Иными словами, даже с точки зрения влиятельного, а значит достаточно осведомленного о мировом раскладе сил лорда демонов, даже для защиты своей дочери от неизвестного существа, силы которого тот не мог определить достоверно, рациональным было предположить, что тот обладал силой сравнимым с семидесятым уровнем.
Это было весьма обнадеживающим, что "высокий уровень опасности" в это мире соотносился с семидесятым уровнем, поскольку Момонга мог легко расправиться с средних размеров армией существ семидесятого уровня, но вместе с тем в этом мире легко могли существовать другие создания, более высокого уровня силы.
Это уже было подтверждено прямо при обнаружении двух драконов, один сотого уровня, а второй уровня слабого босса, и было подтверждено косвенно благодаря упоминанию о "Сазексе Люцифере-Гремори", старшем брате Риас и одному из правителей демонов, которого многие соотносили с их единственным верховным правителем. Прямого подтверждения его уровню силы Актер получить не смог, но по слухам он был крайне силен, от восьмидесятого уровня и выше, до сотого а, возможно, и до уровня босса.
Это укладывалось в теорию Момонги — о том, что подобные существа все же были в этом мире не в единичном экземпляре, как и в то, что их число не было слишком велико, а значит Момонга мог позволить себе чуть-чуть больше свободы, но ему не стоило забывать, что в этом мире все же были те существа, что представляли угрозу ему, а, потенциально, всему Назарику, так что ему стоило заняться увеличением силы Назарика в ближайшее время...
Но, раздумывая над этим, Момонга вернулся в дом Мики, своей матери, после чего столкнулся с тем, с чем он столкнулся.
На мгновение увидев Мики и ее состояние Момонга подумал, что она попыталась совершить самоубийство — не то, чтобы эти мысли не имели никакой основы под собой, особенно учитывая ситуация и состояние, в которой она оказалась... Но, как подсказала ее реакция чуть позже, когда Момонга все же решил использовать свиток [Излечить Отравление] на ней — это было не так.
Мики просто пыталась справиться со своим текущим состоянием с помощью алкоголя — Момонга даже мог на каком-то уровне найти с ней взаимопонимание. В прошлом когда его мать умерла и ему пришлось выходить на работу с удвоенной частотой чтобы оплатить счета и переработку ее тела, Момонга еще не получил разрешения на покупку алкоголя — и даже потом ему пришлось немало заплатить за то, чтобы получить его, однако один раз он действительно решил напиться, когда узнал о том, что девушка, которая ему нравилась, уже была жената.
К сожалению ему хватило денег только на неочищенный спирт и на следующий день ему пришлось заплатить боссу, компенсируя его сниженную рабочую эффективность, однако он понимал, что такое "желать напиться до беспамятства."
Правда когда Мики начала рыдать Момонга не знал, что ему было необходимо делать и какое выражение лица показать, так что он использовал единственное, что он отпрактиковал вчера — свою "вежливую улыбку" — и неловко попытался утешить Мики, пытаясь вспомнить, что о подобном случае говорили его друзья из Аинз Оал Гоун...
Что в итоге привело к тому, что он, кажется, несколько раз запнувшись на своих собственных инструкциях, отправил ту помыться и лечь спать, оставшись один на один с пустой комнатой, наполненной бутылками, пропитавшейся запахами и всесторонне грязной.
"И где Актер, когда он так нужен... Ха, и теперь это все надо убирать..." — Момонга вздохнул, после чего поднял руку и прислонил ту к своему лбу — "Черт возьми... У меня и без того столько дел в списке — эксперименты, отчет для Назарика, план по зарабатыванию денег, изучение способностей демонов, общение с Риас, план усиления самого Назарика, проверка на присутствие других игроков и поиск информации в открытом доступе об Иггдрасиле и Аинз Оал Гоун... Ха, все? Вроде все, по-моему, я ничего не забыл..."
* * *
Умиротворенная, отдохнувшая и даже почти свежая, помещенная в самую комфортабельную из комнат Замороженной Темницы на Пятом Этаже Великой Гробницы Назарик, падшая ангелица Рейналь открыла глаза.
* * *
Рейналь открыла глаза, чувствуя, как ее сознание, несколько раз взорвавшееся от того, что она видела в прошлом, отрешенно и даже умиротворенно отмечает ее текущее окружение.
Рейналь была укрыта теплыми и, по одному прикосновению к ее коже, высококачественными одеялами и лежала на мягкой постели... Практически примерзшей к кровати, примерзшей к полу, что в свою очередь был заключен в толстую корку синеватого прозрачного льда.
Стены вокруг Рейналь представляли из себя подобную же картину — разобрать, из чего они были сделаны и как они выглядели на самом деле было сложно, учитывая, что они были полностью проморожены и картины и флаги, развешанные на стенах, невозможно было увидеть из-за рисунков изморози на них.
