Бегущая по мирам

* * *

Первую, более ветхую тетрадь он пролистал бегло, второпях, уяснив лишь, что почивший Грег Александер занимался не столько проблемами психиатрии в чистом виде, сколько феноменальной психофизикой. Тон этого манускрипта был несколько напыщенным, но кто из нас не страдал в юности манией величия?

"...Вначале было Слово..." — писал тот, и развивая эту мысль, делал вывод , что наш Мир был не сотворен, а придуман. Придуман последовательно, основательно, — и воплощен в реальность Всемогущим Гением. Потом дядюшка изливал свою желчь по поводу того, что мир этот, по его мнению, — никуда не годится, и переходил к изложению своей концепции.

"...Тысячи миров рождаются и тотчас умирают, лопаясь точно мыльные пузыри, только потому, что сознание, порождающее их, не в силах обеспечить им сколь угодно длительное существование... Бог создал Вселенную силой мысли. Следовательно, человек — бледная копия Создателя — вполне способен создавать свои мирки с помощью психокинетической энергии воображения. Пусть не такие совершенные, но вполне пригодные для существования. Проблема заключается лишь в том, чтобы развить мощь мозговых импульсов до такой степени, чтобы возникающие образы не исчезали, а оставались — но, увы! — у большинства смертных воображение развито крайне слабо или отсутствует вообще. В лучшем случае, все кончается пустыми фантазиями...'

— Философ хренов!.. — хмыкнул Джем, листая дальше, но остальные страницы были заняты примерно такой же ерундой.

Дядя писал о выдуманных мирах, которые существуют реально, как продукт психофизической деятельности наиболее развитых в этом плане человеческих особей. Грег Александер считал, что такие люди, отличающиеся от прочих вовсе не уровнем интеллектуального развития, а именно горячим воображением, встречаются довольно редко. Они перемещаются, вероятно, сами того не осознавая, в созданные собственным воображением миры, и, порой, не возвращаются обратно — не могут или не хотят. Тут же он замечал, что, возможно, эти "творцы миров" существуют одновременно в нескольких ипостасях или, точнее, измерениях — здесь и еще где-то... Или же считают созданное ими просто сном. Потому-то остальные и не замечают существующего рядом с ними феномена.

Позже, как понял Джем, дядюшка убедился в правильности некоторых своих предположений, ему даже удалось самостоятельно осуществить ауторепродукцию, как он писал — "силой желания". Этот момент чрезвычайно заинтересовал Джема, но дядюшка не вдавался в подробности, а просто отметил этот факт в своем дневнике, — и у племянника не было причин сомневаться в правдивости этих строк после результатов экспертизы того, что он видел в морозильнике доктора Реджа.

— Старый хитрец! — в сердцах воскликнул Джем. — Неужели он утащил секрет в могилу?!

Перепевки старых песен о параллельных мирах, основательно обмусоленные еще до дядюшки в десятках научных и около того трудов, сменялись рассуждениями на не менее древнюю тему, начатую еще Ницше, — о создании сверхчеловека. С помощью воздействия особыми препаратами и прочими ухищрениями на мозг, и следовательно, на психику, — дядюшка собирался выращивать подобных мечтателей искусственным путем. Он считал, что специальная обработка должна начинаться задолго до появления такого человека на свет — еще до зачатия, тогда, возможно, изменения будут осуществляться уже на генном уровне, и сотворенное будет гораздо прочнее.

Прочтя, Джем сердито отбросил эту тетрадь в сторону и взялся за следующую. Она представляла собой дневник наблюдений, где Грег Александер описывал свои опыты вперемежку с событиями из собственной жизни.

Джем был несколько удивлен, узнав, что Чедвик на деле был близким другом дядюшки и последователем его идей.

Прояснилось и еще одно обстоятельство: в тюрьму дядя загремел потому, что его жена умерла вскоре после родов — по свидетельству лечащего врача, это явилось следствием того, что до и во время беременности муж пичкал ее снадобьями собственного изготовления — якобы, для лучшего развития плода.

После того, как это случилось, дядю посадили, а ребенка — абсолютно здорового, как показало обследование, — отправили в приют. Джем понял из скупых записей, что, благодаря Чедвику, дяде стало известно в какую семью потом попала его дочь и, выйдя на свободу, он переезжает в тот же город, где его девочка жила с новыми родителями.

Мало того, с помощью Чедвика он тайно продолжает подкармливать ее своим препаратом: "... я назвал синтезированное мной вещество, пожалуй, слишком романтично — "Белый Слон" — но здесь существует прямая аналогия: вонючие черномазые мечтали о вымышленном прекрасном мире, куда, по их мнению, мог отвезти этот зверь, а мой мифил фактически служит таким же мостиком между сном и явью, как и широкая слоновья спина. Но не наркотическим сном, исчезающим в тот самый момент, когда одурманенный ядом мозг вынужден пробудиться, а сном, являющимся столь же реальным как и явь..." — писал дядюшка.

