Варвара. Путь Адмирала. Часть третья "Святая Мария"

Лодка медленно под аккумуляторами ползла в нашу сторону, от "Новика" шло ощущение, как я бы проходила над клеткой с тиграми, втянув живот, стиснув кулачки и задержав дыхание где-то под грудью, если бы не нужда двигать ногами для ходьбы, обязательно бы сжала со всей силы коленки. Между приказом и появлением напряжённого и собранного Степана Ильича с Сергеем Николаевичем прошло всего секунд тридцать:

— Степан Ильич! За мной! — и уже на ходу в направлении ютового отсека. — У Вас торпеды в аппаратах?

— Да ! Ваше Превосходительство! Мне кондукторов вызвать?

— Степан Ильич! Чем тише сейчас будет, тем лучше! Вдвоём справимся! — уже влетая в ютовый торпедный отсек. — Открывайте люк правого борта! Надеюсь, ресиверы полные?

— Вчера проверяли! Все набили... — уже открыв бортовой люк...

— Вот и славно! Помогайте! Сейчас выдвинем и нужно сделать пуск, глубина восемь метров, здесь из-за рек солёность ниже. Поэтому реально будет метров десять-одиннадцать... Выставили глубину?

— Выставил! А куда наводить будем?

— Никуда. Степан Ильич! Помните, как вместо мины на англичанина ставили без хода? Всё! Приготовились! Пуск!

— Есть пуск! Торпеда вышла! Борт чистый! Николай Оттович!

— Вот и славно! Люк закрывайте! И будьте здесь, приготовьтесь пустить левую, если прикажу, но люк пока не открывать! Я вам сейчас кондукторов пришлю! Уже в дверях отсека проговорила я...

Сама же занималась запуском торпеды, и выведением её на нужный курс в обход нашей кормы, чтобы по дуге вывести её "Холланду" в носовую проекцию. Я не надеялась попасть в узкий корпус, мне нужно было подвести торпеду под корпус, а в носовой проекции она будет дольше идти под днищем лодки. Взрыва под ней шестидесяти четырёх килограммов улучшенного пироксилина ей должно хватить с гарантией, если крейсера у нас раскалывались. Лодке оставалось идти до нас больше трёх кабельтовых, когда наша торпеда уже вышла на боевой курс и едва она состворилась, я дала команду на подрыв. Похоже, что к взрыву нашего пироксилина добавилась детонация тротила их собственных торпед и наверно запасов бензина на борту, потому, что разверзшееся вдруг в полукилометре от нас "Нечто" подводного взрыва, даже на взрыв было не похоже, вода вдруг вспучилась и взметнулась вверх, но не фонтаном, а формируясь в грибовидное облачко мощного взрыва, которое словно накачивала бьющая снизу струя огня-взрыва. И долетевший звук не был похож на привычный грохот столько раз слышанных взрывов торпед, до нас докатилось стаккато грозового грома близкой серии молний, когда перед грохотом звук успевает, словно просесть, чтобы разрыв громыхнул утробнее, а по поверхности бухты была видна рябь фронта набегающей ударной волны.

— Сергей Николаевич! Вы, простите, что позволил себе покомандовать, не поставив командира корабля в известность!

— Николай Оттович! Не расскажете, что это произошло?

— А это, Сергей Николаевич, нас собиралась атаковать подводная лодка американской фирмы "Холланд", которую, как я теперь понимаю, на буксире притащил вот тот голландский трамп, а уши наверняка наших британских друзей...

— А почему она взорвалась? И почему мы её просто не расстреляли?

— Шанс попасть в перископ, конечно, есть, а вот повредить ей, скорее всего не выйдет! А взорвалась, так у неё на борту боезапас сдетонировал.

— И для этого мы с противоположного борта торпеду без хода за борт сбрасывали?

— Совпадение! Сергей Николаевич! Кстати, если кто-то видел, что у нас торпеда из люка вылетела. Надо запись сделать, что мы только что затопили обнаруженную неисправную торпеду, которую мы не пускали, что категорически недопустимо в порту, а затопили, пользуясь большими глубинами на рейде.

