— Успокойся, Луис, Самир в тебе был не настолько заинтересован, и даже если Ксанте намеривался тебя ему продать, у него все равно ничего не вышло бы, — Легрэ погладил герцога по волосам. — Успокойся.

— Похоже, ты плохо знаешь правду, Кристиан, — вздохнул глубоко герцог, выравнивая дыхание. — Ксанте намеревался не продать меня, а укрыть в монастыре, где я бы не попал под ярость Фернандо. И быть гарантией того, что отец выполнит все условия договора. Самир знал, что это хорошее условие, учитывая... учитывая... Ксанте и я были очень близки. Это не то, что вы можете подумать. Но... я не могу объяснить.

Король молчал, пытаясь переосмыслить буквально пять минут вполне ясную картину. Кусочки мозаики ложились очень странно, оставляя белые пятна. Это очень нервировало монарха.

— Луис, пожалуйста, попытайся хоть что-нибудь объяснить или рассказать, — Фернандо уселся на пол. Так будет проще ловить взгляд юноши — тот опять смотрел вниз.

— Они собирались заключить договоры... Самир получил бы выходы к морю и мог бы торговать в Аталии. Оставил бы в форде свои посты. На самом деле, все было хуже, потому что тогда бы наместником стал именно он... Ксанте просто получал бы доходы. Но вышло так, что теперь ты получил земли.

— Кристиан, откуда у принца фальшивые документы? — спросил король, продолжая наблюдать за мальчиком.

— Вообще-то, это моя работа, — виновато сознался Легрэ. — Мы с Самиром встречались несколько раз здесь, в столице. Именно он просил меня устроить вашу встречу. А я его использовал для похищения Луиса.

— Какой-то странный способ выбрал принц, чтобы задобрить меня, не находишь? — меланхолично отозвался Фернандо. — И чтобы ты сделал, если бы я сейчас сам не позвал принца? Я ведь все равно бы понял, что именно он помогал тебе в похищении.

Ответить Легрэ не успел, потому что в дверь постучали со словами: "Важное сообщение для барона Моунт". Прочитав переданное послание, Кристиан слегка изменился в лице и чуть ли не бегом ушел, напоследок сказав, что объяснит все позже. Поводив его недобрым взглядом, Фернандо стиснул зубы — приказать бы проследить, чтобы выяснить, куда в этот раз вляпался брат, да нельзя. Опять ждать. Король ненавидел вынужденное бездействие.

Луис полез опять на кровать в полном раздрае чувств.

— Я тебя предупреждал, чтобы не оставлять его наедине с принцем Самиром, — сказал тихо и упал в подушки лицом.

Фернандо скинул торжественную одежду, оставшись в одной рубашке и шоссах. Король прилег рядом с мальчиком и, тихонечко гладя его, начал говорить:

— Знаешь, милый, Кристиан взрослый человек. Держать его сейчас за руку не стоит. Он должен сам сейчас хотя бы попытаться разобраться с проблемами, возникшими из-за его собственной недальновидности, — мужчина старался говорить как можно увереннее, весомее, спокойнее. — По нам нужно ждать. Может быть, раз уж нам все равно нечем заняться, расскажешь, почему арабы были уверены, что ты такой хороший заложник для Ксанте?

Юноша всхлипнул. Дернул плечом, словно его только что больно ударили.

— Ксанте любил меня по-своему... Ты когда-нибудь был близок со зверем? Это было больше, чем чувство отца, чем... Я боялся его ужасно. Слова при нем лишнего не мог говорить. Зачем ты сказал, что он жив. Зачем ты... — Луис зарыдал. — Я думал, что освобожусь, что сумею. Теперь еще страшнее. Он словно со мной будет. Постоянно... Смотреть, говорить... наказывать.

Фернандо прижал к себе мальчика, просто гладил, качал, как ребенка, давая тому выплакаться. В голове крутились мрачные мысли, что слишком много за последнее время пришлось вынести юному герцогу, слишком. Пятнадцать лет — с одной стороны, уже достаточно взрослый, чтобы завести семью, быть сюзереном, принимать решения, с другой... С другой стороны искалеченные, особенно последними шестью годами жизни, душа и психика. Все только начало выправляться, как удар следует за ударом. Фернандо зло подумал, что если бы не было этого похищения и последней размолвки, все было бы гораздо лучше, и известие о "воскрешении" Ксанте было бы не таким болезненным.

