— А мы тебе ещё одну найдём, — успокоил её Шило.
Посидели за столом. Хорошо посидели, больше часа. Обменивались новостями.
Когда Бабка рассказала о том, как Беда кинулась рубить тварей, Таня поперхнулась:
— Что, прямо ножом по башке?
— Ну да. Иначе же их не убьёшь, — пояснила Беда.
Пожевали плов, попили чаю с привезёнными сладостями.
Таня вставила:
— Я любила зефир молоком запивать.
Ольга встала и принесла стакан молока.
Когда собрались уходить, Анечка, сидевшая на ковре и чесавшая пузечко развалившемуся Тоби, сказала:
— Если сейчас у вас спросит кто-то... Ну... Куда вы завтра поедете... То скажите, что далеко, а сами поедете близко.
Бабка присела около внучки.
— Что, Анечка, ты сказала?
Анюта оставила собаку в покое.
— Бабушка, когда кто-то у тебя спросит, куда ты завтра поедешь, обмани его. Хорошо?
— Спасибо внученька. Ты у меня большая умница.
А Ольга позвала:
— Анечка, иди, зефирчику покушай.
— А Тобику колбасы дашь?
— Дам, конечно.
— Ну, тогда пошли.
Бабка проводила глазами Анечку. Помотала головой.
— Неужто, у Аньки дар "Пророк". Ладно, проверим. Все слышали? Новички, вы слышали? В Улье к таким вещам надо относится серьёзно.
И все пошли "домой".
Протиснулись через калитку и обнаружили в сумерках сидящего на крыльце здоровенного кваза.
Все вскинули апээсы, замерли.
— Я поговорить пришёл.
— О чём? — вступила, как всегда, в переговоры Бабка.
— Я от Векселя.
— Ага. Ну, пошли в дом.
Вся бригада ввалилась в помещение.
— Садись, — Бабка указала на самый крепкий стул.
Кваз спокойно сел.
— Ну. Рассказывай.
— Вексель хочет с тобой поговорить.
— Ты, что — принёс рацию? Или телефон?
— Он приглашает тебя в его офис. Прямо сейчас.
— Ну да! А как же! Всё брошу и попрусь, на ночь глядя, к Векселю в офис. Ответ — нет.
— Это Векселю не понравится.
— А мне насрать, — Бабка спокойно смотрела в ящероподобную морду кваза.
Тот глубоко, шумно вздохнул, встал и пошёл на выход. Но Скорый его окликнул.
— Стоять!
Кваз остановился и медленно, с угрозой, повернулся к людям.
— Ты знаешь Бекаса?
— Да. Знаю.
— Он нам нужен.
— Зачем?
Пашка развёл руками.
— Да просто, поговорить. Не сведёшь нас с ним?
— Сведу.
— Когда?
— Прямо сейчас. Я Бекас.
Бабка хмыкнула.
— Опа! На ловца и зверь...
А Скорый вопросительно посмотрел на стоящую за спиной Шила Марию. Та покивала. Мол — правду говорит.
— Тебе просили передать, что Восемнадцатый умер.
Кваз надолго замолчал. Ничего не отражалось на его страшной морде. Скорый опять глянул на Марию. Та покрутила кулачком у себя по груди. Волнуется, мол.
— Я сяду? — спросил посетитель.
— Да. Конечно.
Получеловек уселся, положил локти на стол.
— Как он умер?
Бабка объяснила:
— Его внешники двое суток где-то гоняли. А в Отрадном он наткнулся на стаю. Отбиться не смог. И мы поздно подоспели. Не смогли спасти.
— А как вы узнали, что он Восемнадцатый?
— Он сам сказал.
— Его порвала стая, и, после этого, он вам сказал своё имя?
— Я ему спек вколола. Думала, что сможем спасти. Не получилось. А кто он тебе?
Кваз опять долго молчал, потом сказал:
— Брат.
Все тоже помолчали, переживая ситуацию. Бабка извинилась:
— Извини, Бекас. Не смогли мы его спасти. От стаи отбили. Но он сильно пострадал. Сердце ему порвали.
— Понятно... Ну, хоть попытались и на том спасибо. Ладно. Пойду.
— Погоди, — опять вступил Скорый. — Тебе знакома "Елизавета"?
Кваз сел на место, опять долго молчал. Наконец выдавил:
— Вон даже как... Да. Знакома. Её фамилия — "Ионова".
