вернуться сильнее. И только один червячок сомнения точил его душу, его величеству Александрису Третьему еще только предстояло решить судьбу штаб-капитана Магу. И кто знает, каким именно будет это решение?

Глава 10

Академия встретила Алекса привычной смесью запахов казенщины, канцелярщины и казармы. Куда более радушной была встреча с однокурсниками и преподавателями. Отголоски далекой Уруссийской истории дошли до столицы с немалыми искажениями, а единственный, кто бывал в тех краях — лейтенант Брылякин, мог рассказать о тех событиях только с чужих слов. Теперь же все жаждали услышать подробности из первых рук непосредственного участника. Потому, штаб-капитану Магу сходу пришлось прочитать импровизированную лекцию, опустив, впрочем, ряд подробностей, которые счел излишними для выноса на публику. Когда он закончил, уступивший ему кафедру подполковник Быстраго подвел итог в почти стихотворной форме.

— Штаб-капитан Магу сдал тактику не только в теории, но и на практике.

Аудитория одобрительно загудела, кое-где раздались даже смешки.

— Хоть и не за тем вас туда посылали, — продолжил куратор, — благодаря лейтенанту Брылякину, сдавшему отчет за вас обоих, картографическая практика вам также зачтена и вы переведены на второй курс. Вот только придется вам остальных нагонять.

В этом большой проблемы не было, с начала занятий в академии всего-то пара недель прошла, и тот же Брылякин готов был оказать Алексу всемерную помощь, но все свободное время оказалось занято подготовкой к предстоящей свадьбе. Господи, сколько же больших и совсем мелких вопросов приходилось решать в ходе этой подготовки! Мамаша Магу решила, сделать из этого мероприятия гвоздь великосветского сезона, а потому, пощады от нее ждать не стоило. Пошив наряда для жениха она контролировала лично, изводя портного мелочными придирками.

— Какая жалость, Алекс, что ты не можешь венчаться во фраке! В нем бы ты выглядел божественно!

— С моим-то ростом?! Не преувеличивай, мама. К тому же офицерам, находящимся на действительной службе, жениться положено в мундире.

В этот самый момент портной с двумя подмастерьями втыкали булавки в наполовину построенный парадный мундир, подгоняя его по фигуре жениха. Ирен же не могла допустить того, чтобы последнее слово осталось не за ней.

— И все-таки черный фрак рядом с белоснежным платьем невесты смотрится куда лучше, чем любой мундир, даже самый парадный!

Алексу же вся эта предсвадебная возня за полтора прошедших месяца успела смертельно надоесть, и не сорвался он только потому, что в результате всех этих мучений его ожидал самый желанный в мире приз. К тому же учеба в академии и подготовка к свадьбе съедали практически все его время. Возможность увидеться с Аделиной выпадала только раз в неделю, по субботам, и этих встреч ему не хватало, хотелось большего. А до назначенной даты оставалось еще ровно четыре недели, то есть двадцать восемь дней или шестьсот семьдесят два часа. В представлении офицера — бездна времени, которую еще предстояло как-то прожить.

А еще, неделю назад из Уруссийска вернулась в столицу комиссия графа Горобцова-Ташкова. Дело, вначале обещавшее стать громким, по сути, закончилось пшиком. С исчезновением полковника Лемкова, которого так и не нашли, оборвались все ниточки, ведущие наверх. В результате отдали под суд всякую мелкую сошку, не стоящую даже упоминания. Суд, кстати, только начался, и неизвестно, сколько еще продлится. Помимо этого, не смог удержаться в своем кресле генерал губернатор Восточного края граф Тараканский, после всех, выявленных комиссией безобразий, вынужденный подать в отставку. Значит, в ближайшее время должен состояться доклад шефа жандармов Александрису Третьему, а после него следовало ожидать вызова штаб-капитана Магу на императорский ковер, где и должна была решиться его дальнейшая судьба.

Уйдя в свои мысли, штаб-капитан едва не пропустил последние слова мастера кройки и шитья.

— Через два дня жду вас для окончательной примерки.

Хоть в этой части его мучения подходили к концу. С огромным облегчением Алекс покинул ателье, помог, матери укрыться от осеннего ненастья в семейной карете, следом нырнул туда сам, скрываясь от моросящего холодного дождика. Однако надеждам его на спокойное окончание нынешнего дня сбыться было не суждено. Едва только офицер перешагнул порог, отчего дома, как прислуга сообщила ему.

— Вас ожидают.

Время для визитов было уже позднее, и вряд ли кто-нибудь отважился беспокоить его по пустякам, а незваный гость еще, и вынужден был потратить время на ожидание.

— Кто ожидает?

Ответить служанка не успела.

— Гвардии штаб-капитан Червонозерский!

Старый дружище Анатоль сам шагнул в холл семейного особняка Магу. Алекс хотел было уже обрадоваться визиту, но одного только взгляда на сосредоточенно-напряженное лицо гвардейца, хватило, чтобы понять — обстоятельства приведшие Анатоля под эту крышу не из приятных.

— Что случилось?!

— Не здесь.

— Тогда пойдем ко мне в комнату, там нас никто не услышит.

Когда они остались наедине, гвардеец выдержал паузу, словно размышлял над тем, стоит сообщать другу плохие новости или лучше пока оставить его в неведении. Затем, решившись, вывалил все разом на голову Алекса.

— Сегодня твою невесту видели в обществе другого мужчины!

Штаб-капитан не сразу оценил значение принесенных гвардейцем известий. В конце концов, княжна Белогорская не монашка, чтобы взаперти сидеть. Да и общаться с кем-либо, даже противоположного пола, ей никто не запрещал. Затем пришло осознание, что уж если Анатоль бросил все и примчался с такими новостями, то дело не совсем чистое, и хорош бы подробности узнать, прежде, чем эту новость оценивать.

— Ты ее с этим мужчиной сам видел?

— Сам! И не я один.

Стало быть, речь не шла о тайном свидании, место было публичное.

— Где и когда?

— В Большом гостином дворе. Сегодня.

— Кто он?

— Офицер, капитан. Не из гвардии, мундир пехотный, но я его не знаю. Либо приезжий, либо недавно в столицу переведен.

Осталось только прояснить самый важный момент.

— И что тебя заставило подумать...

— Уж больно этот красавчик вокруг нее увивался. А самое главное, слух уже пошел, княжну с ним видели уже не в первый раз. Ты сам знаешь, такие слухи на пустом месте не рождаются. Поэтому, я счел своим долгом предупредить тебя...

— Не продолжай, — прервал гвардейца штаб-капитан, — я все понимаю.

В этот самый момент ударившая в голову дурная кровь подхлестнула мозг, пытавшийся разложить сложившуюся ситуацию по полочкам, что никак ему не удавалось. На несколько минут Алекс впал в глубокую задумчивость. До недавнего времени репутация княжны была безупречна, если что и могло измениться, то только после их возвращения из Уруссийска. И голову ей никто задурить не мог. У того, кто видел ее впервые, могло сложиться о ней впечатление, как о недалекой и ветреной девчонке. И только узнав ее ближе, Алекс понял, острота ее ума уступала, разве что, остроте ее язычка. Если с этим офицером ее видели не в первый раз, значит, встречается она с ним вполне осознанно, понимая, чем рискует. Под конец размышлений, штаб-капитан тряхнул головой, прогоняя дурные мысли.

— Нет, не может этого быть. Девушка, которая бросила все и помчалась на край света выручать меня, не может завести любовника за месяц до свадьбы! Не верю! А он, говоришь, красавчик?

— Да, — подтвердил гвардеец, — прилизанный такой, весь из себя правильный. Наивные барышни из хороших семей от таких, как он, без ума.

