"Очень скоро, — сказали ему. — Жди. А следом придем и мы".
Их взоры давно уже были обращены к открывшимся порталам. Вот-вот должны были раскрыться они настолько, чтобы пропустить богов в новый мир. И тогда никакие предсказания и никакая девка им не смогут помешать.
Глава 14
Конец марта, замок Вейн, Марина
Нас с леди Шарлоттой и Маргаретой эвакуировали в столицу Дармоншира через полчаса после нашего с Люком разговора. Жак Леймин, сопровождаемый командиром моей личной гвардии Осокиным, нашли меня в операционной, когда я медленно — от усталости и накатившей тошноты — приводила ее в порядок. В карманах халата лежал мешочек с иглами — я теперь всегда носила его с собой, — и телефон, и я периодически замирала, прислушиваясь. Мне все казалось, что Люк сейчас еще позвонит.
Но когда на фортах глухо заговорила артиллерия, я поняла — началось. Теперь точно началось. И он не позвонит.
Старик Леймин был категоричен:
— Его светлость отдал приказ на эвакуацию, — сказал он, устрашающе вращая глазами, — леди Дармоншир, у вас есть десять минут на сборы.
Капитан Осокин остался у входа в лечебное отделение, рядом с постоянно сопровождавшими меня гвардейцами, как будто опасался, что я могу сбежать. Впрочем, его опасения были обоснованы.
Большую часть отведенного времени я потратила на то, чтобы закончить работу и положить инструменты в стерилизатор, а остальные — на спешное прощание с коллегами, теми, кто не был занят с больными. Никто не осуждал меня, но так невыносимо стыдно мне не было никогда. Покидать госпиталь и людей, которым мы обещали защиту — как будто моя жизнь стоила больше, чем их! Мы сработались с ними, сроднились, и теперь я бежала, оставляя их на линии фронта.
— Простите, — прошептала я, сжимая сухую ладонь доктора Лео Кастера. Глаза его были красными от недосыпа, и пах он лекарствами, и глядя на него, я снова впала в состояние отчаяния. Все разумные доводы, которые я приводила себе ранее, вылетели из головы. Я не могу уехать! Как я могу?!
"Ты обещала".
Я как-нибудь уговорю Люка. И Леймина. Люк должен понять... должен!
Мне начало не хватать кислорода, я судорожно вздохнула раз, другой — и тут доктор Кастер крепко сжал мою руку в ответ.
— Немедленно отправляйтесь, Марина Михайловна, — строго сказал он. — И не корите себя, не забывайте, что вы отвечаете не только за себя, но и за ребенка. Вам давно следовало прекратить практику с вашим токсикозом, поэтому как ваш врач и как ваш, надеюсь, друг, я рад, что вы уезжаете.
Я снова вздохнула, глотая подступающие злые и виноватые слезы, но мысль о ребенке — и о Полине, которая тоже зависит от меня, — привела меня в чувство. И заставила вспомнить, почему я пообещала Люку уехать.
Потому что от моего мужа сейчас зависит судьба сотен тысяч людей. И если враги прорвутся к замку и захватят меня, они смогут заставить его сдастся. А это означает конец сопротивления. Это значит, что Люка убьют.
Совсем недавно, после моего побега на выручку к Кате, Василина бросила мне в лицо, что реши заговорщики шантажировать ее, и ей бы пришлось выбирать между троном и мной. Возможно, я была неправа — ведь в результате и Катю спас Свидерский без моего участия (или она его, что вернее), из-за меня пострадали гвардейцы и чуть не погиб Март с друзьями, но я прекрасно понимала, что никто не позволит королеве рисковать собой или страной ради сестры, особенно такой дурной. А вот Люк без сомнения рискнет всем ради меня. Все отдаст, и жизнь в том числе.
Как и я. Так разве я могу подвести его?
— Пора, ваша светлость, — негромко позвал от двери капитан Осокин.
Я, кивнув, поцеловала доктора Лео в щеку — за попытку снять груз с моей совести, а затем внезапно расцеловала и остальных. И в сопровождении гвардейцев вышла из лечебного отделения.
