Андрей Васильев Хранитель кладов

— Страшно стало за головушку буйную? — участливо спросил рыжий. — Да?

— Скорее грустно, — сообщил я очень реалистичной галлюцинации, которая, кстати, откуда-то знала, что я Хранитель кладов. Хотя она же порождение моего разума, так что все логично. — Хотя некий шарм в этом есть. Все-таки не как все. Велика ли радость стать очередным Наполеоном? А тут экзотика.

— В себе ты, Хранитель. В своем разуме, — уже без шутовских ноток сообщил мне собеседник. — И это на самом деле погребальный курган, некогда в нем нашли упокоение князь Брячислав да десять его ближних воинов. Великое дело они сотворили, великого врага побороли, потому и честь особую заслужили. Не всякого в Нави упокоят, это место не для сна, а для искупления создано.

— В Нави? — потряс головой я. — Стоп. Навь — это тоже из фольклора. Как там... Явь, Правь, Навь... Что-то такое нам читали на втором курсе.

— Потому и вопрос твой был неверен, — словно не слыша меня, продолжил рыжий. — Надо было спрашивать не "где я", а "когда я".

— И когда я?

— А никогда, — он уселся на трон. — Здесь нет времени. Здесь нет "вчера" и "завтра". Навь уснула много сотен лет назад, серый туман забвения стал ее одеялом.

— Если нет времени, то нет ничего, — я помассировал виски. — Место без времени — это пустота, в ней нет входа и выхода.

— Отчего же? — незнакомец поерзал на троне. — Вон выход. Во-о-он там. Если хочешь, можешь отсюда уйти.

Я глянул в заданном направлении и в самом деле увидел черный проем. Мало того, разглядел ступеньки лестницы, ведущие вверх.

— Иди, — повторил рыжий. — Поднимись по ходу, толкни дверь — и ты выйдешь из кургана.

— Выйду куда?

Молчал этот странный человек, и только огоньки костра поблескивали в его глазах. Или это не огоньки?

Впрочем, на этот вопрос ответ я уже знал. Первое изумление прошло, а с ним вернулось умение складывать один и один.

— Лучше тут останусь, — поразмыслив, сообщил ему я. — Здесь уютно, тепло и компания хорошая. И потом, не всякий день выдается возможность пообщаться с тем, кто мою жизнь наизнанку вывернул.

— Я знал, что ты смышлен, — хмыкнул рыжий. — Выйди ты из кургана — и не было бы тебе пути обратно. Ни сюда, ни в твой мир. Ничто никогда никого обратно не выпустит. В нем нет дорог, а значит, невозможно никуда прийти. Даже Смерти — и той в нем нет. И бродить тебе в сером тумане ни живым, ни мертвым до скончания времени.

— А времени тут нет, потому это продлится вечность, — в тон ему закончил я фразу и отвесил поклон. — Исполать тебе, батюшка Великий Полоз.

Яркая вспышка — и вот вместо рыжего мужичка трон обвивает клыкастый змей, чье тело переливается словно жидкий огонь. Или как расплавленное золото.

— И второй раз тебя похвалю, — теперь это был не человеческий голос, в нем отчетливо слышались шипящие нотки. — Не за то, что смекнул, кто я есть. Это было несложно, и не догадайся ты — я был бы расстроен. За то хвалю, что выполнил первый урок. Правды ради замечу — не только для меня ты старался, но и для себя, поскольку я еще на поляне срок на то отвел, и ты в самый его предел уложился. Вам про то было неведомо, но это не столь важно. Не принеси ты мне сегодня дары Лыбеди — так нынче же ночью к тебе пожаловала бы незваная гостья, чтобы подарить свой поцелуй, первый и последний. А он таков, что доброго посмертия после него не жди, нет. И надоедливую муху, что я к тебе приставил, она бы тоже навестила. Ее, правда, больше для порядка. А вот тебя — за то, что ты меня опечалил. Не люблю огорчаться.

И ведь не пугает он меня, так и случилось бы. То-то в последние дни у меня знак на груди то и дело чесался, а после этого на душе как-то муторно становилось. Это мне две змейки скорую смерть пророчили. И встречу со своей старшей коронованной сестрой, которая и оказалась бы той самой ночной гостьей.

