| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
— ...Чего же ты медлишь??! — противный визг ведьмы больно ударил по нервам.
Подлетев к Дракону, Зелла замахала руками у него перед носом. Линд, выхватив у одного из Смотрителей жезл, разрядил его прямо в летунью. Но магический заряд не причинил ей никакого вреда. Ведьма расхохоталась:
— Вам не справится со мной!.. мелкие, ничтожные букашки!..
Хальгиг медленно махнул передней лапой — в его сжатых когтях сверкнуло что-то крохотное — и этим предметом он стукнул ведьму по голове. От неожиданности она выпучила глаза и... мгновенно вспыхнув, прямо в воздухе сгорела дотла.
— Бабусенька плибила ведьму повалешкой!.. — восторженно завопил Карапуз.
Весь вечер забытый ребенок просидел на дереве — и оттуда ему было очень хорошо видно, что Дракон сжимал в лапах серебряный черпак, коим в бытность свою в человеческом обличье, помешивал незабвенную овсянку. Бабушка и тут не смогла расстаться с любимой вещицей!.. (А может, она потому с ней никогда и не расставалась?..)
Опомнившиеся Смотрители наставили на Дракона оружие, но Хальгиг легонько дунул ( или — дунула?...) и они кубарем покатились по траве...
Осторожно, очень осторожно, Хальгиг повернулся — все движения его огромного тела были на диво грациозны, — и пригнувшись под ветвями, вытянулся туда, где лежало безжизненное тело Орфы. Тяжелая рогатая голова нависла над серебристыми доспехами... Люди ахнули и затаили дыхание. Несколько минут Дракон пристально всматривался в девичье лицо — бледное, с погасшими глазами, неподвижно устремленными в небо... Из его темно-зеленых очей вдруг скатилась огромная хрустальная слеза. Тяжелой каплей она упала прямо на стылую щеку девушки-воина и разбилась на тысячи драгоценных частей. Орфа вздрогнула... Ее глаза ожили...
— Здравствуй... — слабо улыбнувшись, прошептала она одними губами.
— Прощай... — прошелестел Дракон. От звука его голоса зашумели-заволновались листья деревьев. — Я возвращаюсь...
Плавно выпрямившись, Хальгиг легко, точно невесомый, отделился от земли. Его силуэт стал прозрачным как стекло и он был бы невидим, но закатное солнце заиграло на его броне алмазными бликами. Сияющий и ослепительный, он поднимался все выше и выше — навстречу загорающимся бледным звездам.
Удаляясь, Дракон уже почти сравнялся по высоте с тонким полукружьем месяца, как вдруг снова устремился вниз, будто торопясь догнать алый диск уходящего светила... По саду зашумел ветер — точно перед дождем, — по толпе прокатилось волненье, но смутные очертания фантастического существа стремительно скользнули по воздуху мимо — к открытому окну детской.
Там, на руках у Сибелиуса, тихо лежал Подкидыш. Высокий лоб доктора прорезала глубокая скорбная складка: он смотрел на кроху и чувствовал, как отчаянье, охватившее его с той минуты, когда он увидел малыша, становится все сильнее и горше. Душа его ужасалась содеянному и страдала от собственного бессилия... Погруженный в собственные раздумья, он, находясь рядом с ребенком, пропустил все, что произошло в Замке за последние несколько часов. Те же безрадостные мысли помешали ему удивиться, когда его плеча вдруг что-то коснулось... Безучастно, точно во сне, он оцепенело наблюдал как прозрачная когтистая лапа накрыла личико младенца...
Опомнившись, Сибелиус хрипло вскрикнул, но чудовищная длань исчезла и он успел увидеть, как к горизонту улетает длинная вытянутая тень. Растерянный, он подскочил к окну, чтобы позвать на помощь, — и осекся: из кружев и пеленок на него смотрели малахитовые глаза ...
* * *
* * *
* * *
* * *
**
-...У сегодняшнего вечера длинная предыстория... Время позднее, а мой рассказ может затянуться надолго...
