Когда 'Дженнер' миновал куст, Крюков положил большой палец на кнопку 'Огонь из орудия'. Подождав несколько секунд, он дождался момента, когда мех слегка повернется к нему и можно будет выстрелить не в бок, обычно прикрытый рукой-щитком с парой лазеров, а прямо в правый полуторс. Перекрестье прицела четко легло на открывшуюся часть фронтальной части меха, и Крюков нежно нажал на кнопку. В уши четко щелкнул наушник шлемофона, а через мгновенье орудие Т-80 выстрелило бронебойно-подкалиберным снарядом. Но еще до выстрела Крюков в своем просветлении уже четко ЗНАЛ, что он попадет. И попадет туда, куда нужно. И, ничуть не удивившись взорвавшемуся меху, быстро перевел прицел на следующую мишень — 'Ведету'.
Но тут свое веское слово сказал 'Борогоз'. Со склонов вниз на дорогу полетели несколько дымных хвостов, и 'Ведета' затряслась от взрывов 'Шмелей'. Пара выстрелов досталось 'Гоблину'. Головной дозор застыл на дороге.
Крюков быстро перевел прицел на БТРы, мимолетно пожалев, что поздно сменил тип снаряда на осколочно-фугасный. Хотя тип он уже перещелкнул, в ствол уже был заряжен бронебойный. Ну и ладно, БТРу этого за глаза хватит. И средний БТР получил вольфрамовую иглу в двигатель.
Остальные два БТРа попытались скрыться. Ха, наивные. Крюков четко взял на прицел дальнего и отстрелялся. БТР пытался развернуться, но как-то бестолково, и снаряд влетел ему прямо в борт. Стальной стакан пробил тонкую боковую броню, а заполняющая этот стакан взрывчатка взорвалась уже внутри. Машину взрывом раздуло, словно воздушный шар. В небо улетели когда-то закрытые люки и сорванная башня. Из корпуса ударили струи огня и дыма. Крюков уважительно подумал, что земную машину такое попадание просто разорвало бы пополам, а эта же осталась почти целым куском. В этот момент в уши ворвался вопль командира:
— Крюков, ... .... ..., добей этот ... танк! Он дергается!
— Чего?! Да ... ему настал, какое дергается?
— Выполнять!
Чертыхаясь, Крюков вновь перевел ствол орудия на головной дозор. Командиру чудиться, а он проверяй. И снаряд не подходящий — не бронебойный, а осколочно-фугасный. Ну да ладно. И несчастная 'Ведета' получила попадание в башню. Башня выдержала, а вот вылезающие из 'Гоблина' оглушенные пехотинцы получили по полной — осколки прошлись по ним косой смерти. Не выжил никто.
Крюков снова повернулся к БТРам. Даже если в танке и был кто живой (в чем он сильно сомневался), то от такого подарка точно отрубится. Попробуйте залезть в колокол и попросите кого-нибудь от души долбануть по нему снаружи — получите весь спектр похожих ощущений. В танке остались только оглушенные и контуженные, которые к бою были уже непригодны. Хотя кто ее знает, эту технику инопланетную, может, и правда сможет защитить от такого.
Последний БТР к тому времени уже развернулся и вовсю удирал обратно к повороту. Крюков уже начал наводить пушку на него, когда услышал в шлемофоне мат Савенкова. Командир изощренно поминал свою удачу, помятое ведро, чью-то мать и закон подлости. Едва Крюков выстрелил, как прицел зажил своей жизнью, не реагируя на команды наводчика, а башня стала поворачиваться к дальнему участку дороги. Над прицелом замигала надпись 'Командир' — Савенков перехватил управление. Крюков еще успел заметить, как его снаряд влетел в заднее колесо БТРа и как тот, с оторванным колесом, совершает полный переворот в воздухе и грохается на бок, поднимая тучу пыли. Затем в поле прицела попал поворот, и Крюков ругнулся сам. Из-за куска скалы на дорогу выехали две новых 'Ведеты'. Один танк стал разворачивать башню в сторону Т-80, а второй явно нацелился на спецназ, который в это время добивал первую 'Ведету' и 'Гоблина'.
Пока наводчик рассматривал новую проблему, прицел снова стал послушным. Командир нацелил Крюкова на новое направление, вернул ему управление орудием и теперь лихорадочно прикидывал, выдержит их навесная броня хоть одно попадание пушки противника. Вроде бы должна, но вот закреплена она была... не очень.
