− Симона! − счастливо засверкала глазищами гостья.
− Ладно, иди уже, − буркнула та, − И как ей это удаётся? − чисто риторически, стоя у стеллажей с колбами спросила величество. Потом подошла к зеркалу и попробовала, как гаргулья, состроить жалобную моську. Получалось как-то не так проникновенно, но что-то в этом было.
Лэра задумалась. Лабораторию давно пора обновлять, а король спит и видит, как бы от этой избавиться, не то, что денег выделить на новую. Но может, стоит не потребовать, а вот так...
Симона состроила горестную гримасу, подкорректировала трагичность и, удовлетворенная результатом, пошла проверять возникшую теорию.
Стоит ли упоминать, что на следующий день начался ремонт заброшенного летнего дворца, который перестраивался под новейшую лабораторию. Правда, его величество отчего-то приказал лишить гаргулью премии на срок ведения строительства, но она об этом не узнала, так как уже была в пути.
− У меня отпуск, − кричала она всем страждущим её подписи, − и пусть весь мир подождёт!
Часть 4. Смысл жизни гаргульи.
− Я уже и забыл, каково это путешествовать с тобой Гаруня, − восседая на Зевусе, с удовольствием протянул Алеш.
Гаргулья довольно улыбнулась. Лэр-в был её идеалом мужчины, только его она любила искренне и беззаветно.
Да, они никогда не станут парой в любовном смысле, но разве это непременное условие любви? Сколько у него было красивых и не очень возлюбленных и где они сейчас? А Гарунечка-лапочка рядом, всегда готова поделиться ценным советом, укрыть заботливым крылышком. Надо будет почаще заглядывать в отдел и как раньше помогать расследовать сложные дела. Всё-таки зарылась она в своих бумагах, а всё несносный манипулятор Фима. И как у него ловко получается, опутает сладкими словами и знай себе, выжимает из неё жизненные соки.
Но при воспоминании о полковнике, губы сами собой растянулись в мечтательной улыбке. Уютно работать за его надёжной спиной, тут не поспоришь.
В первом же трактире гаргулье захотелось "тряхнуть стариной" и спеть. Восторженные глаза слушателей вернули её в "лёгкий вес", и она снова порхала как мотылёк. Всеобщее обожание повышало ей настроение, а краем уха услышанные пошлые высказывания об аппетитных округлостях её фигуры заставили сомневаться, стоит ли ехать и расставаться с накопившимися излишками.
И лишь ночами, когда суета вокруг неё прекращалась, в голове появлялись противные мысли, а в чём смысл её существования, что она будет делать через десять, двадцать, сто лет? Ну не глупость ли об этом думать?! Но мысли зловредно возвращались и настойчиво зудели, не находя ответа.
Чем дальше отъезжали от столицы, тем проще становились люди, и меньше хотелось выступать. Если раньше благодарные, широкой души крестьяне, торговцы, норовили подарить кусок ткани, сумочку, бусы, цветы, то теперь всё чаще совали еду.
Ладно бы проявили разнообразие, так нет, народу втемяшилось в голову, что гаргульи любят мясо. Вот они и несли окорока. Пожалуйста: окорок с чесноком, с перцем, в травах, с дымом, в бальзаме и даже в особой каменной крошке, помогающей подольше сохраниться мясу.
"Кстати, этот окорок в крошке, стоит взять с собой в дорогу, а остальными придётся осчастливливать хозяина таверны. Скопидом несчастный, понял, что девать подаренные ляжки гаргулье некуда, так за медяшки, сквалыга, выкупает душевный дар народа. "Интересно, платит ли он налоги и соответствует ли технической безопасности его таверна?" — Гаруня, затаившая зло на хитропопого хозяина, внесла его в свою книжечку-памятку. Инспекция ему не повредит.
− Алеш, нам ещё долго колесить по просторам?
− Малышка, мы всего-то неделю в пути, а ты меня об этом спрашиваешь со второго дня.
