Еретик. Книга 1

— Но… если вы не приказываете этого, для чего же мне присягать?

Вивьен прищурился.

— Разве ты не хочешь смыть с себя подозрение в ереси?

Венсан уже раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но осекся, посмотрев на дочь.

— С себя? — переспросил он.

— Да, Венсан, с себя, — кивнул Вивьен. Он повернулся к девочке, сидевшей в углу, и буднично произнес: — Женевьева, дитя мое, мне очень жаль, что ты обманула меня. Твой отец готов поклясться, что никогда не исповедовал еретических учений. Это значит, что ты впала в ересь без участия своего отца. Его мы отпустим домой, а с тобой придется продолжить с того самого места, на котором мы остановились. Ренар, надеюсь, жаровня еще не остыла?

— Ее недолго разжигать, — мрачно отозвался Ренар.

Глаза Венсана округлились. Женевьева ахнула и зарыдала в голос.

— Стойте! — воскликнул Венсан.

— Мы ведь еще ничего не сделали. Мы начнем, как только ты скажешь, что желаешь принести клятву и произнесешь ее. Сам, без подсказок. После этого тебя уведут отсюда, а мы попросим палачей перенести твою дочь на стол, возьмем раскаленные добела прутья и…

— Нет! — воскликнул Венсан, из глаз его брызнули слезы. — Нет, прошу вас! Пожалуйста! Она же еще дитя!

— Она — дитя, впавшее в ересь, Венсан. Наш долг — бороться с дьяволом за ее душу. — Глаза Вивьена смотрели холодно и строго. — И нам не стоит терять времени. Я жду твоего решения: желаешь ли ты принести клятву?

Венсан закусил губу, на лбу выступили маленькие бисеринки пота. Каждый всхлип дочери вонзал иглу в его сердце. Внутри него боролись страх наказания и желание спасти дочь.

«Сделай правильный выбор, черт тебя побери», — цедил про себя Вивьен. — «Ты учил свою дочь ереси, так сознайся же в этом!»

— Я не услышал твоего ответа, Венсан.

— Прошу вас… Женевьева ни в чем не виновна, она не…

— Мы сейчас говорим о твоей судьбе. Не о ее. Твою дочь кто-то научил ереси, и мы должны выяснить, на ком лежит ответственность за это. Если это не ты, то мы не станем тратить время на разговоры с тобой. Скажи, желаешь ли ты принести клятву.

Венсан вновь сжал руки в кулаки.

— Я…

— Желаешь или нет? Это простой вопрос, а я уже начинаю сомневаться в твоей искренности.

Венсан резко выдохнул.

— Нет! — воскликнул он. — Я не желаю приносить клятвы, чтобы меня выдворили отсюда и подвергли мою дочь пытке! Я желаю сделать признание, господин инквизитор, прошу, выслушайте меня! Я, Венсан, признаюсь в том, что впал в еретические заблуждения, вступив в ряды секты вальденсов. В эту же секту я повлек за собой свою дочь Женевьеву, но она не понимала, что делала! Прошу, не наказывайте ее!

Вивьен постарался скрыть свое облегчение.

— Кто еще в городе является членами вашей секты, Венсан? Назови мне все имена.

Венсан назвал девятерых. Ренар внимательно записал за ним все девять имен. Вивьен спросил о ритуалах осквернения Святых Даров. Венсан признался и в этом. Из глаз его текли слезы, и Вивьен прекрасно видел, что арестанту приходится признавать все, в чем его готовы обвинить, лишь бы спасти свою дочь от пыток. Такова была цена. Разумеется, Венсан пожелал воссоединиться с Церковью и отрекся от своих заблуждений. Он криком призвал свою дочь сделать то же самое, и на этот раз Вивьен не стал останавливать его. Женевьева невнятно пробормотала, что отрекается от заблуждений, хотя Вивьен не был уверен, что она до конца понимает смысл происходящего здесь.

Обессилев после своего последнего признания, Венсан упал на колени, звякнув цепями, и, опустив голову, заплакал.