Макс Линд с перевязанной бинтами головой торжественно восседал в любимом папином кресле. Повязка на голове, похожая на восточный тюрбан, придавала его облику нечто царственное. Еще более усугублял это впечатление тот интерес, с каким внимали его неторопливым словам многочисленные слушатели, расположившиеся тут же, в гостиной.
— Рассказывайте! Рассказывайте!!... — раздалось отовсюду, едва он сделал паузу.
— Да рассказывайте же, черт бы вас побрал.... — громче всех буркнул Рэг Шеридан.
Он, да еще доктор Сибелиус были единственными посторонними, кого оставили в тот вечер в Замке, кроме постоянных гостей и домочадцев. Несколько журналистов пытались было спрятаться в доме, но их изловили и вежливо выставили вон. Выпроваживанием "прессы" занималась лично Дуния, очнувшаяся к тому времени после неудачного сражения с грифонами, и спорить с ней никто из них не осмелился.
— Хорошо... — отвечал Линд. — Я попробую рассказать все с самого начала. Но только то, что знаю сам...
Думаю, все вы слышали о крестовых походах... Опустив исторические подробности, остановлюсь на ордене тамплиеров. В пору своего расцвета Братство обладало несметными сокровищами, но не только это давало ему огромную власть и силу: избранные адепты Ордена владели многими тайнами, уводящими к самым основам происхождения мира... Именно это и послужило причиной тотального уничтожения храмовников: Хранители Времени посчитали, что их знания опасны...
— Хранители Времени?.. — переспросило сразу несколько голосов.
— Да... — поморщившись, точно нечаянно сболтнув лишнее, сухо пояснил Линд. — Те, кто следит за порядком и равновесием ...
— Вы, голубчик, часом, не из их числа?.. — пыхнув трубкой, осведомился комиссар. Но Линд сделал вид, что не услышал и продолжил дальше:
— ... Великий магистр Жан де Моле был последним главой Ордена и — последним из посвященных. Старик выдержал пытки и издевательства, коим его подвергли приспешники Филиппа Красивого, — французского короля, положившего конец существованию Братства. Большая часть сокровищ тамплиеров так и исчезла бесследно, равно как и многие великие тайны, основы которых они узнали на Востоке... Но перед смертью он все-таки шепнул пару слов одному человеку. Было ли это следствием помрачения рассудка из-за невыносимой боли? — ведь Моле произнес их уже на костре... Или он сделал это осознанно, не желая, чтобы его знание вместе с ним обратилось в пепел? Слепая игра случая рассудила так, что рядом с ним в тот момент оказался только палач... Да-да!.. Тот, кому впоследствии суждено было стать вершителей многих судеб, был палачом...
Макс Линд умолк. Сомкнув кончики пальцев ладоней, он долго смотрел, задумавшись, на свои руки, точно перед его мысленным взором проходила череда событий давно минувших дней. Дней столь давних, что время превратило их в легенду.
— ... Его звали... Да и совсем неважно, как его звали. Он сам забыл имя, данное ему при крещении. В разные периоды истории он появлялся под различными именами — помимо многого прочего, этот человек научился перемещаться во времени и пространстве... Сначала все свои силы и уменье он тратил на банальное накопительство, всевозможные развлечения и пороки, какие только доступны человеческому существу. Хранители замечали его в Вавилоне и Риме в период расцвета этих столиц мира. Но вскоре, пресытившись, он начинает понимать призрачность обычной власти и богатства... Теперь его интересуют другие вещи: он встречается с философами, учеными и мыслителями, изучает науки, искусства... Но основной стержень его интересов — магия, и он достаточно преуспевает в том. К тому моменту у него были последователи, коих он вербовал очень просто: оживлял умерших, что давало ему полную власть над ними... Кончается все банально: вбив себе в голову мысль о том, что этот мир несовершенен, он решает начать все заново, — обычный ход многих гениев, слишком возомнивших о себе. Овладев основами управления энергией, он едва не уничтожил все земное. Но тут вмешались Хранители...
