Щит. (Меченый-2)

Почувствовав, что мои слова невольно заставили барона подумать о тех, кто забыл его самого, я покраснела. Но извиниться не успела — Дамир Кейвази вскинул голову и крайне серьезно сказал:

— Леди Этерия! Я не имел чести быть другом вашего отца и вряд ли стану вашим. Но буду счастлив, если умру, зная, что моя дочь и вы стали настоящими подругами...

— Вы же меня совсем не знаете...

— С чего вы взяли? — удивился барон. — То, что я прикован к этому креслу, совсем не значит, что я не слежу за тем, что происходит в Вейнаре!

Я снова покраснела.

— Ваши поступки достойны уважения. Поэтому моя Десница — к вашим услугам, баронесса!

Крайне редкая клятва безусловной помощи, высказанная вот так, походя, ввергла меня в состояние ступора — на мой взгляд, у главы рода Кейвази не было оснований для столь серьезного Слова . Поэтому первое, что я сделала, придя в себя — это посмотрела на леди Этерию. И наткнулась на насмешливый взгляд:

— Можешь не сомневаться — мой отец абсолютно нормален и отдает отчет каждому своему слову или поступку!

— Да, но...

— Леди Мэйнария! — перебил меня барон Дамир. — Последние восемь лиственей я занимаюсь одним-единственным делом — преумножаю благосостояние своего рода. За это время у меня было предостаточно возможностей научиться разбираться в людях. Вот сейчас, услышав мою клятву, вы увидели в ней не возможность получать помощь и средства просто так, а мое отношение...

— Ну да... — растерянно кивнула я. — Но мне же нечем вам ответить!

— Мне отвечать и не надо... — улыбнулся барон. — Тем более сейчас, когда вы не знаете, чего от меня ожидать. А вот потом, когда вы убедитесь в том, что барон Кейвази достоин уважения, просто вспомните о моей дочери...

Проигнорировать такой аргумент оказалось сложно, тем более что леди Этерия уже сделала для меня достаточно много. Поэтому я пробормотала положенные слова, присела в глубоком реверансе, выпрямилась и... снова впала в ступор:

— Насколько я понимаю, вы выехали из дворца для того, чтобы найти доказательства невиновности своего майягарда?

Почувствовав мое удивление, барон Дамир заулыбался:

— Вы явно торопитесь, ваш внешний вид не соответствует тому описанию, которое дала моя дочь позавчера, и я не вижу других достаточно веских причин, способных заставить вас покинуть дворец за три дня до суда...

— Да, ваша милость, я собираюсь заняться именно этим...

— Значит, вам наверняка понадобятся деньги...

— Денег достаточно... — очередной раз покраснела я. — Вчера утром я получила денежное содержание...

Барон задумчиво пожевал ус и кивнул:

— Вы предусмотрительны, и это меня радует... Однако сумма, которую король выделил на ваше содержание, вряд ли превышает сто золотых в месяц, значит, ее может и не хватить...

— Если не хватит, то я обращусь к вам... — твердо сказала я...

...Смыв с лица ужас, наведенный в покоях леди Этерии и переодевшись в захваченное с собой платье, я посмотрела на мерную свечу и с мольбой уставилась на баронессу Кейвази.

Та тут же оказалась на ногах, подхватила со стола веер и первой выскочила в коридор.

Ураганом пролетев по коридорам особняка, мы вынеслись на задний двор и юркнули в закрытое 'нечто' без гербов, как небо от земли отличающееся от кареты, в которой мы выехали из дворца.

Через мгновение 'нечто' качнулось еще дважды — на запятки вскочили не хейсары-телохранители баронессы, а дюжие воины в цветах рода Кейвази — и выехало на улицу. А я, прижавшись носом к прикрытом занавеской окну, удовлетворенно улыбнулась — теперь у графа Рендалла пропала и последняя возможность установить, куда и зачем я моталась...

...Дорога до улицы Сломанной Стрелы заняла чуть больше десяти минут. И только потому, что нам пришлось объезжать перекресток Соколиной и какого-то безымянного переулка, на котором раскорячилась телега, потерявшая колесо.