— Что теперь будет со мной? — сокрушенно спросил он.

— Это будет решать епископ, — холодно отозвался Вивьен.

Венсан всхлипнул.

— Хотя бы… предположите, — взмолился он.

Ренар окликнул друга:

— Идем, Вив. Мы здесь закончили.

— Погоди, — попросил Вивьен, присаживаясь на колени рядом с раскаявшимся вальденсом. — Я полагаю, что у тебя конфискуют все имущество. А самого тебя приговорят к ношению крестов. Это в худшем случае. В лучшем — отправят в паломничество по святым местам. Костер тебе не грозит, если ты об этом. При условии, что ты снова не впадешь в ересь.

Венсан сокрушенно ахнул. Он понимал, каково ему будет носить эти кресты и что за жизнь для него настанет. Его почти приравняют к прокаженному — никто не станет давать ему кров или помогать, все будут ненавидеть его и издеваться над ним из-за позорных знаков. Этот кошмар будет длиться, пока епископ не позволит ему снять кресты, а такое наказание обычно тянется не один год.

— Боже, — прошептал он и посмотрел на дочь. — А что будет с ней?

Лицо Венсана побледнело. Ему было страшно услышать, что грозит Женевьеве.

Вивьен нахмурил брови.

— Послушай, Венсан, для твоей дочери еще не все потеряно. Она юна и вполне может избежать всех последствий твоего впадения в ересь. Я поговорю об этом с Его Преосвященством, а после напишу письмо аббату Лебо из Сент-Уэна. Он поможет устроить твою дочь в монастырь, где она будет в безопасности от всего этого. Там ее мягко вернут в лоно истинной Церкви, и, если она будет истово блюсти веру, опасность ей грозить больше не будет. Я мог бы поклясться тебе, что сделаю это, но ведь для тебя клятва большого веса не имеет, верно? — Он печально улыбнулся. — Поэтому я просто скажу тебе, что сделаю это. Без клятв, без обещаний.

Венсан поднял на Вивьена блестящие от слез глаза.

— Зачем вам это? — спросил он.

Вивьен поднялся с колен и посмотрел на арестанта сверху вниз. На губах его играла улыбка без единого намека на веселье.

— Ради спасения ее души, зачем же еще?

С этими словами он наконец вышел за дверь допросной, где его ждал Ренар.

— Без клятв, без обещаний, — передразнивающим тоном буркнул светловолосый инквизитор. — Ты издеваешься надо мной? Ты сочувствуешь еретикам даже в допросной комнате!

— Мы получили признание, — холодно возразил Вивьен. — И мы оба прекрасно понимаем, что не девочка наша основная проблема, а Венсан и те девять человек, которых он назвал. Стоит сосредоточиться на этом, на находишь?

Не дожидаясь ответа, Вивьен направился в кабинет епископа.

* * *

Судья Лоран с одобрением посмотрел на Вивьена и Ренара, приняв протокол допроса и выслушав их отчет о ходе оного.

— Отлично сработано, — похвалил он. — Завтра же приведем на допрос остальных девятерых. Стража сегодня проведет арест. Неизвестно, насколько разрослась здесь эта секта. Предстоит много работы.

Ренар молча кивнул.

Вивьен поджал губы.

— Поэтому лучше вам двоим набраться сил, — заключил Лоран. — Отправляйтесь по домам, и…

— Ваше Преосвященство, — с жаром перебил Вивьен, удостоившись недовольного взгляда судьи. — Я хотел просить вас о милости.

— Какого рода милости?

— Венсан и другие еретики заслуживают наказания, это вне всякого сомнения. Но девочка, Ваше Преосвященство! Я говорил с ней, она толком не понимала, что делала. Я уверен, у ее души есть возможность вернуться в лоно истинной Церкви и даже служить Господу со всей истовостью христианки. — Он с надеждой посмотрел прямо в глаза епископу. — Позвольте мне написать по ее поводу аббату Лебо. Возможно, он поможет устроить ее на перевоспитание в монастырь Троицы в Кане? Ее отца приговорят к наказанию, матери у нее нет… а мы ведь можем помочь ей, Ваше Преосвященство.