— Что же они сделали? — спросил кто-то.
— Сдвинули время солнечного затмения... — загадочно ответил Линд. — Благодаря этому Ахайя, как звали его те, что были обязаны ему продленьем жизни, был выброшен в иное измеренье вместе с другими участниками безумной аферы. Они очутились в параллельном мире. В мире, раздираемом изнутри враждой между двумя старейшими расами, населявшими его, и нашествиями врагов Извне...
И кивком головы указав на Папашу Дю и дядю Винки, Линд сказал:
— Вот эти люди лучше меня расскажут вам о тех краях...
Кондитер и дядюшка не заставили себя долго упрашивать. Их рассказ затянулся до самого утра. Особенно разошелся дядя Винки, описывая все перипетии своего житья в мире Зеленого Солнца. Голос Папаши Дю вплетался в повествование лишь изредка: когда, по его мнению, толстяк совсем уж завирался...
— Хорошо... — устало вздохнул Папа, когда дядюшка наконец умолк. — Но какое отношение все это имеет к моей семье?
— Самое прямое... — заявил Линд. — Один из приверженцев Ахайи, возвращенный им к жизни, по чистой случайности остался здесь. В нашем мире... Некий брат Або. Барон Юстэс фон Гилленхарт знавал его под именем монаха Фурье. Вам же он был знаком как отец Себастьен...
Изрядно подуставшие за ночь слушатели оживились:
— Не может быть!..
— Да-да... Мало того: незабвенный барон был прямым его потомком. Потому именно его монах и посылает в параллелье, когда узнает, что Ахайя собирается вырваться из своего заточенья.
— Как же он это узнал?
— Ахайя умел многое и, в том числе, он был великим провидцем. Он предвидел вынужденное предательство своих учеников — и в противовес Темной Башне, которую они создали, увидев, что безумие их Учителя грозит катастрофой, сотворил Храм Солнца, дабы они уравновешивали друг друга. В храме был мощнейший портал перехода из одного мира в другой. Его создатель собственноручно наложил заклятье на Переход для того, чтобы сам он не мог пересечь границу меж мирами...
Кроме этого, он сделал и еще кое-что.
Так же как и погибшему на костре Жаку де Моле, ему была нестерпима даже мысль о том, что все накопленные знания исчезнут вместе с ним. Слишком дорогую цену он заплатил за них... Тогда он взял камень — обыкновенный камень — и с помощью заклинанья вложил в него все, что собрал его ум за долгие столетья. Много позже, когда Вэллария найдет способ связаться с духом Проклятого, он пообещает ей этот Камень в обмен на освобождение и воскрешение. Но при этом Безумец сам же пошлет к Або ворона с весточкой...
— Интересно получается! — заметил Шеридан. — Это как партия в шахматы с самим собой... Причем, не знаешь, какая рука выиграет...
— Примерно так... — согласился Борода. — Две стороны его натуры — темная и светлая — пытались одолеть друг дружку...
— Значит, — переспросил Папаша Дю, — Вэллария охотилась здесь за душами настоящих людей исключительно для Ахайи? И как же она сумела найти портал?
— Безумец сам помог ей... И сам же с помощью брата Або натравил на нее Гилленхарта. Попутно наш юный рыцарь предотвратил пришествие нигильгов, сразив королеву Чару, которая, желая спасти род Человеческий, собиралась открыть пожирателям миров портал... Тут свою лепту внес колдун Тезариус: узнав, что пришелец должен убить Собирающую Души, он изменил заклятье, наложенное монахом на Гилленхарта, и сделал так, что сначала жертвой его меча стала королева Людей. Хитрец рассчитывал остаться победителем, но ему это не удалось...
— Как знать! — неожиданно подал голос дядя Винки. — Эта история еще не окончена...
Все дружно повернулись в его сторону.
