Сомнения американского морского пехотинца по имени Джон Мулетт предоставили Госдепартаменту возможность аргументировать позицию администрации. Мулетт поступил на военную службу в 1944 году в возрасте семнадцати лет, служил на Тихом океане и, будучи резервистом, был отозван на действительную службу в Корею. В январе 1951 года он написал из Кэмп-Пендлтона в Калифорнии своему отцу Кларенсу в Нью-Джерси с критикой политики США. В письме капрала Мулетт спрашивалось: «Вам не кажется, что наша «внешняя политика» немного запутана?» Он считал, что красный Китай имеет право высказывать свое мнение в Организации Объединенных Наций. Он высказался за дипломатическое решение, сказав: «бессмысленная трата жизней в Корее с обеих сторон позорна... Боевые действия ничего не решат». Он поставил под сомнение полномочия президента начинать войну, заявив, что, по его мнению, только Конгресс может объявить войну: «Почему Конгресс либо не объявляет войну красному Китаю, либо не останавливает Трумэна от отправки американских войск по всему миру? Почему мы должны принимать на себя основную тяжесть всего этого?» Он сказал своему отцу, что моральный дух войск был низким, потому что они чувствовали, что американский народ не стоит за ними. «Эти люди не боятся драться, просто у них нет причин драться», — объяснил он. «Если прикажут, мы сделаем это, но только из-за обязательств, которые мы имеем друг перед другом». После последней войны Мулетт считал, что все, особенно такие молодые люди, как он, должны требовать мира. Он писал: «Я верю, что люди нашего уровня хотят только мира, но что лидеры (включая Трумэна) боятся признать, что они неправы, и стыдятся признать это, опасаясь потерять лицо». Он подписал: «С любовью, Джонни... P.S. Может, я и бунтарь, но это мои собственные мысли и убеждения».49
Кларенс Мулетт переслал письмо своего сына вместе со своим собственным государственному секретарю. Ачесон направил свой ответ отцу, который поддерживал политику администрации. В письме от отца к отцу о трудностях для мальчиков, «воспитанных в фундаментальной порядочности и правильности американской жизни», Ачесон отметил, что как раз тогда, когда они становятся мужчинами, они сталкиваются с опасностью, потому что «некоторые далекие и теневые фигуры в Кремле, контролирующие миллионы людей вдали от них, намереваются сделать невозможной такую жизнь, на которую они имели полное право и на которую надеялись». Их надежды «на мир и на хорошую жизнь для всех» были обмануты. Ачесон определил проблему как одновременно древнюю и новую. Как и наши предки, объяснил он, одни мужчины должны стоять на посту и нести вахту, в то время как другие обрабатывают поля. «Если мы не будем достаточно сильны — мы и другие свободные нации — чтобы помешать советским правителям распространить свой контроль на весь мир», — заявил госсекретарь, — «тогда у нас никогда не будет шанса помочь построить такой мир, которого мы все хотим». Поэтому Соединенные Штаты должны твердо противостоять агрессии в Корее, иначе они встанут на путь третьей мировой войны. Ачесон заверил Кларенса Мулетта, что это хорошо, что его сын должен задавать вопросы о действиях США, до тех пор, пока он оставался непоколебим в своей вере в «обоснованность и реальность идеалов, на которых была основана эта страна».50
Госдепартамент опубликовал письма с благоприятными заголовками на первых полосах по всей стране. «Ачесон советует морпеху верить в идеалы США», — сообщил Уолтер Х. Ваггонер в «Нью-Йорк таймс», описывая Джона Мулетта как «встревоженного и сомневающегося молодого капрала корпуса морской пехоты». Заголовки гласят: «Почему я должен сражаться или умереть в Корее, спрашивает капрал; Ачесон указывает на Кремль» в «Ватерлоо Дейли Курьер» из Ватерлоо, Айова, и «Почему мы сражаемся в Корее: "Свобода против Тирании, Ачесон рассказывает Джонни" в "Ист Ливерпульском обозрении" из Ист Ливерпуля, штат Огайо. Разысканный репортерами капрал Мулетт сказал, что Ачесон убедил его в том, что Соединенные Штаты должны были воевать