Оглядев мрачное темно-серое здание Вейнарской Гильдии Охранников, чем-то напоминающее готовый к осаде замок, я затравленно посмотрела на леди Этерию и вздохнула.

— У тебя все получится... — еле слышно выдохнула она.

Я зябко передернула плечами, надвинула на голову капюшон плаща и выбралась из кареты...

...Не знаю, что именно выдавало во мне дворянку — то ли плащ из белогорского сукна, то ли дорогие туфельки, то ли уверенная поступь — но пара щитов, подпиравшие стены по обе стороны от входных дверей, без единого слова рванули на себя створки и почтительно склонили головы.

Облегченно переведя дух, я замерла на пороге и, не поднимая капюшона, поинтересовалась, не может ли кто-нибудь из них проводить меня к главе гильдии.

Правый — мордастый рыжеволосый здоровяк, чем-то напомнивший мне Урмана Ворона — тут же сорвался с места, проскользнул между мною и дверным косяком и без лишних слов двинулся вверх по лестнице.

Я заторопилась следом и через какие-то минуты полторы оказалась перед роскошными резными дверями из тирренского дуба.

Несколько мгновений ожидания — и обе тяжелые створки медленно поползли в стороны...

Удивленно приподняв бровь — оказывать почести такого рода дворянке, передвигающейся по городу инкогнито, на мой взгляд, было явным излишеством — я шагнула вперед и оказалась в довольно уютной комнатке размерами с мою гостиную.

Хозяин кабинета, во время моего появления сидевший за столом и усиленно скрипевший пером, поднял голову, внимательно оглядел меня с ног до головы и тут же оказался на ногах:

— Смирения, ваша светлость... Чем могу быть полезен?

Я шевельнула головой, показывая на парнишку лиственей десяти, стоящего рядом с окном и замерла.

Глава Гильдии Охранников мгновенно понял намек и негромко рыкнул:

— Ларс, ты пока свободен...

Посыльный (или слуга) тут же сорвался с места и исчез, при этом не забыв плотно затворить за собой двери.

Убедившись, что мы остались одни, я откинула капюшон, выпростала правую руку из рукава и продемонстрировала родовое кольцо:

— Баронесса Мэйнария д'Атерн.

В глазах главы гильдии не отразилось ничего — он учтиво поклонился и представился:

— Карваль из Голона...

'...четвертый сын графа Миарада, некогда изгнанный из рода за попытку перечить воле отца...' — мысленно добавила я.

Жестом предложив мне располагаться, хозяин кабинета отошел к окну, прислонился к стене и задумчиво посмотрел на меня:

— Если верить слухам, то вы живете в Западном Крыле королевского дворца. Стражи там предостаточно, значит, вы ищете людей, способных присмотреть за сохранностью вашего родового замка или городского дома... Так?

— Нет... — отрицательно помотав головой, буркнула я. — Я бы хотела приобрести у вас... нечто нематериальное...

Карваль изумленно выгнул бровь:

— Простите?

— Могу я надеяться на то, что все, что будет сказано в этом кабинете, здесь и останется? — поинтересовалась я.

— Даю слово... — тут же отозвался мой собеседник.

Я распахнула плащ, сняла с пояса кошель с деньгами и поставила его на стол:

— Здесь — пятьдесят золотых. Я бы хотела купить у вас статус охранника... Старым числом...

Карваль криво усмехнулся и отрицательно покачал головой:

— Боюсь, это невозможно...

У меня оборвалось сердце и ослабли колени. Впрочем, через мгновение я вспомнила о предложении барона Дамира и взяла себя в руки:

— Если вас не устраивает сумма, то назовите свою...

— Дело не в деньгах, ваша милость. И даже не в моем нежелании нарушать закон... — вздохнул хозяин кабинета. — А в том, что, согласно Праву Крови, члены гильдии охранников имеют право ношения и употребления меча наравне с дворянами. Этот нюанс нашего статуса сказывается на многом. В частности, на тщательном контроле за каждым из членов гильдии: в день принятия в ряды гильдии очередного первача я обязан заполнить установленную законом форму, в которой указываются его приметы, причем в двух экземплярах. Первый остается в архиве гильдии, а второй пересылается в архив Шестого Приказа...

