— Их сородичи?
— Напротив. Самое идеальное, кто-нибудь из людей или темных. Светлые слишком высокомерны в большинстве своем и нетерпеливы. А тут с подходом надо. Судя по всему, эти твои детки раньше в прямых столкновениях никогда участия не принимали, поэтому так хорошо себя контролируют. Их, в том числе, сдерживает страх неопытности. Только я одного не пойму, зачем это тебе? — спросил джинн и испытующе на меня посмотрел.
— Хочу, чтобы им тоже было комфортно тут учиться. Они ведь уже доказали, что могут прожить без конфликтов и вспышек, без жертв.
— Они ведь не все такие, как эти, — он кивнул на занятых друг другом ребят.
Виверна выпустила в потолок, в сторону ифрита, струю желто-красного пламени и в одно мгновение отпрыгнула под защиту стены, а потом, вонзая в грубый, необработанный камень когти, начала карабкаться по ней к потолку. И так ловко у нее это получалось. Было чувство, что одновременно работают все виды мышц. Чешуйчатое тело извивалось, наполовину раскрытые крылья придавали ей сходство с гигантским ночным мотыльком, прилипшим к стенке. Я засмотрелся.
— Но ведь есть и такие, как мои, — заметил я после паузы.
Фарид вздохнул.
— Ректор знает?
— Нет. По официальной версии у меня тут с ними специальный психологический тренинг — гневотерапия называется.
— Сам придумал?
— Как-то слышал о чем-то подобном, — честно ответил я и улыбнулся.
Джинн улыбки не вернул.
— Но ты собираешься ему сказать?
— Собираюсь. Но, когда окончательно освоюсь что к чему, и как у вас тут вообще жить можно.
— Да, дела, — протянул Фарид и встал. Виверна издала громкое утробное рычание. Я даже вздрогнул, но джинн нет. Просто глянул в её сторону и снова посмотрел на меня. — В общем, я никому не скажу, если не спросят напрямую. Да и то, если только это будет сам Ви'Хольм.
— Договорились, — обрадовался я и протянул ему руку.
Он пожал.
— Кстати, ты не в курсе, где у них тут аудитория, в которой с ними мастер... — я запнулся, — Как его? — почесал в затылке, не помогло.
Фарид снисходительно усмехнулся в усы.
— Корешель?
— Да! — обрадовался я. — Точно. Где он с ними занимается?
— Решил кого-то из своих к ним, — он указал себе за спину на Фа и Гарри, — учителями приспособить?
— Есть мысли.
— Тогда пошли, провожу.
Мысли у меня на самом деле были, но я сомневался. Во-первых, справедливо полагал, что этот пока неизвестный мне Корешель, которого так и подмывало обозвать Корешем, мог не отпустить со мной еще кого-нибудь. И без того я у него целых двух учеников отобрал. А во-вторых, были у меня сомнения насчет Ульки. Можно ли ему Гарри в истинном виде показывать? Как он отреагирует? Может, лучше пока подождать? Прозондировать почву, подготовить рыцаря к возможной встрече. Поэтому, толкая дверь класса для занятий боевыми магическими искусствами, я решил, что буду просить себе в помощники Тома и Кара. В том, что эти ребята сумеют отреагировать адекватно, я почти не сомневался.
Прежде чем войти, я постучал. Вежливость — наше все, особенно если собираешься сделать очередную гадость. Мне никто не ответил, но за дверь я все же заглянул. Как и ожидалось, этот класс больше напоминал наш школьный спортивный зал. Большие окна на этот раз были завешены какой-то почти эфемерной сеткой. Не знаю, наверное, для ловли срикошетивших заклинаний. Но не уверен, так что не поручусь. Вдоль стен стояли стульчики, как в холле какого-нибудь столичного театра. Мягкие, с гнутыми ножками, красненькие. Я вообще уже понял, что у них тут красный — самый любимый рабочий цвет. Это у нас он всегда праздничным считался, а у них, судя по всему, нет. Но я отвлекся.