— Мою Аделину наивной назвать нельзя, — улыбнулся Алекс, — завтра же я поеду к ней, и прямо спрошу ее обо всем. А ты...

— Как всегда, — догадался Анатоль, — собрать сведения об этом мерзавце.

— И как можно больше! Где живет, с кем спит, а самое главное, с чьей руки кормится! И постарайся не затягивать.

— Будет исполнено, господин штаб-капитан, — вытянулся гвардеец, — не извольте сомневаться!

— Не фиглярствуй, — остановил его Алекс, — для меня это дело куда как серьезное!

— Извини, как только что-нибудь существенное будет, дам знать немедленно.

Распрощавшись гвардеец ушел, а штаб-капитан Магу еще долго не мог уснуть. Сопел, ворочался с боку на бок и думал, думал, думал. Мучился сомнениями, и уже под утро забылся коротким тяжелым сном.

Утром не выспавшийся, с тяжелой головой и мрачными мыслями, Алекс отправился в академию. На лекциях и репетициях он весь извертелся от нервного напряжения, всерьез подумывая о том, чтобы плюнуть на все это и сорваться в дом князей Белогорских, где и выяснить отношения с Аделиной, как можно быстрее. Такое его поведение не осталось незамеченным со стороны однокурсников.

— Что с вами, господин штаб-капитан? — заинтересовался Брылякин. — Вы сегодня сами на себя не похожи, весь будто на иголках.

— Все у меня в порядке, лейтенант, — огрызнулся Алекс, — отстаньте!

Видя такую реакцию штаб-капитана, другие офицеры вопросов задавать ему не рискнули. Самому же Алексу стало стыдно, ни за что обидел хорошего человека, искренне желавшего ему помочь. Впрочем, стыд этот был быстро заглушен другими, гораздо более сильными терзаниями любви и ревности к княжне Аделине. Едва только закончились занятия, Офицер опрометью вылетел из академии и поймал извозчика. Запрыгнув в коляску так, что та заметно качнулась на мягких рессорах, он решительно скомандовал.

— Гони в особняк князей Белогорских! Полтинник сверху!

Лихач щелкнул кнутом, лошади так рванули с места, что не успевший сесть офицер неловко плюхнулся на задний диван экипажа, громко брякнув висевшей на нем саблей. Всю дорогу, под звонкое цоканье подков по брусчатке, он от нетерпения скорее увидеть княжну ерзал на этом самом диване, и не займи вся поездка менее десяти минут, наверно, протер бы его до дыр.

— Прибыли-с, господин офицер!

Сунув извозчику целковый, и не слушая слов его благодарности, штаб-капитан шагнул из пролетки на тротуар и, постаравшись смирить невольно охватившую его дрожь, направился к входу в особняк. К его удаче, Аделина была на месте и никуда не отлучилась. Те несколько минут, что пришлось ожидать, пока она спустится со второго этажа, Алекс левой рукой тискал эфес своей сабли, стараясь сохранять невозмутимый вид. Это плохо удавалось ему, едва только княжна появилась в дверях, как тут же задала вопрос.

— Алекс, что случилось?!

Похоже, все эмоции были написаны у него на лице, и девушка читала их, как открытую книгу.

— Ничего... То есть, может, и случилось... Мне сказали...

Офицер никак не мог подобрать нужных слов, мысли его путались, не позволяя составить хоть одну внятную и осмысленную фразу. Наконец, он собрался с духом, и на едином дыхании выпалил.

— Мне сказали, что тебя видели с другим мужчиной!

— Ах вот оно что.

Реакция княжны оказалась неожиданно спокойной и выдержанной. Подойдя вплотную к офицеру, она взяла его руки в свои, левую ей пришлось буквально оторвать от сабельной рукояти.

— Посмотри мне в глаза Алекс.

Эти глаза не могли врать. Она еще ничего не сказала по существу, а он уже поверил ей целиком и полностью.

— Я виновата перед тобой только в том, что не сказала этого раньше, чем твоих ушей достигли эти грязные сплетни. Клянусь, ни в своих мыслях, ни в поступках я не совершила ничего, меня порочащего, а этот...

Аделина на секунду споткнулась, подбирая подходящее слово.

— Этот недостойный человек две последних недели буквально преследует меня! Стоит мне только выйти из дома, как он тут как тут! Будто следит за мной!

"А может, и вправду следит", мелькнула мысль в голове Алекса. Только сейчас он заметил, что за внешним спокойствием княжны бушует буря эмоций и держится она из последних сил, а на самом деле уже готова расплакаться, как маленькая девочка. Обняв Аделину и прижав ее к себе, он шепнул в маленькое розовое ушко.

— Я тебе верю, милая. Верю и люблю.

Княжна обвила его шею руками и подарила такой поцелуй, что... Словом, если бы сейчас они не стояли посреди большого холла, а находились в каком-нибудь более укромном месте, репутация княжны и впрямь могла пострадать бесповоротно. А потом они сидели, тесно обнявшись, с распухшими от поцелуев губами и мокрыми от слез глазами, и она все рассказала ему, как на духу.

— Две недели назад представила друг друга моя однокурсница по Академии благородных девиц княжна Спажская-Альвенфинг. В тот день я долго ходила по магазинам, устала и немного проголодалась. Прислугу отпустила домой, а сама зашла в небольшой ресторанчик отдохнуть и слегка перекусить. Они пришли следом за мной, сразу присели за мой столик, хотя свободных мест было много. Со Спажской мы никогда близки не были, а тут она вела себя, будто мы с ней были лучшими подругами. Потом она представила своего спутника.

— И кто же он?

— Капитан Александрис Жижемский. Он говорил, где служит, но я не запомнила. Помню только, в столице он недавно. Поначалу я даже подумала, что у них со Спажской тайное свидание, а она как-то очень быстро ушла, оставив нас наедине.

— Он к тебе приставал?

— В том-то и дело, что нет, только все порывался оплатить мой счет. А так все время сыпал комплиментами, на грани, но, не переходя ее и не давая повода дать ему пощечину. А уж с каким удовольствием я бы ему врезала!

Последняя фраза была произнесена с такой искренней страстью, что не поверить княжне было невозможно.

— А что было потом.

— Потом я поехала домой, пропало настроение дальше ходить по магазинам. Капитан настойчиво предлагал проводить меня, в чем ему было решительно отказано. С тех пор я не могу выйти из дома и не натолкнуться на него. В последнее время я стараюсь не выходить одна, однако, он продолжает преследовать меня.

"Странно, очень странно. Пехотный офицер, находящийся на службе не может столь свободно распоряжаться своим временем, если только не находится в отпуску. Да и отпуск без ведома непосредственного начальства получить невозможно. А если добавить к этому удивительную возможность отыскивать княжну когда и куда бы она не направилась, то ситуация становится еще более интересной". Вслух свои домыслы Алекс озвучивать не стал, а произнес следующее.

— Знаешь, что мне все это напоминает? Плохую пьесу с актерами-любителями, поставленную в самодеятельном театре. Все играют свои роли согласно сценарию и режиссерскому замыслу. Как-то все это искусственно и ненатурально. Вот только меня и тебя в этой пьесе пытаются сыграть втемную!

— И что же нам делать, Алекс?

— Найти режиссера и всыпать ему...

Княжна перехватила сжатый кулак офицера, разжавшийся под ее напором.

— Может, именно этого они и добиваются. Скандал накануне свадьбы нам ни к чему. Обещай мне, что не натворишь глупостей.

— Обещаю. Я буду хладнокровен, благоразумен и выдержан.

— Зная твою деятельную натуру, могу предположить, что некоторые действия ты уже предпринял.

— Пока только собираю информацию, любовь моя, — заверил княжну офицер.