— Что вы хотите этим сказать? — удивился Линд.
— А то, что вместо Гилленхарта домой возвратился его убийца...
* * *
* * *
* * *
* * *
**
... Дождь, грязь, холод... Тучи воронья над гнилыми полями.... И колокольный звон... В тот проклятый год окрестные деревни сожрала Чума. Господский дом она тоже не пощадила, — пред карающей десницей Всевышнего равны и рыцарь, и купец, и простолюдин...
Старый барон фон Гилленхарт, за одну неделю схоронив сыновей и их семьи, начисто лишился рассудка, и целыми днями сидел у огня камина, глядя на яркое, трескучее пламя ... Мутные глаза старика прояснялись лишь когда взгляд его останавливался на золотых локонах маленькой внучки. Но просветление обычно бывало недолгим и он снова напряженно смотрел на пламя — неотрывно и не мигая, точно ждал чего-то... В разбитые окна дул ветер, по каменному полу нагло шуршали крысы. Тлен и разрушение медленно уничтожали то, что создавалось несколькими поколениями.
Но однажды в замке появился высокий изможденный незнакомец. Его лицо было сильно изуродовано шрамами.
— Мое имя — Юстэс фон Гилленхарт... — заявил он старику. — Я ваш сын...
И старый барон не стал спорить: он собирался умирать, но ему не на кого было оставить маленькую Аньес.
— Ее назвали в честь матери... — проскрипел он, представляя девочку "дяде".
Больше в своей жизни он ничего никому не сказал. Даже про то, что нежданный гость появился из огня камина... А через три дня приходской священник закрыл его глаза.
Люди невзлюбили молодого барона: был он слишком суров, своенравен и неразговорчив... В церковь хаживал редко, а тут еще поползли слухи о его несметных сокровищах! Молва тут же приписала рыцарю сношение с чертом.
Он же лишь усмехался про себя: настоящий демон жил внутри него, и имя его было — Тезариус...
Единственной отрадой ему была подросшая племянница. Мнимый дядя любил девушку без памяти и всерьез подумывал на ней жениться — раз того требовали законы чужого мира, — но престарелая нянька, что выходила в свое время всех детей в этом доме, сказала ему:
— Нешто можно жениться на собственной дочери? Или вы, господин мой, забыли, за что вас в свое время выгнали из родительского дома?..
— За что? — чуть не выдал себя вопросом самозванец.
Но нянька не заметила несуразицы и спокойно объяснила:
— За то, что вы соблазнили жену брата своего...
И пришлось барону жениться на другой. Был он счастлив в любви или нет — неведомо. Но только Аньес всегда могла рассчитывать на его защиту и покровительство: "Никто и ничто не потревожит твой покой в этом доме ..." — так сказал он ей однажды.
Барон остался верен данному слову и спустя много лет, когда муж Аньес был казнен по обвинению в государственной измене, и ей с детьми пришлось бежать, спасаясь от гнева монарха. Презрев мнение государя и церкви, он предоставил убежище опальной семье. Отряд же королевских солдат, посланный за беглянкой, бесследно исчез...
* * *
* * *
* * *
**
... — Кто все же был тот неизвестный, что убил барона? — спросили дядюшку, когда он окончил свой рассказ.
Дядя Винки пожал плечами:
— Не знаю.... Просто искатель приключений. Какой-то молодой задира, из тех, что слонялись от турнира к турниру, от пирушки к пирушке... Я не успел это выяснить, — меня отвлекла пропажа его головы.
— Зачем вы покойному-то голову отрубили? — стали возмущаться тетушки.
— Надо было покончить с Тезариусом... — огрызнулся дядя. — Чтобы он больше ни в кого не вселился. Я запечатал голове рот воском и спрятал ее в замке, чтобы после избавиться от нее... Но она — пропала...
— Кто?
— Голова! — начал сердиться толстяк.
— Но мы же ее нашли! — поправил рассказчика Шеридан.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