Так вот, зал был большим, пустым и светлым: сетка на окнах хорошо пропускала солнечные лучи. Само помещение было условно поделено на четыре части. Принципиальных отличий я не увидел, зато обратил внимание на разметку, которая была сделана серебряной краской. Пол каждой их этих четырех частей украшали, хотя, мне сомнительно, что это было сделано для украшения, вырезанные прямо в черном камне пентаграммы. Я в них ни черта не понимаю, так что по мне — круг с символами по всей окружности, со звездой или кельтским равноконечным крестом в центре — это все же пентаграмма. За неимением других названий решил пока называть эти круги на полу именно так.
Собственно, в трех из этих кругов и сражались мои ребята. Улька с Томом — это понятно. Кар с Машкой, а Иля с Алым. Причем меня заинтересовала именно Иля. Она поддавалась, это даже я со своими нулевыми познаниями в области поединков мог сказать. Причем, Алый, который, как и я, если не знал раньше, то видел, как она вместе со всеми шла тогда к Большому Зала, это понимал. Поэтому все время пытался её подловить, но она только и делала, что отступала. И почти, как я понял, не использовала магию. Все ясно. Это я удачно зашел. Где у них тут учитель?
Я начал озираться и заметил на стульях возле стенки Лию и Иру. Ах, да, светлым эльфийкам сражаться, судя по всему, не положено. Их такому не учат. Так что здесь мои девочки что-то вроде спецгруппы. Я попытался подойти к ним, и случайно наступил на четвертую, никем, как мне казалось, незанятую пентаграмму. И прямо из центра круга на меня выпрыгнул какой-то мужик с мечом наизготовку и упер в кадык острый кончик клинка. Я нервно сглотнул. И откуда он только тут взялся, ведь не было его?!
— Мастер! — раздался откуда-то слева окрик Иры.
Я перевел глаза с лезвия на лицо поймавшего меня преподавателя и столкнулся с насмешливым взглядом раскосых глаз. Нет, на японца или китайца Корешель не походил ни разу. Просто глаза у него были слегка раскосыми, а внешность типично эльфийская: гибкий, как струна, тонкокостный на вид, но длинный, выше меня почти на голову. Хочешь не хочешь, комплексом неполноценности на почве роста обзаведешься. А вот уши у него подкачали, оказались чуть вытянутыми кверху и плотно прижатыми к голове, но без характерных острых кончиков. Это кто ж он тогда?
— Ты кем будешь? — спросил меня черноволосый парень. Все-таки эльфийская кровь в нем есть, слишком голос мелодичный. Волосы у него, к слову, были длинными, черными, как у Ира, но сплетены в тугую косу. Непростая косица, это я сразу просек.
— Психолог, — повинился я и поднял вверх руки.
— А, — в глазах мастера мелькнуло разочарование, но меч он убрал. Куда, правда, я не понял. У них вообще тут какая-то интересная система с ношением и складированием вещей. В том плане, что сумок я у своих ребят не видел, но, когда нужно, они всегда ухитрялись откуда-то достать то, что требовалось. Как они это делают, так и не подвернулось случая спросить.
— Чего пришел? — бросил Корешель куда грубее, чем до того. Словно в первый момент я ему показался интересным, а теперь кроме как досадным недоразумением меня и назвать было нельзя.
Такое отношение задело. Я подумал и решил идти ва-банк.
— Хотел попросить для гневотерапии еще двух студентов.
— Твои терапии меня не волнуют, у меня урок, — отчитал меня преподаватель, глядя в сторону. Но тут же, противореча самому себе, покосился на меня и спросил. — И кого ты хочешь?
Я подумал. И решил, что с Улькой как-нибудь справлюсь.
— Ульку и Тома.
— Кого? — а вот теперь он на меня смотрел.
— Пауля и Рутберга, — раздался голос Или, которая подошла к нам, оставив своего противника. Впрочем, все ребята давно уже опустили свое оружие и следили за нашим с мастером разговором.
— Это ты их так называешь? — заинтересовался Корешель.
Я кивнул и пояснил:
— Мы договорились.