Единственное, что утешало меня — что здесь оставался Леймин с охраной, и для медперсонала были подготовлены пути отступления. Детей по нашему с леди Лоттой настоянию должны были вывезти на автобусе одновременно с нами и разместить в герцогском доме, слуг, тех, кто не занят был на помощи госпиталю, увозили следом. Легких раненых уже начали транспортировать в дальние больницы герцогства. Но тяжелых трогать было нельзя, и госпиталь оставался работать до последнего.
Я прямо в халате прошла по коридору к нашему "детскому саду" — леди Лотта отдавала последние распоряжения нянечкам, срочно собирающих детей в дорогу, и глаза ее были тревожными. Она передала рыдающего рыжего мальчишку лет двух, вцепившегося в нее, помощнице, погладила его по голове и что-то ласково сказала — пацан замолчал, серьезно кивнул, и свекровь последовала за мной. У черной лестницы нас уже ждали Рита и личные горничные. Сумки с самым необходимым были давно собраны, и мы быстро прошли по подземному ходу к приготовленному для нас пассажирскому листолету.
Улетая, с высоты я видела далекие башни Третьего форта, где сейчас находился Люк. На них тучей надвигались раньяры — и зло и тяжело продолжали грохотать орудия. Видела я и автобусы, в которые грузили детей; гвардейцев — они должны были выехать за мной; раненых и слуг, столпившихся на крыльце замка. Как бы я ни утешала себя, какие бы разумные доводы не приводила — это было слишком похоже на постыдное бегство. И я, глядя из кабины листолета на удаляющийся замок, поклялась, что вернусь сюда сразу же, как отступит враг. Как Люк заставит его отступить.
Герцогский дом встретил нас запахом векового камня и старого дерева. Он стоял в центре столицы, большой, простой, крепкий, вросший в землю: серые стены проглядывали сквозь пышный вьюнок, что оплетал колонны крыльца с треугольной крышей, поднимался до третьего этажа дома, а кое-где и до крыши с десятком труб, расступаясь вокруг высоких окон — около двадцати в ряд. Видимо, предки-Дармонширы предпочитали простоту и основательность. По инляндскому обыкновению, фасад выходил на улицу, отделенный от нее лишь небольшим двориком и низкой оградой, зато за домом расстилался огромный сад с цветущими деревьями. Там нам и предстояло обосноваться — а если враг все же проломит защиту фортов и двинется на Виндерс, нас должны были отправить на Маль-Серену.
Начало апреля, Виндерс, столица герцогства Дармоншир, Марина
— Марина Михайловна?
Я не ответила — в этот самый момент меня рвало в ванной, и общаться не было ни возможности, ни желания. Да и жить, если честно, не хотелось.
Когда перед глазами уже заплясали черные пятна, на запястье чуть похолодел брачный браслет — и наконец-то по телу быстрой змейкой проскользила прохлада, пощекотав руку и впитавшись в виски. Отпустило, и я, склонившись над раковиной, плеснула в лицо воды и посмотрела в зеркало. Красные глаза, белые губы, волосы, влажные от испарины. Красавица.
— И почему бы тебе не действовать заранее? — пробормотала я злобненько, подняв руку и разглядывая кусающую себя за хвост платиновую змею. — Или для Целителя если не пострадала — считай, и беременна не была?
Сапфировые глаза украшения укоризненно блеснули, и я, тут же устыдившись хулы на мужниного первопредка (а еще больше испугавшись, что Инлий разгневается и браслет перестанет помогать), прикусила язык.
— Прости, Великий, — покаялась я в зеркало, снова наклоняясь умыться, — и спасибо.
Мне показалось, что потянуло ветерком, а когда я подняла голову, в глубинах зеркала мелькнула серебряная длинная тень. Я потрясла головой, пошатнувшись от слабости, вгляделась — но никаких теней там не было, и на меня взирало мое красноглазое отражение с всклокоченными волосами.
"Прекрасно. Только галлюцинаций тебе и не хватало".
