Противостояние

На оставшуюся часть вечера одноклассницы оставили меня в покое, видя искреннюю живость нашего с Джейком общения. Если звучала медленная музыка, мой неожиданный собеседник увлекал меня на середину гостиной, и мы могли не отвлекаться от обсуждаемой темы, но при этом — понять, каково нам находиться настолько близко друг к другу. И, что для меня довольно странно, внутри не возникало никакого отторжения. Зачастую я с трудом переношу чужие прикосновения, даже в танце с одногруппниками оставаясь напряженной и настороженной, здесь же я получала искреннее удовольствие и от танца, и от беседы, и от партнера. И я наслаждалась неожиданными приятными ощущениями.

Празднование Первого Дня Зимы закончилось практически под утро, когда то и дело зевающие гости, натягивая валявшуюся то здесь, то там одежду — в полночь мы выходили смотреть салют, организованный тарленским магом и видный в любой точке города, — разбредались по домам.

— Джейк, остаешься ночевать у нас? — крикнула Лорин от столов, когда новый знакомец помогал мне надеть шубку.

— Да. Только провожу Камелию до дома, — отозвался он, и девушка удовлетворенно кивнула.

— Не стоит, — попыталась запротестовать я. — Здесь совсем недалеко идти...

— Стоит, — твердо оборвал меня Джейк, и я не стала перечить. Когда за меня пытался что-то решать Ники — это невыносимо бесило, сейчас же вдруг стало приятным, что кто-то заботится — и проявляет при этом несгибаемый характер.

До дома брели очень медленно и, что меня поначалу смущало, — за ручку. Как в дошкольном возрасте! Но эмоции это вызывало!.. С лица не сходила довольно-счастливая улыбка. На пороге, когда я, стараясь не сильно шуметь, открыла дверь, Джейк подхватил мою свободную руку и поднес к губам:

— Надеюсь, мы завтра увидимся, — пробормотал он, осторожно, легко-легко касаясь кожи. От этого простого знака внимания я вздрогнула и с трудом подавила желание отдернуть руку. И вовсе не потому, что мне было неприятно. Скорее, наоборот. К тому же мне казалось, что предрассветная тишина спящего Тарлена многократно усиливает все эмоции и взгляды, и это заставило покраснеть еще больше.

— Непременно, — пискнула я, скрываясь за дверью и с облегчением прислоняясь к ней спиной. Испытываемые чувства волновали и в то же время дарили тепло, заставляя улыбаться. Неужели так приходит влюбленность?

Лили, стоило мне зайти в комнату, подняла голову, распахнула сонные, но определенно полные любопытства глаза и деловито осведомилась:

— Расскажешь мне сейчас или утром?

— Как встану, — отмахнулась я, и сестра снова уткнулась носом в подушку. Волосы рассыпались вокруг ее головы темным волнистым озерцом, и я не могла сдержать улыбки, глядя на нее. Все-таки я их всех очень люблю, несмотря на порой несносные характеры и жуткую надоедливость.

"Прикосновение к плечу заставило чуть вздрогнуть, но не обернуться. Я и без того знала, кто стоит за моей спиной — и это знание наполняло сердце теплом и нежностью. Единственное, что заставило меня нетерпеливо дернуть головой: настойчивое желание ощутить его как можно ближе. Ласково-насмешливое фырканье в волосы, из-за чего я мелко задрожала в предвкушении, — и сильные руки все же обнимают меня. Расслабленно откинувшись ему на грудь, закрыла глаза, ощущая не выразимое словами блаженство. Мне казалось, я бы провела так вечность — в его объятиях...

Впрочем, скоро мне стало этого мало. Беспокойно завозившись в его руках, попыталась обернуться.

— Ками, — он с мягкой укоризной рассмеялся, но все же позволил мне это сделать — и тут же его губы накрыли мои, растворяя в поцелуе, унося за грань здравого смысла. Со стоном подалась вперед, обвив руками его шею. Прижаться крепче, сделать поцелуй глубже... Не отпускать никогда!.."