Стекла, ведущие в комнату Рейналь представляли из себя такую же картину — впрочем, заглянуть в них не существовало возможности, учитывая то, что те располагались на высоте, при которой Рейналь не могла в них выглянуть. В теории Рейналь могла воспользоваться своими крыльями как падший ангел, но вряд ли это стоило делать в текущий момент — ведь, судя по тому, что достаточно просторная и уютная, пусть и насквозь промороженная комната, наполненная различной мебелью и приятным для глаза интерьером оканчивалась кажущейся стальной дверью, что была закрыта и, судя по всему, не открывалась изнутри — Рейналь находилась в данный момент не иначе, чем в странной темнице.
В комнате было холодно, но лежа под одеялом Рейналь не ощущала сильного дискомфорта, скорее даже получая странное наслаждение от теплоты и прохлады единовременно, однако если бы она вылезла из-под одеяла и слезла со своей кровати полностью — ее бы проморозило до самых костей считанные мгновения спустя, так что та предпочла молчаливо остаться на своем месте, хранящем тепло даже в текущих условиях, вопреки здравому смыслу.
"Итак, я в тюрьме в каком-то ледяном месте... Ха, не помню таких на Небесах, так что пока возьмем за рабочее предположение то, что я не была доставлена к палачам... Ха, я все еще жива — а это в текущих условиях уже неплохо" — Рейналь почти улыбнулась тому, как, оказывается, мало было нужно для счастья падшим ангелам на самом деле.
"Отец вернулся" — Рейналь медленно выдохнула — "Что теперь с этим делать?"
Отец всех ангелов, большей части падших, исключая тех, что родились естественным путем, и предок всех демонов, пошедших от Лилит и Люцифера. Тот, кого другие называли Библейским Богом.
Легендарная фигура — в том смысле, что он действительно был героем легенд и мифологий, и в том смысле, что в прошлом Отец выделялся даже фоне других легенд. Многими Отец считался одним из, если не самым могущественным из всех Богов в мире, одним из самых могущественных существ, способным отвадить даже Великого Красного и Офис от своих владений. Мудрый, любящий человечество, Великий Творец, именно он создал с помощью своих сил свою собственную [Небесную Систему], что стало его главной козырной картой в борьбе против других пантеонов. Там, где остальным богам приходилось творить чудеса самостоятельно, посылая своих героев, силы или артефакты, Отец создал самоподдерживающуюся систему, позволяющую самим людям взять в руки Его силу. Стоит добавить к чудесам, экзорцизму, [Святым Мечам] и магической системе, подаренной людям — пусть и разглашенной официально без его разрешения, за что ее разгласители пали, тот факт, что Он самолично уничтожил множество угрожающих человечеству существ и создал [Священные Механизмы], дарующие людям возможность пользоваться силами, выходящими за грань их понимания — и победа Отца в борьбе с остальными мировыми пантеонами была практически предрешена.
Но, как это бывает обычно, удар пришел к Отцу не извне, а изнутри — Люцифер, Утренняя Звезда, предал Отца и сбежал от него в Преисподнюю, захватив Лилит, в то время как Азазель нарушил главный запрет Отца и возлежал — занялся сексом, если говорить менее библейским языком — со смертной женщиной — как описывал сам Азазель случившееся, "вы бы видели эту фигурку!" — и его падение стало причиной раскола среди общества ангелов, поскольку неожиданно вынужденные выбирать между верностью Отцу и верностью к Генерал-Губернатору, немалое число ангелов последовало за последним.
Отцу не понравилось случившееся — добрый и любящий, мудрый и справедливый, он тем не менее не был из тех, кто прячется от тяжелых выборов или прощает предательство и нарушение Его приказов — и движущаяся быстрым победоносным маршем по миру вера, только что уничтожившая полностью Римский пантеон, так что осколкам убитых богов пришлось полностью влиться в Греческий, практически полностью стирая разницу в их восприятии, забуксовала, начав братоубийственную Трехстороннюю войну.
К этому стоило добавить то, что Отец, после длительных размышлений и поддавшись на уговоры тогда еще верного своего соратника, Азазеля, согласился отправить Его Сына на Землю — только для того, чтобы Азазель предал Его и Его Сын пожертвовал собой, отказавшись от спасения и даже будучи воскрешенным вознесся на Небеса только для того, чтобы еще раз отказаться от Его милости и отдать свою жизнь за людей вновь...
И ко всему этому времени Люцифер, закончивший создание своей армии того, что тогда еще не было известно как "демоны", объявил во всеуслышание свое желание начать завоевание мира — объявление, которое до сих пор не забыли демонам другие пантеоны и долгоживущие расы.
И началась Трехсторонняя Война — война внутри объединенной и, казалось тогда, самой могущественной из фракций, подорвавшей могущество пантеона, что, в конце концов, привело к тому, что Отец был сражен рукой Люцифера, сразив его самого, и война подошла к перемирию, за неимением двух главных зачинщиков конфликта и правителей.
Господин Азазель покинул войну чуть раньше — падшие были самой малочисленной, слабой и более всех пострадавшей от войны фракцией, так что в последнем сражении Отца и Утренней Звезды те не принимали участия, а потому не могли судить правдиво с собственных слов о случившемся — но общим убеждением было то, что Отец был многократно ослаблен своими деяниями в прошлом, и Люцифер, фактически, убил отца неожиданным и подлым приемом, пусть и поплатился за это жизнью.
