В преддверии нулевой мировой войны (продолжение Попаданцы в страну царя Петра)

Борт одного из стоявших у причала иностранных судов окутался дымом. Гулкое эхо пролетело над речной гладью. Петр мучительно покраснел, оглянулся беспомощно, наконец его взгляд остановился на мастерградце.

— Александр!

Тот понятливо кивнул и исчез в глубине корабля. Через десяток секунд на позади идущей яхте коротко рявкнуло. Небо над рекой расцвело множеством разноцветных звезд. Через несколько секунд еще раз и еще! Немыслимо быстро! Крепко сжимав кулаки Петр смотрел на темнеющее, расцвеченное салютом небо: 'Зело хорошо, молодцы... Знай наших! ' В ответ громады кораблей иноземцев окутались плотными пороховыми клубами. Через миг донесся дружный рев их морских орудий, загулял эхом по речной глади. Стаи ворон поднялись на Архангельском. С громким недовольным карканьем закружились. У них одно орудие, но такое, какое одно стоит многих. И не важно что иноземцы этого не ведают, зато он знает! Ничего скоро придет время когда и иноземцы на собственной шкуре узнают могущество русского оружия. Ужо ответят за праотеческие обиды!

На пристани у иноземного двора появились люди, приветственно замахали треуголками. Те, кто разбирается в морском деле, с удивлением смотрят на невеликие корабли царской эскадры. Таких кораблей еще не видели. Никаких украшений, ничего лишнего, обводы хищные, резкие как у нацеленного только на убийство сокола. Между мачт, значительно им уступая по высоте торчат трубы. Что это? Зачем? Непонятно... Меньшиков сорвал шляпу, хотел ответить, но Петр так на него глянул что фаворит побледнел и немедленно надел обратно.

Переночевали в доме архангельского воеводы Апраксина. Его двухэтажный деревянный особняк возвышался на берегу реки. Утром едва уговорили Петра вначале позавтракать, так он спешил. Сразу после отправились всей компанией осматривать мастерградские суда. Поднялись по шаткому трапу на палубу. Повсюду снуют озабоченные работники, пахнет дегтем, стружками, морскими канатами, углем и близким морем. Плотники стучат топорами, визжат пилы. Крики, матерок. У царственного юноши восторженно загорелись глаза. Русского царя встретил Ивана Петровича Высотский, бывший морской офицер из двадцать первого века, браво отрапортовал. Ему предстояло командовать одним из флейтов. Компания вместе с моряком облазила корабли от киля до клотика, от сумрачных владений механиков с паровой машиной до устанавливаемых на палубе морских орудий. Петр наводил ствол на иноземные корабли, изображал выстрел. Затем заливисто хохотал. Словно ожили его детские мечты о кораблях и путешествиях в дальние, таинственные страны. Морских победах и приключениях. Вот оно начало морского могущества России! После мастерградских кораблей следующими начнут строить для русских купцов торговые суда, способные ходить в Европу. Потом пошли знакомиться с верфями. Ходили по мастерским, складам, элингам. Удивлялись: на стапелях словно ребра торчат остовы строящихся судов, между ними работники пилят, прибивают. И все так ладно, слаженно. Смотрели как что устроено и знакомились с корабельным делом. Царь собственно подрубил опоры уже построенного корабля под названием 'Святой Павел'. Вздымая море брызг тот соскользнул в речку. Царь гулко хохотал, в круглых глазах светилось искреннее счастье. Потом смотрели Гостиный двор.

На обед вернулись в дом Апраксина. Царь подписал указ о строительстве на острове Соломбала первой в России государственной судостроительной верфи. Всем хорош Архангельск, только зимой навигация невозможна.

Воевода расстарался. Обед накрыл с многими переменами, длинный и пышный, с заздравными тостами и речами. Петр отодвинул пустой кубок и удовлетворенно откинулся от обеденного стола. Плотно набив в трубочку пахучего голландского табаку, взглядом попросил у Меньшикова. От поднесенной Алексашкой свечи закурил. Окутался ароматным табачным дымком. Хорошо! Первая послеобеденная трубочка.