— Да? А этих как? — и он совсем невежливо ткнул себе за спину на двух темных эльфов.
— Машка и Кар.
— И что, тебя еще не пытались прирезать за это?
— Нет.
— Такой хороший воин? — глаза Корешеля на секунду вспыхнули, но тут же потухли. Конечно, он легко понял, что воин из меня никакой.
— Нет. Я меч вообще только несколько дней назад впервые вблизи увидел, — и упреждая вопрос, добавил. — И еще не держал.
Губы мастера скривились в презрительной усмешке. Еще бы. Похоже, дело свое он любил. И людей, не знакомых с холодным оружием, считал чуть ли не второго сорта. Зря. Я, конечно, не абы какая значимая фигура, но уж точно не второй сорт.
— Но в качестве моральной компенсации специально для вашего взыскательного взгляда могу организовать среди моих ребят интересный поединок.
— Да Вы что? — протянул Корешель с такой долей скепсиса, что, будь я эльфом, у меня, наверное, покраснели бы уши. Но я был человеком, еще и толстокожим местами. Так что обошлось без излишних сантиментов. Он смотрел на меня, я на него, — Думаешь, знаешь об их боевых качествах больше чем я? — спросил у меня мастер, когда так и не дождался, чтобы я отвел глаза.
— О боевых, может, и не знаю. Но зато мне они доверяют куда больше, чем Вам. Кстати, можно на 'ты', — и я протянул ему руку. — Андрей.
Я думал, не пожмет. Но нет. Пожал и еще как. Я возмутился.
— Больно, — прилагая все усилия, чтобы не поменяться в лице, объявил я.
Корешель довольно обидно усмехнулся. Но, видя, что я не спешу кривиться и умолять его отпустить меня, разжал пальцы. Я встряхнул кистью, которая изрядно занемела.
— Хорошо, — сказал он, оглядывая столпившихся вокруг нас учеников. Причем лица у них всех были хмурые-хмурые. — Если сможешь поразить меня, расставив их в такие пары, на которые будет интересно смотреть, можешь забрать с собой тех, кто тебе нужен.
— Пары? — я позволил голосу прозвучать насмешливо.
Мастер насторожился.
— Они довольно хорошие бойцы, не считая тех, которых ты уже забрал и светлых эльфиек, — он посмотрел на Иру и Лию. Те тоже подошли к нам, следя за развитием событий. — Но ни один из них не выстоит против двоих.
Я посмотрел на него. И что-то в моем взгляде вынудило его усомниться.
— Ты знаешь что-то, о чем не знаю я?
— Всего лишь надеюсь, что при мне Иля не станет изображать из себя беспомощную овечку, только и способную отбиваться, а Машка перестанет танцевать вокруг Кара танец маленьких лебедей, с помощью которого вряд ли сумел бы уложить на лопатки Алого, — а этот момент я перевел взгляд с темного эльфа на светлого. У Алого покраснели уши. И я в очередной раз решил ковать железо, пока горячо, — И чего ты краснеешь? — спросил я у него. — Может быть, я чего и не понимаю в этой жизни, но лично мне казалось, что нет позора в том, чтобы проиграть достойному противнику. Или ты все еще считаешь Машку недостойным?
— С моим ростом они все меня недостойным считают, — насмешливо объявил Машка, но именно сейчас я впервые задумался о том, что у низкорослого темного может быть застарелый и горячо лелеемый комплекс на этой почве. По мне, так он не маленький. Метр шестьдесят пять, может, метр семьдесят. Но я видел этих темных. Они все высокорослые и крупные. И Машка у нас в итоге ниже той же Или. Да и вообще, ничего удивительного, что у них тут в моде гигантизм, особенно в плане размеров тех же комнат. Учитывая, что я уже не раз видел и эльфов, и представителей других рас с ростом больше двух метров, рядом с которыми я со своим метр восемьдесят девять выгляжу цыпленком.
Поэтому, окинув Машку и Алого придирчивым взглядом, я сказал:
— Да? А мне казалось, что в бою, как и в постели, если мастерство на высоте, рост не имеет значения.