— То есть, мы к потоплению подводной лодки никакого отношения не имеем?

— Именно так! И никак иначе! И думаю, что не позднее, чем через час-другой с этим вопросом к нам на борт прибудут представители местных портовых властей.

— Ну, раз не мы, значит так и запишем...

— Сергей Николаевич! И не забудьте, это довести до Степана Ильича! Кстати, он сейчас в ютовом отсеке готовит к пуску левый аппарат, надо ему дать отбой! Вы не знаете, где сейчас Мария Михайловна? А то тут закрутился, как бы она не испугалась...

— Не волнуйтесь, я видел, что она с Владимиром Есвеевичем на шканцах разговаривала, а господин поручик, думаю, сумел не допустить сильного испуга.

— Ну, надеюсь на это, но я всё-таки пойду. А с портовыми властями Вы уж без меня, если получится...

Машенька, как и многие на палубе с интересом наблюдали устроенное нами зрелище, от которого сейчас осталось только облако, поднимающееся клубом вверх, да куча каких-то плавающих на воде обломков. К счастью, она была на палубе, видела и была готова к появлению с той стороны звука. С нашим приходом Мышацкий вежливо раскланялся, чтобы не мешать нам, Машенька трогательно приткнулась, сбоку подсунув ручку под локоть, и доверчиво прижалась боком. А я подумала, что с этим затянувшимся плаванием, пора закругляться, уже всего месяц до срока родов, как-то не хочется на борту роды принимать. Примем, конечно, не впервой, но ребёнку на корабле всё-таки создать условия довольно сложно, и лучше бы последние дни перед родами провести в спокойной домашней обстановке. Как по заказу всплыли в памяти кадры из "Офицеров" с Юматовым и Лановым, как их фельдшер на крышу вагона выгнал, а офицерская жена рожала в вагоне в пути, такой замечательный штрих из судьбы офицерских жён, вот Машенька уже больше трёх месяцев в пути. Впрочем, осталось уже совсем чуть по сравнению с пройденным от Артура вокруг Африки, а ведь в те времена, когда Крузенштерн с Лисянским свою кругосветку исполнили, за такой поход уже ордена давали, ведь тогда Балтийский флот дальше финского залива почти никуда не ходил, а Черноморский турки плотно блокировали своими проливами.

О чём-то болтая, и пытаясь её отвлечь, сама думала и терзала Николая, остановятся на этом англы или следует очередных пакостей ждать? По всем прикидкам получалось, что вероятность наличия тут второй подводной лодки не велика, из других пакостей, ну, разве натравить на нас портовые власти, только инкриминировать нам им совершенно нечего. Ведь не одна сотня свидетелей, и мы даже не ближе всех к месту происшествия были, а при таком раскладе, даже за уши ничего не притянешь. Вышедший накануне броненосец, тоже никакой особенной угрозы не несёт, ведь испанец нас наверняка до Копенгагена провожать будет, французы свой крейсер хоть один, но отправят, да итальянская канонерка может компанию составить, в крайнем случае прибавим ход и уйдём от всех.

То, что французы загонят своих водолазов поднимать все обломки лодки, это можно даже не сомневаться, а раз так, то вполне возможно, что они найдут обломки нашей торпеды, но ведь на нас смотрели во все глаза и как пуск, так и след от торпеды был бы виден, но его не было! А из этого следует целый комплекс вопросов без ответов, и при этом характер повреждений как при подводном взрыве плюс детонация своих торпед, к которым нас не притянуть никак.

Почему после обнаружения подводной лодки я не разрезала её силовой нитью, как уже резала английские корабли?! Потому и не стала резать, потому, что порт и всё поднимут и одно с другим сложат, а вот такой вариант ещё не встречался, тем более, что в этом времени не существует ещё способов обнаружить под водой подводную лодку кроме как по следу выпущенной торпеды или по торчащему над водой перископу не существует. Откуда же им знать, что у нас крейсер весь корпус в качестве приёмной антенны сонара успешно использует?