Подскочив на кровати и едва не упав, запутавшись в одеяле, прижала пальцы к губам, почти в шоковом состоянии все еще продолжая чувствовать вкус поцелуя. Сон — такой реальный и такой сказочный — вызвал в душе ураган эмоций, породил миллионы вопросов. Наверное, впервые в жизни я чувствовала от поцелуя подобное тепло, купалась в нежности и обожании. Ни один из поцелуев Ники таких ощущений не дарил, и, едва я это осознала, на первый план выползла жалость к себе. Возможно, и с Джейком реальность мне такого не подарит, но осознавать, что на всю жизнь прикована к человеку, от поцелуев которого хочется бежать — невыразимо грустно. Сегодняшний вечер показал, что прежняя, обычная жизнь не так далека от меня, как я думала, а из-за этого с каждой секундой крепло нежелание возвращаться в Академию, к ее порядкам и многовековым унизительным для меня устоям. Не в десятый и даже не в сотый раз я пожалела, что решилась пройти Распределение. Не было бы сейчас моего статуса связанного проводника — я могла бы позволить себе влюбиться в Джейка, возможно, даже небезответно. Но — существовал Ники, существовали мои обязанности по отношению к нему, и это всегда будет стоять между мной и кем бы то ни было.

Растревоженная собственными мыслями, ярким сном и воспоминаниями о прошедшем вечере, я еще долго ворочалась в кровати, прежде чем забыться в тяжелой полудреме почти до обеда. Дальше мне не дала поспать Лили с молчаливого одобрения мамы и тихого подзуживания Фран. Но они и без того проявили чудеса выдержки: во-первых, позволили мне поспать подольше, во-вторых, дождались, пока я закончу свой поздний завтрак. Хотя под жадными внимательными взглядами еда в горло не лезла, так что закончила, к их радости, довольно быстро.

Но вот я отставила стакан из-под яблочного сока — и сбоку на столешницу оперлась Лили, трогательно глядя мне в глаза:

— Ну-у? — проникновенно поинтересовалась она, и Фран сразу как-то медленнее стала перебирать гречку, а мама, не таясь, передвинулась вместе с тестом ближе ко мне.

— Ну-у... было неплохо, — нехотя призналась я, опустив глазки. Родительница и сестры не вынесли такого издевательства над любопытством, и младшенькая — опять же, имея горячее разрешение от мамы, — воспользовалась наиподлейшим приемом всех времен: щекоткой. От моего смеха, визга и кашля сотрясался, казалось, весь дом, но Лили не остановилась, пока я не запросила пощади и не пообещала рассказать все-все. Мне дали свободу, а потому — обещание пришлось выполнять. Но рассказывать о прошедшем вечере, к собственному удивлению, оказалось несложно и даже приятно. Возможно, потому, что скрывать было нечего. Рассказ об Академии и учебе был куда более обрывочным и скомканным. Даже упоминание о Джейке далось легко, лишь щеки покраснели в ответ на лукавый блеск в глазах мамы и многозначительное "У-у-у!.." от Лили. Вечером, чувствую, достанется мне куда сильней. Потому что через пару часов после обеда за мной зашел, как и обещал, вчерашний знакомец.

Провожаемая понимающими взглядами и подбадривающими улыбками, я как никогда чувствовала себя любимой, а увидев искреннее облегчение на лице Джейка, пришедшее на смену настороженному ожиданию, — еще и интересной, кому-то нужной. Я действительно начала осознавать, что мир не ограничивается только Академией и только Николасом. Есть еще моя семья, которая любит меня любой, есть обычные люди, для которых проводник не является чьей-то собственностью. А еще появился Джейк, парень, которого не волнует существование где-то там призрачного мага и который готов мириться с необходимостью подержать этого мага за ручку.