— Смотри, — говорил Александр развернув перед Петром большой лист с чертежом, — это эскиз ледокола. Он сможет сделать навигацию в Белом море круглогодичной. Лед здесь не такой толстый как дальше на восток.

Петр сосредоточенно заморгал, рассматривая чертеж невиданного, без мачт судна. Подобные он видел лишь в мастерградских фильмах, засопел, выдохнул табачный дым. Рядом наклонился Меньшиков, сосредоточенно шевелит губами, пытается разобраться.

— Это как это ледокол? — подал голос местный воевода. В глазах хитринка. Этот своего, да пожалуй, и чужого не упустит. — что лед он ломает?

Александр нетерпеливо взглянул на смешавшегося перед мастерградским послом воеводу, но все же пояснил.

— Ледокол — это корабль, предназначенный для ломки льда.

Воевода нервно сглотнул. Тема интересная. Зиму порт стоит, такие деньжищи мимо проплывают! Короткая навигация из-за замерзающего по зиме моря ой как мешает торговле!

Александр повернулся к жадно прислушивающемуся царю.

— Мощные паровые машины под него изготовим. Вот погляди, — он провел пальцем по чертежу. Корпус деревянный, но полностью обшит стальными листами по подводной части и немного выше ватерлинии. Скуловую часть корпуса обшить полностью сталью, штевень поставить стальной, набор корпуса: балки, переборки железный или деревянные, большой толщины. Белое море зимой замерзает на пол аршина, так что такого ледокола вполне хватит. Только корабли, которые за ледоколом станут ходить по битому льду, должны сами иметь железный ледовый пояс по ватерлинии. Так что если разрешишь Герр Питер, то российские конвои будут ходить из Архангельска на Европу даже зимой.

Аршин: старорусская единица измерения длины. Равен 0,7112 м;

— А Вам в том какой интерес? — ткнув в сторону мастерградца дымящейся трубкой пытливо и недоверчиво поинтересовался царь.

— Скоро промышленность Мастерграда на полную заработает, нам нужен круглогодичный выход в Европу для товаров, ну и плата за проводку кораблей не помешает.

— Государь-батюшка! — вновь подал голос воевода, — Сколько месяцев порт простаивает зимой! Сущее разорение! А приказчиков содержи, а стрельцов содержи! А сколько товара портится за зиму на складах!

Взгляд царя смягчился, переместился на спокойно ожидающего решения мастерградца.

— Мин Херц, ты представь какая от того будет досада английским купцам? — осторожно произнес Меньшиков.

Петр глянул на верного сподвижника, во взгляде мелькнуло одобрение.

— Герр Питер, — подал голос Александр, — борта ледокола будут покрыты сталью, толщиной, — мастерградец помедлил, соображая как объяснить понятно, — в палец толщиной, ни одно ядро не пробьет. На крайний случай вооружить, добавить артиллеристов и морской пехоты. Хоть целый флот остановит, жаль в Европу ходить не сможет. Ледокол только на паровой тяге будет, а по дороге только на Груманте уголь есть.

Грумант — старорусское название Шпицбергена

Петр еще малость подумал, после истории с Голицыными он перестал безоглядно доверять пришельцам из будущего, затем решительно кивнул:

— Позволяю!

Вечером Александр передал в посольство радиограмму, что получил согласие царя и можно везти в Архангельск стальные листы, паровые машины и другие материалы, необходимые чтобы в следующем году приступить к постройке ледокола.

На следующий день с утра поехали смотреть Соловецкий монастырь. Очень заинтересовал его своим рассказом воевода Апраксин. Не такой уж не морской державой было Русское царство. Хватало и природных моряков. Почитай каждый помор связан с морем. Были и суда, пригодные для выхода в море. Северные монастыри: Соловецкий, у Николо-Корельский, Крестно-Онежский, содержали целые флоты. Самый крупный имелся у Соловецкого монастыря: 76 судов, 23 из них крупные грузовые судна, под названием ло́дьи. Грузоподъемностью до 300 т, длинной до 25 м., ло́дья была палубным судном, оснащенным бушпритом и тремя мачтами: первые две с прямыми парусами, последняя — с гафельным. Судно, идеально приспособленное для суровых северных условий.