в Корее, аргументируя это тем, что «возможно, мы могли бы избежать Второй мировой войны, если бы отправились в Эфиопию». Месяцы спустя Джон сказал репортеру, что он получил непосредственный опыт борьбы с коммунистами более убедительно, чем письмо Ачесона. Тем не менее, ответы на письмо Ачесона показали, что госсекретарь убедил не всех. Ачесон и Кларенс Мулетт встретились в Вашингтоне, чтобы просмотреть 148 писем от представителей общественности, и обнаружили, что более половины согласились с Джоном.51 В конце концов, ответ Ачесона не касался конкретной критики Джоном политики США. Вместо этого он призывал молодежь верить в американские идеалы и, как следствие, в политику администрации. Когда война зашла в тупик, люди в тылу задались вопросом: почему мы воюем в Корее, кто настоящий враг и каков наилучший способ борьбы с коммунизмом? Разногласия по поводу ответов на эти вопросы разгорелись на самом высоком уровне.
Макартур и дебаты по Корее
ВОЗМУЩЕНИЕ ПО ПОВОДУ РЕШЕНИЯ Трумэна уволить генерала Макартура в апреле 1951 года привело к публичным дебатам по поводу политики США. К марту решительное проведение Риджуэем операции «Убийца» отбросило войска коммунистов назад, к 38-й параллели. Американские политики рассматривали возможность переговоров с Китаем с целью прекращения боевых действий. Макартур, который не согласился с отменой «наката», саботировал план Трумэна призвать к прекращению огня, потребовав, чтобы китайские коммунисты немедленно сдались. Он хотел сражаться и выиграть Холодную войну в Азии. Он призвал к воздушному нападению, морской блокаде и сухопутному нападению на Китайскую Народную Республику с использованием сил ООН и сил китайских националистов. Он говорил об использовании атомного оружия, как и Трумэн ранее. И вопреки приказам он свободно и неоднократно выражал свои взгляды. Он обвинил администрацию в умиротворении в письме конгрессмену Джо Мартину, которое было зачитано в Палате представителей 5 апреля. Объединенный комитет начальников штабов и американские союзники беспокоились, что командующий войсками ООН в Корее может спровоцировать новую мировую войну.
11 апреля Трумэн уволил Макартура на основании неподчинения. Увольнение выдающегося героя войны вызвало слушания в Сенате, пристрастное позерство, приспущенные флаги в знак протеста и бурное освещение в прессе. Генерал вернулся домой на парады с видеозаписями и заявил: «Ничто не заменит победу» перед транслируемым по телевидению совместным заседанием Конгресса, где его приветствовали овациями. В речах Макартура Холодная война объявлялась борьбой не на жизнь, а на смерть, точно так же, как это делал Трумэн в течение многих лет. Телевизионное освещение возвращения Макартура помогло укрепить его героический имидж. Два социолога опросили наблюдателей за парадом в Чикаго и обнаружили, что мнения на улицах разделились на «за» и «против» генерала. Однако то, как телевизионные камеры запечатлели сцену парада, и комментарии голоса за кадром создавали у зрителей впечатление полного восхищения.52
Несмотря на то, что отзыв Макартура стал кризисом для Трумэна, в конечном счете это дало его администрации шанс убедить лидеров общественного мнения в правильности своей политики. Прекрасно понимая, что она проигрывает битву по связям с общественностью из-за Кореи, администрация начала собственное наступление. Послание: Трумэн стоял за мир; Макартур стоял за войну. Репортаж из кинохроники проиллюстрировал это сообщение. Видеоролики показали приведение Трумэна к присяге в качестве президента, напомнив зрителям об их гражданском правительстве. Макартур, напротив, был показан на знаменитых кадрах его возвращения на Филиппины в 1944 году. Когда генерал сошел на берег, рассказчик заявил, что нация в долгу перед ним. Зрители могли бы неблагоприятно противопоставить невзрачного президента харизматичному командиру, но они не могли не ассоциировать Макартура с войной.53 Администрация теперь будет обсуждать Корею как пример стойкости, как будто накат никогда не предпринимался.