— И я признательна тебе за то, что ты не стал преследовать меня подозрениями, а сразу пришел ко мне и все разрешилось.

Потом они опять целовались, но уже не только со страстью, зато с куда большей нежностью друг к другу. Затем настала пора им прощаться.

Домой Алекс прибыл вполне умиротворенным в отношении Аделины, и куда более встревоженным общей ситуацией. А там его ждала визитка гвардии штаб-капитана Червонозерского с загнутым уголком и короткой надписью "Срочно приезжай, есть кое-что интересное". Несмотря на приближавшуюся ночь, штаб-капитан, не без труда поймав извозчика на опустевших столичных улицах, поехал на квартиру к гвардейцу.

Едва войдя в холостяцкую берлогу Анатоля, Алекс потребовал.

— Выкладывай, что заставило тебя столь срочно вызвать меня на ночь глядя.

Сам Анатоль в домашнем халате удобно расположился в кресле напротив.

— Присаживайся, — указал ему на кресло гвардеец, — стоя ты, можешь упасть от того, что сейчас услышишь. Но сначала, мне бы хотелось узнать, что тебе рассказала твоя невеста.

Интимные подробности повествования Алекс, естественно, опустил, изложив только факты. Внимательно выслушав штаб-капитана, гвардеец согласно кивнул.

— В общем и целом, твой рассказ с тем, что мне стало известно, совпадает. А знаешь, где этот капитанишка, нарушивший твой покой, службу проходит?

— Я уже говорил, мне это неизвестно.

— В недоброй для тебя памяти, Его императорского величества стрелковом батальоне!

— Как следует из этого, стрелок он хороший, — сделал вывод Алекс.

— Отменный, — подтвердил его догадку Анатоль. — Если вздумаешь вызвать его на дуэль, я и гроша ломаного на тебя не поставлю.

— А...

— Даже не думай! Не знаю, какой он фехтовальщик, зато зная твое умение в этой области, повторяю, даже не думай! И в любом случае, длина атаки у него на два вершка, как минимум, больше! Хотя есть один вариант. Я слышал, ты в последнее время в стрельбе из пушки поднаторел...

— И что?

— Попроси своего деда изготовить тебе пару дуэльных мортир!

— Анатоль, — вспыхнул Алекс, — шутки твои сейчас абсолютно неуместны!

— Ладно, извини. Это, действительно, был перебор. А вот теперь, самое главное, держись за кресло крепче. Этот самый Жижемский входит в круг близких друзей великого князя Александриса Николосовича и до недавнего времени, в каком либо интересе к дамам замечен не был!

До Алекса не сразу дошел смысл сказанного, а когда он сообразил...

— Тогда, какого черта этим жопошникам потребовалось от моей невесты!

От избытка чувств штаб-капитан с силой треснул кулаком по подлокотнику кресла.

— Не ломай мою мебель, ремонт будет за твой счет, — предупредил его Анатоль. — А что касается их интереса, думаю, бьют по ней, а целятся-то в тебя! Здесь, правда, начинаются мои догадки. Ходят слухи, граф Тараканский, не без твоей помощи недавно лишившийся поста генерал-губернатора, тоже дружил с Александрисом Николосовичем, только не в интимном плане, а в финансовом. Теперь же размеры этой дружбы существенно сократились, а повод для мести появился.

— Может, ты и прав, — задумался Алекс. — Только странный способ они выбрали, подослали к Аделине какого-то пи... Да и вообще, вся эта ситуация искусственная, будто театральная постановка.

— А вот тут я с тобой не согласен, — возразил гвардеец, — среди этой публики хватает таких молодцов, что и нашим, и вашим. Репутацию княжны Белогорской это обстоятельство не спасет. Да и внешность у него для соблазнения девиц подходящая, если бы не знал точно кто он, никогда бы на него не подумал. А в целом, эта великокняжеская компания разыгрывает с тобой беспроигрышную партию. Чем бы она ни закончилась, ты все равно останешься в проигрыше.

— Поясни, — потребовал Алекс.

— Да, пожалуйста, — Анатоль закинул ногу на ногу. — Положим, ты вспылил, вызвал мерзавца на дуэль, получил от него пулю и умер...

— Противоположный вариант ты не рассматриваешь?

— Нет, — честно признался гвардеец. — Но если чудо и случится, то ты навлечешь на себя гнев его величества и отправишься, в лучшем случае в ссылку, а в худшем — на каторгу! Другой вариант, ты не предпринимаешь вообще ничего, прячешь свою невесту до свадьбы и благополучно идешь с ней под венец. Попутно княжне достается слава изменщицы, а тебе клеймо рогоносца, слухи-то уже пошли!

Выслушав гвардейца, штаб-капитан хмуро поинтересовался.

— А еще варианты есть?

— Есть, — кивнул Анатоль. — Жижемский соблазняет твою невесту, бежит с ней и тайком венчается в какой-нибудь сельской церкви. Ему достается все приданное, а ты, безутешный, горько рыдаешь.

— Давай не будем обсуждать совсем уже фантастические истории, — предложил Алекс.

— Это для тебя фантастика, а для них вполне себе возможный вариант. Ты думай лучше, что дальше делать будешь.

— А я уже придумал, — зло оскалился штаб-капитан.

— Так, так, так, — забеспокоился Червонозерский, — я бы попросил без ненужных эксцессов. С великими князьями шутки плохи, могут окончиться весьма печально.

— Здесь я с тобой не соглашусь, — возразил Алекс, — в этом случае полумерами не обойтись, бить надо так, чтобы ни у кого мысли более не возникло тронуть Аделину. Ты со мной?

Поднявшись с кресла, Анатоль протянул для пожатия руку.

— Надеюсь, хоть трупов в этой истории не будет.

На следующий день штаб-капитан Магу в академию не поехал. Вместо этого, не сразу отыскав в ящике стола давно брошенную туда визитку, отправился по указанному в ней адресу. Без труда отыскав уже знакомый доходный дом и нужную вывеску, он дернул веревочку звонка. Дверь открыл неприметный господин средних лет в сером костюме.

— Аверкий Воцель, детектив и владелец агентства, — представился господин в сером.

— Штаб-капитан Магу. Я уже был вашим клиентом в прошлом году.

— Да, да, припоминаю, — наморщил лоб господин Воцель, — дело было не простым, но и гонорар соответствующим. Чем могу помочь на этот раз?

— Дело чрезвычайно деликатное, потому мне хотелось бы обсудить его с мадемуазель Катриной.

— Никак не возможно, — почти искренне расстроился детектив, — она сейчас занята.

— Двойной тариф, — внес встречное предложение Алекс.

— Никак...

— Тройной!

— Через два часа мадемуазель Катрина будет в вашем распоряжении.

Эти два часа ожидания офицер провел в кафе неподалеку, бесцельно глазея на прохожих. Все-таки иногда хорошо посидеть просто так, не торопясь, потягивая ароматный кофе из тонкой фарфоровой чашки, да изредка поглядывая на часы, чьи стрелки отмеряли оставшееся до назначенной встречи время.

Ровно через два часа Алекс вновь взялся за ручку двери детективного агентства. Раскрасневшаяся и едва отдышавшаяся, едва успевшая к сроку курносая мадемуазель уже ожидала его.

— Добрый день, мадемуазель Катрина!

— Желаю вам здравствовать, господин штаб-капитан! С чем к нам пожаловали на этот раз?

— Практически, с тем же самым. Нужно найти одну женщину, проститутку.

От таких слов маска профессиональной агентессы слетела с мадемуазель Катрины, явив миру удивленную молодую девушку.

— Прости... Простите, кого?

