Я, если честно, мало смыслю в таком вот виде "боевых действий", но по фильмам и по книгам очень неплохо представлял, чего можно ожидать в случае нападения на поезд. Пришлось вспоминать какие действия предпочтительней предпринять, чтобы обезопасить путешественников в дороге. Появившееся в результате желание проверить готовность нашей охраны возникло не зря, такое легкомысленное отношением к серьезному делу меня удивило.
Во-первых, — идущая непонятно откуда уверенность этой самой охраны, что только один вид их суровых мужских лиц отпугнет любую попытку нападения на поезд.
Во-вторых: — они собрались ехать всем отделением в одном вагоне. Достаточно лишь пулеметной очереди по нему и все, нет охраны. Естественно такое отношение к порученному делу мне не понравилось. Я даже переспросил, какие мотивы послужили для принятия явно неразумного решения?
Оказалось, в их понимании, под охраной поезда подразумевается всего лишь в случае необходимости дать дружный отпор нападавшим. При любой войсковой операции считалось, чем больше сосредоточено оружия в одном месте, тем выше результат. Тут только мне стало ясно — четыре безусых прапорщика мало смыслят в боевых действиях, а другие четверо слишком высокого мнения о себе и своих умениях. А как иначе? Все четверо бывшие кавалергарды и в атаку ходили только в конном строю, да еще и при плюмажах на кожаных касках. Никто из них даже не подумал, что можно на ходу поезда, при умелой сноровке злоумышленника, забраться в любой из вагонов и просто выкинуть все, что находится в нем, на улицу. Пока остановят поезд, пока охрана выяснит, пока они начнут свою чуть ли не "войсковую операцию", бандитов с подобранным имуществом и след простынет. К тому же из оружия у них в наличии личные револьверы и трехлинейка "Мосина", да еще в довесок болталась, явно мешая действовать, сабля на портупее. Сожалеюще вздохнув, и непроизвольно вспомнив про себя расхожую пословицу среди военных: "как надену портупею, так тупею и тупею" я принялся убеждать воинскую братию изменить принятую ими стратегию. Меня они в качестве командира не воспринимали категорически. Используя влияние Павла, настоял, и заставил сделать по-своему. Четыре вагона — восемь охранников, чего проще — взять и разделить по двое. Поселить в каждом вагоне, обеспечив тем самым сменяемость часовых и организовать непосредственное наблюдение за местностью. Договориться о семафорной связи между собой, для чего приобрести флажки. Принять обязательное правило по ходу движения не маячить на виду в открытых дверях теплушек, дабы избежать искушения со стороны возможного противника подстрелить такого любителя осмотра пейзажей северной железной дороги. Заставил Павла озаботиться поиском гранат, при этом заверил: — чем больше их будет у нас, тем лучше. Намекнул, что не помешал бы нам и ручной пулемет, но Павел сразу же отмел такое дело, так как подобного оружия и на фронтах всегда не хватает, поэтому и достать его здесь очень трудно. На вопрос одного из прапорщиков как они в таком разе смогут готовить горячую пищу, я ответил, что в пути следования, которое продлиться максимум неделю люди всегда обходятся заранее заготовленной едой, а ротной кухни здесь не предвидится. Поэтому Павлу пришлось еще и этим заниматься. Но он тут же благополучно спихнул такое поручение на Ильинского. А я, на посошок, так сказать в качестве шутки, высказал идею, что по ходу движения поезда выставлять голую задницу для выполнения экстренных личных нужд не следует, ибо это лишний повод для любого стороннего стрелка, имеющего оружие, попробовать попасть в середину столь необычной мишени. Для этого дела в вагонах обычно имеются дырки в полу. Столыпин не только понимал необходимость широкой железнодорожной колеи на наших просторах, но и подобные мелочи при переездах крестьян в Сибирь не упускал из вида.
Все посмеялись, но приняли к сведению.
Много еще чего я ввел в обиход, пока готовили поезд. Мне хотелось верить — предусмотрел все и надеялся: даже если нам придется защищаться, то мы готовы. Все оказалось проще и от этого страшнее. Увидели вдали город и расслабились, даже когда наш эшелон загнали на запасной путь, не удивились. Ждали встречного, так уже было неоднократно. Причем это происходило ночью, правда светлой, как и положено на севере в летнее время. Мы готовились к нападению, ждали чего-то подобного всю дорогу, я постоянно талдычил охранникам о необходимости вести наблюдение, особенно при остановках поезда на станциях по пути следования. Никто из нас не предполагал, что и тут, в этом северном городе, уже вовсю орудуют вооруженные отряды, то ли народной милиции, то ли само организованные в группировки другие бандитствующие элементы. Набранные в основном из людей нигде не работающих, зачастую из числа студентов и гимназистов старших классов, а также лиц, вышедших из тюрем по амнистии, все они видели себя революционерами. Получив оружие в руки, принялись грабить мирных обывателей.