Для должностных лиц, имеющих дело с прессой и общественностью, Госдепартамент подготовил Руководство по информационной политике или то, что сейчас назвали бы «тезисами для обсуждения». Что касается Кореи, то, как утверждалось в нем, у представителей были две непосредственные основные задачи. Первым было «восстановить перспективу». Для целей управления новостями «восстановить перспективу» означало восстановить контроль над определением проблемы. Корею следует рассматривать лишь как одну из проблем в «коллективных глобальных усилиях по обеспечению мировой безопасности». Администрация связала бы Корею с вдохновленными коммунистами кризисами в других странах Индокитая, Иране, Бирме, Германии, Австрии, Греции и Азербайджане (так в тексте — прим. перев.). Такая глобальная перспектива уменьшила бы значение Кореи. Кроме того, он представил целый ряд угроз, призванных посеять страх и подтвердить необходимость в союзниках. Наконец, у него был потенциал ошеломить публику списком мест, о которых она мало знала. Подразумеваемый посыл заключался в том, что «доверяйте экспертам», что они знали, что они делают. Что касается второй задачи, «просто и ясно подчеркнуть цели США и ООН в Корее», Руководство не давало никаких указаний относительно того, каковы были эти цели. У него был только образ уверенности, который можно было спроецировать. Оно хотело, чтобы политика США в Корее рассматривалась не как «целесообразная полумера» или «компромисс между умиротворением или всеобщей войной», а как «смелый коллективный шаг».54
Администрация считала, что она медленно выигрывает битву общественного мнения против Макартура среди лидеров общественного мнения, если не среди широкой общественности. В Конгрессе раскол в пользу и против Макартура был в основном партийным, а сенатор Роберт Тафт, подающий надежды на пост президента (республиканец от штата Огайо), возглавил лагерь сторонников Макартура. Официальные лица отметили, что пресса и радио поддержали президента в его решении уволить Макартура, поскольку многие редакторы и комментаторы были обеспокоены тем, что рекомендации генерала могут привести к войне с Советским Союзом и потере союзников Америки в ООН. Напротив, опросы показали, что 62 процента населения не одобряют увольнение президентом Макартура, а 54 процента выступают за начало тотальной борьбы за прекращение Корейской войны. Хотя лидеры общественного мнения в средствах массовой информации поддерживали ограниченную войну, они ожидали от администрации пересмотра целей в конфликте и осуществления более позитивного руководства. Президент, по мнению многих, еще не представил «четкой и логичной» альтернативы «прямой» позиции Макартура. Обозреватель Джеймс Рестон подытожил дилемму администрации: «всегда было яснее представление о недостатках неограниченной войны на Дальнем Востоке, чем о преимуществах нынешней ограниченной войны».55 Помощник Трумэна Джордж Элси предупредил, что Белый дом не может «позволить себе расслабиться в нашем постоянном повторении что Макартур выступал за войну, а президент — за мир», потому что «это и только это запомнится широкой общественности».56
В мае 1951 года на слушаниях в Сенате по Корее рассматривался вопрос о том, кто был врагом. Высшие военные и гражданские руководители дали показания. «Коммунизм во всем мире был нашим главным врагом», — провозгласил Макартур. Сенатор Дж. Уильям Фулбрайт (демократ от штата Арканзас) не согласился, заявив, что, по его мнению, врагом является империалистическая Россия. «Мне показалось, что вы не боретесь с коммунизмом с помощью оружия», — уточнил он. «Это вроде как грех, мы все против греха; вы не боретесь с грехом ничем осязаемым. Коммунизм — это идея, но что нас действительно беспокоит, так это когда люди начинают стрелять». Макартур ответил: «Я думаю, что вы боретесь с грехом очень практичным оружием, и