Я продолжила мрачно умываться. Холодная вода окончательно привела меня в чувство, и я, почистив зубы, промокнула лицо полотенцем и вышла в спальню. Там суетилась Мария, уверенно перестилая постель. Взбила подушки и потянулась подвинуть мешочек с иглами, который лежал на прикроватной тумбочке, чтобы протереть пыль.
— Не трогай, — предупредила я. Горничная обернулась, сочувственно вздохнула. Последнее время я стойко вызывала у окружающих желание сочувственно вздыхать.
— Вызвать врача, ваша светлость?
— Не надо. Лучше дай мне яду, — буркнула я желчно, опускаясь в кресло у окна. Свежий воздух тоже приносил облегчение, поэтому несколько дней, которые мы пробыли в доме, я продолжала спать с открытыми окнами. Хорошо, что браслет унял тошноту — а если бы он еще умел убирать слабость, раздражительность и плаксивость, было бы еще лучше. Но увы. И как это мама прошла через это целых шесть раз?
— Ну-ну, — добродушно проговорила Мария. — От беременности еще никто не умирал, ваша светлость.
— Но я уверена, что убивал, — еще мрачнее откликнулась я и откинулась на спинку кресла. — Болтливых горничных так наверняка.
— Может, чаю? — привычно не обратила внимания на мою едкость эта бесстрашная женщина. — С солеными сухариками, ваша светлость...
Я представила себе сухарики и меня замутило. Но по опыту нужно было немножко подождать — действие браслета потихоньку усиливалось, и через минут десять я могла уже поесть.
— Воды с лимоном, — приказала я. — И каши, Мария, только поскорее. И что там с просителями?
— Ждут, ваша светлость, — с неудовольствием высказалась горничная. — Но куда вам сейчас просители?
Я глубоко вдохнула и закрыла глаза.
— Скажи, я выйду через полчаса. Только сначала принеси мне поесть, Мария.
Браслет начал действовать в тот же день, что состоялся наш с Люком разговор — меня ужасно укачало в листолете, разболелась голова, и когда я уже готова была плакать от мигрени, змея на запястье налилась прохладой и все прошло. Но действовал он как-то выборочно. Приступы токсикоза не перестали меня мучить, я по-прежнему то и дело впадала в предобморочное состояние, но когда становилось совсем худо, брачная змейка давала мне короткую передышку. К моему счастью стал он помогать и при вкалывании игл — это все еще было до слез больно, но не страшнее, чем в первые разы. Иначе, как чудом, я это назвать не могла.
Когда я за очередным семейным чаепитием поделилась новообретенной способностью с Маргаретой и леди Лоттой, свекровь, глянув на мое запястье, сказала:
— Верно, отец и мама говорили мне, что в крепком браке браслеты Дармонширов становятся лечебными. Но мама и так не страдала токсикозом, поэтому я знаю только о том, что они снимали головную боль.
— У меня и таких браслетов не будет, — с завистью пробормотала Маргарета. — И вообще, Марина, глядя на твои страдания, я окончательно убедилась, что в брак вступают и детей заводят только сумасшедшие.
Леди Лотта огорченно вздохнула, а я буркнула:
— Спасибо, Рита. Я сама на себя глядя, в этом убеждаюсь. Леди Шарлотта, если браслет должен помогать, то почему не действовал раньше?
— Может, ваш брак стал крепче? — деликатно предположила леди Шарлотта.
— Думаете, расстояние его укрепило? Тогда мне следует уехать в Тидусс. Заодно и вы от меня отдохнете, — съязвила я — и тут же чуть не подавилась чаем, вспомнив, что в телефонном разговоре я первый раз после свадьбы сказала Люку, что люблю его. Леди Шарлотта мягко улыбалась, и я приложила ладонь к лицу и покачала головой. — Простите, леди Лотта. Кажется, я с каждым днем все злее и нетерпимее.
— Ничего, — сказала она понимающе. — Вот увидишь, закончится первый триместр, гормоны придут в порядок, и ты снова станешь самой собой, доброй и спокойной.
Я промолчала, что и в нормальном состоянии не сильно-то отличаюсь от себя нынешней. Незачем расстраивать свекровь.