Крюков такими проблемами не мучился. Сменив тип снаряда и ожидая конца лязга механизма заряжания, он выбирал, кого быть первым. В этот момент одна 'Ведета' выстрелила. Снаряд, пролетев над дорогой, взорвался около засады 'Борогоза'. Этого Крюков не увидел, но куда этот танк целился — понял сразу. И уже не колебался. Его снаряд вонзился в тот танк, который выцеливал 'Борогоз'.
Получив попадание в борт, тот встал. Но тут же двинулся дальше, разворачивая ствол своей пушки в сторону новой угрозы. Его пулемет, торчащий из лобового листа, открыл огонь по пехоте.
Крюков сосредоточенно 'вел' 'Ведету', некстати почти целиком скрывшуюся за каким-то крупным булыжником. На выстрел второго танка и близкий взрыв он не обратил никакого внимания — не зацепил, и ладно. Как только 'его' танк выехал на открытое место, он тут же нажал на гашетку. Снаряд попал в тот же борт и как бы не в то же самое место. 'Ведета' резко встала. Из пробоины появился белый дымок, который стал чернеть и утолщаться. Готов!
ПУМ! ПУМ! ПУМ! ПУМ! ХРУСТЬ! Савенков чуть не оглох. Казалось, кто-то от души долбанул по броне кувалдой, причем как раз в том месте, где была его голова. Развернув свой прибор наблюдения, он начал осматривать окрестности. Он уже догадался, что это могло быть. Кто-то воспользовался слепой зоной и, подобравшись поближе, стал расстреливать их танк. И почти сразу увидел, кто именно.
На расстоянии около километра от них на краю обрыва стоял мех. Серый мех с кучей стволов на месте рук. Стволы были выкрашены в черный цвет, от них вился еле заметный дымок.
— Что там?! — в шлемофоне раздался голов Крюкова.
— Какой-то мех!
— Какой?
Не смотря на разговор, свое дело Крюков знал хорошо — последняя 'Ведета' получила снаряд. Правда, это выстрел был не очень точен, и вражеский танк отделался всего лишь разорванной гусеницей. В этот момент мех снова дал о себе знать.
БАММ! БАММ! БАММ! БАММ! БАММ! БЗДЫНЬ! Башню тряхнуло. Теперь попадания были звонче и сочнее, отдаваясь в голове колокольным звоном.
— Не знаю! Похож на Егеря или Снайпера!
Перед танком вырос султан близкого взрыва. По броне ударили осколки снаряда и куски скалы, за которой укрывался Т-80. Поврежденная 'Ведета' приняла вызов. Савенков дернулся к пульту запуска дымовых гранат, но его попытка укрыться от огня за дымовой завесой провалилась — система на его усилия не отреагировала.
— Заводи!
Механик-водитель начал запускать турбину. Раздалось ворчание, переросшее в свист и рычание. В этот момент Крюков загнал в 'Ведету' новый снаряд. На этот раз попадание было удачнее — прямо в лоб. Т-80 дернулся и сдал назад.
ХРЯСТЬ! ХРЯСТЬ! БЗДЫНЬ! Снова дернуло башню.
— Твою мать!
— Что, командир? Ранен?!
— Нет! Этот урод мой прибор снес! ... ...! Заканчивай с этой ... колонной!
Голос Савенкова заглушил взрыв. На том месте, где несколько секунд назад стоял Т-80, во все стороны полетели куски скалы.
— Ах ты гад! Получи!
'Ведета' получила второй снаряд в лобовую броню и взорвалась.
— Твою мать!
При отходе танк ушел в сторону и Крюков зацепил краем глаза остатки головного дозора. И увидел, как недобитый 'Гоблин' с порванными гусеницами, дымясь, медленно разворачивает свою башню в сторону спецназавцев. 'Борогоз' вел огонь только из стрелкового оружия, похоже, что 'Шмели' у них кончились. 'Гоблин' отвечал из пулемета, прижимая пехоту к земле.
БАМ! БАМ! ХРЯСТЬ! ХРЯСТЬ!! ХРЯСТЬ!!!
— А-а-а!! Чтоб тебя!
