— Это ты спросишь у дядюшки, если увидишься с ним....
— Уж я то увижусь!!!! Я .....
— Но теперь, когда мы все выяснили, может быть ты развяжешь меня и мы вместе постараемся добраться до нашего дорогого дядюшки?
— Э нет парень. Извини, но дядюшки ты не увидишь. Ты и рассвета-то не увидишь. Потому что бегая за тобой, я не просто потерял группу, но и совершил ряд преступлений против подданных Империи. Так что если Дядюшка Аттий Бикм и узнает об этом, — то только от меня. И естественно, — только мою версию....
— А зачем ты вообще напал на миротворцев? Ведь если ты считал, что это просто тренировка, какой смысл был так рисковать?
— А потому, что никакому сраному щенку, не позволено дурачить Прокада-проходимца.
Ты что думал, — я вернусь в Город, оплеванным и униженным? А ты на каждом углу будешь похваляться, что обдурил меня?
— Но я ведь даже не знал о твоем существовании, до тех пор, пока ты не схватил меня.
— Да мне наплевать, знал ты или нет, обо мне и о моей группе! Я решил, что возьму тебя любой ценой, не считаясь с жертвами и потерями. И мои ребята меня поддержали....
Что-то знакомое послышалось Аттию Бузме в словах Прокада, он подумал немного и спросил.
— Послушай, а ведь это не вы сотворили со мной ту пакость на Орсшошмшском перевале?
— На каком еще Орсшшошаш.... (проклятый язык, одно шипение).
— Злыднева Щель, — более знакомое название?
— Да знаю я что такое Злыднева Щель. Ты там кажется, прикончил кого-то. Но только причем тут мы?
— А разве не вы, подкинули в еду какое-то снадобье, от которого все словно бы взбесились?
— Не мы. Да и нет такого. По крайней мере, я о таком не слышал....
— И тем не менее, это было подстроено.... Если не вами, так кем-то другим....
— Кем другим? что подстроено?
— Ну эта драка....
— Драка? Как мы могли подстроить драку, если были в это время за сотню кулломитров от тебя? И с чего ты вообще решил, что эту драку кто-то мог подстроить?
— С того, что у Караванщиков, есть строгое табу на драки во время движения каравана. И тем не менее, потомственные караванщики, у которых это правило в крови, — напали на меня. А я их убил, несмотря на то, что в Школе меня учили этого не делать.... Ты сам это знаешь....
— А может это у тебя просто нервишки с перепугу сыграли. А теперь ты пытаешься свалить все на каких-то неведомых врагов?
Аттий Бузма хотел было ответить, но в этот момент, вновь почувствовал тот ледяной взгляд, что преследовал его всю дорогу обратно. И в этот момент, он понял две вещи. Первая, — этот взгляд не принадлежал никому из группы Прокада-проходимца. И вторую, — они здесь не одни....
Это было время сумерек, которые в горах наступают очень быстро. Аттий Бузма и двое его преследователей, расположились в узком ущелье, словно бы прорезающем на две части одну из гор. Стены этой "прорези", были столь отвесны, что можно было не опасаться, что кто-нибудь сможет спуститься с них, не привлекая к себе внимания излишним шумом.
Ущелье имело два выхода. И на каждом из них, в данную минуту дежурил один из Ловцов. Еще один, забрался на поднимающуюся над горами скалу, и обозревал окрестности оттуда.
Ловцы еще всерьез опасались миротворцев. Они конечно оторвались от них.... Но что стоит этим опытным солдатам, обозленным гибелью товарищей и потерей охраняемого лица, перевернуть все окрестные горы в поисках обидчиков? Так что приходилось быть бдительными и отправлять на охрану большую часть отряда.
Но Миротворцы, так и не появились.
Появился кое-кто другой.
Этот Кое-кто, буквально вышел из скалы. Но не вышел из ее тени. И от этой, одетой во все черное фигуры, исходила какая-то зловещая сила.
Один из Ловцов стремительно вскинул небольшой арбалет и выпустил в фигуру стрелу. Стрела прошла сквозь фигуру, и звонко ударилась о скалу.