Бригада переглянулась.
— Восемнадцатый обещал, что ты заплатишь за информацию.
— Если что-то ценное, то заплачу.
Все опять переглянулись. А Мария покивала утвердительно. Скорый перевёл взгляд на Ванессу, та тоже утвердительно кивнула. Продолжил:
— Хорошо. Слушай. "Сто девяносто один и три".
Глаза у кваза на мгновение широко распахнулись, но он тут же овладел собой, и его морда снова приняла невозмутимое выражение.
— Точно — сто девяносто один и три?
— Да, абсолютно. Вся бригада слышала.
Кваз снова долго сидел молча. Наконец спросил:
— Чего вы хотите за это сообщение?
— А что ты можешь предложить. И вообще, — сколько оно стоит.
— Оно очень дорого стоит.
— Что, прямо "белую" стоит.
Кваз ещё подумал.
— Да. Стоит.
Бабка оживилась.
— Тогда я хочу "белую".
Кваз снова задумался. Его разговор состоял больше из пауз, чем из слов.
— Хорошо. Я дам вам "белую". Но при одном условии.
Всё вопросительно уставились на эту жуткую харю.
— Вы меня отвезёте в одно место. Потому, что один, я туда просто не дойду. И не доеду.
— Когда?
— А когда вы сможете?
— Сколько у тебя времени в запасе?
Кваз не спеша извлёк из кармана блокнот и карандаш. Что-то посчитал на листке.
— Пятьдесят три дня... Минус десять дней на подготовку... Короче говоря — дней сорок.
— Нам надо за это время сделать новую машину. Старая вот-вот развалится. Мы под кумулятивный снаряд попали. Тебя старушка — точно не выдержит.
— Сколько это займёт?
— Недели две. Может — чуть меньше.
Короткий вздохнул.
— Придётся делать особо укреплённую. И особое место для него, — кивнул на Бекаса.
Тот спросил:
— "Белой"... Или даже двух "белых" это стоит?
Бабка быстренько влезла:
— Двух конечно стоит. Конечно стоит. Короткий у нас — гений. Он соберёт хороший аппарат и мы тебя довезём туда. Туда, куда скажешь.
Скорый поинтересовался:
— А в какое место поедем?
Кваз не спеша оглядел команду.
— В Город Сестёр.
Старожилы рты разинули. Бабка ахнула. Видно слышали, про такое поселение. А Пашка съязвил.
— Ну, про Санта-Каталину я читал... Легенда.
— Это не легенда, — строго прервал Бекас. — Мне надо туда. За это я заплачу. Две "белых". При условии, что всё будет в секрете. Про этот город многие слышали. Но никто не знает — что это такое. А у Бабки хорошая репутация. Я ей доверяю.
Бабка оглядела свою команду.
— Это...
Короткий подсказал:
— Конфиденциальность в наших интересах.
— Да. Точно, — подтвердила Шеф.
— Я вам могу чем-нибудь помочь? — Поинтересовался кваз. Короткий ответил:
— Вряд ли. Нам надо ещё пару раз за периметр сгонять. Ты бы там пригодился. Но пепелац не выдержит твоего веса. Так что...
Но Бабка перебила:
— Ты сможешь нам помочь. Скажи, — что Векселю от меня надо?
Кваз снова долго молчал. Он вообще вёл себя как тугодум. Хоть на самом деле таким, наверняка, не был.
— Вы ему сорвали операцию. Он знает, что у вас есть жемчуг и потребует компенсации.
— Какую операцию? — Удивилась Бабка.
Кваз снова задумался. Но наконец решился:
— А ладно. Наплевать на его интересы... Он послал команду — перехватить караван в Отрадном. А вы помешали.
— Нихрена себе, — возмутилась Бабка. — А если я всё обнародую. Объявлю, что эта гнида с мурами связалась? А мне ведь поверят.
Кваз попыхтел.
— Дело не в том, поверят тебе или нет. Дело в том, что он не отступится. Он мстительный как маньяк. Он уйдёт из города в другой стаб, у него почти везде есть базы. Мне-то, собственно, всё равно. Меня ни ваши, ни его интересы не волнуют. Но мне теперь надо добраться до места назначения. А Вексель постарается вас убить. И Вексель никогда не успокоится. Вам его придётся уничтожить. Или он уничтожит вас. Он ни перед чем не остановится. А я больше никому, кроме Бабки, в Полисе не доверяю.