Для Академии, наверное, отпускать студентов на каникулы в тот период, когда они начинают активно ломать наше мировоззрение и самоощущение, — ошибка. Но я ей рада, потому что эти дни дома превратились в ожившую сказку, наполненную теплом, светом и зарождающейся влюбленностью.

* * *

Ники бесился. И из-за того, что не видит рядом с собой Камелию, и из-за того, что видел дома. К тому же радости не добавлял тот факт, что он в очередной раз поссорился с отцом. После одной из тренировок мистер Ренвуд потребовал от Ники до лета полностью закрепить за собой проводника и привести ее сюда на все каникулы. Ник, помня взгляд Кэм в последний день, ее пощечину и отчаянное сопротивление устоям, попытался возразить. А утром еще и проводил Лавину до дверей — и не стал сдерживаться. В итоге всего через неделю после его приезда все в доме ходят едва ли не на цыпочках, а младший сын оказался заперт в своих комнатах для "переосмысления собственного поведения". Старший, Руперт, лишь головой качал да поддакивал отцу. Его проводник, Дария, приехала с ним, и более тихой и замкнутой девушки Ники в жизни не встречал. Она большую часть времени сидела в отведенной ей спальне или гуляла в саду, по вечерам молчаливой тенью исчезая за дверью в комнату Руперта. А маменька уже начала активный поиск невесты для наследника среди первокурсниц Вэллийской и Дарионской Академий.

Ники от этого тошнило. Возможно, на его восприятие так сильно влияла напряженная атмосфера в доме, потому что еще несколько дней назад назад свою жизнь он представлял так же. Но сейчас, глядя на тихое существо за плечом Руперта и не чувствуя рядом с собой присутствия Камелии, он готов был пойти против воли родителей и даже отказаться от собственной доли в наследстве, лишь бы не подчиняться их правилам и не превратиться в отцовскую копию.

От подобного шага его удерживала Мэделин. Младшей сестре через два года предстояло пройти Распределение, и все в семье понимали, какое будущее ее ждет, если в девушке пробудится проводник, а не ведьма. В немалой степени благодаря влиянию Альтерии Чени, ее постоянным лекциям и вечерним посиделкам в компании Ками после занятий он пересмотрел свое отношение к проводникам. Не кардинально, конечно — свою колючку он от себя далеко отпускать не собирался, — но все же не видел в этом статусе позора для чести семьи. В отличие от родителей. Что на работе, в королевском казначействе, что дома мистер Ренвуд был человеком властным, не терпящим неподчинения, придающим большое значение внешнему благополучию рода. Проводник в семье по его представлениям — несмываемый позор, от которого следует незамедлительно избавиться. И если Мэделин не оправдает надежд сиятельных родителей... значит, у них больше не будет дочери.

И подобная угроза стала неплохим рычагом для шантажа, ибо младшую сестру Ники просто обожал. Перед чужими старался этого не демонстрировать, но дома таких чувств не скроешь, и мистер Ренвуд быстро понял, что девочка — хороший способ давления на своевольного младшего сына. Потому Ники и приходилось по большей части сдерживать свой характер: пока с будущим Мэдди ничего не ясно, он не смеет взбрыкивать слишком сильно. Если через два года Распределение пройдет по худшему сценарию, ей даже помочь некому будет, кроме него. А для этого нужно быть относительно послушным сыном.

Но... сорвался, когда увидел Лавину.