Я именно такого развития событий и ожидал по дороге. Безалаберность в деле сохранения секретности при погрузке в эшелон, когда только дурак не поймет, что мы везем, способствовало проявлению моей интуиции. Телеграфом передать сообщение кому надо и все. Аля — Улю. Видимо здешние "революционеры" получили данные о нашем поезде, и добытые таким образом сведения о "набитых имуществом и золотом" вагонов побудило охочих до чужого добра людей попытаться захватить состав. И они в отличие от нас, готовились к встрече.
Их подвело отсутствие в отряде опытного человека из числа бывших военных способного принимать продуманные решения, причем, не раздумывая, исходя из создавшейся ситуации. Соорудив заранее небольшую баррикаду на путях впереди по ходу движения состава, а затем после его остановки и сзади, посчитали, что мы в ловушке, и нам ничего не остается, как принять предложение покинуть вагоны, не заморачиваясь переноской своего багажа. И ведь знали паскудники, что в поезде едут обычные гражданские лица, в том числе женщины и дети.
Бандиты предусмотрели заранее место встречи, эшелон остановился там, где они и планировали. Выстроились цепью перед нашими вагонами, уверены были — под угрозой применения оружия пассажиры испугаются и не станут оказывать сопротивление. Вероятно, у них были к тому же неверные сведения, неизвестный информатор уверил в отсутствии огнестрельного оружия у охраны. Во всяком случае, именно такое мнение у меня сложилось по ходу их дальнейших действий. Я не знал, кто перед нами и какие данные у них имеются. Нам просто повезло — опыта в проведении подобных акций они не имели. Одно то, что все бандиты стояли цепью вдоль вагонов, хоть и с изготовленным к бою оружием, но открыто. Как будто встречали свое начальство, оркестра только не хватало. Такая встреча уже сама по себе говорило — перед нами находятся хоть и вооруженные люди, но не имеющие даже понятия как нужно грабить поезда.
Опыт дело наживное, и он бы у них появился вскоре, но мы не дали такой возможности. Отсутствие навыков у бандитов помогло нашим охранникам принять правильное решение. Я, правда, дать команду на открытие огня не мог, никакой связи не было и в помине, одна лишь договоренность, что мой выстрел послужит сигналом. Как и было обговорено заранее, после моего выстрела из вагонов полетели гранаты и сразу, после разрывов, началась стрельба из винтовок по деморализованному противнику. Видимость была хорошей и отряд, стоящий столь непродуманно вдоль путей как языком слизнуло. В основном остались лежать на земле те, кто находился перед нашими вагонами. Выжившие были из тех, кто стоял в отдалении, они вовремя сориентировались и смогли убежать. Уже издалека произвели несколько выстрелов, и один из них стал смертельным для одного из пассажиров.
Убитым оказался брат нашего банкира. Перепуганный случившимся сам Денисов не мог определиться, что ему в данной ситуации делать. Я погоревал вместе со всеми, но подсказать, что-то дельное не смог. Оставив развитие событий на женщин и Павла, и возложив на бойцов охраны сбор трофеев, стаскивание мертвых тел в одну кучу, и разбор завалов, взял с собой поручика Вихрова и отправился на разведку. Необходимо было провести осмотр местности и конкретно выяснить, куда же нас занесло. Северная ночь, на удивление светлая, позволила определить довольно точно наше местонахождение. Длинное здание, напоминавшее своей конфигурацией складское помещение, и другие деревянные постройки непонятного предназначения неподалеку от путей, говорили — мы вероятней всего находимся в черте города, или, если быть более точным, где-то на его окраине. До железнодорожной станции так и не дошли, решили вернуться и ждать развития событий на месте. Мобилизовав для охраны всех людей, умеющих держать оружие в руках, мы, так и не дождавшись никого, встретили хмурое северное утро, мало чем отличавшееся от ночи, не выспавшимися и злыми. В какой-то степени и напуганными. Хоть и ждали нападения, но не в самом конце дороги. Непредвиденно "жаркой" встреча оказалась в славном городе Мурманске.
Утром разобрались. Оказалось, нас загнали в отстойник небольшой станции, или полустанка, под названием Кола. Станционный начальник, которого мы нашли рано утром по услышанным крикам в одном из помещений с замком на двери, клялся и божился — он тут не причем. Сам пострадал, его избили и заставили перевести стрелки на запасной путь, и поэтому ответственности не несет за случившееся. А то, что тут оказались вооруженные люди и пытались ограбить состав, не видел, и не слышал.
Разбираться со всем этим нам не хотелось по понятным причинам, нас поджимало время, и поэтому принятое решение плюнуть на инцидент и выехать к месту назначения, было единогласным. До самой станции города Мурманска, наш поезд добрался быстро, расстояние от этой злополучной Колы оказалось небольшим. Здесь нам предстояло заниматься погрузкой своего корабля, и как нас проинформировал руководитель диспетчерской службы порта, времени для этого оставалось совсем ничего, так как необходимо управиться с работами к моменту выхода очередного конвоя. Он же предупредил — другого сопровождения можно и не дождаться в ближайшее время. Англичане притормозили до выяснения обстановки в России всякое морское сообщение, а военных судов и вовсе не предвиделось. Прибывший недавно крейсер "Аскольд" на замену крейсеру "Варяг" был последним военным кораблем в составе небольшого конвоя из Норвегии. Готовящийся выйти караван из порта будет охранять уходящий на ремонт крейсер "Варяг" и два английских эсминца. В составе намечающегося конвоя вместе с нашим лесовозом ожидается пять судов. Оказывается стоящее у стенки причала наше судно, единственное не готовое к отправке, так как находится в ожидании груза с прибывшего железнодорожного состава.
