Восстановляшка

Поставил камеру на стол. Весила она килограмм пять, если не больше.

— Тяжеленная штука.

— Да, однако, есть один плюс. Она уже есть. И может в теории быть в ближайшую пятилетку налажено их мелкосерийное производство. Это конечно потребует перетряхнуть всю отрасль — но это возможно, если нацелиться и войти в положение разработчиков и создателей. Дизайн этой камеры унифицирован с видеомагнитофоном — и она... — я открыл боковину и вставил туда пустую видеокассету — которая была в коробке... — она может записывать видео на видеокассеты. А они в свою очередь проигрываться на наших магнитофонах. Которые тоже уже есть — это главное. Это лучше, чем иметь очень крутую технику, которую нельзя никому показывать... поначалу я думал запустить в ход вместе с видеомагнитофонами и камеру, но она значительно сложнее, намного дороже, и смысла я не увидел. Разве что сохранить для потомков историю СССР глазами очевидцев — без официальных цензурированных кадров. Знаете, это большая проблема — потому что попросту очень трудно найти кадры из СССР, не постановочные и не отобранные специально. Практически нереально.

— Так получилось, — пожал плечами Устинов.

— Это плохо. Это только дало мощное оружие в руки всем фальсификаторам и лжеисторикам, которые за любой кипеш, лишь бы плюнуть в советскую власть. В общем — видеокамеры-моноблоки, очень прогрессивная и очень хорошая технология, я их пока придержал.

— Может быть сдашь Месяцеву на гостелерадио? — спросил Шелепин, — всяко будет немного интереснее им работать с новой техникой.

— А смысл? Камера даёт плохую картинку — для них есть студийные камеры и студийные видеомагнитофоны, с широкой прочной видеоплёнкой на бобинах. А это для домашнего просмотра. Ну или для разного рода документалистики.

— Более современные варианты как выглядят? — спросил Устинов.

— Так то и фотоаппараты могут записывать видео — но недолго — потому что не умеют его кодировать. Есть два самых популярных формата — оба происходят от своих плёночных прародителей. Первый вот такое — это панасоник HC-X1, — я поставил гораздо более компактную камеру с большим объективом, рукоятью, довольно крупным видоискателем и мониторчиком, — и вот такое, — поставил рядом маленькую камеру. Классическую наручную камеру, — панасоник HC-V100EE. Классическая. Можете попробовать — она простенькая. Открывается монитор вот так, и может вести запись в высокой чёткости.

— Хорошие, — Устинов покрутил в руках видеокамеру, — вот жаль, что взять нельзя. Она же по сложности обходит любой наш космический корабль или ЭВМ на порядок порядков. Если кто и увидит — всё, скандала не избежать.

— К сожалению, это так, — кивнул я, — тем не менее — результат их работы можно перевести на видеомагнитофон или на киноплёнку, без проблем. Большая видеокамера снимает очень качественную картинку — но очень сложная в настройках и требует как минимум полноценного киноператора. Иначе смысла именно в такой сложной камере нет вообще. Но я вам предложу обратить внимание на другую камеру. Вот эту.

Я выложил на стол коробочку.

— Это экшн-камера, популярной модели. Выдаёт приличную картинку — многие части фильмов и ролики, которые мы смотрели — сняты на подобные камеры, закреплённые на форме бойцов, или вернее на шлемах или на груди, — я поставил прямоугольничек камеры на стол, — она очень хорошо выдерживает перегрузки. Специальные прочные боксы для неё позволяют снимать кадры вроде таких...

Порылся в ноутбуке, ввёл на своём офлайн-ютубе запрос — кадры катапультирования с нашлемной камеры.

Выглядели эти недолгие секунды очень впечатляюще. Товарищи прониклись.

— Что можно сказать — так это то, что информационная техника прошла грандиозный путь. Нам ещё недавно было трудно представить чтобы изображение могло быть не на плёнке. Похоже, мы недооценивали такого рода технику. Надо всерьёз поговорить про создание ПЗС-матриц с нашими учёными.

— Алфёров занимается чем-то близким к светодиодам и ПЗС-системам. Но он больше теоретик, чем практик, хотя от него в конце концов, наверное, можно получить светодиодный компактный лазер, применяемый очень широко в военном деле и во всех гражданских сферах. Особенно в промышленности. Ладно, давайте я покажу вам ещё экстравагантные системы, которые отобрал для показа...

Я достал довольно большую дуру, поставив на стол.

— Полароид. Это уже известная фирма, производящая фотоаппараты моментальной печати. Такие в цифре — это скорее фотоаппарат с встроенным компактным фотопринтером, который очень медленно может отрисовать фотографию. Вот такой — кэнон, — я поставил на стол второй довольно большой — но плоский фотоаппарат. Он был заметно меньше полароида.

— Фотоаппараты моментальной печати нам известны. Чем они различаются?

— Полароид аналоговый, а кэнон цифровой. Вот допустим есть ещё вот такой полароид — по такому же принципу работающий, но более цифровой и более совершенный.

Я поставил на стол "Polaroid Go".