− Потому что ещё в дне пути от столицы все знали, какая я важная персона, а дальше сплошь дремучая глухомань. Или вот ещё, скажи мне, как можно меня заподозрить в плохом зрении, если я ношу очки?
− Маленькая, ты сама объяснила тому несчастному, что стёкла в очки вставляют увеличительные.
− Алеш, не зли меня, это было в общем. И вообще... Как МЕНЯ можно было не отделить от "в общем"! Надо же понимать, что я исключение!
Лэр-в улыбался и пожимал плечами. Гаргулья уже не один раз пыталась донести простым людям смысл вещей, предназначенных исключительно для красоты, и сталкивалась с глухой стеной непонимания.
Анка, услышавшая жалобы своей хозяйки, хихикнула. Безусловно, госпожу гаргулью в столице знал каждый житель, и стар и млад. Нет там семьи, которой не приходилось бы ежемесячно заполнять бумажки, сообщая о своих доходах и расходах на оплату жилья. Но не только из-за них знали о ней обыватели.
Госпожа Ферокс являлась популярным лицом из-за любви к организации публичных мероприятий и обязательного их посещения. Даже в вестнике всегда уделялось пара строчек тому, какого цвета были когти у гаргульи, какой формы очки и в каких цветах был составлен её костюм.
Бесконечное мелькание гаргульи перед глазами у жителей, да ещё и всеобщее раздражение от необходимости заполнения кипы бумаг не могло не вызвать всенародного ответа. О ней слагали весёлые побасенки, анекдоты и грубоватые шутки. Кто-то сказал бы: "ну и слава, упаси звёзды!", но её действительно любили.
Она вписалась в жизнь столицы, давала повод злословить, подкидывала новенькое в замусоленный годами быт и стала столичной штучкой.
Она могла одним махом собрать денег на изготовление платочков для стражи, чтобы было чем вытирать слёзы пострадавшим. Могла заставить всю площадь, заполненную народом на празднике, топать в едином ритме и хлопать в ладоши так, что от мощной вибрации обрушивались рядом стоящие дома.
Более того, теперь по её прихоти в первый день каждого сезона все столичные жители надевали шляпки или хотя бы повязывали шарфики определённого цвета. В начале зимы − белый, для весны предназначался нежно зелёный, для лета было выбрано пёстрое многоцветье, ну а осенью предлагался выбор оттенков от оранжевого до багряного. Кто-то скажет "чушь", "ерунда", но все эти мелочи нравились людям и делали их жизнь более занимательной.
И вот, всего в нескольких днях пути, все видят, что к ним пожаловала гаргулья, и никто не знает, что это "та самая"! Как будто их много и можно запутаться!
Теперь ещё и удовольствия от пения нет. Всё портят несчастные окорока, уж лучше бы ничего не несли.
Так и ехали.
Потом ещё ехали и ещё, всё дальше и дальше.
В крепости сворачивать было лень, раздражение, навеянное дорогой, постепенно улетучилось, и возросла в цене тишина, умиротворение, единение с природой. Внезапно накатило вдохновение и гаргулья снова что-то тренькала на лиоли, издавая бу-бу-бу и у-у-у-у-у.
Позабылся строгий стиль в одежде. Анка теперь подготавливала наряды "а-ля пиратка". Ничего криминального, это всего-навсего кожаные обтягивающие штаны и лёгкая рубашка с не застёгнутыми пуговицами. Выбора шляп в дороге не предоставлялось, поэтому образ завершала бандана.
Вскоре Алеш с огорчением констатировал, что огненной травы для Зевуса больше нет, и придётся искать её по дороге. Гаргулье приходилось взмывать в небо и высматривать огневые точки силы, где и можно было собрать эту травку.
− Зевус, морда твоя нахальная не треснет от эксплуатации несравненной меня!? — выговаривала огнеяру Гаруня, на что он награждал её потрясающе безразличным взглядом, а мог и хвостом по попе хлестануть.