— Не будет, — шепот пробивался сквозь отчаяние и страх мальчика. — Больше никогда не будет. Ты ему больше не подчиняешься и не будешь. Он не посмеет никогда к тебе приблизиться. Я же просто так столько провозился с посольством из Рима. Теперь к тебе ни один инквизитор не подойдет никогда.

Луис обнял Фернандо. Дышал им... Верил его словам, понимал, почему тот был так зол на выходку Кристиана.

— Прости, что я так дурно поступал, — сказал, глядя в глаза. — Если бы ты сразу сказал. Я понимаю, что ты хотел скрыть, но это совершенно напрасно. Мне еще нужно научиться всему. И даже тому, чтобы по земле ходить. Не стоит так меня оберегать.

— Ты молодец, — искренне ответил король. — Я очень рад твоим словам.

Он поцеловал мальчика в уголки заплаканных глаз. Такой внешне хрупкий, ранимый, но внутри гибкий стальной стержень, как клинок дамасской стали, который можно согнуть почти пополам, но не сломать. Нужно только опору дать. Фернандо слегка прикоснулся к губам Луиса и, почувствовав ответ, начал его целовать — самозабвенно, горячо, делясь своей уверенностью, что все будет хорошо. Будь сильным...

Юноша горел в руках мужчины. Губы его открылись. Душа распахнулась навстречу. Рядом с Фернандо Луис расцветал, жил, хотел меняться.

Наверное, если бы не надвигался церемониальный вечер, то герцог никуда бы не пустил Фернандо, который с сожалением оторвался от мальчика и после получаса ласк и нежности сообщил, что следует довести дело до конца. Он приказал, чтобы Луис оставался в его покоях, а сам удалился на встречу с информаторами, напоследок поцеловав любимого в губы и проведя тому по подбородку.

Юноша тяжело вздохнул, едва дверь закрылась. Одежда на нем опять была растрепана и волосы взъерошены. Постель стала сразу велика, а пустота комнаты давила. Час или два герцог сидел глядя в одну точку, потом поднялся, причесался и, не выполняя приказа, выглянул за дверь. Луис всего лишь хотел проверить, что все в порядке. Он дошел до конца коридора и остановился у лестницы. Голоса слышались снизу, как гул. Фернандо что-то обсуждал со своими людьми. Юноша прислонился к стене спиной. Закрыл глаза, вспоминая утешения и обещание сокрыть от инквизиции. Да, в замке Луис был в безопасности. Но Ксанте жив. Ксанте обязательно придет, чтобы забрать.

Юношу мучили сомнения, мысли... Он не мог просто так стоять, он вновь двинулся по коридору, свернул в ответвление, где находилась комната для подслушивания, теребя на руке подарок короля — кольцо с крупным голубым камнем.

И зашел туда. Не задумываясь... Потому что хотел восстановить все, что слышал утром

Внезапно Луис услышал голоса — совсем слабые, будто кто-то нарочно старался говорить тише; один голос принадлежал Кристиану, второй — неизвестному юноше.

— Послушай, я тоже тебя люблю, но приезжать в свите принца Самира тебе не следовало, — Легрэ старался говорить мягче, но он был взволнован. — Это опасно. О тебе никто не должен узнать, не должен узнать, что мы знакомы, ты понимаешь?

— Да, Кристиан, я понимаю, — юноша всхлипнул, — но я... Я так давно тебя не видел... Я так скучал...

— Поверить не могу, что Самир поступил так по-идиотски. Друг называется.

— Не ругай его, он не мог ослушаться... К тому же, Ксанте сказал, что ты будешь рад мне. Я каждую ночь тебя во сне видел.... Я всего лишь хотел взглянуть одним глазком и обнять тебя. Легрэ, не отворачивайся, мы же не чужие друг другу...

— Вы с его высочеством меня решили уничтожить? — Легрэ почему-то не сердился, а недоумевал.