— А раз так, вот тебе моя награда, — продолжил Полоз. — До того времени, что я вам отмерил, бояться более нечего, не стану карать за промедление или нерадивость. Но в Змеиный день спрошу за все сразу, будь уверен. Выполните службу — получите награду. Нет... Ты смекалистый, поди, сам сообразишь, как оно тогда случится.

— В общем-то, детально не соображу, — признался я. — Но воображение у меня богатое, думаю, оно выдаст много вариантов развития событий.

Змей раззявил пасть, то ли посмеялся над моим ответом, то ли зевнул.

— А обратно мне как? — поинтересовался я. — Сюда меня, как я понял, кольцо забросило каким-то образом. Мне теперь снова его потрогать надо?

— Никто тебя сюда не забрасывал, — назидательно произнес Полоз. — Ты мой должник, Хранитель, я пожелал тебя видеть в своем доме, и вот ты здесь. А кольцо... Оно просто выполнило мою волю в благодарность за то, что я отпустил ту часть Лыбеди, что в нем жила. Я же велел тебе его сыскать? Стало быть, мне и почести принимать.

Века идут — ничего не меняется. Делают исполнители, выгоду получают руководители. Не так уж наши предки от нас и отличались, похоже. Мне это, кстати, и до того в голову приходило, когда я "Повесть временных лет" штудировал на втором курсе. Если копнуть поглубже, то можно увидеть, что это не исторический документ, а детальное описание разноуровневых бандитских разборок.

— Честь вам и хвала, — все же не удержался от иронии я. — Но ответа я так и не получил. Просто очень мне не хочется застрять в месте, где нет времени и жизни, а все дороги ведут в серый туман, из которого нет выхода.

— Нет тут дорог вовсе, — Великий Полоз оплел трон в три кольца, а голову свесил со спинки. — Откуда им взяться? А что до жизни... И ее не было до последнего времени. И посейчас нет на этом берегу Смородины. Тут только марево, пустые поля, дерева, в которых нет соков, да герои, спящие в курганах. А вот на том берегу неладное стряслось недавно.

"Смородина". Тоже что-то знакомое, но не могу ухватить мысль за хвостик. А, точно. Берега! Это река. На мосту через нее то ли Добрыня Никитич Чуду-юду бил, то ли Алеша Попович еще кого-то...

— Чего за беда? — из приличия спросил я, хотя на самом деле мне это было не слишком интересно.

— Проснулся там кое-кто от вечного сна, — прошипел Полоз. — Не знаю даже, с чего такое случилось. Все спят, кто за Кромку не ушел, а она возьми и пробудись. Мало того, к ней сила начала возвращаться! Знать, нашла она какого-то дурака, который сам не ведает, что творит. Я несколько раз подползал к самому берегу, глядел на нее, но не смог увидеть того, кто ей служит. А он тут был, был, я чуял живую кровь!

Хм-м-м... Значит, я не первый, кто в этих краях побывал? Интересно было бы пообщаться с тем, кого мой работодатель унюхал. Обменяться опытом да и предостеречь его. Мы с ним не враги, а скорее товарищи по несчастью.

И еще — "она" — это кто?

— Но ничего, — пасть змея распахнулась, демонстрируя клыки. — Мост раньше или позже соединит берега, и тогда...

Челюсти лязгнули, от тела Великого Полоза так пыхнуло жаром, что я даже подпрыгнул. Не завидую я той даме, что где-то там проснулась. Ничего хорошего ее не ждет.

Хотя кто знает, что там за дама такая, может, не лучше этого пресмыкающегося и не повезет именно ему?

— Сыщешь мне того, кто к Моране ходит, — в накладе не останешься, — вдруг деловито предложил змей. — Приказать тебе того не могу, не в моей это власти. Но ты знай — награда будет такая, что за нее великие владыки людские что тогда, что сейчас все бы отдали.

— Если не секрет, о чем речь? — заинтересовался я, сделав в памяти заметку глянуть в сети, кто такая Морана.