— Да, да, — подтвердил свою заявку Алекс, — вы не ослышались, проститутку. Причем, такую, чтобы на ней пробы негде было ставить. Никаких барышень полусвета, это должна быть обладательница желтого билета. Во-вторых, за деньги она должна быть готовой на все. На то, в частности, чтобы быстро покинуть столицу обеспеченной дамой и никогда сюда более не возвращаться.

Уже оправившаяся от удивления мадемуазель заметила.

— В этом трудностей не будет, половина столичных гетер на такие условия согласится.

— Вы недослушали третье условие, мадемуазель. Она должна быть как две капли воды похожа на княжну Аделину Белогорскую. Княжне я вас представлю несколько позже, сможете рассмотреть ее во всех подробностях. Особой спешки нет, двух недель, я думаю, вам хватит. Что именно ей нужно будет сделать, она узнает от меня. В случае успеха, обещайте ей десять тысяч...

— Десять?!

— Да, именно десять. Я же сказал, она уедет из столицы обеспеченной дамой. И, еще столько же будет вам за усердие. И за молчание. Даже владелец вашего агентства ничего не должен знать о порученном вами задании.

— Не извольте беспокоиться, что-нибудь придумаю.

— Кроме того, с завтрашнего дня потребуется следить за неким капитаном Жижемским. Это второе поручение от Воцеля скрывать не следует, даже лучше будет, если он сам им и займется. У вас есть вопросы, мадемуазель Катрина?

— Только один. Когда мы отправимся смотреть на княжну?

— Завтра. Мне еще предстоит подготовить ее к этому визиту. Вечером я пришлю вам посыльного с адресом и временем визита. За особняком могут следить, поэтому придете туда под видом белошвейки, это не вызовет подозрений. Ваш аванс.

Размер аванса в третий раз за столь короткий срок сумел удивить агентессу. Пожалуй, хватит мадемуазель Катрине впечатлений за сегодняшний день. Простившись с ней, офицер покинул агентство и направился в особняк Белогорских. Разговор предстоял не из легких, предстояло убедить Аделину принять участие в организованной им авантюре. Роль ей предстояло сыграть самую важную и опасную, но без этого никак, все должно быть сыграно достоверно.

В особняке его встретила встревоженная княжна.

— Алекс, сегодня ты во внеурочное время. Случилось что-то серьезное?!

— Нет, — поспешил успокоить ее офицер, — но может. Мне нужно очень многое рассказать тебе и, желательно, вдалеке от лишних ушей.

Они поднялись на второй этаж в покои княжны, где штаб-капитан пересказал ей добытую Анатолем информацию. Выслушав его, девушка сделала свой вывод из сложившейся ситуации.

— Выходит, они от нас не отстанут. Что же нам делать, Алекс?

Глядя в глаза Аделины офицер начал терять свою решимость. А так ли хорош задуманный им план? И стоит ли покой невесты тех грязных слухов, что распускает про нее этот тесный кружок великокняжеских друзей?

— Почему ты молчишь? Полковник Барти всегда находил выход из любой ситуации!

— Не из любой. Из камеры смертников, например, он самостоятельно выбраться не смог. У штаб-капитана Магу тоже есть план, вот только я засомневался, стоит ли его претворять в жизнь.

Аделина придвинулась ближе, подхватила правую руку жениха, положила себе на колено, накрыла сверху своей ручкой и решительно потребовала.

— Рассказывай!

— На этот план меня натолкнул Анатоль, сказав, что Жижемский может соблазнить тебя, ты тайком сбежишь с ним, и вы обвенчаетесь в какой-нибудь сельской церкви.

— Это же какой-то горячечный бред! — возмутилась княжна.

— Так я ему и сказал. Сказал, а потом подумал, не подыграть ли великому князю Александрису Николосовичу с компанией в этой истории. Уж больно красивая комбинация у них получается, да и выигрыш, в случае удачи, тоже не мал. Я — опозорен, альянс князя Белогорского и банкира Магу — разрушен, а капитан Жижемский получает тебя и твое приданое.

— Подожди, — прервала излияния Алекса Аделина, — если я правильно поняла, ты предлагаешь мне этому соблазну поддаться?

Почуяв приближение нешуточной бури, штаб-капитан поспешил развеять сгустившиеся тучи недопонимания.

— Не надо ничему поддаваться. Просто надо намекнуть Жижемскому, что брак твой по расчету, жениха своего ты на дух не переносишь...

— ...противный он и мерзкий, — неожиданно подхватила мысль девушка, — ах, если бы нашелся недурной собой молодой человек, пусть не знатный и не богатый, который не побоится пойти наперекор воле князя Белогорского и женится на мне, я отдала бы ему всю мою любовь и приданое в придачу. Я на все готова, лишь бы не касались меня и далее липкие, потные лапы этого капитанишки Магу! Так?

— Поменьше экспрессии, чуть больше трагизма и печали, я бы и сам тебе поверил.

— Значит, ты готов терпеть ухаживания этого Жижемского за мной? А если он целоваться полезет? — нахмурилась княжна.

— Дай ему пощечину. Хотя до поцелуев, думаю, не дойдет. Нет у них времени на долгие ухаживания, до свадьбы меньше месяца осталось. Скорее всего, тебя похитят, привезут к церкви и поставят перед выбором.

— В этот момент появишься ты и отобьешь меня у похитителей! — догадалась княжна, — Я согласна!

Похоже, в характере этой воспитанной домашней девушки, из благородной семьи, выпускницы закрытого учебного заведения для великосветских девиц, удачно скрывалась немалая доля авантюризма. Согласна она! Ах, какое замечательное приключение! Осталось ей только в ладоши захлопать. Пришлось девичий пыл слегка остудить.

— Аделина, как ты могла подумать, что я позволю кому-либо похитить тебя?! Подвергнуть твою жизнь хоть малейшей опасности?! Нет, и еще раз нет! Похищать будут совсем другую женщину.

— Это какую же, — подозрительно прищурилась княжна.

Штаб-капитан понял, в их разговоре настал самый скользкий момент.

— Похожую на тебя. Подстроим все так, чтобы на улице было темно, оденем на девицу, похожее на твое платье, такую же шляпку, лицо вуалью закроем, в суматохе сразу не разберут, а потом уже поздно будет. На завтра я пригласил детектива, — офицер попытался уйти от неудобной темы, — который будет искать твоего двойника. Если ты согласишься, конечно!

— Значит, детектив придет, — промурлыкала княжна, будто кошка, загнавшая в угол маленькую мышку. — Алекс, что еще ты от меня утаил?

Пришлось во всем признаться.

— Детектив этот женского пола из детективного агентства господина Воцеля. Придет к тебе в дом под видом белошвейки, будь к этому готова и не говори, что ничего не заказывала. Да, и двойника твоего будут искать среди барышень... Как бы это помягче сказать...

— Да говори уже, не тяни.

— В общем, среди обладательниц желтого билета. Я для того детектива и нанял. Ну не самому же мне...

— Алекс, — в ладонь офицера впились неожиданно острые коготки, — если ты...

— Ни-ни, — поспешил откреститься Алекс. — Клянусь! Только в интересах дела.

Княжна втянула коготки обратно, ласково погладила пострадавшую конечность и благосклонно разрешила.

— Ладно, пусть приходит твоя агентесса. А я пока подумаю, как лучше этого павлина Жижемского охмурить. Эх, жалко не увижу его мерзкой рожи, когда подмена обнаружится! Когда начнем?

— Как только все будет готово, а начинать охмурять можешь хоть завтра.

Признаться, штаб-капитан не ожидал, что княжну на эту авантюру удастся уговорить столь легко. Роль ее была хоть и важной, но риск непосредственного участия в событиях он постарается свести к минимуму. В крайнем случае, дабы чего не случилось, за их свиданиями с Жижемским присмотрят господин Воцель с мадемуазель Катриной. А пока требовалось написать записку и отправить посыльного в агентство.

