Выродок

Эльма посмотрела на смущённое лицо знахаря и проговорила: — Хорошо, пусть так. Тогда подумай, может, кто из ваших это сотворил? Шкипер тот же, не зря ж его нет нигде...

-Этот-то? Вряд ли, — произнёс Лохмоть. — У меня насчёт него два предположения: или он за Рыжеблудом на небеса отправился, или тот его с каким-то поручением отослал, что, скорее всего. Старший эту поездку в Абелин выдумал наверняка, чтобы его в Троедомье долго не хватились. А как показать, что ты уехал, если возок твой с возницей во дворе стоит? Вот он и отправил Шкипера куда-то и там ждать его велел. Так что возможно, подручный мой и объявится скоро, может тогда хоть что-то прояснится...

-А насчёт других что?

-Да там и нет никого, кто такое провернуть мог, — Лохмоть опять посмотрел в окно и усмехнулся. — Рыжеблуд всё меня подначивал, мол, собрал я у себя придурков одних, а вокруг самого такое отребье вертелось... — он покачал головой. — Хотя, подождите, если кто и задумал блуду какую — так это только Потешник! Он давно у старшего на крючке был, может спрыгнуть захотел? Замок ему открыть — раз плюнуть: он же раньше показушкой был, разные небывальщины толпе показывал. До меня ему далеко, конечно, — не преминул отметить Лохмоть, — но всё же...Смущает меня монисто это...непонятно, что этим убийца сказать хотел?

-Ты всё слышал, что мы говорили?

-Это насчёт Ивии, что ли? — поморщился Лохмоть. — Забудьте! Рыжеблуд, когда её на торговищах встречал, дальней стороной обходил, а уж к себе пригласить, да ещё наедине с ней остаться-на это он даже в подпитии вряд ли бы пошёл.

-А не могла она его заинтересовать чем-то? Тем же монисто, например? — эльма нетерпеливо ждала ответа.

-Кто знает? — вынужден был согласиться Лохмоть. — Особенно, если учесть какие у него планы были....Но всё-таки мне больше ваше последнее предположение нравится-насчёт Одноухого с Фильтом. Одного не пойму, за что они его так ненавидеть-то могли? Или просто грабежа ради? Тогда почему они всё не забрали, если вдвоём были и сумели незаметно уйти? Загадка!

-Так что мы стоим — то? — воскликнул знахарь. — Пойдёмте вниз и спросим Касама напрямую. А то так и будем гадать, пока нас стражи не заберут!

-Вас— то за что? — удивился Лохмоть.

-А за компанию! — огрызнулась Юллин, и они отправились к выходу.

Однако в едовой никого не было. Касам видимо ушёл к себе, окончательно обидевшись на своих постояльцев. Выглянув в окно, Юллин увидела Ивию, разговаривавшею с Араей и Грошика, вертевшегося возле них. Она повернулась к Лохмотю со знахарем и выдохнула: — Ну, что? Кроме Касама в кашеварне, по-моему, больше никого нет. Пошли к нему... Они уже собирались постучать, когда со двора послышались всполошённые крики и в едовую ворвался запыхавшийся Крючок.

-Хвала всем Богам, барн Лохмоть здесь! Бежим скорее — Троедомье горит!

Зовущий остров

Пожары были самым страшным бедствием в Заводи. Построенные почти впритык друг к другу дома, склады и кашеварни могли сгореть один за другим — и такое бывало уже не раз. Самая страшная гарь случилась лет тридцать назад: тогда из-за удара молнии выгорела половина Заводи и с тех пор, проносящиеся над поселением грозы, пугали люд и заставляли быть постоянно настороже. Поэтому сообщение Крючка заставило сорваться с места не только Лохмотя, но и почти всех обитателей кашеварни. Однако эльма не собиралась нестись к пожарищу сломя голову. То, что Троедомье вспыхнуло не случайно, было понятно всем, даже выбежавшему на крики Крючка Касаму. Варщик немного постоял посреди едовой и тут же завопил: — Фильт! Стой у бочек с водой и, если что сразу поливай ограду. Арая, вы с Грошиком бегом по скотнику: все, что может гореть, стаскивайте в яму, что за сараем. И скотину, скотину выводите...

Началась суета. Юллин остановила готового сорваться с места Лохмотя: — Ты можешь нас подождать?