У меня потемнело в глазах, а по спине потекли струйки холодного пота — он не лгал и не пытался поднять цену. Значит, моя попытка была бессмысленной!!!

С трудом заставив себя встать, я трясущимися руками сгребла со стола кошель с деньгами, попытки с десятой повесила его на пояс и на негнущихся ногах пошла к дверям.

— Мне очень жаль, но это действительно невозможно... — донеслось до меня, как сквозь туман.

'Невозможно...' — мысленно повторила я и увидела, как это же слово повторяет Теобальд:

— Невозможно? Ты все еще в этом уверена?

Я уверенно кивнула:

— Да: стена слишком высокая, поэтому взобраться на нее без помощи лестницы ты не сможешь...

Брат ухмыльнулся, сорвался с места, разогнался, подпрыгнул и, сделав пару шагов по вертикальной поверхности, зацепился рукой за край стены:

— А что ты скажешь теперь?

Я закусила губу и насупилась:

— Ты опять выиграл...

— Вот!!! — он отпустил руки, мягко приземлился на землю и встал передо мной на колени: — Запомни — нет ничего невозможного! Есть только недостаток желания, ума или хитрости...

'А ведь Тео был прав...' — поймав за хвост мелькнувшую мысль, потрясенно подумала я, остановилась, тряхнула волосами и... решительно повернулась лицом к бывшему графу Голону:

— Насколько я понимаю, вы являетесь главой гильдии уже не первый год...

— Не первый. И даже не второй... — подтвердил он.

— Значит, наверняка прекрасно знаете как главу Шестого Приказа, так и тех, кто оформляет и хранит эти ваши формы...

— Знаю... — усмехнулся хозяин кабинета. — А с бароном Зорваном даже дружу...

— Следовательно, невозможное — возможно... Но только при ОЧЕНЬ БОЛЬШОМ ЖЕЛАНИИ с ВАШЕЙ СТОРОНЫ!

Глава гильдии охранников ошарашенно вытаращил глаза:

— Вы это серьезно?

— Более чем! — уверенно заявила я.

— Хм... И что ТАКОГО вы готовы мне предложить, от чего я воспылаю этим самым 'очень большим желанием'? — язвительно поинтересовался он.

— Брак... — выдохнула я. И на всякий случай добавила: — То есть титул... Лен... И... на некоторое время — себя...

Глава 31. Король Неддар третий, Латирдан.

Седьмой день первой десятины первого травника.

'...То, что даровано правителю Богами, называется его Предназначением... Действия, соответствующие этому Предназначению, называются Правильным Путем. Упорядочивание этого Пути называется Воспитанием... От Правильного Пути нельзя отойти и на удар сердца, а то, от чего можно отойти, нельзя называть Правильным Путем ...'

Срываясь с губ баронессы Кейвази, откровения Игенора Мудрого тускнели, съеживались и таяли, подобно клочьям тумана на жарком летнем солнце.

Нет, обычно Неддар с удовольствием вдумывался как в мысли, предназначенные для обычных последователей и изложенные в предельно простой форме, так и в завуалированные намеки для тех, кто способен торить Путь при свете звезд . Но на этот раз сверкающие бриллианты чужого жизненного опыта оставляли его равнодушными. Ибо были мертвы. А леди Этерия — жива и полна истинного, ослепительно-яркого света.

Трепетание ресниц, румянец, изредка окрашивающий ее щеки, несмелые улыбки, заставляющие замирать сердце и вызывающие непреодолимое желание улыбнуться в ответ, казались ему важнее всего на свете, так как дарили настоящую, ни с чем не сравнимую радость. И заставляли сомневаться в истинности слов одного из самых известных мыслителей прошлого: 'Правители, идущие Правильным Путем, не проявляют удовольствия, гнева, печали и радости...'