После этого, всем стало действительно страшно. А потом, все почувствовали такую злобу, что набросились друг на друга.
Стрелявший Ловец вскинул свой арбалет, прицелился в Прокада и нажал на спусковую скобу. Вот только взвести арбалет и положить в ложу стрелу он забыл.
Исправить свою ошибку, ему было уже не суждено. Второй Ловец, видимо среагировав на движение, вскинул свой арбалет, и почти пришпилил своего товарища к скале. Перезарядить оружие он тоже не успел, но успел прикрыться им от удара меча Прокада. Следующий удар почти перерубил ему ногу, но он, падая, все же успел полоснуть своего противника кинжалом по правой руке.
Прокад, как и второй Ловец, видимо не чувствовал боли. Он даже не попытался перевязать рану, когда добив своего врага-товарища, направился к Аттию Бузме. Просто переложил меч в другую руку....
...Аттию Бузме, потом еще долго, в кошмарах снилось это лицо. Искаженное злобой и яростью..., и в то же время, — совершенно бесстрастное. Это было сложно объяснить. Но посмотрев в глаза приближающегося к нему Прокада, наш герой почувствовал, что тот абсолютно не понимает что делает. Словно бы это был не он...., а что-то внутри него.
Прокад не дошел до Аттия Бузмы, буквально в нескольких шагах от него он вдруг упал, и забился в судорогах.
Зато из тени вышла фигура в черном....
За секунду до этого, злоба и ярость раздиравшие Аттия Бузму, вдруг прекратились. Внезапно. Словно кто-то дунул на свечку.
В первый миг, он как-то отстраненно порадовался, что был связан, и не смог принять участие в общем побоище.
Второй своей мыслью, он отметил, что фигура вышла несколько не оттуда, где они ее видели раньше. Словно бы пересекая границу света и тени, она сместилась на несколько локтей в сторону....
Он хотел было подумать, что наверное именно этим объясняется факт пролета стрелы сквозь фигуру.... Но не успел. Дикий, ни чем не объяснимый приступ страха овладел им.
Несколько секунд, он буквально умирал от страха. Но потом, его немного отпустило.... Словно кто-то, прикрыл пламя свечи, листом бумаги....
— Вот что смертный, — сказала Фигура, причем впоследствии, как не пытался наш герой, он так и не понял, на каком языке говорила эта Фигура. — У тебя есть что-то, что принадлежит мне.... Отдай.
.... Это было в седельной сумке моего коня.... — Аттий Бузма даже не пытался лгать....
— Но мой конь....
Он попытался было объяснить, что вот уже несколько дней не видел своего коня, и понятие не имеет, где он находится. Но Фигуре это было видимо не интересно. Фигура просто удалилась, не говоря ни слова. А взамен ее, опять вернулся страх.
. Это был жуткий, иррациональный, ничем не объяснимый страх. Страх накрыл его с головой, словно волна гадкой, липкой и вонючей жижи. Он сводил с ума..., заставляя сердце биться со скоростью несовместимой с жизнью ..., он убивал.... И от этой смерти не было спасения.
И вдруг, когда его мозг уже готов был сдать последние позиции, — Аттию Бузме показалось, что ЭТО с ним уже было. И желание жить вновь пробудилось в нем. Он забился и задергался, словно пытаясь плыть. Эти рывки были настолько сильны, что связывающие Аттия Бузму веревки не выдержали и лопнули, оставив после себя страшные, сочащиеся кровью борозды. А вслед за освободившимся телом, и мозг сумел вырваться из страшных глубин Ужаса.
.... Прошло много времени, прежде чем Аттий Бузма сумел придти в себя настолько, что бы сесть и осмотреться. Была уже глубокая ночь. Где-то в высоте, между двух стенок ущелья, виднелось черное небо. Луны не было видно, а свет звезд был слишком тусклым, для того, что бы осветить дно ущелья, где пребывал наш герой. Но запах. Запах трех свежих трупов, говорил сам за себя....