— Вон, видишь у стены баклажка стоит? — мотнул башкой Полоз. — Вон там? Да, она, серебряная. В ней на три глотка питья осталось. А питье то — сок того древа, на котором Род сидел, когда Явь творил. Каждый глоток одно желание людское исполнит. Хочешь — корону земную пожелай, хочешь — смерть врага, хочешь — вечную жизнь. Сам решай, чего тебе нужнее.

— А в чем подвох? — тут же спросил я. — Не бывает таких вещей без фиги в кармане.

— Нет подвоха, — Великий Полоз подполз ко мне, и его морда оказалась совсем недалеко моего лица, отчего появились опасения, что я в любой момент могу стать стейком со степенью прожарки "too well done". — Нет. Пей — и получишь то, что желаешь. Здесь загадаешь, а там все сбудется. Найди помощника той, кто всегда стоял у меня на пути, — и один глоток твой. Клянусь в том Землей и Водой, Небом и Ветром.

— Поищу, — задумчиво пообещал Великому Полозу я. — Результат не обещаю, но поищу.

— И помни — осень близко, — прошипел змей, а после его клыки впились в мое плечо, заставив заорать от боли.

Глава семнадцатая

— Ох, — это все, что я смог сказать, когда снова открыл глаза и увидел над собой не неровный каменный потолок, а серую сталь банковского хранилища, подсвеченную лампами дневного света.

— Однако, Валерий, ты меня слегка напугал, — сообщил антиквар, чье лицо вплыло в поле моего зрения. — И, правды ради, легко отделался, падал-то ты прямиком на край стола. Убиться не убился бы, но травму получить мог изрядную. Но я тебя поймать успел, а после на пол уложил.

— Спасибо, — пробормотал я, переходя из положения лежа в положение сидя. — Что это было?

— Не знаю, — развел руки в стороны Карл Августович. — По виду — классический обморок, вот только с чего бы тебе в него падать? Ты парень крепкий, нервы у тебя в порядке. Ты сам-то чего помнишь?

Да все я помню. И надвигающуюся гладь стола, и пещеру, и слова Великого Полоза, все до последнего. Вот только вам, Карл Августович, я про это рассказывать не стану, поскольку наше с ним общение — дело личное, не сказать интимное.

И про главный приз, что огненный змей назначил за неведомого мне служителя затрапезной богини, тоже помню. Хороший приз, достойный, спору нет, вот только не верю я в него. Не бывает таких штук на белом свете, причем не только на этом, но и на том. Да и как его найдешь, этого незнакомца?

Кстати, ведь Полоз меня опять укусил, на этот раз в плечо!

Я расстегнул пару пуговиц на своей пестрой гавайской рубашке, оголил плечо и глянул на то место, в которое пару минут назад впились острые, чуть загнутые клыки фольклорной рептилии. Ничего. Пустота. Что и следовало доказать — чуть загорелая кожа без малейших признаков повреждения. Нет, в определенной реальности беседы с моим нежданным работодателем я не сомневаюсь, как и в том, что промедли я на день, то мне настал бы конец, но вот в существование "эликсира желаний" все равно не слишком верю, даже учитывая всю ту сверхъестественную суету, что царит вокруг моей особы.

— Подозреваю, что эти предметы теперь представляют собой просто старинные украшения, — Шлюндт провел рукой по украшениям Лыбеди. — Верно?

— Они и до того таковыми являлись, — я, покряхтывая, встал с пола. — Спасибо вам, Карл Августович. Ходить по улицам с расквашенной физиономией и пугать ей мирное население — радость сомнительная.

— Ну, есть определенный тип женщин, которым как раз нравятся мужчины с подобными отметками на лице, так что даже из подобной ситуации можно было бы извлечь кое-какой гешефт, — хихикнул старичок. — Впрочем, ты и без того достаточно мужественен и молод, женщины не оставят тебя своим вниманием.

— Одна — так точно, — я показал пальцем на потолок. — Ни вниманием, ни заботой не обделит.