— Нет! Как ты мог подумать, Кристиан. Я клянусь, никто обо мне не узнает. Я даже из комнаты не выйду. Сюда я приехал в одежде женщины, и никто не посмеет снять с меня чадру. Закончатся переговоры и кто знает, когда мы увидимся еще. Обними меня. Просто обними и давай постоим так. Большего мне и не нужно.

— Сумасшедший мальчишка, — Легрэ шумно вздохнул.

— Вот так... видишь, это совсем не сложно и руки не отвалились, — юноша мелодично засмеялся и голос у него был приятным, звонким как ручей. — Ты придешь ночью?

— Я постараюсь, — ответил Кристиан. — Но ты чтобы тихо сидел тут, и из комнаты ни ногой, слышишь?

— Хорошо.

Луис, который как раз в это время остановился у стола, где еще остались чернильница и перья с чистой бумагой, замер. Его сердце пустилось вскачь. Руки похолодели. Ноги отказали, и если бы рядом не оказался стул, то юноша упал бы на пол. Он просидел так около минуты, прежде чем смог встать и пойти к выходу, а потом дойти обратно до поворота.

Но там герцога накрыла новая волна удушья. Он едва сдерживал свою новую боль. Хотел кричать раненым зверем. Но потом заставил себя взять в руки и добраться до комнаты Фернандо и без сил упасть на кровать. Луис не помнил, сколько прошло времени, но, кажется, дверь открылась и кто-то вошел внутрь.

Это был Легрэ — он подошел почти неслышно, присел на край постели и, любуясь герцогом, провел пальцами по лбу — убрал непослушные вьющиеся прядки.

— Устал? — заботливо спросил он, а потом склонился и поцеловал юношу в губы.

Юноша распахнул глаза. Его тяжелые видения отодвинулись, а им на смену пришел Кристиан. Его губы были обманчиво зовущими, его глаза — полными любви. Луис ответил на поцелуй. Иначе бы он не мог поступить теперь. Но тоска в сердце лишь усугубилась.

— Где Фернандо? — мягко спросил Легрэ, поглаживая шею мальчика пальцами и не сводя глаз. — Все еще делами занят? Я надеялся, что он освободиться раньше меня и не даст тебе заскучать.

— Он давно ушел, — глаза юноши были прозрачнее хрусталя, но ни одной слезинки там не просматривалось. Чистое небо было ледяным, скрывало за спокойностью леденеющее сердце. Ксанте сказал... сказал, что Легрэ обрадуется. Значит, Кристиан лжет, что не знает отца. Он мог предать падре из монастыря, но не своего господина. У господина связи везде. Господин выше Фернандо. Король не сознает, как все опасно. Как велика пропасть ада по имени Себастьян.

— Ты странный какой-то, — нахмурился Легрэ. — Ты в порядке? Не заболел? Ночью мы были с тобой не слишком осторожными? У тебя ничего не болит?

— Нет, все в порядке. Что сказал Самир? — юноша пытался говорить, потому что молчание было бы странным и слишком подозрительным.

— Ничего особенного, — Легрэ принялся осторожно развязывать пояс Луиса. Он хотел герцога и не собирался этого скрывать. — Поболтали о торговле, вспомнили старое... ничего особенного. Давай займемся любовью.

— Скоро вернется король, — задохнулся юноша. — Я не готов сейчас... Пожалуйста, — беспомощные попытки уйти от близости грозили тем, что мужчина добьется своего.

— Мы быстро и осторожно, — шепнул Легрэ, жарко целуя герцога в шею, задирая его блио на бедрах. — Милый мой... любимый... хороший. Я так хочу тебя.

Луис чувствовал руки на своих бедрах. Щеки его алели от сознания, что только недавно Кристиан обнимал другого. Король сказал молчать. Юноша пытался остановить Легрэ.

— Прошу, пожалуйста, — он неумело уворачивался от поцелуев, все больше подминаемый под Кристиана.

Легрэ продолжал добиваться юношу еще какое-то время, а потом остановился и, глядя в глаза, спросил:

— В чем дело? Что-то не так?