Судья Лоран несколько мгновений внимательно смотрел на Вивьена.

— Как я погляжу, это юное создание вызывает у тебя сочувствие?

— Я стараюсь мыслить здраво, Ваше Преосвященство. Да, ее душа заражена ересью, но, когда я рассказывал ей о святой Женевьеве, я увидел, что разум ее достаточно гибок, чтобы с необходимой помощью исторгнуть из себя эти заблуждения навсегда. Я уверен, в монастыре смогут должным образом этому поспособствовать. Она ведь еще дитя.

— Ей двенадцать лет, Вивьен. Это уже достаточный возраст, чтобы человек мог проходить свидетелем по делу еретиков. Стало быть, это достаточный возраст для девочки, чтобы сознательно быть еретичкой. Так ли гибок ее разум, как ты говоришь?

Ренар вздохнул и опередил Вивьена с ответом:

— Я был даже старше, когда аббат Лебо забрал меня в Сент-Уэн, — нехотя буркнул он. — До этого я был уличным вором, сыном неизвестной блудницы, который и не думал никогда о том, чтобы посвятить себя Богу. На моей совести был не один грех, и все же аббат Лебо счел, что шанс исправиться у меня есть. — Он вздохнул. — Возможно, в словах Вивьена больше истины, чем может показаться на первый взгляд.

Судья Лоран смерил его испытующим взглядом и глубоко вздохнул.

— Ладно, Вивьен. Пиши аббату. Но пока не получишь ответа от него, Женевьева будет ожидать в тюрьме.

Вивьен кивнул.

— Благодарю вас, Ваше Преосвященство.

— А теперь идите домой. Оба.

Склонив головы, инквизиторы покинули кабинет епископа.

— Спасибо, что поддержал, — искренне поблагодарил Вивьен, когда они с Ренаром оказались на улице. — Знаю, ты этого, скорее всего, не хотел.

— Я лишь напомнил Лорану то, что действительно имело место. Меня ведь и вправду подобрали с улицы, когда я был старше. Я, по сути, никого из вас не поддержал и ни на чью сторону не встал. Просто напомнил.

Вивьен вздохнул.

— И все равно спасибо.

Ренар непонимающе взглянул на него.

— Что с тобой? Ты выглядишь так, как будто я тебе снова бок раскаленным прутом прижигал. — Он нервно хмыкнул. — Допрос так измотал тебя?

Вивьен покачал головой.

— Если ты не возражаешь, я бы отложил этот разговор на потом. Сейчас я хотел бы вернуться к себе и заняться письмом. Увидимся завтра?

Ренар проводил его недоверчивым взглядом и через некоторое время отправился следом. Он был уверен, что Вивьен пошел к Элизе, однако тот действительно направился на постоялый двор. Ренар узнал у хозяйки, поднимался ли Вивьен в комнату, и та ответила, что он ушел к себе, купив у нее кувшин вина.

* * *

По дороге на постоялый двор Вивьен не переставал думать о Женевьеве. Он помнил, как девочка смотрела на него, когда он рассказывал ей о святой. Почему она впала в ересь? Потому что в нее впал ее отец — единственный из родственников, кто у нее остался. Вивьен прекрасно видел по Женевьеве, что она была далека от того, чтобы проповедовать ересь, она толком не осознавала тонкостей, которыми учение вальденсов отличается от истинной веры. По сути, она знала только то, что говорил ей отец.

Из головы все не желали идти процедуры, которым пришлось бы раз за разом подвергать девочку, пока она не выдала бы не только своего отца, но и тех, кого видела с ним или кого могла бы заподозрить в ереси. А кого она могла заподозрить? Она бы называла всех без разбора, лишь бы ей прекратили делать больно.

В ответ на эти образы правый бок, на котором еще краснел относительно недавний след от ожога, отозвался призрачной жгучей болью, хотя рана ведь зажила и уже не беспокоила.