— Ты сам дал себя загнать в угол, — поправил шляпу антиквар. — Я изначально советовал укоротить ее устремления. Ведьмы всегда ведут агрессивную политику в общении, навязывая свои интересы всем, кто им нужен.

— Но если бы не она, то вряд ли бы наша встреча состоялась, — резонно заметил я, открывая кейс, который прихватил с собой в хранилище. — Вы бы не узнали обо мне, а я бы не имел чести познакомиться с вами.

— Ты так думаешь? — немного насмешливо осведомился Шлюндт. — Поверь, это не так. Хотя, разумеется, времени бы прошло гораздо больше. А ты что делаешь?

— Подвожу итоги, — сказал я, перекладывая пачки денег из кейса в ящик. — Вам же эта ячейка уже не нужна?

— Нет, — покачал головой старик.

— Ну и замечательно, — улыбнулся я. — Переоформлю ее на себя, а чемоданчик отдам Стелле. Да-да, я с вами согласен насчет коэффициента полезного действия, но договор есть договор. Да и потом, никогда богато не жил, не стоит и начинать.

— Ну, последнее спорно, — уклончиво заметил антиквар. — В твоем случае — в последние годы богато не жил. Но уважаю твою позицию, поскольку сам всегда стараюсь вести дела честно, даже с учетом моей профессии, которая предполагает определенную степень неискренности во всем. Торговля древностями — очень тонкая материя, в ней иногда невозможно провести грань, отделяющую правду от вымысла, поскольку тех, кто сотворил ту или иную вещь, равно как и тех, кто ей владел, давно нет среди живых. А раз нет очевидцев, то нет и гарантированно честного рассказа о том, что вокруг предмета происходило, некому отделить истину от слуха. Как-нибудь напомни, я расскажу тебе историю о камеях Клеопатры и о моих попытках выяснить, правда ли они были подарены ей Антонием незадолго до смерти. Ох, сколько вокруг них всего было накручено! К слову, что теперь станешь делать с этими тремя вещичками? Они же тебе, если не ошибаюсь, больше не нужны?

Упорный какой.

— Что буду делать? — повторил я и провел рукой по каждой из вещей. Да, теперь это были просто старые украшения. Безмолвные и, если можно так высказаться, неживые. — Что буду делать?

— Если хочешь, я найду того, кто охотно их приобретет, — вкрадчиво произнес антиквар. — Мое слово заменяет любые экспертизы, ему верят. Этот гарнитур может принести тебе неплохие деньги, Валерий. Что до меня, я готов работать из... Ну, скажем, из двадцати процентов прибыли.

Кстати, божеский процент. Он находит покупателя плюс ручается за качество товара, так что это на самом деле не так и много.

— Нет, — покачал головой я. — Не стоит. Пусть останутся тут пока. Может, я тоже в коллекционеры подамся.

Продать я их всегда успею, никуда подобная сделка не убежит. А осенью, если я до нее, разумеется, доживу, лучше все вещички с собой в лес прихватить будет, как дополнительное доказательство проделанной работы. Естественно, Полоз обо всем происходящем в курсе, но все-таки... Меня Розалия Наумовна так приучила. Мало отправить файл в вышестоящую инстанцию по мейлу — надо еще и бумажную версию того же отчета на обычную почту отнести, чтобы квитанция с отметкой о приеме имелась, равно как и реестр вложенных в письмо бумаг. Потому что это документ, который не оспоришь. Я сначала посмеивался над этими ее старорежимными замашками, потому что смотрелось подобное, прямо скажем, забавно. Эдакая древность в царстве древностей. Но после первой же проверки понял, насколько она права, поскольку все эти квитанции, уведомления с отметками почты и все остальное реально избавили нас от массы проблем.

Так что пусть полежат вместе с деньгами тут, в ячейке. Целее будут.

— Из тебя, Валерий, коллекционера не получится, — рассмеялся Шлюндт. — Ты Хранитель, это другая ипостась, так что извини. Те вещи, что в земле еще не лежали, тебя боятся, потому что ты в любой момент можешь стать их владыкой. Те, что там побывали, тоже тебя опасаются, не хотят обратно. Ну а те, что сейчас в ней находятся, — они и так все твои.