Следующий день, благо это была суббота, и присутствия штаб-капитана в академии не требовалось, он по уже привычному для себя распорядку посетил невесту. Только на этот раз их свидание происходило в расширенном составе. Обе девицы с немалым интересом разглядывали друг друга.

— Ну что же, господин штаб-капитан, задание ваше будет выполнить нетрудно. Вот ежели б невеста ваша саженного роста была...

— Мадемуазель Катрина, — одернул ее Алекс, — не забывайтесь!

— Прошу прощения, ваша светлость, — смутилась агентесса.

Аделина, разумеется, простила детективу досадную оговорку.

— И вот еще что, — припомнил офицер, — Аделина, подбери для мадемуазель Катрины какой-нибудь из своих уличных нарядов. Ну, платье там, шляпку, что ты обычно носишь. А вы, госпожа детектив, как только подберете нужную девицу, немедленно пошейте для нее максимально похожий наряд, только из более дешевых тканей.

Под предупреждающим взглядом Алекса княжна придержала готовый сорваться с языка вопрос, а офицер продолжил давать указания Катрине.

— С завтрашнего дня господин Воцель должен взять капитана Жижемского под плотный контроль, изучить все его передвижения и встречи. Не хватит людей, пусть подключит детективов из других агентств, я оплачу. Будьте осторожны, за ним может следить кто-то еще. И самое главное, как только в его поездках или контактах с другими людьми появится что-то необычное, немедленно сообщите мне!

— Просто какая-то шпионская история, получается, — нахмурилась агентесса, — если господину штаб-капитану будет угодно изложить суть происходящих событий, то мне проще будет исполнить им задуманное.

Поразмыслив, Алекс нашел предложение дельным.

— Видите ли, у меня есть предположение, пока только предположение, что негодяй Жижемский задумал похищение моей невесты, потому я вас и нанял проследить за ним. А если он все-таки вздумает реализовать свое намерение, то...

— Вы подставите ему в качестве объекта похищения совсем другую девицу!

— Совершенно верно, — подтвердил ее догадку Алекс.

— Но ведь это очень опасно для нее.

— Потому, ей и платят такие деньги! И вам, кстати, тоже, но только за молчание. Никто, кроме вас не должен заподозрить того, что подмена была преднамеренной, а не случайной. Даже, если вас будут допрашивать в полиции или жандармерии!

— Могила, — заверила офицера агентесса. — А вот и ваша невеста возвращается.

Княжна подобрала неброский темно-серый уличный костюм простого кроя. Такой нетрудно будет пошить в любом ателье. Забрав одежду княжны, мадемуазель Катрина отправилась исполнять задуманное, а Аделина набросилась с расспросами на Алекса.

— Зачем тебе понадобилось шить новый наряд? Не проще было обрядить найденную девицу в мой?

— Конечно проще, любовь моя! Вот только кто поверит в случайность подмены, если на ней найдут хоть одну твою тряпку?

— Об этом я как-то не подумала, — признала свою ошибку княжна. — Какой же ты у меня предусмотрительный!

Свое восхищение Аделина подкрепила нежным и чувственным поцелуем, а потому, последующее время Алекс провел куда более приятным и увлекательным способом. Когда он уже покидал особняк князей Белогорских, в голове его мелькнула мысль, как невероятно повезло ему с будущей супругой. В лице княжны он нашел не только красивую девушку, которую полюбил всем сердцем, но и верную подругу, готовую следовать за ним и поддержать в любой ситуации. Вот только не следовало ее злить, ибо месть Аделины будет такой же яростной и беспощадной, как и ее любовь.

Слежка за капитаном Жижемским дала первые результаты уже на третий день после ее начала. Господин Воцель счел своим долгом лично изложить их столь важному и щедрому заказчику.

— Объект наблюдения постоянно проживает в доме графа Тараканского. Дом расположен в самом центре, из него очень быстро можно добраться до любого места в столице, не считая заводских окраин, разумеется. Практически нигде больше не бывает, за исключением выездов для встреч с княжной Белогорской.

— А как он ее находит?

Ответ на этот волновавший штаб-капитана вопрос у детектива был уже готов.

— Очень просто. С раннего утра и до позднего вечера у особняка князей Белогорских дежурит экипаж. В нем, не считая кучера, неотлучно находятся двое молодых людей. Как только княжна выходит из дома, они следуют за ней до места назначения. Если это подходящее публичное место, а не чья-то квартира или дом, то молодые люди продолжают слежку, а извозчик следует к дому графа, откуда привозит объект наблюдения.

Штаб-капитан хлопнул ладонью по столу.

— А я все не мог понять, как он столь быстро и безошибочно находит княжну, куда бы она ни отправилась! Молодые люди из какого-нибудь детективного агентства?

— Непрофессионалы, — презрительно скривился Воцель, — судя по всему, из графской прислуги. Без вашего дозволения мы не решились расследовать этот момент дальше.

— И не надо, — махнул рукой Алекс. — Еще один вопрос, эти люди контролируют только парадный вход в особняк?

— Со стороны черного хода нам никакой слежки обнаружить не удалось, а мы, поверьте, очень старались.

— Я верю вам, господин Воцель. И очень доволен вашими действиями. В случае благополучного исхода дела, можете рассчитывать на премию.

— Премного благодарен, господин штаб-капитан, — расплылся в улыбке детектив.

После его ухода, Алекс еще раз обдумал свои дальнейшие действия. "Вот сволочи, ничего не боятся, даже на детективах сэкономили, используют собственную прислугу". В остальном, вроде, все шло по намеченному им плану, оставалось только дождаться результатов от мадемуазель Катрины.

На следующий день картину удалось дополнить гвардии штаб-капитану Червонозерскому.

— Капитан Жижемский в отпуску не числится, хотя по месту службы не появляется уже третью неделю!

— Думаешь, командир стрелкового батальона тоже с ними связан?

— Вряд ли, он к кругу друзей Александриса Николосовича не принадлежит. Скорее всего, ему хватило неформальной великокняжеской просьбы.

С этим вполне можно было согласиться. Анатоль был четвертым, от кого Алекс не стал скрывать всех деталей. Во-первых, старый дружище Анатоль был надежен, как скала. Во-вторых, он был единственным, на кого можно было полностью положиться, если что-то пойдет не по плану и дело дойдет до стрельбы, чего очень бы не хотелось.

— Вот, стало быть, что ты задумал. Только похищение проститутки — невелик грех, что им за это будет?

— Тут важно не кого похитили, а кого хотели похитить! Княжну Аделину Белогорскую! Это уже не шутки. А то, что девицу не ту схватили, их ничуть не извиняет, только выставляет их недоумками. Если правильно все это провернуть, нужных свидетелей привлечь, дело замять не удастся, князь с отцом не позволят.

— Может, ты и прав, — не стал спорить гвардеец, — что нам делать предстоит?

— Будем ждать известий о похищении. Как только они поступят, выезжаем на место, отбиваем княжну, а там уже выясняется, кого они похитили на самом деле. Дальше вяжем негодяев и доставляем их в участок.

— План хорош, нечего сказать, — ухмыльнулся Анатоль. — А как ты узнаешь, куда ее увезли?

— Узнаю, — заверил друга Алекс, — доверься мне.

— А что мне еще остается?

Два дня спустя, наконец, пришло послание от мадемуазель Катрины, штаб-капитана Магу приглашали на смотрины наиболее подходящей кандидатуры. А поскольку, оригинал изъявил непреклонное желание взглянуть на свою копию, пришлось привести ее в дом к Аделине, благо, сам князь в это время отсутствовал.