Дул свежий, юго-западный ветер, раздувал паруса. Шумели волны, пронзительно орали чайки, молниеносно пикируя к темно-синей, волнующейся поверхности моря. Вначале стояли на носу корабля, порывы ветра бросали в лицо соленые брызги, смотрели на море. Когда надоело, ушли по каютам, досыпать. Ближе к полудню на горизонте показались паруса идущего в Архангельск иноземного гостя. Вышли на палубу, смотрели. В двух кабельтовых с правого борта проплыл трехмачтовый красавец: шел слегка кренясь, свежий морской ветер свистел в снастях, туго надувал белоснежные паруса, на носу черного дерева скульптура морской девы, Юнион Джек на корме почти касается воды. Белое море — не британские моря, англичанин не стал требовать от проплывающей мимо непонятной мелюзги салютовать ему, но и сам не стал приветствовать, надменно пройдя мимо. Просвещенные мореплаватели высокомерно проигнорировали развевающийся над мачтой русский флаг. На обращенном к яхтам борту показались матросы — смеялись, указывали пальцем на московитские лоханки. Петр опустил бинокль. Крупный капли выступили на высоком, побагровевшем от гнева лбу.

— Собаки! — негромко. Дернул шеей, глаза округлились, заорал бессильно тряся кулаком — Собаки, бл_дские!

— Мин Херц! Мин Херц! — подскочил Меньшиков, зашептал что-то горячо в ухо. Увел, обнимая за плечи в каюту.

Александр уже собирался спать, когда скрипнула дверь каюты. В проеме стоял Петр. Одет в брюки и плотную мастерградскую куртку, словно и не собирается еще ложится. Вроде посидели немного за рюмкой 'коньяка' и разошлись спать, а тут на тебе! Увидел, что мастерградский посол не спит, нетерпеливо дернул щекой, зашел. Александр удивленно уставился на посетителя. Отложив на кровать книгу, торопливо сел. Голые ноги коснулись прохладного деревянного пола.

— Не спишь? — поинтересовался Петр и не дожидаясь приглашения присел на кровать рядом.

— Что-то случилось Герр Питер? — осторожно поинтересовался Александр. В свете стоящего на рундуке напротив керосинового фонаря гневно и ярко горят круглые глаза царя, юношеские усики встали дыбом.

Александр осторожно принюхался. Спиртным от Петра несет умеренно. Похоже после того как разошлись, не пил.

— Хочу построить морской флот могучий, как в той истории что ты давал мне читать, как мыслишь?

Александр несколько мгновений смотрел на царя с удивлением. Потом понял. Слишком обидели его за последнее время англичане и другие посланноки морских держав. Слишком обидно за 'отсталую' Россию. Если не выговорится, не поделится планами, лопнет от переполнявшей энергии немедленно все поменять и гнева.

— Говорили мы с тобой про это. И России и нам необходимы и флот, и порты морские. Надо самим возить товары в Европу, а не давать на том наживаться иностранцам. Появятся собственные гавани, завалим русскими и мастерградскими товарами. Дело благое и в нем мы тебе поможем.

— Одного Архангельска несмотря на ледокол, коей вы хотите построить, мало для торговли, нужны гавани в балтийском море. Уже сто лет минуло как шведы обманом напали и отобрали у русского царства выход в море. Праотеческие отчины забрать мне батюшка завещал. Матушка Наталья Кирилловна о том мне сказывала! Рядом с морем хочу новую столицу возвести. Душно мне в Москве.

Александр на секунду задумался.

— Подожди Герр Питер разговор серьезный, хоть штаны одену.