я думаю, что мы боремся с коммунизмом очень практичным оружием». По поводу этого обмена репликами редакторы «Вашингтон пост» заметили, что обозначение коммунизма врагом подразумевало, что Соединенные Штаты намеревались уничтожить его силой. «Такой крестовый поход стоил бы миллионов жизней и неоценимого богатства», — предупреждали редакторы, — «и в конце концов, вероятно, стимулировал бы коммунизм вместо того, чтобы подавлять его».57 На слушаниях генерал Брэдли выступил с самым четким опровержением позиции Макартура о том, что неспособность бороться с Китаем означает умиротворение. Нападение на Китай, заявил Брэдли, «втянуло бы нас не в ту войну, не в том месте, не в то время и не с тем врагом».58 В своих показаниях министр обороны Джордж Маршалл и госсекретарь Ачесон подчеркнули глобальный характер Холодной войны, особенно советскую угрозу для Европы. Целью войны США в Корее, заявил Ачесон, было положить конец агрессии.59
Для внимательных наблюдателей слушания в Сенате выявили серьезную проблему для политики США в Корее. Никто из военачальников не знал ни о каком военном решении, которое сработало бы. «Мы должны ожидать только продолжения ужасной войны, которую, как признали генералы, они не могут прекратить», — заключил известный обозреватель Уолтер Липпманн.60 В основе вопроса, как писала обозреватель «Нью-Йорк Таймс» Энн О'Хара Маккормик, была внешняя политика Соединенных Штатов. Возможно, Соединенным Штатам следует больше сосредоточиться на использовании своей политической, а не военной мощи в этой мировой борьбе, предположила она, даже несмотря на то, что международная система коллективной безопасности означает наличие союзников, а наличие союзников означает политику, которую будут поддерживать другие нации.61 Проекция администрации на разделенный надвое мир не требовала создание значительной поддержки внутри страны в рамках международного сотрудничества «отдавай и бери». Она предполагала, что некоммунистические страны последуют за Соединенными Штатами, куда бы они ни повели.
Трумэн и Макартур соглашались с доминированием Соединенных Штатов в Тихом океане; они не соглашались с тем, как его сохранить. В отличие от большой войны Макартура, Трумэн выступал за ограниченную войну, работая с союзниками в Организации Объединенных Наций, ведя переговоры с врагом и наращивая силы США по всему миру в противостоянии Холодной войны. Популярность Макартура таяла по мере того, как он больше высказывал свое мнение. Большая часть дебатов, казалось, погрязла во внутренней политике и «Красной угрозе». Республиканцы, претендовавшие на Белый дом в 1952 году, подвергли критике администрацию демократов. Правое крыло партии продолжило призыв Макартура к победе в Азии, что означало войну против Китая. Сенатор Джозеф Маккарти (республиканец от штата Висконсин) обвинил Корею в коммунистическом заговоре внутри правительства США. Он и другие охотники за коммунистами в Конгрессе расследовали деятельность Государственного департамента, нацелившись на «Красного Дина» Ачесона и специалистов по Азии, которых считали ответственными за «потерю» Китая. Сенатор Патрик Маккарран выступил спонсором «Закона о внутренней безопасности», который требовал от американцев, которые были коммунистами и другими лицами, считающимися «подрывными», зарегистрироваться у Генерального прокурора, а также санкционировал задержание подозреваемых в шпионаже. Трумэн объявил закон опасным для гражданских свобод и наложил на него вето, но Конгресс отменил это вето. Журналист И. Ф. Стоун опубликовал левую критику корейской политики, но большинство нападок исходило от правых. По завершении семинедельных слушаний в Сенате американцы, такие как один житель Бостона, подумали: «Американский народ так же мало знает о том, как мы выберемся из Кореи и чем все это закончится, как и полтора месяца назад».62