— Примите мои поздравления, мадемуазель Катрина, вы сделали почти невозможное!

Рядом с агентессой стояла миниатюрная блондиночка в темно-сером пальто. Рост, фигура, все соответствовало. Увидь ее Алекс на улице со спины, непременно бы окликнул, как Аделину.

— Снимите вуаль барышня.

Над прической мастер поработал хорошо, хотя с четырех шагов при свете дня уже не ошибешься, придется уповать на недостаточную освещенность. Личико, кстати, очень даже милое, свежее, даже и не подумаешь, на каком поприще эта девица трудится.

— Как вас зовут?

— Мадемуазель Элиз.

Это была катастрофа! Нет, она не говорила басом, скорее, это было сопрано, и в нем пробивался неистребимый акцент.

— Вы, барышня, из каких будете?

— Из крестьян Эстской губернии.

— Могу я взглянуть на ваш билет?

По билету мадемуазель Элиз, действительно, значилась крестьянкой Мирья Хаалья, уроженкой Эстской губернии. Алекс повернулся к Аделине.

— Что скажете княжна? Ваше мнение будет решающим.

Аделина обошла вокруг мадемуазель Элиз, очень мило слегка наморщив лобик, затем сняла с нее шляпку с вуалью.

— Шляпку нужно будет к прическе прикрепить надежнее, чтобы не слетела. Я полагаю, другой кандидатуры у нас все равно нет, надеюсь мадемуазель Элиз справится.

— Хорошо, — согласился Алекс. — Мадемуазель Элиз, вы сознаете опасность данного предприятия?

— За такие деньги я готова рискнуть! Половину мне бы хотелось получить в виде аванса.

Молодец девочка, чувствуется деловой подход, свойственный уроженцам Эстской губернии. Жаль, но придется ее немного огорчить.

— Четверть, или мадемуазель Катрине придется поработать еще!

Алекс протянул барышне ее желтый билет.

— Я согласна.

Девица взяла свой документ и спрятала в сумочку.

— Оговоренную сумму передаст мадемуазель Катрина перед началом операции. Шейте костюм и ждите, о дальнейших действиях я вас извещу. Да, оригинал княжне не забудьте вернуть!

После того, как обе барышни покинули особняк через черный ход, Аделина подошла к своему жениху, прижалась к нему.

— Мне так жалко эту девочку. Нужда заставила ее заниматься столь непристойным ремеслом, а теперь она еще, и вынуждена рисковать из-за нас своей жизнью.

— Ты ошибаешься, милая моя, — возразил офицер, — никто ее желтый билет получать не заставлял. Эстские девицы традиционно приезжают в столицу империи и зарабатывают таким способом себе на приданое. Через несколько лет она вернулась бы к себе в губернию, купила какой-нибудь хутор, а уж желающий заполучить свой хутор с женой в придачу найдется быстро. Теперь же она сможет вернуться раньше, купить даже не хутор, а небольшое поместье. И замуж выйдет не за простого крестьянина, а сына сельского старосты.

— А как же муж?! Неужели, он готов ее взять обесчещенной, после стольких мужчин?

— В тех краях недвижимость ценится куда выше девичьей чести. К тому же, никто ведь не видел, каким местом она себе приданое заработала, а значит, вроде, как и не было ничего. Разве что пастору в кирхе покается.

— Подожди, Алекс, — отстранилась княжна, — ты-то, откуда такие вещи знаешь?

— Исключительно понаслышке, моя милая.

Несколько секунд Аделина сверлила его пристальным взглядом, затем, не найдя признаков обмана, вернулась в прежнее положение. Алекс проклял свой длинный язык, не удержавшийся за зубами. С большим удовольствием он и дальше бы продолжил стоять, прижимая к себе любимую девушку, однако, требовалось решить еще один, самый важный вопрос, из всех.

— А ты готова, Аделина?

Девушка ответила не сразу.

— Как же мне хочется дать ему пощечину! Звонкую такую оплеуху, чтобы все присутствующие услышали и повернулись к нам! Я всего пару раз благосклонно на него взглянула, а он уже пытается распускать руки. Почему-то уверен в своей неотразимости, павлин надутый! Думаю, проблем с ним не будет. Завтра же ему все выскажу.

— Не спеши, — умерил ее энтузиазм Алекс, — пусть сначала костюм пошьют, а там уже и закинем наживку. Будет даже обидно, если не клюнут.

Гвардии штаб-капитан Червонозерский, к которому Алекс зашел на следующий день, чтобы поставить его в известность о произошедших событиях и предупредить о готовности, его пессимизма не разделял.

— Клюнут, насколько я эту публику знаю, обязательно клюнут! Они от своей безнаказанности ошалели, им девицу княжеских кровей похитить, что сигарету выкурить!

— Самому-то великому князю, понятно, ничего не грозит, а вот его клевретам...

— Его клевреты смотрят ему же в рот, и думают, что он их из любых неприятностей вытащит. До сих пор, кстати, у них не было повода усомниться в его могуществе!

— Будем надеяться, все пройдет по нашему плану. Все, что нам остается — это ждать и надеяться.

Движение в стане противника началось три дня спустя. Первым его заметил господин Воцель. Выполняя полученные от заказчика инструкции, он немедленно проинформировал Алекса о произошедших изменениях в обстановке.

— Вчера поздно вечером в дом графа Тараканского изволил прибыть великий князь Александрис Николосович. Кроме него в то же самое время в особняк прибыли три офицера. Пробыли там два с половиной часа, после чего разъехались. Уезжали по одному, сторожились, постоянно оглядывались.

— Вас не заметили?

— Как можно, господин штаб-капитан, — всплеснул руками детектив, — мы же профессионалы!

— Это хорошо. А сборище это больше напоминает тайное совещание.

— Именно так я и подумал, — подтвердил догадку Алекса владелец агентства.

— В таком случае, установите всех, присутствовавших в особняке офицеров и возьмите их под наблюдение. Кроме самого великого князя, разумеется.

— Мне потребуются дополнительные силы...

Пришлось штаб-капитану Магу шире раскрыть свое портмоне. Когда довольный Воцель ушел с его деньгами, офицер достал из ящика стола давно лежавший там револьвер, разобрал его и принялся за чистку. Хорошо, если не придется пускать его в ход, но с той стороны тоже будут офицеры, не исключено, что кто-нибудь из них, а то и все вместе, окажутся при оружии. И репутация у них такая, что спиной к ним поворачиваться не стоило.

Дальше события начали развиваться стремительно. Уже на следующий день Воцель вновь переступил порог комнаты Алекса.

— Вы приказывали докладывать обо всех необычных перемещениях фигурантов.

— Приказывал. И что необычного случилось?

— Один из фигурантов, гвардейский подполковник Хлуденев совершил поездку в сельскую церковь, чего никогда не делал раньше, причем, сделал это в перерывах между службами. Полчаса общался с настоятелем, потом поехал в дом графа Тараканского, там пробыл еще два часа, после чего, вернулся к себе на квартиру.

— В каком селе эта церковь располежена?

— Капралово. Верст пять отсюда. Сельцо маленькое, три улочки всего.

— В другие церкви подполковник заезжал?

— С того момента, как был взят под наблюдение, посещал только собор, куда ходят все офицеры их полка.

Вот все и решилось, заговорщики договорились с батюшкой о тайном, даже может быть насильственном, венчании. Значит, они уже готовы действовать в любой момент, возможно, даже прямо сегодня вечером.

— Что-нибудь еще?

— Княжна встречалась с капитаном Жижемским. Сидели в заведении месье Лорана пили кофе. Он с коньяком, она с пирожными. Очень мило щебетали. Капитан пытался проводить княжну, в чем ему было отказано.