Говоря это, я как-то не ожидал того, что последовало за моими словами. Корешель, который все еще стоял рядом со мной, неожиданно со всего размаху хлопнул меня по плечу. Я чуть на бок не завалился.
— Хо-хо, — громогласно расхохотался мастер, — Отличная фраза, надо запомнить. А ты не похож на других, — и тут же с хитринкой в глазах уточнил. — Так что там с поединком, который ты мне обещал? И кто такой Иля?
Я улыбнулся в ответ и снова повернулся к темной эльфийке.
— Ну что, будешь снова притворяться, что ничего толком не умеешь, или подыграешь мне?
Она смотрела на меня. И я видел, как её разрывают противоречия. Поэтому я продолжил говорить.
— Я вообще не понимаю ваших Владычиц, что это за установка такая — скрывать очевидные вещи.
— Просто мы пытаемся стать для них, — Иля кивнула на Алого, который стоял рядом с ней. — Понятнее. Чтобы было меньше конфликтов.
— И что же такое очевидное они скрывают? — Корешель нахмурился.
Я вздохнул. Попытался подобрать слова, но меня опередил Кар.
— То, что наши женщины куда лучшие бойцы, чем мужчины, — сказал темный и пошел в сторону одного из кругов. — Ты хочешь, чтобы мы с Машкой сразились с ней вдвоем?
— Я хочу. Но решать не нам с тобой, правда? — спросил я и посмотрел на Илю. По глазам понял — она решилась. Два парных меча, схожих по виду с теми, которые сжимали Машка и Кар, исчезли. И на их месте появились её серпы. Глаза Корешеля округлились. Темные быстро заняли свои позиции. Иля, стоя напротив Машки и Кара, спросила, обращаясь ко мне.
— Дашь команду? — и приподняла уголок губ в улыбке.
Я подумал. И снова рискнул.
— Переоденешься, дам.
Она была в платье. Черном с серым, тяжелым. Но это ведь очевидно, что в таком неудобно, особенно, когда не собираешься больше играть. Темная на миг закрыла глаза. Только на мгновение, но этого оказалось достаточно, чтобы переодеться. Теперь на ней был полностью обтягивающий костюм, облегающий её гибкое стройное тело, как вторая кожа. Черный, разумеется. Высокие сапоги на толстой подошве и вместо обычно распущенных белых волос хитро переплетенная косица до колен. У меня сразу мелькнула мысль, что она всегда с такой прической ходит, а распущенные волосы, придающие её облику милый и безобидный вид, либо парик, что вряд ли, либо личина. Не такая, как у Ира, попроще. Но все же.
Убедившись, что теперь она полностью готова к полноценному бою, я коротко скомандовал:
— На старт, — сделал паузу, — Внимание, — и тут же крикнул. — Марш!
Парни бросились в бой одновременно, но Иля ухитрилась парировать обоих. А дальше я уже перестал понимать, что к чему. Оружие мелькало с такой скоростью, что лично у меня в глазах рябить начало. Я скосил глаза на Корешеля. Его раскосые глаза горели восторгом. Как я правильно догадался, мои ушлые детки все это время водили мастера за нос. Правда, надо будет поподробнее расспросить темных про так называемые попытки стать понятнее для светлых. Это еще что за новость? И в чем это они станут понятнее, если перед светлыми продолжат разыгрывать эту комедию? Или они не только в этом играют? Непонятно. Завтра на импровизированной экскурсии расспрошу. Или сегодня, если они опять ко мне в классную комнату нагрянут после занятий. А потом в скосил глаза в другую сторону и увидел Алого.
Светлый эльф смотрел на темных с завистью. И тогда я понял для себя еще кое-что. Алый и рад был присоединиться к ним, но та штука, что они тут принимали за гордость, ему не позволяла. Надо будет объяснить ему, что в том, чтобы презирать кого-то только за то, что когда-то их предки воевали с твоими, нет гордости. И в том, чтобы держаться особняком, тоже. Поэтому я подошел к нему и положил руку на плечо. Склонился к остроконечному уху:
