Высшее волшебное училище

— Открывай! — велел один из стражников. И служанка прислонила карточку к замку. Дверь щёлкнула, но не открылась, как ни дёргали ручку.

Один из стражников велел всем отойти от двери и одним ударом ноги вышиб преграду.

Моя мара завизжала.

— Кара? — поднял голову туманный супруг. — Я же просил не беспокоить...

Дальше ждать мы не стали. Туман вернулся в номер, лишив обзора происходящего, прошёл сквозь стену и очутился в тёмной шахте подъёмника.

Казалось, что вот-вот нас переедет металлическая коробка, но... никаких ощущений я не почувствовала. Хотелось с мужем поговорить, но я воздержалась. Мало ли кто может услышать. Поэтому оставила все мысли при себе.

Справятся ли мары? Что происходит?

Через какое-то время мы выбрались из шахты и поползли в трубу, в конце которой брезжило пятнышко света. Все эти метания, тёмные закоулки меня так притомили, что я просто уснула.

А проснулась от яркого света.

— Мири, вставай! — тормошил меня супруг.

Я открыла глаза и долго не могла понять, где мы. Незнакомая мягкая лежанка с красным балдахином, незнакомые покои.

Надо мною нависал Дар. Бородатый и длинноволосый. Разве что глаза серые да черты лица Дамира отсутствовали, а значит, это тоже личина.

— Мири? — переспросила я, поворачивая голову, успев заметить, как волосы из золотистых стали каштановыми.

— Умница! — похвалил супруг, наклонился и страстно поцеловал. Мысли заволокло дымкой, был лишь он, я, и эти безумные ощущения, когда одного прикосновения мало. А потом умостился между моих ног, чему я способствовала, и стал проникать внутрь.

— Дар... — успела прошептать я, прежде, чем он вошёл в меня.

— Я видел, как ты сегодня на меня смотрела, — сказал он и начал двигаться. — Мне понравилось.

— Я смотрела? — удивилась, но потом вспомнила, что я смотрела на мару с обликом Дара. Да, я тосковала. А сейчас он был рядом, родной, и я была его частью.

Все мысли растворились в этом безумии. Я соскучилась настолько, что наслаждалась каждым ярчайшим ощущением, движением, прикосновением.

Когда всё закончилось, муж на какое-то время заснул, а я размышляла о том, во что мы вляпались.

Кто схватил Корнелия и Кару? Хорошо, что муж нас увёл вовремя. А если б нет?

Дар заворочался и повернулся.

— Не спишь. Хочешь узнать, что с марами?

— Хочу.

— Тогда постарайся не воспринимать их нами. Это просто кино.

— Но мара — ведь часть тебя...

— Не совсем. С одной стороны она действительно часть моего сознания, но физически — нет.

— Как так?

— Это наши волосы, накопленная энергия волос. Они живут и всё больше накапливают силы. Почему у тех, кто стрижёт волосы, они растут быстро, а у тех, кто не стрижётся, достигают определённой длины и больше не растут?

Я пожала плечами. В училище не растут. А вот в обычном мире — да. Если состричь, то они растут. Наши мужчины стригутся, вот на них это и заметно.

— Волосы растут лишь тогда, когда накопителя не хватает, — пояснил супруг. — Природа отращивает дитятку волосы, когда он начинает взаимодействовать с окружающим миром и тонкими материями. И если вмешиваться и стричь волосы, она пытается вернуть волосам прежнюю длину, потребляя из твоего тела все нужные для построения новой ткани вещества. То есть, состригая, ты отсекаешь уже накопленную в волосах энергию.

— А память?

— С памятью хитрее. Как таковой её в нашем теле нет. Воспоминания хранятся в сознании. А вот доступ к ним осуществляется через тело. Но память устроена таким образом, что чтобы что-то вспомнить, нужны ассоциации. Вот они часто бывают чувственные. А волосы накапливают энергию и чувства. А когда состригаешь волосы то можешь и ум потерять, как говорит народная мудрость. На деле — доступ к части памяти.