А еще запах.... Этот запах исходил от самого Аттия Бузмы. И это был запах липкого пота, мочи и опорожнившегося кишечника.
Внезапно ему стало так мерзко и противно, что он стал сдирать с себя одежду. Сдирать, не для того, что бы поменять ее. А для того, что бы от нее избавиться.
Потом он долго отмывался в небольшом, протекавшем по дну ущелья ручье. Его ледяные струи помогли не только отмыть тело Аттия Бузмы, но и немного почистили его душу.
В ней еще было полно мерзости и презрения к себе..., бессильной злобы и отчаянного желания отомстить.... Отомстить так, что бы впредь..., никогда..., никакой сволочи..., не повадно было....
...Он чувствовал себя так, словно бы над ним надругались. ...И уж когда этот гад попадется ему в руки, уж он-то сумеет.... Он проведет его по таким кругам ада..., что в Школе Ловцов откроют новый курс "Страшные Казни" и назовут этот курс его именем.
Потом, он голый сел на камень и заплакал. Заплакал, несмотря на то что разучился плакать еще младенцем. И слезы лились так обильно, словно копились все эти долгие годы и наконец прорвали, сдерживающую их плотину.
Никто из тех, кто мельком замечал грязный комок по кличке Эй..., Или шакалы из банды Восточный Ворот, или наставники Школы Ловцов, ни за что бы не узнали в этом, так по детски всхлипывающим мальчугане, того холодного и жестокого типа, которого они видели раньше.
И эти горючие слезы, — доделали работу, начатую водами ручья. Они очистили душу Аттия Бузмы. Конечно, остался горький осадок, и конечно было понятно, что переживший эту ночь Аттий Бузма, уже никогда не станет прежним..., но он уже смог взять себя в руки и готов был действовать.
Первым делом он отыскал в походных мешкам Ловцов новую одежду. Потом подобрал себе оружие. Затем разжег костер, и приготовил горячую пищу.
Через час, с завтраком было покончено. Аттий быстро разобрал имущество Ловцов, отобрал необходимые для похода вещи, и выступил в дорогу.
Куда он шел? — Он шел по следам той самой Фигуры, так жестоко оскорбившей его этой ночью.
Зачем ему это было надо? — Ну..., — он бы мог привести аргументы о необходимости выследить и изучить Врага Империи.... Но дело было в другом, — он шел мстить.
И эта Месть была превыше любых интересов Империи....
Еще роясь в вещах Ловцов в поисках одежды, он заметил ЭТИ следы. Он не был особенно опытным следопытом, но сразу понял, что ЭТИ следы не принадлежат ни одному из Ловцов. Очень уж странная была обувь, эти следы оставившая.
На нем самом, и на мертвых Ловцах, были обычные горские сапоги, которые скорее можно было называть чулками. Их шили из овечьих шкур, на голенище кожа была тонкой и богато украшена тиснением, и только подметка делалась из особо обработанной и от того очень плотной и толстой кожи, каблук отсутствовал.
А у этих следов каблук не просто присутствовал, но и судя по всему был довольно высоким и круглым на конце. Похожие сапоги встречались у имперских кавалеристов, но ходить по горам в такой обуви было очень неудобно.
Аттий Бузма просто возликовал, когда увидел эти следы. Эти следы означали, что во-первых, — его враг материален, а значит его можно убить. А во-вторых, — оставляет следы, а значит, его можно выследить.
Этим он и решил заняться.
Идти по следу в горах, — занятие не очень благодарное. Поначалу, тропа, на которой они отметились, проходила по мягкой земле, где следы были замечательно видны. Но вскоре пошел сплошной камень, и Аттию Бузме иногда приходилось тратить по нескольку часов, в поисках верного направления.
Спустя сутки, он вышел к месту, где человеческие следы, сменились следами копыт. Враг Аттия Бузмы, тут явно пересел на лошадь. Это было и хорошо и плохо. Плохо, ибо означало, что Враг сможет двигаться быстрее. А хорошо, потому что лошадь оставляет более глубокие следы. Да и демоны, на лошадях не ездят.