— Так помоги. Помоги чем можешь.
Кваз снова принялся размышлять. А Шило спросил.
— Слушай, а зачем этому придурку столько взрывчатки?
— Он хотел взорвать одновременно руководство Полиса, Заозёрного и Сосновца. Свалить всё на муров. А потом явиться победителем и спасителем. И взять власть во всех трёх стабах.
— Ты смотри, какой Гитлер, блин! — возмутился Шило.
— Да. Амбиций ему не занимать. Уж не знаю, кем он был на земле.
Бабка засомневалась:
— А ты откуда всё это знаешь?
— Я — кваз. И у меня дар слухача. Ещё сомнения есть?
— Хорошо. Посоветуй — как нам лучше поступить.
— Не знаю. Я не стратег.
— Так. Ладно. Скажи ему... Скажи ему, что я согласна с ним встретиться. Но на нейтральной территории. Послезавтра. Завтра мы едем в... — Бабка слегка задумалась, видно вспомнила Анечкино наставление, — ... в Набережные Челны за материалом. И нам будет некогда. Послезавтра пусть снова пришлёт тебя, якобы для того, чтобы обговорить место. И ещё...
Кваз насторожился.
— Мы тебе оказываем услугу. Не бесплатно, конечно... Но, с этого момента — ты в нашей команде. Ты знаешь правила и знаешь, что это такое.
Бекас слегка возмутился:
— Бабка, ты ведь вяжешь меня по рукам и ногам.
Потом подумал и махнул лапой.
— А впрочем, ладно. Я играю в твоей команде. Довольна?
— Очень. Может, перекусишь?
— А что у тебя есть?
Бабка спросила у Татьяны и Вассы:
— Девоньки, у нас есть что пожрать?
Таня ответила:
— Да. Я рыбы нажарила.
— Волоки. Всю.
Команда сидела и смотрела, как кваз метал рыбу. Татьяна нажарила крупных карасей и Бекас трескал их вместе с костями и плавниками.
Прикончив здоровенное блюдо жарёхи, рассчитанное на всё бригаду, кваз поблагодарил, попрощался и ушёл.
Все сидели в тихом шоке.
И только Шило, как всегда, откомментировал:
— Ну и здоров жрать, зараза!
А Ванесса задумчиво произнесла:
— Город Сестёр... Я бы тоже съездила...
И все загалдели:
— Город Сестёр!!
— О!!
— А я думал, что это сказка!!
— Я тоже думала — легенда, а оно оказывается!!
И всё в таком духе.
Только три новика — Скорый, Беда и Татьяна — ничего не понимали.
Бабка неожиданно спросила:
— Скорый, а чего это ты на себя взял переговоры?
— Бабка, он сильный и быстрый. И он опасен...
— И?
— Нам нельзя рисковать жизнью руководителя группы.
Все заинтересованно на него уставились. А Шило, качнул головой и сказал:
— Ну, ты и этот... Как его... типа атташе, едрёна...
Посидели, помолчали. Пашка вдруг вспомнил:
— Завтра надо не забыть собачьего корма найти.
Бабка поинтересовалась у Ванессы, кивнув на Татьяну:
— Как она?
— Поплакала. Я ей всё подробно объяснила. Она вроде успокоилась.
— Да, я успокоилась... Маленько. Мама же жива, здорова. Сёстры, тоже. Да что там говорить. Даже я сама там, с мамой, с сёстрами. Остальное можно пережить. Главное — с мамой всё в порядке...
Пашка проснулся от того, что его душили слёзы.
Кристинка приснилась. То ли кто-то её забрал. То ли Пашка её сам потерял. Он помнил только ощущение страшной и безвозвратной утраты.
Полежал немного, пытаясь унять мучительное чувство потери и бесполезности существования.
Ничего не получалось. Жить не хотелось. Сердце щемило настоящей ноющей болью, от жуткой, чёрной тоски.
Он вытащил из ящика стола фотографию дочки. Долго сидел, рассматривая её под светом звёзд. Потом встал, взял с тумбочки цветочную вазу, аккуратно поставил её на подоконник. Следом снял полиэтиленовую клеёнку и постелил её на пол. Взял Стечкина, лёг на пол, головой на полиэтилен. Поднёс ствол к виску.