— Сделайте вот что, снимите наблюдение с остальных офицеров и сосредоточьтесь на Жижемском. Если произойдет что-то чрезвычайное, докладывайте мне немедленно, в любое время дня и ночи, где бы я ни находился!

Почуяв важность момента, господин Воцель вытянулся, будто находился на службе.

— Будет исполнено, господин штаб-капитан!

Алексу оставалось только сделать последние приготовления к решающим событиям. Первой он посетил княжну. Аделина встретила его, пылая возмущением.

— Представляешь, этот павлин осмелился пригласить меня на тайное свидание завтра вечером!

— А ты?

— Конечно же, согласилась! Только никуда не пойду, пусть помучается.

— Ты все правильно сделала. Вместо тебя пойдет мадемуазель Элиз, настал ее час.

Алекс пересказал невесте последние известия, принесенные детективом Воцелем. Княжна слушала, прижав к щеке ладонь, а когда штаб-капитан закончил, подошла к нему положила руки на плечи и, глядя прямо в глаза, произнесла.

— Алекс, обещай мне не наделать глупостей.

— Клянусь!

Алекс поспешил запечатать рот княжны поцелуем, чтобы избежать дальнейших расспросов. Ему еще надо было навестить и предупредить двух мадемуазелей и одного гвардейского штаб-капитана, а это требовало изрядного времени.

В это время в столице темнело часов с шести. Уже в пять оба штаб-капитана, один гвардейский, второй — пехотный, находились в полной готовности, при оружии. У ворот в полной готовности стояла запряженная карета с кучером на облучке. Анатоль развалился в удобном кресле, Алекс нервно мерил шагами комнату, то и дело, выглядывая в окно, время от времени посматривая на часы.

— Успокойся, дружище, твоя невеста в любом случае останется невредимой.

— Не могу, — признался жених, — на сердце как-то нехорошо.

Около девяти часов внизу возник какой-то шум, Алекс опрометью бросился ко входу. Внизу его встретил детектив Воцель с перекошенным лицом.

— Княжну! Княжну похитили!

И хоть штаб-капитан твердо знал, Аделине ничего не угрожает, решимость и ярость захлестнули его нешуточные.

— Едем! В капраловскую церковь! Они туда ее повезли!

Поездка в почти полной темноте не могла быть быстрой, благо, детектив лично следил за Хлуденевым и мог подсказать нужную дорогу. На выезде из города штаб-капитан увидел городового.

— Стой! Берем его с собой!

Ничего не понимающего полицейского чина втащили в карету. Тот, видя решительный настрой господ офицеров, перечить им не решился.

— Похищена княжна Белогорская, — на ходу пояснил ему Алекс, — мы гонимся за похитителями!

После этих слов городовой смирился со своей участью, решив тихо дождаться конца этой безумной погони. И чем дольше они ехали, тем больше волновался офицер. Прошли уже три четверти часа, а они так и не добрались еще до цели. И что делать, если что-то пошло не так, например, мадемуазель Элиз разоблачили? Наконец, в лунном свете блеснул церковный крест.

— Прибыли господа! — донеслось с облучка.

Оказавшись на земле, штаб-капитан взглядом отыскал еще одну карету, которой здесь нечего было делать в такое время.

— Они здесь!

С револьвером в руке, одним махом он взлетел на высокое церковное крыльцо. Следом топали сапогами гвардеец с городовым. Дверь оказалась незапертой по той причине, что запиралась на висячий замок и только снаружи. Повезло. Внутри царила почти полная тьма, у алтаря разгоняемая светом нескольких свечей. В этом желтоватом свете виднелись людские силуэты. Двое крепко держали за руки девушку, не давая ей вырваться. Третий со свечой в руках стоял рядом, священник что-то торопливо читал речитативом.

— Стоять! Отпустите ее!

Первым на полуслове заткнулся батюшка. Вторым отреагировал стоявший справа от насильственно удерживаемой девицы. Вполоборота обернувшись, он гаркнул привыкшим отдавать приказы голосом.

— Эй, кто там, пошли вон! Вон, я сказал!!!

Надо думать, это и был сам господин гвардии подполковник Хлуденев. От алтаря, освещенного свечами, невозможно было рассмотреть вход в церковь, хоть расстояние и было невелико. А потому, он принял ворвавшихся в церковь офицеров за местных пейзан, с коими у него был разговор короткий. Пришлось показать, что церемонию прервали не случайные люди.

— Сдавайтесь, Хлуденев, ваша карта бита!

Это обращение возымело обратное действие, "жених" выхватил из ножен саблю и шагнул вперед, пытаясь рассмотреть противника. Сходится с ним в сабельном поединке, да еще и в церкви было бы верхом глупости. Щелкнул взведенный курок "гранда".

— Брось, саблю! Я хоть и не призовой стрелок, а с такого расстояния не промахнусь!

Стрелять в сторону алтаря штаб-капитан не рискнул, там все увешано иконами, могут, потом и в святотатстве обвинить. А потому, он пальнул в окно. И пока шок у похитителей не прошел, выставил похитителям ультиматум.

— Саблю брось, если жить хочешь!

После короткой паузы клинок брякнулся на каменную плиту пола.

— К вам это тоже относится господа!

Воспользовавшись моментом, мадемуазель Элиз высвободилась от хватки похитителей, кинулась к Алексу и буквально вцепилась в него с каким-то жалобным мычанием. Нос офицера уловил запах знакомых духов. По наитию Алекс приподнял вуаль и замер. Рот девушки был заткнут кляпом, а поверх тряпки... На него смотрели такие испуганные и такие знакомые глаза.

— Аделина!!!

Алекс торопливо извлек кляп изо рта девушки.

— Воцель, уведите ее отсюда.

Тем временем, два остальных офицера также избавились от своих "селедок". Других аргументов для разрешения ситуации у них при себе не оказалось, не рассчитывали похитители на встречу с вооруженным и решительно настроенным противником.

— Это вы, Магу? — догадался Хлуденев.

— Штаб-капитан Магу, — сделал шаг вперед Алекс, — честь имею! В отличие от вас!

— Ну, это мы еще посмотрим, кто окажется прав, — прошипел подполковник.

— Посмотрим, — не стал вступать в дискуссию штаб-капитан. — Господин городовой, пошлите нашего кучера в участок за подкреплением, а то господа офицеры уж больно буйные и заносчивые попались.

Ждать пришлось долго, зато к церкви прибыл ни много, ни мало, а сам участковый пристав с шестью полицейскими. Пристав разом объявил всех участников происшествия задержанными и должными отправиться в ближайший участок. И только узнав, чьей дочерью является потерпевшая, сразу же стал куда более любезен, согласившись известить князя о благополучном исходе дела.

Воспользовавшись моментом, Алекс поспешил объясниться с Аделиной.

— Как ты могла так рисковать?!

— Я подумала, будет достоверней, — попыталась оправдаться княжна, — если они вправду меня похитят. Между прочим, они заглянули под вуаль и убедились, что не ошиблись. Он так и сказал "это она". Будь там эта мадемуазель, твой план провалился бы!

— А мне сдается, ты сделала от недостатка острых ощущений в своей жизни!

— Уж кто бы говорил, — не осталась в долгу княжна.

— Я это делал исключительно по долгу службы, — возразил офицер.

— А в Себрию ты тоже исключительно по долгу службы поехал?

— Т-с-с, — прервал ее излияния Алекс, — сейчас об этом не стоит говорить. Пойми, задержись мы еще на пять минут, и ты бы стала женой Жижемского.

— Бр-р-р, — поежилась девушка, — какая мерзость!

— Успокойся, милая, все уже закончилось.