Вивьен выругался про себя и более быстрым шагом направился в сторону постоялого двора. Войдя внутрь, он пошел к хозяйке и купил у нее кувшин вина, который тут же понес с собой в комнату. Он не сразу позволил себе выпить — несколько часов он исписывал один лист за другим, но сминал их и разбрасывал по комнате, не заканчивая послания аббату Лебо. Он знал, что у него всего одна возможность, и написать это письмо он должен так, чтобы аббат ни в коем случае не отказался похлопотать за Женевьеву в монастыре Святой Троицы в Кане. Каждый раз слова казались Вивьену недостаточно проникновенными, а образы того, чего так и не произошло в допросной комнате, назойливо лезли в голову.

Вивьен не знал, сколько времени потратил на это письмо. В конце концов, он налил себе чашку вина, осушил ее почти залпом и, доверившись внутреннему чутью, принялся исписывать очередной лист. В ходе письма он осушил еще одну кружку и собрался налить себе третью, когда вдруг услышал настойчивый стук в дверь комнаты.

Раздраженно и нервно он встал из-за стола и отправился узнать, кого к нему принесло. За окном уже начали сгущаться сумерки, и скоро, чтобы писать письмо, придется зажигать свечу. Вивьен же хотел написать большую часть своего послания при дневном свете, поэтому ловил каждую минуту светового дня.

Борясь с недовольством, он открыл дверь. На пороге его комнаты стоял Ренар. Вид у него был странный — он словно бы осунулся, а взгляд был такой, будто он не спал несколько дней.

Вивьен нахмурился.

— Ренар? Что ты здесь делаешь?

Не дожидаясь приглашения, Ренар шагнул через порог.

— Все-таки ты сентиментальный идиот, Вив! — почти выкрикнул он, тут же опустив голос почти до шепота: — Нельзя так рисковать, а ты в открытую демонстрируешь свое сочувствие еретикам. Это не доведет тебя до добра, сколько же тебе можно повторять?

Вивьен раздраженно сжал кулаки.

— Боже, да наплевать! — выкрикнул он. — Я сыт по горло твоими предупреждениями! Дай мне дописать чертово письмо аббату Лебо, а потом можешь арестовать меня и облегчить душу! Просто дай мне закончить то, что я пообещал сделать для этой девочки.

Ренар поморщился.

— В том и дело, что ты не пообещал.

— Я пообещал себе, а не Венсану. — Он тяжело вздохнул и устало потер глаза рукой. — Ему я сказал лишь то, что могло успокоить еретика-отца, страшащегося за судьбу дочери.

— Вив…

— Терпеть не могу детские процессы.

Ренар закрыл глаза и опустил голову. Затем вдруг ухватил Вивьена за плечо и дернул на себя, крепко обняв его и зажмурившись.

— Будь ты проклят, я ведь знаю, почему ты это делаешь, — почти сокрушенно прошептал он. — И я бы действительно повторил твою просьбу Лорану, если бы тебе он отказал.

Ренар отстранился от друга, положив ему руку на плечо. На лице его играла кривая, немного скорбная улыбка.

— Спасибо тебе, — серьезно ответил Вивьен.

— Кружку вторую лучше достань, а то от твоего «спасибо» толку чуть. И дай мне письмо.

Вивьен удивленно приподнял брови.

— Что ты собрался делать?

— То, что лучше всего умею. Цепляться и придираться к каждому написанному там слову, чтобы это письмо не только помогло Женевьеве, но и не навредило тебе.

‡ 13 ‡

Вивьен стоял на небольшом холме, изредка прикрывая глаза от порывов свежего прохладного ветра. Он ожидал Бернара Лебо, вместе с которым собирался наведаться в аббатство Святой Троицы, что раскинулось к востоку от Канского замка. В женской монашеской обители им предстоял важный разговор о судьбе Женевьевы, дочери осужденного еретика. Страшно было подумать, что может ожидать девочку, если ее не примут в монастырь. Оставалось лишь надеяться, что аббатиса прислушается к просьбам Бернара Лебо и его бывшего воспитанника — ныне инквизитора руанского отделения.