Но каждый раз, при необходимости, она взмывала вверх, искала, и иногда даже сама собирала, плюясь и чертыхаясь, не забывая каждый раз по-полной высказаться нахальному быку.
Утомлённые пылью путешественники взбодрились в одном из населённых пунктов, находящемся совсем на отшибе, вблизи серых гор, куда они и спешили. Народ там жил, прямо скажем, дикий, невоспитанный и злобный.
Встретили их толпой. Тёмная масса селян с горящими неприкрытой неприязнью глазами, с отравленными ядом ненависти сердцами, гнали юную овечку, то бишь девушку, вон из своего жилища. Гаруня позже жалела, что злая масса народа не выгнала кудрявую овцу раньше или позже их приезда, но что случилось, то случилось.
Тогда она первая прижала руки к груди в сострадательном жесте и просяще посмотрела на храброго Алеша. Мужчина, который по сути своей был рыцарем, по должности − чёрным мстителем преступникам, незамедлительно вступился за гонимую девчушку.
Видно было, что она растрёпана, немного исцарапана и синяки на коленках взывали к жалости. Нет, её не жгли, не били с особой жестокостью, её просто гнали, осыпая проклятиями, и если она останавливалась, то женщины пытались оттаскать её за волосы. Это потом гаргулья объективно оценила жестокость жителей, которая выражалась ярко, но не больно, а в момент гонения она была напугана надвигающейся лавиной из озлобленных людей.
− Как посмели сами вершить суд?! — громко воззвал лэр-в. — На каком основании гоните молодую деву?
− Так мы...
Лэр-в на огнеяре ослеплял местных гонителей, и они не сразу нашлись, что сказать. Анка уже успокаивающе обнимала девушку, отчищала её от налипшей при падении грязи, и утешала.
− Заберите её, лэр...
− Лэр-в, − поправил Алеш.
− Милостивый лэр-в, заберите эту дрянь от греха подальше, − падая на колени, закричал старик.
И снова все заголосили, и в подтверждении своих слов один за другим опускались на колени.
− Ведь чуть нас до смертоубийства не довела, − продолжал жалиться старик.
− Сама девка ещё только в силу входит, а уже всю деревню перессорила. Всё заставляет делать так, как ей надо. Смотришь на нее, и отказать не можешь, а потом думаешь, ну и зачем? Девки-красавицы по её наущению в грязи мажутся, парни дерутся, а у ней ещё и ухватить то не за что, а они за неё кулаками до крови машут. Бабы — лучшее ей отдают, мужики, прежде чем работу делать, у неё мастерят. Всех нас задурила. Не хотим, а делаем что велит!
Алеш слушал и хмурился. А гаргулья видела, как тоненькая девушка посмотрела на него своими очаровательными глазищами и, не отрываясь, как будто с мольбой сверлит. Как можно наговаривать на такое создание? Однако Алеш ещё больше нахмурился, и девушка отчего-то вскрикнула, схватившись за голову.
− Не смей, − строго сказал он ей.
Потом внимательно оглядел окруживший его народ и для всех произнёс.
− Дар в ней силу набирает. Как поняли, что девочка отличается ото всех, надо было в ближайшую крепость её везти на обучение. Наше королевство очень нуждается в магах, а у неё редчайшая магия. Старосте выговор!
Вот так, нас стало больше и, удивительное дело, эта замарашка из милого существа быстро превратилась в ученицу лэр-ва. Теперь Анка обихаживала не только гаргулью, но ещё и деревенскую сиротку. Поначалу девушку окружили заботой и сочувствием, она принимала всё с трогательной благодарностью, поражаясь, о сколь многих вещах она не знала. Агнес, так она представилась, училась, слушала рассказы о столичной жизни с удовольствием, широко распахнув свои удивительные глаза и милый ротик.
Но вот, гаргулья стала подмечать, что труженица Агнес перестала помогать Анке готовить ужин и устраивать ночлег, а поначалу ведь помогала. Алеш, конечно, назвал её временной ученицей, и она, вроде как, не обязана хлопотать, но очень уж царапает её быстротечное превращение из благодарной сироты в ещё одну хозяйку.
Ближе к горам похолодало и Гаруне пришлось поделиться своими вещами с приёмышем. Она ещё только думала, в ответ на просьбу Алеша, чем именно, а Агнес уже строила умоляющие глазки и просила новенький тёплый плащ-накидку. Само собой, гаргульины штаны на ней болтались бы, но могла бы и дождаться, что ей предложит хозяйка вещей! Да что и говорить, гаргулья скрепя сердце именно плащ и предложила бы, но сама.
Мелочи, всё женские мелочи. Не так посмотрела, не так сказала, не там улыбнулась и вот уже Анке она не подруга, гаргулья на неё неприязненно косится, а милый, прозорливый Зевус нарочно жжёт её огнём, когда она слишком близко подходит к едущему на нём Алешу. За это огнеяр получил громкий чмок в роскошный нос от Гаруни и лишний жирный пучок травы от Анки. У него в момент облагодетельствования даже глаза сделались красиииивые! Огромные, что плошки!
Алеш всё свободное время в дороге посвящал обучению малолетнего бутона. Тринадцать лет, почти четырнадцать, вполне подходящий возраст для поиска жениха в деревне. В городе Агнес считалась бы ещё ребёнком, как минимум год, но для магички − уже переросток. Да, дар входит в силу в подростковом возрасте, но к этому времени даровитые создания уже знакомы с теорией магии, полностью пропагандированы об ответственности владения даром, настроены жить и работать во благо королевства, знают с кем им придётся сражаться и как важна их миссия.
Пафосно, временами даже смешно, но какое счастье иметь дело с высокоморальным магом, а не с опасным, себе на уме, чародеем. Именно моральную сторону обучения первым делом пытался наверстать Алеш. С даром Агнес уже начала разбираться сама, но ей его заблокируют, если заподозрят, что она злоупотребляет ментальными возможностями. Редчайший дар, возможно она сможет работать с кристаллом правды, если навсегда забудет о манипуляции людьми ради своей выгоде.
− Гаруня, я же лэр-в, все попытки воздействовать на Анку при помощи дара я пресёк и предупредил её о последствиях, − высказался Алеш в ответ на намёки гаргульи. − А на тебя она вообще не может воздействовать. Впрочем, если бы ты приложила усилия, то сама видела бы как происходит мажество. Лэра Авелин сказала, что это доступно всем магическим существам.
− Но Алеш...
− Чем лиоль тискать, поработай над своими возможностями.
Вот так строго и сказал: "работай Гаруня, работай!". Надо ли упоминать, что ещё один камешек недовольства полетел в огород по имени Агнес.
Продолжать путь стало сложнее.
Зевус, вредное парнокопытное, везде, мерзавец, проходил, а Гарунины телеги застревали. То дорога была слишком узкая и больше напоминала тропу, то всё вокруг было засыпано камнями.
Неудивительно, ведь местность уже гористая, не ахти какие горки, но камней понакидано немеряно. Не то чтобы гаргулье так необходима была палатка, складной столик, табуреты, одежда, одеяла, щётки, камешки, но вопрос престижа никто не отменял.
Всё же, пришлось оставить телеги со скарбом на обочине во имя конечной цели. Алеш продолжил путь на огнеяре, Анка с Агнес на ящере, а гаргулья тоже на ящере, но не крокодилоподобном, а высоком и быстроходном.
После первой же ночи на земле Анка захлюпала носом. Гаруня кидала укоризненные взгляды на друга, но он умудрился прогреть горничную своей магией и теперь уже усмехался над гаргульей. Как будто она виновата, что может укутаться крыльями и не чувствовать ни холода, ни жары.
По большому счёту, и еда ей не так уж необходима, но не будешь же пояснять некоторым дотошным личностям, что горничная ей всё равно нужна.