-Только недолго! — ответил Лохмоть и выбежал с Крючком во двор. Переглянувшись с Куном, оба постояльца буквально взлетели наверх и разбежались по своим комнатам. Юллин вытащила из-под койки мешок и достала оттуда шлем, выполненный в виде металлического обруча, прикреплённого к кольчужному плату. Лицо защищала полумаска с наносником, и, одев шлем, эльма стала неузнаваемой. Кроме того, Юллин привязала к поясу небольшую фляжку-кувшинку. В окно со двора впрыгнул грайс и остановился, глядя на сборы хозяйки, а в открытую дверь вбежала Ивия. Остановившись напротив эльмы, она молча посмотрела на неё, затем провела подрагивающими пальцами по полумаске и по кладню, который Юллин сжимала в руке.

-Мама, мне надо уйти и возможно надолго, — жестокие слова сорвались с губ Юллин, но помешанная выслушала их со странным спокойствием. Мало того, она наклонилась к эльме и, сняв с неё шлем, поцеловала Юллин в лоб.

-Иди... Иди, Лита, — проговорила Ивия, глядя на эльму. — Я знаю, тебе надо идти. Но ты ведь вернёшься к своей маме, пусть не сейчас, но вернёшься. Не обижай мужа, он хороший, жаль, что только пьёт временами, — задумчиво проговорила Ивия.

-Мама! — зарделась эльма.

-Слушай мать! — наставительно произнесла Ивия. — Мама сразу увидела бы плохого человека... А плохой человек умер, умер!! — она закружилась по комнате, не обращая внимания на оскалившегося Гарлина.

— Кто умер, мама? — насторожилась эльма, но Ивия уже не слышала её, продолжая танцевать под звучащую только в её голове музыку.

Юллин застыла в растерянности. С одной стороны, ей очень хотелось расспросить Ивию, с другой надо было спешить к ждущему её во дворе Лохмотю. Подумав, что может быть всё обойдётся, и, она вернётся сюда, после того как потушат гарь, Юллин ещё раз посмотрела на безмятежную Ивию и прошептав: — Я люблю тебя, мама! — выскочила в коридор. Грайс следовал за ней. У лестницы их уже ждал знахарь, державший в руках довольно длинную палку, украшенную затейливой резьбой. Кроме, этого на поясе у него висела любимая острина, а через плечо висела привычная сумка с необходимыми снадобьями. Спустившись вниз, эльма увидела варщика, закрывающего ставни.

-Касам, — крикнула она. — Если мы не вернемся, позаботься об Ивии! Мул и повозка — её плата за постой, ты понял?!

Одноухий медленно развернулся, его губы задрожали, но он так ничего и не сумел сказать в ответ. Лишь его глаза подозрительно заблестели, и варщик со всех сил начал кивать головой.

-Прощай, на всякий случай! — крикнул и знахарь. Махнув рукой, он выскочил за эльмой во двор.

-Вы там полдничали что-ли? — встретил их раздосадованный Лохмоть. — Хотя вам всё равно, конечно, не ваша же кашеварня полыхает, — крикнул он уже на бегу. Бегал он знатно, Кун и эльма еле успевали за ним, но неожиданно возле поворота к Троедомью Лохмоть резко остановился и, подождав догоняющих, окинул их оценивающим взглядом. По закоулку гуляли рассеянные клубы дыма, но ожидаемого столба пламени видно не было. Из-за забора внезапно выпрыгнул грайс и зашипел на доверенного. Губы Лохмотя растянулись в нервной улыбке.

-Кот с нами — это замечательно! Смотрю, вы успели нацепить кое-что и правильно сделали, Крючок сказал, что на дороге с Белой что-то непонятное твориться... А пожар— то, похож, и не так велик, как ему примерещилось...

-А сам-то он где? — спросила эльма.