Она и так тревожна — ходит в домашнюю часовню, приносит жертвы всем богам, беззвучно шепчет молитвы. Двое детей на войне — нелегкое испытание.
Я же, оставшись без дела, вымотанная токсикозом, не находила себе места от слабости и тревоги. Майки Доулсон докладывал мне о делах в Вейне, и я каждый раз боролась с собой, чтобы не сорваться туда в ту же минуту. С Люком связи не было — он не звонил и не отвечал на звонки, но мы знали, что он жив. Пропала и Поля, и я, исправно вкалывая иглы, надеялась, что с ней все в порядке. Немного отвлекали меня короткие разговоры с Марианом — голос его был так спокоен, когда он говорил, что Василина еще не вернулась, что я кожей ощущала, как невыносимо ему страшно за нее. Спасали и просители, которые каким-то образом прознали, что герцогиня Дармоншир переехала в столицу. Уже на второй день с раннего утра они молчаливо толпились у ворот дома. Простые люди смотрели на окна с тоскливой надеждой, и я не смогла отказать в приеме.
В остальное время я погружалась в бездну эмоциональной нестабильности: то на глазах вскипали злые слезы, и я готова была разрушить весь мир, то рвалась отправиться к Люку, чтобы хотя бы посмотреть на него, то напоминала себе, что он меня обидел и лежала в кровати, равнодушная ко всему. Чтобы как-то еще отвлечься и не сойти с ума окончательно, я стала присоединяться к леди Лотте в часовне. Религиозного рвения во мне никогда не было, но после встречи с Красным стало как-то неловко игнорировать храм — будто избегаешь встречи с близким родственником, а умиротворение обители успокаивало и меня. И я просила: Синюю — о благополучных родах, Зеленого — о том, чтобы все было в порядке с Полей. Белого я благодарила за браслет и заклинала помочь Люку. Говорила я и с Красным — обо всем на свете, о Василине, которой нужно вернуться, о Люке, которому нужно выиграть войну. Но Воин ни разу мне не ответил. Это понятно — у него, как и у других богов, наверняка были более важные дела.
Начало апреля, Люк
Его светлость очнулся в вязком тумане, слабый, как младенец. Зашарил руками вокруг, повернулся набок, не понимая, почему вокруг так грохочет. Зрение постепенно фокусировалось — маленькая, аскетично обставленная комната в комендатуре Третьего форта, ночник, виталист... Дармоншир сглотнул: под кожей мага пульсировала горячая сытная кровь.
— Очнулись, ваша светлость! — сказал дежурный с облегчением и направился к нему. Люк поморщился — голос ввинтился в виски ледяными копьями, а грохот — наконец-то стало понятно, что это работают орудия, — вибрировал, казалось, прямо в голове. Внутри разворачивался нестерпимый голод — герцог дернул руками, почувствовав, как вытягиваются когти, и сжал зубы.
— Не подходисс, — прошипел Люк. Маг жизни остановился, пригляделся — и лицо его стало испуганным. — Иди к двериссс. Сссколько я ссспал?
— Трое суток, ваша светлость, — виталист медленно и осторожно отступал к выходу. Кровь пульсировала так заманчиво, что Дармоншир закрыл глаза, отвернулся к стенке — бороться с голодом становилось все труднее.
— Что там ссснаружи?
— Иномирянам вчера пришло подкрепление. С утра атакуют. Пока держимся, — маг очевидно боялся, но все-таки профессионал в нем взял верх. — Ваша светлость, я могу в вашем состоянии чем-то помочь?
— Нет. Прямо ссссейчас сскажи всем, чтобы ушли с моей дороги, — прошипел Люк, корчась на кровати. — Ссспряталисссссь. Иначессс будут сссжертвы...
Хлопнула дверь, послышались поспешные шаги, голоса. Дармоншир запрокинул голову, судорожно облизался и зашарил по тумбочке в поисках сигарет. Раз, два... топот ног, щелчок зажигалки... три, четыре, пять... затяжка. Голоса все дальше. Рокот артиллерии... шесть, семь... еще затяжка полной грудью, до темноты в глазах.