Луис отрицательно покрутил головой.

— Расскажи мне всю правду, ты обещал быть откровенным, — пробормотал он.

— О чем именно? — Кристиан изумленно выпрямился. — Если тебя что-то смущает или волнует, скажи мне. Ты из-за Ксанте разволновался?

Луис отрицательно покачал головой.

— Фернандо попросил меня ничего у тебя не спрашивать. Он сказал, что ты должен сделать выбор сам. А Ксанте... — юноша отвел взгляд. — Ты хочешь о Ксанте поговорить?

— Я хочу понять, что с тобой, — Легрэ поцеловал юношу в висок и погладил по щеке. — Я же вижу, что ты взволнован. Понимаю. Так много навалилось. Мы только сегодня примирились и я все время боюсь что-то не то сказать, или сделать. Особенно сделать.

— Да, ты прав.

Не смотреть, не выдавать волнения.

— Я взволнован. Я еще утром говорил, что мне не нравится происходящее. И... ты делай так, как хочешь, — тяжелый вдох. — Я все равно люблю тебя.

Кристиан поцеловал руку герцога и наткнулся губами на кольцо.

— Что это? — заинтересовался он. — Утром не было.

— Да, щедрый подарок... и красивый. — Легрэ лег на спину, подхватил Луиса и усадил на себе. Он устроил голову поудобнее и заинтересованно стал разглядывать герцога. — Ты правда не хочешь? — спросил он, кладя руку на пах юноши.

Это было слишком жестоко, жарко. Кристиан знал, что юноша отзовется, что его естество поддастся ласке. Он еле сдерживался, чтобы не издать лишний звук. Рука Легрэ была настойчива, а его желание очевидно обозначалось под одеждой.

— Если не хочешь, я не настаиваю, — Кристиан убрал руку, и его губы озарила улыбка искусителя. — Если же хочешь, следует поторопиться. Через час ужин.

— Наверное, не следует, — смутился Луис и попытался слезть с Легрэ, чтобы не соблазняться дальше.

— Ладно, — барона явно расстроило решение герцога, но он постарался не думать об этом, не думать о причине. Луис всегда был отзывчив на прикосновения, кроме тех моментов, когда что-то шло не так. После затяжной последней ссоры и чудесного примирения, Кристиан просто не мог и не хотел осознавать, что есть причина для отказа. Ему и без этого нервотрепки хватало. Он хотел сейчас забыть о Полыни, отвлечься в объятиях любимого человека, но, увы, ему придется сегодня помнить и бояться, что все рухнет. — Может быть ночью тогда?

— Ночью? Да, ночью, — кивнул согласно, хотя понимал, что сегодня наедине точно не увидит Кристиана. Луис вновь лег рядом и прижался к Легрэ. Хоть так побыть рядом... хоть в последний раз...

Фернандо не успел увидеться ни с Луисом, ни с Кристианом до ужина, поэтому, мягко сказать, не очень хорошее состояние мальчика стало для него плохим сюрпризом. На выяснение причин времени не было — буквально через минуту должен был прийти принц Самир. Стол на пятерых был накрыт в небольшом уютном зале, камерность встречи подчеркивалась полным отсутствием слуг — при необходимости их можно было вызвать с помощью специального колокольчика.

Кинув оценивающий взгляд на Легрэ, король поцеловал юношу, на мгновение прижал к себе и спросил:

— Луис, ты точно хочешь остаться?

Юноша молча кивнул. Он дождался, когда Фернандо пригласит за стол и опустился рядом, каменея изнутри. Да, можно было бы сейчас уйти. Зачем? Раз уж так требует судьба, то придется взглянуть в лицо опасности. Голубые глаза прямо и с холодной расчетливостью теперь изучали лгуна Самира, представившегося Артуром.

Один из друзей Ксанте, значит, так ты выглядишь на самом деле...

— Я полагаю, ваше величество, здесь собрались только самые доверенные люди, — сказал Самир, разрезая ножом гусиный паштет. — Мы можем обсудить наши дела. Но сначала я бы хотел преподнести подарок королю Вестготии. Я люблю делать подарки своим новым друзьям.