Тут открылась дверь и вошёл Шило.
— Слышь, Скорый, ты чё это удумал? Ты ствол-то убери, поговорить надо.
Из-за Шила вышла Мария. Подошла к лежащему Пашке, встала перед ним на колени.
— Паша, ну, зачем ты так? Я ведь тебя не бросила. Хоть и очень хотелось "уйти". А ты... Это нечестно.
И такая горькая физиономия была у Беды, что Пашке стало стыдно за свою слабость. Он сел, обнял Марию. Так они посидели молча, пока в косяк открытой двери не постучала Ванесса. В светлой пижамке и в тапочках.
— Павел Дмитриевич, можно?
— Входите Ванесса. Что, я всех ментатов разбудил? Извините ребята.
Все отмахнулись. Ладно, мол.
Шило сел на кровать. С одной стороны к Пашке прижалась Мария. С другой присела Ванесса.
— Павел Дмитриевич, мне, конечно, не понять ваших чувств. Детей у меня нет. Но... Насколько я понимаю, вы постоянно Марию поддерживаете своим даром. Я вам рекомендую то же самое делать с самим собой.
Пашка подумал.
— Я воспринимаю это... как-то... как предательство памяти о Кристинке.
— Вы же не собираетесь стирать память о ней. Вы просто станете относиться к этой потере спокойней, сдержанней. Да и сами подумайте над таким аспектом — убив себя, вы убьёте эту самую память о дорогом вам человеке.
Пашка с удивлением посмотрел на Мазур.
— Как-то я об этом не подумал. Спасибо Ванесса Витольдовна... Вы показали мне мою проблему с другой стороны.
— Не за что. А теперь, с вашего разрешения, я пойду спать.
— Ещё раз извините, что разбудил.
И Ванесса ушла.
А Беда и Шило посидели ещё маленько, помолчали. Пашка вздохнул.
— Ладно, ребята. Простите. Идите, спите. Завтра тяжёлый день. Давайте я вас усыплю.
Он проводил в купе и отправил в сон Беду и Шило. Потом заглянул к Ванессе. Потоптался на пороге.
— Ванесса Витольдовна, давайте я вас усыплю.
— Входите Павел Дмитриевич. Если вы мне поможете заснуть, то действуйте. А то я что-то разволновалась.
Усыпил и Ванессу.
Потом вернулся к себе, лёг, и попробовал усыпить себя. Получилось.
Глава 23. Будни
Рано утром, ещё затемно, Бабка оделась и собралась уходить.
— Ты куда? — выглянул из комнаты Скорый.
— К Алмазу. Его надо предупредить о планах Векселя.
— Одна? После того как нас предупредили, что Вексель опасен?
Бабка открыла дверь в каюту Короткого.
— Короткий, подъём. Пойдёшь со мной.
Пашка сразу понял идею. Отвод глаз, это сильная защита.
Поплескавшись в душе, Пашка собрал всё оружие и, устроившись за большим столом в гостиной, принялся за чистку.
Пришла в халатике позёвывающая Таня и уселась рядом.
— Что сготовить?
— Да что угодно. Ты, Тань, особо не извращайся. Тут, в Улье, главное не изысканный вкус. Тут главное — калории.
— Слушай, Скорый, а как тебя зовут, полностью?
— Дугин Павел Дмитриевич.
— А сколько тебе лет?
— Сорок девять.
Таня долго с сомнением разглядывала Пашку.
— А по виду не скажешь.
Пашка встал, подошёл к зеркалу и посмотрел на самого себя. Мдас. Седина исчезла, мелкие морщинки разгладились, и вообще...
Он уселся на место. Опять принялся за сайгу.
— Это Улей!... Тут у всех так.
— А Ванесса сказала, что в Улье люди могут жить вечно.
— Да, Танечка, вечно... Если не пристрелят или не съедят. А тут такие случаи на каждом шагу.
— Слушай, а сколько я буду на вас работать, чтобы... Ну... Чтобы расплатиться за своё спасение?
Пашка хохотнул.
— Ты это так серьёзно восприняла... Ничего ты нам не должна.
— А...
— Нам надо было, чтобы ты как можно быстрее адаптировалась. Чтобы поняла — насколько жесток этот мир и лишнего не выдумывала. Это ты тут, в общежитии, как в теплице. Как только выйдешь за ворота, то сразу начнётся кошмар.