-Они с Детинушкой вперёд побежали... а нам с вами надо немного по-другому действовать, — Лохмоть прислушался. — Странно всё это, — через мгновение сказал он. — Шума не слышно, а там уже пол Заводи должно быть, тушить пожарище. Ну-ка давайте за мной, — он резким ударом ноги выбил пару штакетин из близлежащей ограды и юркнул в образовавшуюся дыру. Остальные последовали за ним. Они бежали по каким-то задворкам, протискивались между строениями и наконец, выбрались к тому же Троедомью, только с обратной стороны. Лохмоть позвенел чем-то в руках и отпер еле заметную воротинку, почти всю скрытую бранником. Пробравшись внутрь, он поднял руку и следовавшие за ним послушно замерли. Грайс тоже ощетинился и прыгнул в кусты, густо растущие на заднем дворе Троедомья. Оттуда раздался испуганный вопль и под ноги Лохмотю кубарем выкатился уже знакомый эльме гоблин. Уткнувшись в доверенного, он замер и медленно поднял голову. Вышедший за ним из поросли грайс, уставился на хозяйку, но она отрицательно помотала головой и провела рукой, указывая на заросли. Гарлин понял её приказ и исчез в кустарнике: лишь тихое шуршание выдавало его продвижения.

-Ну что, выкидыш гнуси, — зловеще — ласково проговорил Лохмоть, схватил гоблина за воротник рубахи и рывком поставил на ноги. — Знакомьтесь — барн Потешник собственной персоной. Пока все тушат пожар, он занимается любимым делом — шарится по затайкам своих сотоварищей! Много спереть успел? — Лохмоть сорвал с пояса Потешника кошель и подкинул его на ладони. — Вполне пойдёт,— он удовлетворённо кивнул. — Та-ак, а теперь тут проверим, — Лохмоть запустил руку за пазуху гоблина. — Прекрати,-поморщилась эльма, но доверенный уже выкинул на землю ещё пару мошниц, испачканных землёй. Последним он достал монисто и остолбенел, уставившись на него. — Это что? Это откуда? — он перевёл взгляд на гоблина. Воспользовавшись его ошеломлением, Потешник рванулся и, оставив ворот рубахи в руке Лохмотя, бросился бежать, но Кун вовремя подставил ему ножку. Гоблин кубарем покатился по земле. Доверенный с Юллин подскочили к нему, и Потешник съёжился, закрывая голову руками.

-Не трогайте! — Лохмоть отнял худые ладони гоблина от его лица и потряс ожерельем у Потешника под носом. — Откуда это у тебя? Говори, ну? — доверенный медленно потянул нож из чехла.

— Клянусь, Лохмотюшка милый, клянусь, я не убивал... — захныкал гоблин. — Когда пожар начался, я спасать добро хозяйское помчался...

-Ну да, ну да, — сочувственно закивал Лохмоть. — Главное было в потаёнку сразу кинуться, больше добра-то хозяйского нет нигде...

-Ты дослушай, — продолжал хныкать Потешник, — я в потаёнку сунулся, а там такое... — гоблин округлил глаза. — Барн Рыжеблуд убитый сидит, а на голове вот эта вещица. Каюсь, Лохмотюшка, не удержался я, схватил её и ходу оттуда, боялся, что огонь меня там застанет.

-А в потаёнку как проник, гадёныш?! Говори, а то прям здесь кишки выпущу!

-Так я же говорю, дверка, открытая была, я и подумал, что хозяин там, — заискивающе прогнусавил гоблин.

-Его же не должно в Троедомье быть, — хмыкнул доверенный. — Он же с утра в город укатил....

-Во-от, Лохмотюшка, и загадка главная! Шкипер-то приехал и сказал, что старший его аж у Вильетовой пристани дожидаться велел, а сам туда так и не пришёл!

Лохмоть переглянулся с эльмой и подмигнул: насчёт Шкипера он оказался прав.

-Барн Кун, тебя не затруднит собрать всё это, — Лохмоть показал на разбросанные кошели. — Положи пока в сумку, а как хозяева сыщутся, мы им и вернём. Вернём ведь? — он грозно нахмурил брови и уставился на Потешника. Тот торопливо закивал головой и судорожно сглотнул. — Юллин, постереги-ка его, а я посмотрю, не обшарил ли этот пройдоха и мою затайку.

Он нырнул в бранник и довольно долго отсутствовал: Юллин даже начала волноваться, но Лохмоть вскоре вылез, правда, совсем не оттуда, откуда его ожидали. Он тоже вооружился: за его пояс был заткнут секач — боевой топор с двойным лезвием, а за спину он закинул небольшого "жука" — щит, выполненный в виде сомкнутых надкрыльев этого насекомого, соединённых между собой узкими полосками гномьего железа. На голове у доверенного была одета плотная шапка, опять же с металлическими вставками. Увидев его в таком виде, эльма вопросительно подняла брови, но Лохмоть сразу же схватил за горло Потешника и затряс его.