Так вот, часть своих волос я использую для создания мар. Это первый опыт создания одновременно двух. Я отделяю их от себя, создавая им личность. Но вот воспоминаний у них нет.

— А им может быть больно?

— Нет. Разве волосам больно, когда их состригают? В них нет нервных окончаний, а значит, физической боли тоже нет.

— Так ты можешь видеть всё то, что и они?

— Могу. Видеть и слышать.

— Посмотрим?

— А ты точно не будешь воспринимать близко к сердцу? Ты у нас сейчас — чуть что в слёзы сразу же.

— Я постараюсь. Погоди, Дар, а что с моим обследованием?

— А, да. Забыл. Собирайся, в лекарне как раз и посмотрим воспоминания.

Собираться? Так на мне ж ничего не было, когда мы уносили ноги из номера.

Но муж встал и подошёл к шкафу. Там оказались платья и его костюмы. Он помог мне с зелёным новым платьем, на плечи накинул плащ, а сверху полушубок. Волосы муж уложил в причёску.

— Попробуем перенестись.

Я кивнула. Он накинул себе на голову плащ, и я тоже. После этого мы взялись за руки, а он взял на себя представление нужного места.

И пространство вокруг нас изменилось.

Лекарня сразу узнавалась по запаху трав и ненавистного мне запаху спиртного. Но удалось сохранить лицо и не скривиться.

Нас окинула придирчивым взглядом сотрудница лекарни в зелёном халате и засуетилась, срочно вызывая лекаря.

— Здравствуйте, присаживайтесь! Чем можем помочь? — связавшись по сотовому с кем-то, обратилась она к нам.

— Мы записаны на обследование, — говорил супруг. Я решила помалкивать.

— Как ваше родовое имя?

— Дарующий Покой.

Она стала что-то набирать на вычислителе.

— Ага, вы должны были вчера подойти.

— Возникли некоторые сложности. Подошли сегодня.

— С вашей женой всё хорошо? — тут же забеспокоилась женщина.

— Да.

— Присаживайтесь. Лекарь сейчас подойдёт. К сожалению, ваш сейчас занят. У него операция.

— Хорошо.

Мы присели на предложенные кресла. Нам предложили чай, сладости.

Я не знала, стоит ли принимать здесь пищу.

Муж притронулся к сладостям, и я наблюдала, как они на миг заволоклись туманом, потом всё исчезло. То же произошло и с чаем. Дар кивнул. Разложил сладости на туман и вновь восстановил, убрав примеси? Похоже на то.

Тут подошёл к женщине за стойкой старенький лекарь с длинной тонкой бородой, окинул нас внимательным взглядом. Я постаралась доесть то, что положила в рот и запить приятным ароматным чаем.

Лекарь взял какие-то бумаги и подошёл к нам.

— Здравствуйте! Я — Вадим Петрович. На сегодня ваш лекарь. Если захотите, могу им и остаться, а нет — можете перейти к тому, которому вы записывались.

— Здравствуйте! — муж встал, протягивая лекарю руку для приветствия, пожал, после чего представился: — Дарующий Покой. А это моя жена — Мирика.

— Очень приятно, — кивнул лекарь. — Прошу, следуйте за мной.

Нас разместили в отдельной удобной барской палате со светло-зелёными стенами с тарелковзглядом, удобной лежанкой, столом с чайником, кувшином и стаканами, а также вазой со сладкими плодами, двумя креслами, шкафом, холодильником, маленькой печкой, встроенной в стенку. На полу — паркет, на окнах — кисейные занавесочки, всюду цветы в горшочках. Уютненько.

— Вас устраивает такая палата или посмотрим другие? — и лекарь посмотрел на меня.

— Вполне устраивает, — ответила я.

— Тогда переодевайтесь в белый халат. Попрошу снять все украшения.

И часть палаты лекарь закрыл занавеской, отрезав меня от мужа и себя.

Я сняла всё, за исключением оберегов. С глазом оберег и так не виден для окружающих, а вот тот, который личину создаёт — что с ним делать-то? Я прикоснулась к нему и попросила его спрятаться для всех, кроме меня и супруга.