После взрыва навалившееся напряжение уже отпустило, а заботливая болтовня Машеньки распрямляла сведённые нервы привносила в мир уют и спокойствие. И видимо предстоящее материнство Машеньки обострило желание скорее увидеть наших детей, пусть старшие уже почти взрослые, но Юля ещё маленькая и как не списывай на войну все обстоятельства, ребёнок пусть и с родными бабушками и тётями с дядьями, но это всё равно не мама с папой. Как-то следом притянулась мысль, что теперь нужно искать дом или квартиру в Петербурге, дом в Гатчине нынешнему адмиральскому статусу никак не соответствует, а с другой стороны ещё не известно, куда теперь служба заведёт, может в Питере бывать не придётся. На первое время, как ни крути, скорее всего, придётся к Юлии Захаровне, хотя там квартира небольшая, да и с тёщей под одной крышей совсем не хочется. У мамы в отцовской квартире сейчас братец Миша с женой Еленой и малышом, так, что туда если только на пару дней, а надо устраиваться всерьёз, ведь Машеньке рожать и пока малыш не окрепнет, лучше с места не срываться, конечно, если прикажут поедем с Николаем, а Машеньку опять оставлять, как бы не хотелось иначе. Антон ведь получил действительного статского советника и назначен в Варшаву и Наталья с детьми туда собиралась перебраться, может в их квартире остановиться пока с жильём определимся, вернее сначала определимся, нужно ли нам в Петербурге жильё?

Мы ушли в каюту, а утром мы спокойно ушли в Копенгаген. Уже в Ламанше, Сергей Николаевич глядя на кильватерную колонну, английских броненосных сил из трёх броненосцев и четырёх броненосных крейсеров, идущих параллельным курсом со стороны английского побережья, докладывал, что после нашего ухода в каюту, на борт явились французские портовые власти, которые попытались в чём-то обвинить, но не смогли ни то, что предъявить даже голословные обвинения, даже сформулировать ничего толком не сумели. Мы стояли на крыле мостика и смотрели на наш эскорт, сзади в полутора десятках кабельтовых старательно дымили испанец и итальянец, а ещё в миле за ними в мороси висящей над входом в Северное море виднелись три французских крейсера. Со всеми этими провожающими мы прошли почти всё северное море, пока на подходе к Зунду навстречу нам не вышла идущая двумя кильватерными колоннами армада под флагами Кайзермарине, сразу заёрзавшие англы отвернули к северу в сторону своего берега, итальянец и испанец словно долго репетировали одновременно отвернули один к северу, другой к югу, только французы выстроившись гуськом прибавили ход отклоняясь чуть севернее, чтобы гарантированно разойтись с немецкими кораблями. А нас немцы приветствовали флагами расцвечивания и салютом, мы отвечали им своей сигнальной пукалкой, на палубах немецких кораблей были выстроены команды, и даже играл оркестр.

До рейда столицы Дании мы дошли в окружении немецкого флота, а в гавани нас встретили салютом новейшие русские эскадренные броненосцы "Бородино" и "Орёл", их команды и наши матросы приветственно кричали "Ура!", а вечером в городской ратуше Копенгагена король Дании устроил в честь офицеров нашего корабля торжественный приём. Нас удостоили Командорского креста, Артеньева первой степенью, остальных офицеров второй степенью креста Данеброк, одной из высших наград Датского королевства. Именно во время награждения до меня дошло, почему нам "не указано заходить" в немецкие порты, а если понимать приказы правильно, то категорически "указано не заходить". Ведь приглашение от Кайзера прислано ещё в Артур, а второе вручил на Формозе фон Труппель, а если "Новик" сделает заход, а мы не явимся на аудиенцию, то это можно расценить как демонстративное пренебрежение в адрес монарха...

Наших матросов в городе встречали с радостью и улыбками, так, что два дня праздничной встречи пролетели незаметно. Назавтра с нами попрощался Мышацкий, которого уговорила погостить у неё родная тётя, живущая неподалёку. Оказалось, что мать Владимира была в свите принцессы Дагмары, когда принцесса поехала в Россию выходить замуж за русского Цесаревича. У фрейлины принцессы случился бурный роман с гвардейским офицером, младшим сыном этого брака и был наш пассажир, так как он уже давно написал родителям письма и снял их беспокойство, то идея погостить у любящей сестры своей матери ему показалась резонной.