— Менее традиционные фотоаппараты — печатают снимки сразу. Есть два варианта — или внутри фотоаппарата встроен маленький принтер, печатающий цифровое изображение — или изображение аналоговое и проявляется на плёнке — как у полароида. Техника эта очень нужная, очень полезная. Цифровой рассматривать не будем — по сути это мини-принтер со встроенным так же мини-фотоаппаратом. Два в одном. А вот полароид — на нём остановимся поподробнее. Если вас интересует то, что можно получить сейчас и не прятать технологии от других — то лучше варианта вам не найти. Полароид-636 и полароид-гоу.

— Оба выглядят сложными. Но ничего необычайного в них нет — мгновенная печать вполне известная штука. Только у нас в стране она не распространена — да и качество у таких снимков меньше, и говорят они выцветают быстрее.

— Это от несовершенства технологии. Фотобумага специфическая. Однако, — я поставил полароид-636, — вот этот аппарат сделан на технологиях, которые на данный момент уже используются. Хотя он и превосходит ныне имеющиеся аналоги.

— Ну это конечно интересная вещица, но в ней пока что смысла для нас не вижу, — сказал Устинов, покрутив небольшой фотоаппарат в руках.

— Не во всём есть далекоидущий смысл, товарищи. Иногда наоборот — лучше пользоваться тем, что есть и не искать каких-то революций. И они тогда произойдут сами собой. Что ж — мгновенная печать не новшество, но в СССР пока что это пропущенная мимо технология, а цифровые ПЗС-матрицы и фото — это вопрос как минимум — самое раннее — восьмидесятых годов. И то если очень хорошо развить конкурентоспособность и развивать отрасль даже приоритетней ракетной или атомной программы. Кстати, технология очень широко представлена в военном деле.

— Как? — спросил Устинов.

— Спутники и самолёты-разведчики, БПЛА, приборы наблюдения на бронетехнике — последние приобрели крайне высокое распространение и найти уже к началу двухтысячных современный танк, командир которого смотрел бы на мир не через мониторы и камеры, а через оптику — довольно сложно. И это не говоря про многочисленные более мелкие использования. Чем дальше тем больше — вплоть до постоянной посылки фотоотчётов.

— Понятно, — согласился Устинов, — но...

— Остался один способ записи изображения. Аналоговая электронная запись на видеоплёнку. Вот эта красавица, — я похлопал по борту камеры, — рассмотрим ещё один образец — камкодер восьмидесятых, JVC...

На стол была поставлена красная камера, более компактная, более удобная...

— Она записывает видео на малогабаритные кассеты — правда длительность меньше, и качество тоже — но и сама по себе небольшая.

— Как много кнопок, — удивился Шелепин.

— Цифровой компьютерной начинки нет, так что все функции управляются кнопками. Но электроника тут очень продвинутая. Кассета... так, в комплекте есть пустая. Вот. VHS-мини. Но тут сложная электроника — слишком сложная. Зато она объединяет функции видеомагнитофона и камеры с записью. Можно сказать, универсал. Все аналоговые камеры здесь — под формат VHS — он далеко не единственный, в студийной записи использовались всегда бобины с видеоплёнкой — более прочной, с более сложной и качественной записью, и были другие форматы видеокассет, но проиграли битву конкуренту — VHS оказался дешёвым и массовым, особенно на фоне частных разработок отдельных компаний.

— Это всё очень интересно, — сказал Шелепин, — но меня это интересует в контексте того, какую пользу это несёт, а не какие возможности имеет.

— Возможности это и есть польза. Это технологическое развитие — это можно сказать культурное соответствие времени. Дело ведь не только в том, чтобы граждане не облизывались на западные форматы — а в том, чтобы они вообще на них положили с три короба. Нам — вам, мне, вам, — покивал я на гостей, — это не нужно — но для некоторых граждан, и таких очень и очень много — это гораздо важнее, чем гипотетические космические достижения, к которым он никакого касательства не имеет... Нам не стоит судить по себе о том, что полезно другим. Никогда. Потому что мы необычные люди — и видим мир с необычного ракурса. Возможно, людям странные ботинки из овчины интереснее чем достижения науки и техники.

Это была отсылка к обуви, известной как угги. Которая с лёгкой подачи жены товарища Шелепина — начала быстро набирать популярность. Делалась она просто, и приобрела популярность. Для долгого ношения это такое себе, наверное, но людям понравилось — и обувка из овечки быстро вошла в моду среди столичных фиф приближенных к вершинам власти — а от них и у остальных.

Внезапная популярность была обескураживающей на фоне того, как мыслили категориями прогресса от стали и чугуна, и микросхем.

Шелепин задумался на минуту, видимо, вспоминая эту историю с обувью и ухмыльнулся:

— Ты прав. Вот тут ты очень прав — мы видим мир под другим углом, нежели граждане. Возможно, подобная техника была бы для многих серьёзной отдушиной. Хотя я всё же думаю что это больше породит тонны безграмотных домашних видеозаписей.