Их единение прервал городовой, вспомнивший о своих должностных обязанностях.

— Прошу прощения, господа, но извольте пожаловать в участок для разбирательства.

Дело вышло громким. С учетом замешанных в нем персон расследование проводили жандармы. Хорошо хоть у самого Александриса Николосовича хватило ума не участвовать в похищении лично. А вот его адъютант и близкий друг был взят в церкви с поличным. Князь Белогорский рвал и метал, требуя наказания обидчиков своей дочери. В конечном итоге и в самые кратчайшие сроки решение пришлось выносить самому Александрису Третьему.

К немалому удивлению штаб-капитана, помимо потерпевшей стороны в лице самого Алекса, банкира Магу и князя Белогорского, к императору был приглашен еще и заводчик Тизель. Прием проходил в большом императорском кабинете. Кроме самого императора, здесь же присутствовал еще и граф Горобцов-Ташков. Разговор Александрис начал с самого штаб-капитана Магу.

— Как следует из представленных мне материалов дела, вы, господин штаб-капитан, знали или, по крайней мере, подозревали об опасности, грозящей вашей невесте. Почему же вы никого о ней не предупредили?

— Ваше величество, кроме ни на чем не основанных подозрений у меня не было никаких фактов. Меня бы просто никто не стал слушать! А ведь речь идет о серьезном преступлении!

— Может, вы и правы, — слегка склонил голову император. — Должен вам сказать, господа, суда не будет! Все три офицера, участвовавших в этом деле, будут с позором отправлены в отставку без мундира и пенсии. Также им пожизненно будет запрещено проживание в обеих столицах. Продажного батюшку церковный суд накажет. Надеюсь, такое решение оставит вас удовлетворенными?

Пострадавшая сторона в едином порыве заверила его величество в полном своем удовлетворении и полном отсутствии каких либо претензий к своим обидчикам.

— Вот и хорошо, — подвел итог император. — Кроме того, надо нам еще один вопрос обсудить, для чего я сюда господина Тизеля и пригласил. Этим летом один здесь присутствующий штаб-капитан едва не начал войну с сопредельным государством, не первый раз, между прочим. За что ему объявляется выговор.

— Есть выговор, ваше императорское величество!

— Вольно, — милостиво разрешил Александрис. — В свое оправдание, означенный офицер заявил, что на спорной территории находится крупное и, по его словам, очень богатое месторождение меди. Заявил?

— Так точно, ваше императорское величество!

— А медь Руоссии сейчас нужна. Очень нужна. Не так ли, господин Тизель?

— Именно так, ваше императорское величество, — склонил голову фабрикант.

— Вот и найдите эту медь. А как найдете, надеюсь, патроны, производимые на вашем заводе, станут казне обходиться дешевле.

Это предложение императора пробило стену невозмутимого спокойствия Тизеля.

— Ваше величество, — воскликнул он, — там же нет ничего! Месторождение найти еще надо, рудник построить, дорогу к нему, заводик медеплавильный опять же! Где же мне столько денег на все это взять?!

Похоже, именно на такую реакцию Александрис и рассчитывал. А потому, подготовился к ней заранее.

— Неужели, ваш зять, банкир Магу в кредите своему тестю откажет?

Настала очередь Виктора Магу сказать слова, предписанной ему императором роли.

— Не откажу, ваше императорское величество!

— А князь Белогорский для вас нужные разрешительные документы в столичных министерствах протолкнет.

— Будет исполнено, ваше императорское величество!

— Вот и отлично, — подвел итог император. — А как первая медь с того месторождения пойдет, так и выговор с господина штаб-капитана можно будет снять. И свадьбу не вздумайте переносить, пора уже эту историю заканчивать.

На этом аудиенция была окончена, семейство Магу и примкнувший к ним князь Белогорский потянулись к выходу. Уже выходя из императорского дворца, князь не сдержался.

— Все-то им с рук сходит! Кого другого на каторгу бы загнали давно, а этих только в отставку вышибли, хоть и с позором! Привыкли все решать через жопу!

Присутствовавшие при вспышке княжеского гнева невольно улыбнулись.

— Да и черт с ними, — подвел итог старик Тизель. — Теперь надо думать, где деньги на железную дорогу и рудник возьмем. Опять к западным банкирам на поклон придется идти и в кредиты залазить.

Штаб-капитан понял, вот теперь настал его черед выручить семью.

— Не надо никуда лезть, — вздохнул Алекс, — есть у меня деньги. На все должно хватить.

— У тебя-то, откуда? — удивился старый заводчик.

— Дед, давай я это тебе как-нибудь, потом расскажу, — предложил офицер.

И понимающе переглянулся с отцом.

Эпилог

Весь этот столь долгожданный день Алекс провел, будто в тумане. С утра его обрядили в парадный мундир, навесили саблю, ремень затянули так, что трудно стало дышать. Потом его привезли в дом Белогорских, где он увидел свою Аделину, буквально утопавшую в пене белоснежных кружев. Долго любоваться на такую прелесть, впрочем, не позволили, опять карета и они с княжной оказались перед алтарем. Каким-то чудом ухитрился выстоять всю церемонию до конца, не свалился в обморок, и даже почти вовремя сказал "да". Несколько секунд томительного ожидания и такой же ответ слышится от стоящей рядом невесты.

После душной, заполненной многочисленными гостями и пропахшей ладаном церкви была короткая поездка по городу, во время которой Алекс не сразу осознал, что сидящая рядом Аделина уже не невеста, а его законная жена. Потом был уставленный хрусталем и фарфором стол, во главе которого усадили молодых. Приглашенные на свадебное торжество ели, пили, поднимали тосты и веселились, как могли. Алекс сидел за столом подобно деревянному болванчику, время от времени вставая на ноги и целуя жену под пристальными взглядами сотен глаз. В шкуре жениха он ощущал себя очень неуютно. Судя по виду Аделины, она чувствовала себя не лучше. Лишь время от времени, он позволял себе коснуться ее руки, обтянутой скользкой шелковой перчаткой, как бы говоря ей "Держись, милая, когда-нибудь это все должно закончиться".

Закончилось все в особняке семейства Магу, где молодым отвели все правое крыло второго этажа. Ирен расстаралась на славу, огромную кровать пришлось затаскивать в спальню через окно, так как в двери она не пролазила. Здесь их ненадолго разлучили, чтобы подготовить молодую к первой брачной ночи. После недолгого, но очень томительного ожидания Алекс, наконец-то, остался наедине со своей женой.

До самых глаз укрытая белоснежным одеялом, Аделина утопала в многочисленных подушках. Так быстро Алекс Магу не раздевался со времен военного училища. Сходу нырнув под одеяло он добрался до столь вожделенного тела своей молодой жены, обнял и... На Аделине была надета длинная, до самых пят ночная рубашка из какого-то плотного, тяжелого материала. Попытка избавиться от этого одеяния закономерно потерпела полный крах.

— Что это ты удумал, дорогой?

— Я? — растерялся Алекс. — Долг выполнить хотел. Супружеский. Да...

Следующий вопрос добил бравого штаб-капитана окончательно.

— И как же ты его выполнять собрался?

Подвел Аделину озорной блеск сквозь пушистые ресницы.

— Ах, ты ж...

Через полминуты молодая запросила пощады.

— Сдаюсь! Сдаюсь! Отпусти, сама все сниму.

А затем решительно приказала.

— Отвернись, я стесняюсь...

Утром Алекс проснулся первым. Аделина очень мило спала, уткнувшись носиком в его плечо. Он так и лежал, боясь шевельнуться и потревожить спящую. Волна любви, тепла и нежности затопила его сердце. Жена. Теперь они вместе. Навсегда.