Петр нетерпеливо фыркнул. Пока Александр одевался, молчал, тяжело дыша и сверля мастерградцем возбужденным взглядом. За бортом плещется морская волна, негромко гудит ветер в снастях, на палубе боцман матерно отчитывает провинившегося матроса.

Присев на кровать, начал осторожно:

— Про то что пора собирать отобранные врагами русские земли ты правильно помыслил, пора. У шведа русскую землю забирать надо. Не так он уже и грозен! Проходит то время, когда они поляков с немцами как хотели гоняли! Ригу взять. Не забыть не только прибалтийские земли но и те русские, что стонут под поляками: Малороссию, Галицию с Белоруссией. Брать все православные земли под свою руку! Но 'Festina lente'! Вначале нужно все подготовить и не забывай не только прибалтийские земли но и те русские, что стонут под поляками!

Александр готовился к подобному разговору с царем и по совету психолога нашел подходящую латинскую поговорку. Царь имея лишь домашнее обучение, сиявшее большими прорехами, очень уважал ученость и иностранные выражения.

— 'Festina lente'! — что сие?

— Это по-латински, означает тоже, что русская поговорка 'Семь раз отмерь, один раз отрежь.'

— Ишь ты! — то ли в изумлении, то ли в негодовании покрутил головой, не знавший за приятелем склонности к иностранным поговоркам.

— Я к чему говорю не торопится. У тебя война с турками. Османы одряхлели, но еще могучи. Всего десять лет тому назад Вену осаждали и едва не взяли! Вначале нужно турок к миру принудить и разгромить последнее татарское ханство. Хватит им русских рабов на рынках Стамбула возить. Пора расплатится за все! Выбьешь с Причерноморья турок с татарами, великое дело для царства русского сделаешь. Выходы в Черное и Азовское море нужны, земля там богатая, сможешь завалить страну и Европу хлебом, есть и уголь и, железо. Обогатишь царство и народ, прославишься в веках!

Петр уныло поник плечами, на лице мелькнула тень растерянности. Несколько мгновений сохранял прежнюю позу, ожидая продолжения, затем неторопливо выпрямился и пару секунд пристально вглядывался в юное лицо успевшего много пережить собеседника. Нехотя ответил:

— Дважды ходил Голицын на турок и татар, с великим стыдом вернулся. В Крым лезть опять конфузию получим... — Петр сморгнул, усики уныло повисли, — Силен басурманин!

— А когда Голицын полководцем был? Это Софья решила что если в постели и при дворе хорош, то и с войском управится. Бездарному генералу какую армию ни дай, ничего не добьется. Пока он без толку у Перекопа топтался, генерал Косагов успешно бил турок с татарами под Горбатиком. В нашей истории ты в Крым не пошел а штурмовал Азов. Во второй раз, но взял, почему сейчас с первого раза не отнять его у турок? Способный и с небольшими силами многое сделает. Подготовишься хорошо, с первого раза возьмешь. Гвардейцы твои оснащены и обучены нами лучше любого европейского войска!

Александр замолчал, а царь вонзил взгляд вновь загоревшихся надеждой глаз в лицо мастерградца.

— Их мало, стрельцы ненадежны, полки иноземного строя подготовлены гораздо хуже... Поможете мне с турками да татарами управится?

Мастерградский посол твердо посмотрел в круглые глаза царя. Твердые инструкции что обещать царю он получил еще в Мастерграде. Откликнулся с небольшой заминкой, но искренне:

— Мы союзники русского царства. Скажешь, когда нужна военная помощь, придем. Это обещаю твердо. Что попросим с тебя за это, не знаю. Решать городским властям, но уверен то будет к нашей взаимной выгоде.

— А сам со мной воевать турка пойдешь? Ты сражался с монголами...

Произнеся это, Петр бросил испытующий взгляд на собеседника, на лице которого не было и следов обычной для дипломата сдержанности. Как поступить, когда Руси понадобится его знания и силы, он решил уже давно.