Вечером девятого февраля мы провожаемые толпой горожан на берегу вслед за "Орлом" и "Бородино" прошли вдоль строя немецкой эскадры на рейде и направились в Россию. Чтобы пятнадцатого вслед за прокладывающими нам во льду Невской губы броненосцами проход мы вошли в южную гавань Кронштадта и встали к причалу напротив памятнику Петру Первому...

Глава 65

Началась суета возвращения домой после долгого плавания и ещё более долгого отсутствия. Нам нужды заниматься кораблём при наличии на нём официального командира не было. Потянулись дни наполненные радостью встречи с детьми, хлопотами в подготовке к рождению малыша, обустройству новой квартиры. Отчитались перед ГМШ, представились новому генерал-адмиралу о прибытии в резерв и окончании успешного перехода из Артура в Кронштадт. А новым генерал-адмиралом стал Степан Осипович, с которым много и подробно обсуждали многие вопросы, раз с ним навестили наш "Новик" и его экипаж. Во всём остальном старались не привлекать к себе внимания, потому, что очень опасались, что нас куда-нибудь пошлют или начнут дёргать, а очень хотелось не волновать Машеньку и спокойно дождаться родов.

Вечером в последний день зимы Машенька была очень ласкова и возбуждена, а уже засыпая сообщила, что завтра будет рожать. Ну, кто всерьёз воспринимает такие заявления среди полной тишины и отсутствия даже пробных схваток, но разбуженные на рассвете сообщением об отошедших водах к полудню мы стали папой здоровенького малыша. Позже выяснилось, что Павел Николаевич родился в один день с Вдовствующей Императрицей, но тогда мы само собой об этом не знали и не задумывались. Я контролировала как сами роды, так и состояние малыша и Машеньки. Дом наполнился положенной суматохой, даже Антон примчался отпущенный из корпуса, а ещё запахом грудного молока и периодическим крикливым возмущением нового фон Эссена...

Как оказалось позже, нас осознанно не трогали, учитывая срок подходящих родов, но в середине марта явился посыльный гвардейский поручик с письмом от Вдовствующей Императрицы, которая поздравляла с рождением сына и просила уточнить, когда супруги Эссен смогут прибыть на приём в их честь. Если Николая такая постановка вопроса шокировала и поставила в тупик, то Машенька отреагировала на удивление спокойно, ну, а то, что ответы на такие послания затягивать, не принято и так понятно. И вопрос упёрся в то, сколько времени понадобится портным, чтобы сшить ей для этого платье и построить нам парадный мундир.

Тридцатого марта состоялся приём в Георгиевском зале Зимнего дворца. Где в присутствии множества приглашённых адмиралов и офицеров, двора, генералитета и гвардейских офицеров, сначала произвели награждения офицеров "Новика" и прибывших поездом с Дальнего Востока многих знакомых офицеров, адмиралов и генералов. Нас с Машенькой всё это время словно не существовало, мы стояли в сторонке, при чём из женщин присутствовали только Мария Фёдоровна, сестра Императора Великая Княгиня Ольга и две фрейлины, именно этим я объясняла бросаемые на нас изредка любопытные взгляды. Но вот приём подошёл к своей кульминации, и пригласили в центр зала нас, при чём обоих и нового Генерал-адмирала. Николай уверял себя и Машеньку, что приглашение связано с не вручённым до сих пор орденом Святого Георгия третьей степени, ведь даже на приёме у нас на груди был среди всех орденов Георгий четвёртой степени. Вообще, задача развесить правильно на груди, шее и через плечо все полученные Николаем награды весьма не простая, следует учитывать правила ношения, статуты и старшинство. А что касается иностранных орденов, то тут политика в чистом виде и кроме положенного этому ордену на Родине есть межгосударственные соглашения и оговоренные правила ношения наград, как и взаимопривязка статутов наград. А два креста высшего достоинства на шее, ведь один всегда будет перекрывать второй, так вот даже кто кого перекрывает специально оговорено геральдической коллегией.