-Кто там?! Кто во дворе Троедомья?!

-Ты ж его придушишь, — тихо проговорил знахарь. — Тогда мы уже вряд ли что-то узнаем.

Лохмоть отбросил уже хрипящего гоблина и посмотрел на соратников.

-Я в дом пробрался, — наконец сказал он. — Пожара-то нет как такового, груду тряпья разного кто-то прямо у окон подпалил, чтоб дыма было побольше. По дому солдаты ходят, на наёмников похожие, а значит, кто-то важный к нам пожаловал.

-Наёмники Юга? — спросила эльма и увидев утвердительный кивок Лохмотя, сжала кулаки так, что даже крепкая кожа её полуперчаток стала угрожающе потрескивать. Однако она быстро взяла себя в руки и прислушалась к тому, что с трудом говорил Потешник, постоянно ощупывающий горло.

-Там, барн Бур, прибыл лично — со свитой и охраной своей. Они уже знали, что Рыжеблуд убит, сразу в потаёнку кинулись.... Потом стали дом обыскивать, нашли троих наших и во двор увели. Пока их выводили, я потихоньку на скотник выбрался и решил через заднюю воротинку уйти...

-Предварительно покопавшись в чужих затайках, — усмехнулся Лохмоть.

-А ты как хотел? — неожиданно огрызнулся Потешник. — Ребятам эти деньги уже ни к чему, их всех Бур всё одно в острог сопроводит, а у меня был шанс до Белой добраться и сбежать навсегда из этих мест! Там, глядишь, новую жизнь бы начал, а для этого деньги нужны. И немалые.

Гоблин немного поколебался, но всё же решил высказаться до конца:

-На тебя они думают, Лохмоть. Считают, что это ты старшего к смерти приговорил, а выродок этот... — он кивнул головой в сторону эльмы, — тебе в этом помог... Отпустил бы ты меня,-неожиданно взмолился Потешник. -Я ж всё рассказал, больше не знаю ничего...

-Да? — усомнился Лохмоть. — А кто тряпки поджог, не ты разве?

-Что ты! — замахал руками гоблин. — Мне б и в голову такое не пришло. Сам подумай, если б это я Рыжеблуда убил, то зачем мне лишнее внимание к себе привлекать...

Лохмоть подумал и кивнул головой. На самом деле многое не вязалось между собой, да и Потешник почему-то ушёл из потаёнки с пустыми руками (если не считать ожерелья, конечно). — Что делать будем? — он посмотрел на знахаря с Юллин. — Мы с эльмой теперь первые на кого подозрение в убийстве пало, а значит, охотиться на нас будут всерьёз. Может даже награду за поимку объявят... Гоблин дёрнулся на земле и Лохмоть не преминул это заметить. — Что, мой слизнястый друг, уже назначили? Потешник неуверенно кивнул. — Тогда выход один, — продолжил доверенный. — Убираться отсюда надо подальше, а потом уже думать, как со всем этим разобраться. Зови кота, и уходим, пока стражи с наёмниками скотник обшаривать не начали. А тебе, барн Кун, — обратился он к знахарю,— я думаю надо к Касаму возвращаться. На тебя не думает никто, да и нам с Юллин пара верных глаз здесь не помешает. На моих Крючков со Шкиперами надежды мало и от Одноухого прока в таких делах нет. Да и оружие твоё, — он иронично посмотрел на палку знахаря, — против меча вряд ли выстоит.

Знахарь обиженно посмотрел на Лохмотя, молча сорвал с пояса острину и быстро отсоединил её навершие. Затем он взял свой шест и ввернул кинжал в его основание. Кун потряс очутившейся в его руках пикой и резко сказал:

-Я не для того с вами пошёл, чтоб потом как гнусь в норе отсиживаться! Вряд ли меня в покое оставят, учитывая мои с вами обоими, отношения, а о них половина Дальней знает. Так что поищи себе другого соглядатая-этого же Потешника, например, ...

-Ещё чего! — возмутился Лохмоть. — Да эта тварь мать родную не пожалеет, если выгоду для себя почует!