* * *
В Мурманске я еще не был, ни в будущем, ни в настоящем времени, и то, что предстало перед моими глазами, я бы охарактеризовал одним словом — кошмарный сон. Погода досталась нам.... Прямо скажем — неприятная, и это отрицательно влияло не только на нас, но и на местных жителей тоже. Утро приходилось встречать одетым чуть ли не в шубы, а к полудню уже можно и в рубашке ходить. Грязь под ногами, постоянная морось с моря, вечный день, по местному времени, как мы узнали, он наступил 22 мая, и продлиться должен примерно до 22 июня, все это раздражало и создавало впечатление — мы прибыли на край света. Неудивительно, что и дата выхода конвоя была именно на этот день, на 22 июня. Караван из двух сухогрузов и двух небольших грузопассажирских судов, имеющих на борту, как грузы, так и пассажиров, не сможет ждать нас, если мы не уложимся с погрузочными работами к этому времени. Слабо разбирающиеся в предназначении не только крейсера, но и любого другого судна наша команда была готова поверить, что все корабли, идущие в составе конвоя, имеют свое вооружение на случай встречи с немецкими охотниками за жертвами морской войны. На нашем лесовозе ничего подобного не было, как и достаточного количества кают, чтобы разместить более-менее всю нашу компанию хоть с какими-то удобствами. Команда лесовоза освободила принадлежавшие ей по праву каюты, и перебрались вниз, в трюм, к ящикам с грузом. Полковник посчитал, что всем мужчинам придется последовать примеру команды, а я добавил: — хоть и в тесноте, но зато не в обиде, и принялся обустраивать свой лежак в виде гамака, натянутого, как и остальные в этом неприспособленном месте, между стойками трюма. Сюда же предполагалось погрузить наше имущество.
Пришлось нанимать местных грузчиков для ускорения работ. Таких "свободных" граждан в городе было немало, вакансий, для устройства на работу в порт, новеньким рабочим выпадало крайне редко. Поэтому неудивительно, что здесь уже сложился определенный коллектив постоянных бригад, имеющих навыки портовых работ, которым не нужно объяснять, как производить разгрузку вагонов или кораблей. Погрузка груза на стоящее у стенки причала любое судно была хоть и сложным делом, но под руководством опытных стивидоров (лиц, имеющих опыт погрузочно-разгрузочных работ на причалах порта) все обычно шло заведенным порядком. Зная, что кроме этих сложившихся бригад никто не сможет быстро оформить судно, они выставили запредельные суммы в качестве премиальных. Даже посредник Ольги Владимировны, который не первый год занимался подобными делами, ничего не мог изменить. Мафия самая натуральная.
Неувязки же возникли, когда старший стивидор начал вести разговоры о денежных делах, в которых никто из нас естественно не разбирался. Всякие премиальные за обработку судна в срок, а тем более досрочную работу, при этом, как он заявил, нужно учитывать, что тут вообще почасовая ставка идет, поэтому оплату устанавливают сами грузчики. Короче, когда все это наш стивидор начал перечислять, то Денисов, и так бывший на взводе из-за гибели брата, вспылил и потребовал к себе начальника порта. Важному чиновнику громким ором пригрозили, что если все не будет сделано для нас вовремя и без всяких премиальных, то он как управляющий Сибирским банком поставит вопрос о прекращении сотрудничества с портом и поступление очередного транша в строительство попросту заморозит. А в случае, если грузчики забастуют, он пригласит других работников. Ему хорошо известно — работа докера в этом городе знакома всем жителям, и он уверен, безработные воспользуются моментом и с удовольствием займут места бастующих.
Рабочие не стали бастовать, они были в курсе — это, последний корабль в декаде, и попросту побоялись остаться без заработка. Тем не менее, мы решили, что и дополнительные руки рабочих нам не помешают, так как сроки, отпущенные на перевалку наших ящиков из вагонов в трюм корабля, были очень маленькими. Тем более нам предстояло, еще и закрыть эти ящики пиломатериалом, надеясь таким способом хоть как-то замаскировать свой груз от возможного досмотра корабля в море. Раскошелиться все одно пришлось, без "смазки" этого процесса было трудно договориться выполнять работы качественно. Нам недвусмысленно намекнули: — В открытом море может всякое произойти, особенно при нагруженном навалом грузе. Он должен быть закреплен по всем правилам, а их знают именно профессиональные грузчики. Понятный намек, ссора с ними нам ни к чему, и я принялся успокаивать разбушевавшегося Денисова. Посчитал: — договориться со старшим работ, и пообещать дополнительную сумму за срочность и качество погрузки будет лучшим выходом в создавшихся обстоятельствах.