— Для кого-то это очень личное. Впрочем... — я подумал, — видеокамеры я собирался производить массово. Товар этот ещё дороже и ещё желаннее видеомагнитофона. Это спровоцирует конечно развитие и у конкурентов — что в свою очередь потребует от товарища Шокина ещё более масштабных работ — но если у нас будут патенты на ключевые технологии — а я озаботился наличием патентов — то кое-как держать развитие в руках мы можем.

Я убрал со стола менее нужные видеомагнитофоны, оставив только свой камкодер, то есть видеокамеру. Остальное просто отставил в сторону.

— В производство они пойдут скоро — магнитофоны уже распространились в большом количестве и в СССР VHS стал своеобразным классическим форматом видеозаписи. Автоматизировали процесс записи оригинальных видеокассет, производство плёнки, производство самих кассет. Первые видеокамеры я планировал предоставить на гостелерадио, подарком, штук десять. Если вам нужны — только свистните. Найдём немедля.

— Вряд ли, — сказал Шелепин.

— Нам пару штук можно, — не согласился с ним Устинов, — пора вводить традицию делать видеосъёмку, а то слишком сложно с киноплёнками, всякие проявки, тиражирования...

— Сделаем. И вот ещё что — я говорил, что фотоаппараты полароид-типа планировал так же производить — их у меня намного больше. Цифровые имеют почти неограниченную ёмкость обычных фото, и качество выше, и всё такое — но сами понимаете — у них есть критические минусы. А вот полароидная технология с моментальной проявкой-печатью — перспективная тема. Секундочку.

Я попросил корабль телепортировать партию товара. Он и телепортировал — сразу большое количество ящиков, которые появились в углу гостиной.

— Изготовили только что. Фотоаппараты под собственным брендом — по сути это копия полароида с кое-какой электроникой, недешёвой, и специальная бумага-плёнка для фотографий.

Товарищи оглянулись.

— Сколько их тут?

— Фотоаппаратов — по двадцать в каждом ящике. Сотня в общей сложности, в фирменной упаковке, с инструкциями, аккумуляторами и зарядными устройствами. Самое дорогое в полароиде — не полароид, а картриджи — то есть фотокадры. В остальных ящиках — вон тех серых, она самая.

— Нам пока без надобности, — сказал Шелепин.

— Что вы, возьмите. Нет, вы можете пользоваться цифрой — взять хотя бы вот этот фотоаппарат — точная копия обычного кодака — с той лишь разницей, что внутри не плёнка, а цифровая начинка, — я поставил фотоаппарат на стол, — но технологии всё-таки секретные. Хотя я встроил в них устройства для неразбираемости и маячки для отслеживания координат — всё равно опасно. А вот этими можно пользоваться сколько душе угодно.

— И как? — спросил товарищ Семичастный, — нет, несколько штук я возьму — передам своим сотрудникам, им не помешает. Но даже теоретически — как ими пользоваться в работе?

— Необязательно в работе. Что у вас за мышление такое — всё хотите обязательно под утилитарное значение подвести. Хотя насколько я знаю из истории — эти фотоаппараты стали дико популярными в семидесятых годах и приобрели широкое распространение в самых разных сферах. С выпуском, правда, в семьдесят втором складного компактного полароида. Эти модели лишь разновидность их технологии — но более продвинутая, с кучей электронных компонентов.

— Не мышление такое — мы фотографией не увлекаемся и нужды в них не имеем, — ответил Устинов, — а раз что-то есть — то оно должно быть полезно, или не нужно.

— Это как раз и есть мышление, — заметил я, — утилитаризм. Дело даже не в самой камере — а в том, что плёнки и кадры на них стоят денег — и поэтому до полноценного внедрения цифровой камеры — пока кадры это физические объекты — утилитарное мышление говорит, что снимать надо что-то важное. Уверяю вас, сменные твердотельные накопители в вот этой цифровой камере ёмкостью в терабайт позволят сохранить огромное количество фотографий. Несколько тысяч, или десятков, или сотен тысяч. А после выгрузки их на компьютер снова освободятся. Так что фотографировать можете абсолютно что угодно. С полароидами такое не прокатит — но картриджи для них я могу сделать заблаговременно в больших объёмах — благодаря тому, что нужные химические реактивы можно заранее добыть и производство будет очень быстрым.

— И что в вашем времени фотографируют? Всё подряд?

— Всё, что хочется запечатлеть. А что касается времени Воронова — то всё подряд. Не наигрались ещё...

— Ты всё время упоминаешь времена Воронова — они сильно отличаются от последующих?

— Давайте я попрошу распечатать один текст и почитайте. Там всё популярно и коротко объяснено одним известным в то время философом...

* * *

Да, да и да. Времена "Воронова" — сонные, благолепные, прозападные и такие как он — вылетели из России как пробка из бутылки на поворотах — когда начались коллизии и начался новый передел мира. Вылетели и разбились — так как в новом мире им попросту не было места. Их вышвырнуло за обочину жизни, как мелкое дворянство после революции разорилось и оказалось вышвырнуто из политической и экономической жизни.