Но он жестоко ошибался: мифил в конце концов оказался таким же наркотиком, как и все прочее. Впрочем, расстраивался он по этому поводу недолго...

Бредни о потусторонних мирах забыты и его лаборатория превращается в мини-цех по синтезу разного рода адского зелья — в этом ему помогает появившийся к тому времени в городе старый товарищ по университету некто Николас Редж. Позже к ним присоединяется еще один — в этом месте Джем аж привистнул от восторга: этого человека он тоже знает и, похоже, именно он является недостающим звеном в цепочке!..

Этот третий разрабатывает всю технологию операции по осуществлению нездоровых фантазий наяву — зачем нужны какие-то там воображаемые миры, когда и здесь можно неплохо развлечься, да еще и хорошенько подзаработать? Он же придумывает гениальную идею с созданием так называемого Общества "Спасение Души" — очень удобно для поиска клиентуры, ведь не станешь же давать в газету объявление вроде: " Шикарный отдых для состоятельных господ с извращенным воображением. Воплотим в жизнь все ваши тайные желания!..." или выпытывать у приходских священников тайны исповеди. Зато дело психологической помощи страждущим — вполне невинное и очень благородное занятие.

К осуществлению создания Общества привлекают Чедвика, который к тому времени становится уже довольно известным специалистом в области психиатрии и к тому же отличается честностью и принципиальностью — и люди охотно делятся с ним своей грязью: "...Ах, доктор, знаете, я такой хороший, но вот по ночам мне снится, что я разгуливаю по улице с ножом в руке и вспарываю женщинам животы..." Бедняга Чедвик ни о чем не подозревает, копаясь в экскрементах чужих душ, а специальный человек снабжает лихую троицу необходимыми сведениями, и те уже сами проводят предварительную обработку потенциальных клиентов. В случае согласия в дело вступал блестящий хирург Николас Редж — операция-то пустяковая! — открывший к тому времени на заработанные от продажи наркотиков деньги собственную клинику: ведь он гениальный врач, а не какой-то там грязный наркоделец...

Волей неволей, злодеям от науки приходится обратиться за помощью к преступным кругам — кто-то ведь должен поставлять "исполнителей", то есть жертвы, которые и осуществляют чужие фантазии, расплачиваясь за это здоровьем, свободой или жизнью, в то время как "заказчик" испытывает упоительные и волнующие ощущения.

Тут-то и всплывает фигура Итальянца, которого, впрочем, посвятили лишь в общие детали. Если же бывший клиент вдруг начинал артачиться, в ход шел шантаж и его выдаивали до последней капли или же устраивали ему переход в мир иной.

На долю дяди по-прежнему остается производство мифила, денежки текут рекой в карманы адской троицы, но ему этого мало: он продолжает попутно изготовлять и другие наркотики.

И тут совершенно некстати вмешивается его родной брат — отец Джема, бывший в то время по странной иронии судьбы капитаном подразделения по борьбе с распространением наркотиков. Грег, недолго думая, устраивает братику автокатастрофу — ему ведь так не хочется снова угодить в тюрьму на долгие годы, он этого просто не перенесет! — а заодно он внушает родной дочери, которая к тому времени становиться законченной наркоманкой, что эта авария — ее рук дело. Видимо, она слишком многое знала... Не вынеся груза такой ответственности, его дочь погибает, сбросившись с крыши; подруга дочери, случайно присутствовавшая при этом, с временным помрачением рассудка попадает в психиатрическую клинику, где ее лечением занимается Чедвик...

Строки, повествующие о гибели отца, Джем лишь бегло пробежал глазами, не испытав при этом никаких эмоций. Когда-то в юности он очень переживал из-за случившегося, но теперь все его существо гудело как натянутая струна: он нашел ее! Нашел наследницу!! А мертвые пусть сами хоронят своих мертвецов...

Он лихорадочно пробежался по оставшимся страницам: о, Боже! — да тут и формула мифила и технология синтеза! То, что делалось на "Фарма-Х" было лишь заготовкой, совершенно безвредной, как и утверждал доктор Редж. Но безвредной только до поры до времени...

Господи! Ведь он же теперь — богач!.. Наследница умерла, дядя мертв, — и он станет полновластным и единственным обладателем всего его состояния, и не только материального... Теперь понятно, почему дядюшка упрятал свои дневники в ее могиле — запоздалая сентиментальность, да и искать там никто не будет. Просчитался, милейший!.. И Джем пустился в пляс, высоко взбрыкивая ногами и вихляясь всем телом: он богат... он богат!

* * *

Его веселье прервал властный стук в дверь.

— Полиция! Открывайте, Александер, мы знаем, что вы здесь!..

Джем замер в нелепой позе. Проклятье!.. Тысячи мыслей вихрем пронеслись в голове: его продали... или выследили... может это о н и? выпрыгнуть в окно?... нет, он разобьется... А в дверь снова стучали и, подчиняясь этому стуку, словно сомнамбула, он медленно подошел и открыл. В дверях возвышался комиссар, а с ним еще один, Джем уже видел его раньше — в морге.