Вот только откуда взялась эта лошадь? Аттий осмотрел место смены человеческих следов, копытами и ни нашел там ничего, что говорило бы о том, что там, в течении какого-то времени паслась лошадь. Ни следов навоза, ни обглоданной травы и листьев. Да и воды поблизости нигде не водилось....
Наш герой, уже шестые сутки гнался за своим Врагом. А Враг этот, вел себя более чем нагло и беспечно. Кажется он не подозревал о погоне. И даже не допускал мысли, что такая возможно.
Дневные переходы его были очень короткими. Судя по следам, лошадь ни разу не пошла даже рысью, не говоря уж о галопе. Что явно говорило о том, что его Враг никуда не торопится.
Ночевки он устаивал в самых удобных и комфортных местах, и судя по оставленному кострищу, — разжигал огонь, достаточный для обогрева целого десятка погонщиков.
Последнее кострище, которое нашел Аттий Бузма, — было еще горячим. Ради интереса, он даже раздул из тлеющих угольков небольшое пламя. После чего залил его водой, ибо оставлять за собой не загашенное кострище, по обычаям караванщиков, было смертным грехом.
Спустя еще несколько минут, он уже хромал опираясь на палку по этому следу, надеясь за ближайшим поворотом тропы увидеть своего врага. Но тут, как назло, тропа пошла по почти сплошному камню и след потерялся. Аттий Бузма, как обычно в таких случаях начал нарезать круги, надеясь рано или поздно найти нужный ему след. И он нашел его спустя несколько часов. След вывел его на приличных размеров долину, и след этот был настолько свежим, что иногда Аттию Бузме казалось, что он видит еще не успевшую осесть пыль, поднятую копытом лошади.
Преследователь забрался на высокую скалу, на краю долины. Вся она лежала перед ним как на ладони, узкая, прямая и очень ровная. Спрятаться на ней было практически негде. И все же Врага своего, Аттий Бузма не увидел.
Но тогда где его враг? Почему его не видно? Может, он заметил преследование и сел в засаду?
Аттий Бузма залег на скале, и стал внимательно наблюдать за расстилающимся перед ним пейзажем. По урокам в Школе Ловцов, и по рассказам Миротворцев, он помнил, что засаду выдают нехарактерное поведение птиц, насекомых, животных, или какие-либо "неправильности" в пейзаже.
Он внимательно осматривал местность, надеясь увидеть кружащихся над засадой птиц, сухие ветки, скрывающие убежище, или какое-нибудь подозрительное шевеление кустов или травы.
Примерено через час наблюдения, его терпение было вознаграждено. Почти посреди долины протекал небольшой ручей. Берега его богато заросли травой и кустарником, в котором гнездилась стая каких-то птиц. Внезапно эти птицы мгновенно вспорхнули вверх, громко и возмущенно крича. Аттий Бузма стал пристально всматриваться в этот кустарник, в надежде вычислить где притаился враг. И чуть было не пропустил одно важное явление. Сначала трава на одном из берегов речушки начала пригибаться так, словно по ней ехал кто-то невидимый. Потом речку пересек быстро исчезающий пенный след. А потом, тот же невидимый стал проламываться через кустарник, на другой стороне речки.
В любое другое время, наш довольно прагматичный герой, предположил бы обман зрения. Но теперь, познакомившись со своим Врагом, он не очень удивился его "невидимости". Наоборот, — она многое объясняла.
Аттий Бузма слез со скалы, и осторожно пошел по следу. Благо жирная и влажная почва, высокогорного луга, прекрасно хранила отпечатки копыт.
Идти приходилось очень осторожно, поскольку в отличие от своего врага, наш герой невидимостью не обладал. А наткнуться на него и снова попасть под действие его... чар(?), ему очень не хотелось. Поэтому приходилось красться, скрываясь за немногочисленными кустами, или высокой травой, а то и вообще обсыпавшись ветками и травой, осторожно переползать с места на место.