'Правитель, не способный чувствовать боль и радость, мертв...' — думал Неддар, вглядываясь в аккуратную — волосок к волоску — спираль локона, лежащего на плече баронессы. — 'А мертвецу нет дела до того, что происходит с живыми...'

'Правитель, не обуреваемый страстями, подобен орлу, способному заметить мышь за несколько перестрелов — его действия всегда правильны, точны и своевременны...

'А еще пусты. Ибо в них нет ни любви, ни уважения, ни страха за то, что ждет королевство и населяющих его людей в случае его ошибки...'

'Тот Правитель, кому удается достигнуть абсолютного бесстрастия, воистину счастлив — в его королевстве устанавливается порядок и все сущее расцветает...'

'Чтобы что-то расцветало, оно должно родиться. А для этого требуются чувства — нежность, любовь, страсть... В абсолютном порядке им места нет... Да, в нем жить намного проще. Но разве это жизнь?'

— Пожалуй, соглашусь... — задумчиво посмотрев на Неддара, внезапно сказала баронесса. — Эти законы хороши для увечных, то есть для правителей, не способных жить чаяниями своего королевства и своих подданных. А для тех, кто способен и живет, нужны другие...

Поняв, что он мыслил вслух, Латирдан слегка покраснел. И постарался свести разговор к шутке:

— Кстати, почему бы тебе не изложить эти самые 'другие' законы на пергаменте? Я бы их с удовольствием прочитал...

— Боюсь, я с этим не справлюсь... — вздохнула баронесса. — Я же не правитель...

— А если с моей помощью? — спросил король и почувствовал, как заколотилось его сердце...

Леди Этерия густо покраснела, но взгляда не отвела:

— С твоей помощью... наверное, справлюсь...

— Ты хотела сказать 'все, что угодно', правда? — облизав враз пересохшие губы, еле слышно спросил король.

— Неддар, ты меня смущаешь...

— Скажи, пожалуйста...

Баронесса опустила ресницы и... решительно тряхнула гривой:

— Да...

Неддар мгновенно оказался на ногах, перетек к креслу Эйтерии Кейвази, встал на одно колено и, пристально глядя ей в глаза, с чувством процитировал:

'Те, кто смотрят друг на друга, счастливы один миг. Ибо чувство, которое обжигает их душу, суть Любовь Плоти. Те, кто смотрят в одну сторону, счастливы год. Ибо чувство, которое гонит их в путь, суть Любовь Ума. Те, кто смотрят в одну сторону и при этом видят друг друга, счастливы Вечность. Ибо чувство, которое переполняет их сердца, суть Любовь Душ...'

— Аймер Златоуст ?

— Нет... — улыбнулся король. — Ты и я...

— Неддар!!! — заполыхав, как маков цвет, воскликнула девушка.

Король улыбнулся еще шире, выхватил из ножен кинжал, взял его за лезвие, протянул его баронессе и торжественно произнес:

— Баронесса Этерия Кейвази! Я, Неддар третий, Латирдан по прозвищу Вейнарский Лев, предлагаю тебе свое Слово, свое сердце и свою жизнь. Да отвернутся от меня духи предков, если моя десница, протянутая тебе, дрогнет хоть на миг, а взгляд, устремленный на тебя, перестанет дарить тепло и свет! Да проклянет меня Эйдилия, если пламя, разожженное в моей груди ее искрой , погаснет хоть на мгновение, а копье, вбитое у порога , засохнет от недостатка чувств. Да забудет меня Снежный Барс и переломится мой меч, если кровь, струящаяся в моих жилах, хоть на миг остановит свой бег ...

...С каждым словом древней Песни Сердца лицо леди Этерии становилось все бледнее и бледнее, а когда Неддар выдохнул финальное 'У-уэй!!!', сравнялось цветом с выбеленными простынями.

И в этот момент Неддар, вглядывавшийся в ее глаза и пытавшийся почувствовать ее мысли, вдруг понял, что все его надежды на ее Любовь — лишь насмешливый шепот Хэль.