В полуподвальном зале, приспособленном специально для тренировок молодых магов, еще только обучающихся владеть своей силой, они с Рупертом проводили немало времени, оттачивая то или иное заклинание. Старшему брату в этом плане было намного легче: Ники он опережал на год и умел несравнимо больше, но и младший не сдавался, упорно пытаясь противостоять Руперту. Часто к ним присоединялся и мистер Ренвуд, в основном — по вечерам, перед ужином. После каждой тренировки он сетовал на то, что сыновья его буквально выматывают и он едва ли не физически чувствует, как пустеет его резерв. Вслух завидовал Руперту, у которого проводник под боком, и ругал Ники за то, что тому не хватило ума взять своего проводника с собой. Нику было что ответить на это, но он держал свои мысли при себе. Разве объяснишь отцу, что резерв у него пустеет так быстро потому, что Лавина — не его истинный проводник, и именно из-за этого так остро ощущается потеря даже крупицы магии, в то время как сам Николас не особо чувствует в себе каких-то изменений благодаря своей девочке-колючке и их особенной связи. Разве докажешь закостенелому в собственных заблуждениях мужчине, что для пополнения резерва не требуется присутствие проводника в постели каждую ночь, и что Руперт использует свою Дарию больше для удовольствия, чем из-за реальной необходимости?

Но глаза Лавины, пришедшей спустя неделю после ежевечерних тренировок, стали последней каплей. До этого Ники редко видел эту женщину, хотя родители особо не скрывали их присутствия в их жизни, и почти не обращал внимания на ее поведение. А в тот вечер присмотрелся — и не выдержал. Пустой, в какой-то степени обреченный и безнадежный взгляд, грустная улыбка, ничего не значащая беседа с матерью о клинике и отсутствующей личной жизни. Представлять Камелию такой было невыносимо. Сломать ее колючки, укротить несносный характер? Чтобы потом всю жизнь в качестве приветствия получать холодные поцелуи в щеку и безразличную партнершу в постели? Или Солэйр... как можно загасить это солнышко, которое заставляло Гранта шевелиться и сбрасывать маску буки? Другую подругу Ками — Нати... если ее так же заставить прогнуться под обстоятельства, смогла бы она дальше рисовать и видеть мир в необычном свете? Впрочем, Лессан вряд ли ее бросит — не тот характер у парня, он слишком... цельный для подобных метаний. Но их пара — единичный случай, а остальные? Всех девушек их курса ждет превращение в таких вот одиноких, погасших женщин, вынужденных по первому требованию приезжать к своему магу, общаться с его женой, видеть его детей?

Ники было тошно от осознания подобного положения вещей, и на следующее утро они с отцом поссорились, после чего молодого мага заперли в его комнате.

Другой причиной взвинченного состояния Ника было смутное ощущение потери. За четыре дня до ссоры он стал более нервным, беспокойным. Его тяготило то, как они расстались с Ками после бала, и он действительно собирался искупить свою вину по возвращении в Академию. На чувство вины накладывалось появившееся впечатление неправильности происходящего, с которым он не мог справиться, и это злило еще больше. Причем с Кэм все было хорошо: как-то ночью он даже почувствовал отголосок ее радости, но зудящее беспокойство все не проходило.

Весь коктейль эмоций превратился в бурную опасную смесь, нашедшую выход в безобразной ссоре, а потом — в избиении стены за запертыми дверями. Миссис Ренвуд предпочла самоустраниться, оставляя вопрос воспитания в Николасе правильного мага на главу семьи. Руперт осуждающе жаловался на то, что недоступен больше какой-никакой, но спарринг-партнер, и даже без затрат Силы с удовольствием уединялся в своей спальне с Дарией. Лишь Мэделин могла подолгу сидеть под дверью в комнаты брата и рассказывать о том, что творится у них в школе, или слушать про учебу в магической Академии. И вот именно ради нее он должен наступить на горло своей гордости, чтобы иметь возможность обеспечить ей достойное будущее. И не только в том случае, если она станет проводником. Мэделин-ведьму тоже ждало мало приятного. Ибо что может быть приятного в браке по расчету? А ни на что другое в их семье рассчитывать и не приходится ни одному из детей.

В итоге возвращения в Академию Ники ждал едва ли не сильнее, чем перед поступлением: сейчас знакомые коридоры, иногда неинтересные пары и общество язвительной девчонки с цветочным именем казались спасением от удушающей правильности дома "настоящих магов".