Внутри шкафа было зеркало. Вот в него я отражалась обычной Мирикой, полностью голой, без оберегов. Что ж, прекрасно! Волосы только распустились и рассыпались по плечам. Отметила только, что чуточку стали длиннее. Ниже плеч.

Надела белый халат, что висел в шкафу. И сказала вслух, что всё, я готова.

Лекарь предложил лечь, после чего подключил меня к какому-то устройству. Я сразу же почувствовала неудобство. И вспыхнуло защитное чёрное поле.

— Отключайте, срочно! Иначе вашему оборудованию наступит смерть.

Лекарь поспешил снять с меня оборудование.

— Прошу прощения. Но как же мы проверим, если...

— Если дитя чувствует угрозу? — продолжил за Вадима Петровича муж.

— А как вы всех волшебников проверяете?

— Так и проверяем. Ни разу подобного не было.

— Хотите сказать, что других способов у вас нет? — муж говорил спокойно, но чувствовалась угроза в голосе.

— Есть. Старые. Без современного оборудования. И проверки, ждущие ответа на воздействие.

— Проводите тогда по-старинке.

— Хорошо. Я пойду принесу оснащение.

Муж кивнул и лекарь ушёл.

Я лежала на постели и чувствовала себя неуютно. Муж подвинул кресло и сел рядом.

— Как ты? — спросил он.

— За нами наблюдают?

— Да. Но мы сейчас это исправим.

Вспыхнуло чёрное поле вокруг мужа, увеличилось в размерах, пропуская меня, до размеров палаты. Потом оно превратилось в туман и исчезло.

— Всё оборудование отключено. Работать не будет, пока я защитное поле не сниму. Говорить можешь спокойно.

— А Вадим Петрович?

— Ты тоже заметишь, если он проникнет в защитное поле. Но то, что я буду показывать, он не увидит.

Передо мной появилось облачко, взлетевшее к тарелковзгляду и обволочившее его. И на ровной поверхности появилась картинка. Незнакомые люди. Звука не было. Муж притронулся ко мне и проявились голоса.

Ощутила, как вошёл лекарь, муж медленно убрал руку, заставив звук исчезнуть, как и ощущение присутствия лекаря.

Взглянула на мужа. Он кивнул.

Увидела лекаря, несущего ящичек.

— Вадим Петрович, а вы можете включить жене кино какое-нибудь?

Тот кивнул, взял со стола пульт и нажал кнопку. Спросил о предпочтениях, я попросила сказку, которая сегодня шла в кино. Похоже, он включил, так как на тарелке ничего не изменилась. Для меня картинка осталась та же. Незнакомые люди в каком-то помещении, где только стол и стулья.

Муж взял меня за руку, и появился звук.

— И всё же, вы утверждаете, что ничего об этом не знаете?

— Ничего. Оставьте нас в покое! Вы видите, мужу плохо! — и тут я увидела Корнелия, вновь постаревшего. Он сидел, скрючившись, и, казалось, спал.

— Вы — Кропоткина Кара Вячеславовна?

— Я — Деева Кара Вячеславовна, — ответила спокойно мара.

— Она твердит это постоянно, — скривился стражник. — Уже в который раз! Будто никогда и не была Кропоткиной.

— Ну, вообще-то после заключения союза она своему роду не принадлежит. Так что да, теперь Деева, — ответил другой стражник, записывающий что-то.

— Чем вы занимались после заключения союза с вашим мужем? — вновь первый охранник задавал вопрос.

— Училась.

— Она говорит правду, — ответил третий, которого мара не видела.

— Где учились?

— В училище.

— Каком училище?

— В высшем.

— Что за училище?

— Высшее училище.

— На кого вы учились?

Тишина.

— На кого вы учились? — повысил голос стражник.

— На ней блок. Она не может сказать лишнего. Похоже на клятву о негласности.

— Давайте будите мужа. Если она опять начнёт сначала, то кто из нас расколется, я уже не уверен.