Прицелившись, Крюков выстрелил в сторону 'Гоблина'. Удача его не покинула — выстрелить из ракетниц тот не успел, а теперь уже и не мог — снаряд попал в ракетные короба. К сильному сожалению Крюкова, они не взорвались. Вражеский стрелок еще не успел навести свое оружие и потому пусковые трубы стояли пустые. Теперь же стрелять из них было невозможно — передняя часть обеих пусковых была смята так, словно она была сделана из фольги и побывала в стиральной машине. Крышки были частью сорваны, частью изгибались причудливым образом; сами короба напоминали кожу шарпея; несколько видимых пусковых труб были погнуты. 'Отстрелялся, милок' — подумал Крюков, разворачиваясь к командиру.
На первый взгляд все было в порядке. Механизм заряжания был цел, ствол держал угол, Савенков держался за голову и матерился. Потом до Крюкова что-то дошло, и он посмотрел вверх. И увидел блеснувший на какой-то полированной поверхности солнечный блик. Кусочек солнца внутри танка, закрытого почти герметично.
— Командир! Ты живой?
— Что?!
— Ты живой, спрашиваю?!
— Не слышу!
БАМ! БАМ! БАМ! БАМ! БАМ! БАМ!
— Да заткните же его кто-нибудь!
Крюков, поняв, что командира оглушило, снова приник к прицелу и попытался развернуться к меху. Но прицел пополз очень медленно, а внутри танка раздался скрежет и стон сминаемого металла. У Крюкова похолодело внутри. Какой-то осколок или кусок брони попал в погон и сейчас сминается там, уродуя при этом посадочные поверхности башни. И заклинить башню могло в любой момент. А это — смерть. И их, и парней из 'Борогоза'. Наводить ствол поворотом танка... это даже не смешно.
— Поворачивайся к нему передом!
Мехвод ничего не ответил, но танк начал разворачиваться носом к меху.
— Так... так... еще чуть-чуть... Стой! Хватит!
ПУМ! ПУМ! ПУМ! ПУМ! ХРЯСТЬ!
Танк опять затрясся, через поле зрения прицела наискось пролетел лист навесной брони.
Крюков отчаянно молился, что бы башню не заклинило в последний момент. Под визг и скрежет сминаемого металла и вой поворотного гидромотора башня медленно и неспешно доворачивала ствол пушки в сторону меха. Еще чуть-чуть! Есть! Выстрел! Но трассер снаряда пролетел мимо цели. Стволы орудий меха полыхнули огнем.
БАМ! БАМ! БАМ! ДЗАНГ! ХРЯКСЬ! ХЛЯСТЬ!
Последний звук был Крюкову знаком — на пол боевого отделения упало что-то металлическое. 'Только бы не МЗ!' — мысленно взмолился Крюков. Без механизма заряжания им оставалось только бежать или идти на таран. Зарядить пушку, в принципе, можно и вручную. Только для этого нужны два человека и куча времени. А времени у них не было.
Не отрывая глаз от окуляра, Крюков подвел прицельную марку к груди меха. В голове мелькнула непонятно откуда взявшаяся мысль, что в боеукладке осталось всего два бронебойных снаряда, считая и тот, что в стволе. Остальные были сложены в баки-стеллажи и толку от них сейчас никакого. 'Ну, держись!' — подумал Крюков, нажимая кнопку.
Пилот меха словно что-то почувствовал, и в последнюю секунду мех дернулся за стоявший рядом кусок скалы. Не успел — снаряд попал тому в грудь. Однако броня выдержала, и мех, покачнувшись, сумел уйти с линии огня. И пропал. Через несколько секунд в прицеле на мгновенье промелькнул его силуэт. Мех уходил обратно по дороге. Только тогда Крюков оторвался от прицела, разом ощутив и дикую усталость, и дрожь в руках, и свою одежду, всю мокрую от пота.
(Степан)
Техи Цирцинуса, прибывшие вместе с подкреплениями, готовили к буксировке то, что осталось от расстрелянной местной милицией колонны. Сержант Дик Ли, командир отделения пехотинцев, а по совместительству объект постоянных шуточек в стиле 'как хорошо быть генералом' (ну а кто виноват, что Роберт. Е. Ли и Ричард. Е. Ли имеют одинаковые инициалы) обходил выставленные посты и очень тщательно осматривал местность. Не будь лейтенант Вольт, командир пехотного взвода, занят сейчас организацией охранения, прикрывающего техников, он бы мог восхититься дотошностью и обстоятельностью своего сержанта. К своему счастью молодой выпускник академии, отправившийся заработать денег и славы, не знал, что его лучший сержант, имеющий колоссальный опыт как партизанских, так и противопартизанских операций, осматривает место недавней засады не только с целью выяснения причин гибели сотоварищей.
Дик был выходцем с одной из окраинных планет. Никому не нужный сирота, выживать которым полагалось самостоятельно. Или не выживать, как получиться. Именно из таких триады набирали 'счастливчиков' — самых верных, преданных до фанатизма членов сообщества. И Ли оказался одним из таких 'счастливчиков', причём повезло ему дважды: первый раз — когда его подобрали, и второй, когда сам Мудрец обратил внимание на перспективного мальчишку и сделал его одним из своих многочисленных агентов. Не агентом триады, вернее, и им тоже, а своим личным агентом. Поэтому, когда и от Мудреца, и от триады пришло указание любой ценой оказаться среди войск, отправляемых на Заимку, Ричард Ли приложил максимум усилий для выполнения задания.
И теперь он внимательно осматривал местность, стараясь найти что-либо представляющее интерес. 'Так, что тут у нас? Позиции пехоты. Подготовлены грамотно, но очень нахально — 'Дженнер' их легко обнаружил бы и, вместе с 'Гоблином', превратил в месиво из битых камней, земли и тел солдат. Причём не получив при этом серьёзных повреждений. Так. А вот и первый 'интерес' — брошенные 'трубы' ручных пусковых РБД. Камуфлированный пластик, причём пластик весьма примитивный — словно на болванку намотали несколько слоёв ткани, пропитанной какой-то синтетической смолой. Наверняка шлёпать их можно пачками и почти бесплатно. Потом внутрь помещается ракета, фиксируется и закрывается передней крышкой, вот она. Брошено их примерно два десятка, что примерно соответствует общему числу выстрелов РБД. Всё ясно — одноразовые пусковые, не требующие ухода и обслуживания, а также понятные любой обезьяне. Подобное оружие можно встретить где угодно. Потому и бросили — не нужны они им больше. А вот разведмашину забрали, значит, отремонтировать хотят. Ну и ладно, что ещё можно выжать из 'труб'? На корпусе по трафарету нанесена буквенно-цифровая маркировка. Незнакомая, что странно, и с преобладанием цифр. Производитель не указан, что тоже странно. Ладно, запомним'.
Проверив следующий пост, Дик прошёл чуть дальше, чем мог бы, и очень внимательно осмотрел 'направление', которое местные, видимо, считали дорогой. На каменистой земле отчётливо были видны следы гусениц, а также пара воронок от танковых орудий и многочисленные отметины от попаданий автопушек 'Егеря'. 'Здесь стояло нечто. Мартин, пилот уцелевшего меха, и выжившие пехотинцы в один голос твердят, что это был танк. Некоторые утверждают, что 'Демолишер', другие — что силуэт был похож на 'Скорпион'. Хорош 'Скорпион' ага, с пушкой-десяткой и бронёй, плюющей на огонь пяти стволов. Агрегат Звёздной Лиги? Может быть, но как-то не верится. Ладно, это пока не важно, запишем в непонятки, мы ведь их и ищем, вот, кстати, ещё одна. Судя по всему — стреляная гильза от автопушки танка. Довольно короткая, на дне выштампованы цифры, вот собственно и всё'.
Сержант пошел дальше, обходя подбитые танки, потом, пользуясь привилегиями своего звания, присел на нагретый солнцем валун и закурил, невольно продолжая осматривать местность. Что поделать, привычка. И привычка эта была вознаграждена — что-то блеснуло на солнце полированным боком...
...Тем же вечером Ли сидел в своей выгородке в казарме и вертел перед глазами листок с изображением... чего-то неприличного. По крайней мере, при первом взгляде на сильно вытянутый цилиндр с полукруглой головкой, ассоциации были самыми пошлыми, несмотря на дорисованные пунктиром небольшие крылышки-оперение. Ничего путного в голову не лезло, да Дик и не особо старался — всё это было не более чем спектаклем одного актёра для одного зрителя.