Рейналь не участвовала в последнем сражении также — она была одной из последних ангелов, созданных Им, и до своего падения успела принять участие только в паре столкновений, одна из множества множеств ангелов, созданных во время и для Трехсторонней Войны, не успевшая научиться ничему кроме той...
И вот Рейналь, которой к тому времени от момента создания было не больше пары месяцев вдруг узнала о том... Что война закончилась. Что Отец пал. Что все было бессмысленно.
Когда Отец пал — армии ангелов отступили прочь, возвратившись на десятки лет на Небеса, оплакивая Его гибель... Однако [Небесная Система], козырная карта Отца, с помощью которой Он торжествовал над прочими, обратилась их врагом. Пока Отец восседал на Его троне, [Небесная Система] смирно подчинялась ее Создателю, но когда она оказалась без его чуткой руки... [Небесная Система] просто продолжила выполнять последние Его приказы. Все также поддерживая чудеса, оберегая верующих и карая тех, кто позволил своим деяниям стать неугодным Богу.
Однако как быть, кто будет судить, что угодно Богу, когда Бога более не было с ними? [Небесная Система] была самой могущественной машиной, величайшим артефактом этого мира, но вместе с тем она была просто машиной, слепо исполняющей приказы без единой мысли и сомнения в своем суждении. Слова о том, что Бог, Создатель, Творец умер, убитый Утренней Звездой? Богохульство, ересь, клевета! И наказанием за каждое из них для ангелов было падение.
Падение следовало за всем — за сомнением в Отце, за богохульство, за мысли о заключении мира с демонами — [Небесная Система] просто исполняла свой машинный долг, бесчувственно перечеркивая черным белые крылья ангелов и изгоняя тех навсегда с Небес за вымышленные предательства Отца, что больше не было с ними...
Рейналь пала также — может быть она допустила богохульные проклятия в своем разуме, или сделала что-то противоречащее последнему указанию машины, или что-то еще — Рейналь не помнила те времена, погруженная в печаль и ярость подобно остальным ангелам — однако когда она очнулась из своего безумия — она была уже павшей, с черными крыльями и навсегда перечеркнутым и закрытым путем на Небеса.
Рейналь больше удивляло не то, что она пала в тоже время, как и многие иные, а то, что на Небесах вообще остался кто-то не-падший — возможно, даже [Небесная Система] умела играть в любимчиков, а возможно Рейналь действительно приписывала машине то, в чем она была не виновата, и падение Рейналь представляло из себя больше, чем просто ошибку бездушной железяки, и она действительно заслуживала того, чтобы пасть...
Но ситуация изменилась так, что Рейналь, лишенная Небес, обрела на замену этому общество падших, научившим ее своим путям вместо путей ангелов, что Рейналь так никогда и не узнала. И учитывая, что во время своего падения Рейналь была по сути ребенком, пустой болванкой, лишенной каких-бы то ни было знаний об окружающем ее мире — Рейналь легко приняла пути падших, сделав их единственным путем, что она знала — что в свою очередь заставило через какое-то время даже других падших глядеть на нее с сомнением, если не сказать — брезгливостью.
Но если Рейналь знала только войну, богохульство, гнев и отчаяние — можно ли было на самом деле осуждать ее за ее действия? Сожженные алтари и разрушенные распятия в ее исполнении были не больше, чем бессмысленной детской обидой на ушедшего Родителя, а не осмысленным богохульством, а садизм или презрение не столько нравились ей, сколько стали единственным ее пониманием "нормального..."
Или Рейналь уже пыталась придумать в своей голове оправдание всему произошедшему в прошлом, чтобы ее Отец хотя бы убил ее безболезненно. Рейналь знала, падшие редко умирали быстро.
Но вот, Отец был мертв, Три Фракции, которым было пророчено завоевание мира. отступили, и даже остатки чужих пантеонов, что еще не были полностью истреблены, даже если потеряли немалую часть своих последователей, а значит и своей силы, вздохнули чуть спокойнее. Однако в воздухе повис вопрос — ибо боги, в отличии от всех остальных существ этого мира, могли вернуться.
Не совсем, впрочем, так — убитые боги могли возвратиться в реальность спустя столетия или даже больше, но только в том случае, если верующие в них все еще существовали в этом мире — представляя это в качестве аналогии, каждый верующий выдавал каждый день небольшое количество чего-нибудь, что можно было назвать [Верой], в то время как бог мог переродиться, когда накопит нужный запас оной, чем сильнее был бог — тем больше [Веры] ему требовалось.
Однако это было гонкой против времени — мертвый бог не совершал чудес, а без чудес бога, которому они верили, слабла вера последователей, и бог рисковал лишиться своей веры до момента своего возрождения. Это же в свою очередь значило, что бог действительно мог умереть — если бог замирал в шаге от своего перерождения он не оставался висеть в пустоте вечно, ожидая, если через столетия кто-то решится возродить веру в него вновь и вырваться на волю. Нет, существовал общий предел, разнящийся от уровня силы самого бога, финальный таймер — за какое время бог мог накопить подходящий запас [Веры] — возрождение бога было действительно гонкой против времени.