Неужели мара по кругу отвечает на одни и те же вопросы? И до сих пор спокойна. Я бы так, скорее всего, не смогла.

Мару Корнелия пытались растолкать, но не вышло. Удалось только уложить.

— Вызовете лекаря. Что с ним? — приказал первый стражник.

— Следует отпустить их, заканчивайте с допросом, — послышался чей-то властный голос, доносящийся отовсюду. — Но наблюдение не снимайте. Лекаря да, вызовите.

Кто именно это сказал, видно не было. И, вроде бы, говорил не приказным тоном, а мощь ощущалась.

— Я могу подойти к мужу? — спросила моя мара.

— Да, можете.

Моя мара подошла к Корнелию, нежно вытерла платочком пот со лба. А потом взяла и поцеловала в губы.

Смотреть на это было неприятно. Причём видела я её глазами.

Когда она оторвалась от него, Корнелий будто обмяк.

Вскоре пришёл лекарь и осмотрел Корнелия.

— Ему плохо. Но рядом с ней ему становится лучше.

— Что с ним?

— Похоже на преждевременное старение. Мы так и не нашли причину этого заболевания.

— Хотите сказать, что эта женщина помогает ему? Возьмите у неё кровь и проверьте. Что в ней есть такого, что ему становится лучше.

Лекарь достал шприц и взял у мары кровь на исследование.

— Мы можем быть свободны? — задала вопрос моя мара.

— Да. Только, боюсь, вы на своих двоих никуда не уйдёте.

— Значит, вызовете извозчика и санитаров. Пусть доставят нас обратно в наш номер. И, надеюсь, вы починили дверь! — Кара говорила уверенно, как настоящая барыня.

— А если нет? — вскинул бровь тот стражник, что записывал показания.

— То пожалеете. Больного человека тащить на допрос! Мы не простолюдины, что так можно с нами обращаться!

— Вы подозреваетесь в измене императорской семье.

— Правда? Тогда предъявите обвинения! Не можете? То-то и оно!

— Ты проверил её память?

— Она не читается. Но каждое её слово — правда. Она в неё верит, — ответил третий, которого мара не видела.

Невидимый начальник заговорил:

— Отпустить их немедленно! Где санитары?

Картинка менялась. Тут же прибежали санитары с носилками, переложили Корнелия. Мара Кары отказалась от протянутой руки и шла с высокоподнятой головой по лестнице, вслед за стражниками и рядом с санитарами, придерживая носилки. Вышли мы из дома городской стражи. Потом мары ехали в локомобиле с надписью "Санитарка"*. Корнелия на носилках отнесли в номер. Дверь в номер починили и ничто не напоминало о её взломе. Когда мар оставили одних, и даже принесли им поесть, расположились обе на постели, к пище не притронувшись. Только мара Кары читала книжку, а Корнелий продолжил спать. Картинка пропала,а спустя мгновение появилась другая. Не сразу дошло, что это проигрывается включенная сказка.

Вадим Петрович провёл уже свои исследования. А вот попытался взять кровь и чуть рук не лишился.

— Нельзя ли предупреждать? — насупился лекарь. Отскочить он не успел, и его будто током ударило, пришлось мужу оттаскивать.

— Вы сами не предупреждали. Но защитным полем управляет дитятко, — ответил спокойно супруг.

— Ну так успокойте его. Мне нужна кровь на исследования.

— Это невозможно.

— Почему?

— Чтобы вы имели влияние на мою жену. Этого не будет.

— Тогда волосы? — спросил Вадим Петрович.

— Ладно, я предупредил. Можете попробовать. И часто вы берёте кровь у волшебников?

Но лекарь был умным старичком и не рискнул.

— Часто.

— Как так?

— А что в этом удивительного? Вы же тоже записались к нам на исследования. Раз уж кровь и волосы не взять на исследования, то на сегодня всё. Будете здесь оставаться или придёте завтра?

— А разве исследования не закончены?

— Мне надо будет их повторить. Повторять каждый день в течение семи дней, чтобы посмотреть на изменения.

— Хорошо, мы зайдём завтра.

— Когда?