— Ба! Да на вас лица нет! — загромыхал комиссар. — Небось решили, что мы пришли вас арестовать?

-... а разве нет? — судорожно сглотнув, спросил он.

— Дня три назад я бы так и сделал, но вчера мы задержали некоего Якоба Чедвика... да-да его... Он обвиняется в убийстве вашего дяди...

Джем слушал — и не понимал. Комиссар хохотнул и стукнул его по плечу:

— Очнитесь же в конце концов!

— Но... что в таком случае вам от меня нужно? — пробормотал Джем.

К нему вернулась наконец способность осознавать происходящее, а вместе с тем и подозрительность загнанного в угол зверя. Что, если они заодно с бывшими приятелями дяди, из тех кто еще остался, и посланы его убрать или похитить имеющиеся у него документы?!

Комиссар запер за собой дверь, и доверительно произнес, опускаясь в кресло.

— По делу Чедвика с вами будет беседовать следователь. Я же разыскал вас, чтобы поговорить в неофициальной обстановке совсем о другом...

Джем напрягся и это не ускользнуло от глаз полицейского. Однако, речь неожиданно пошла совсем не о том, о чем он подумал.

— Ваш знакомый, тот что убил моих людей, точно в воду канул, хотя мы сидели у него на хвосте. Вот и детектив Шедлинг это подтвердит — он вел дело по моему поручению, правда, негласно. Кроме того, исчез человек из секретных служб, который официально занимался этим вопросом...

— Но при чем здесь я?

На лице комиссара отразилось удивление:

— Но ведь вы сотрудничали с лейтенантом Шериданом!

Джему понадобилось время, чтобы осознать и переварить услышанное.

Выходит, Лейтенанта интересовало вовсе не наследство, а это чудовище?? Ему был нужен Бесцветный, а он, Джем, был просто наживкой? Ловко же его использовали... Или Лейтенант вел двойную игру?..

Комиссар внимательно наблюдал за лицом Александера. Когда после загадочного исчезновения преступника и курировавшего это дело парня, они связались с ребятами из Секретной службы, выяснилось, что лейтенанта Шеридана там не знают. Более того, вообще не понимают о чем речь. Комиссару хотелось знать, что за этим скрывается: нежелание конкурирующей организации разглашать свои секреты или нечто другое? Он не мог оставить все как есть, потому что один из погибших на роковом чердаке, был сыном его сестры.

Но он так никогда ничего и не узнал: другой полицейский, тот, что пришел вместе с ним, вдруг ловко вытащил крохотный шприц и воткнул его в шею начальника.

* * *

Раскрыв рот, Джем смотрел, как комиссар в конвульсиях сполз с кресла и затих у его ног. Шедлинг улыбался. Его улыбка мгновенно отрезвила Джема и его мозг заработал четко и ясно.

— Не советую! — предупреждающим тоном хладнокровно заявил он, видя, как Шедлинг извлек пистолет. — Иначе ваш бизнес окончательно полетит к чертям.

— Твой дядюшка уже все испортил, — рассудительно возразил Шедлинг, навинчивая глушитель.

— У меня его дневники с формулой мифила и всем прочим. — торопливо сказал Джем.

Убийца заколебался.

— Ты блефуешь! — заявил он.

Но в его голосе не было уверенности.

— А если я скажу на кого ты работаешь? — Джем пошел ва-банк и назвал имя. Он рисковал, ведь запросто мог ошибиться, но Шедлинг опустил пистолет. — Откуда бы я мог это знать? — торжествующе воскликнул Джем, спеша добить оппонента.

— Редж проболтался или дядюшка... — предположил Шедлинг и тут же ухватился за эту мысль. — Ну, конечно! — и снова направил на него пистолет.

— Подожди!.. — воскликнул Джем, предостерегающе поднимая руку. — Ты всегда успеешь меня убить — но тогда вы не найдете дневников! Ведь не думаешь ли ты, что я храню их здесь? И тогда уж вам точно придется сворачивать лавочку! Позвони своему хозяину!

Шедлинг задумался. Слова Джема его смутили. Наконец, он медленно вытащил из кармана телефон, продолжая держать Джема на мушке:

— Не вздумай делать резких движений!.. Это я... — Джем услышал как ему ответили: да, он не ошибся... — Возникли новые обстоятельства, — хмуро доложил Шедлинг. — Он говорит, что эта вещь у него... Да, там есть э т о... — продолжая хмуриться, Шедлинг опустил пистолет, но не убрал, и протянул аппарат Джему.

-Твои условия? — услышал он.

— Вы оставляете меня в покое и берете в долю... — отчеканил Джем так, словно давно все решил.

— Тебе мало дядюшкиных миллионов?

— Я просто беспокоюсь за свою шкуру. И учтите — у меня диск с признаниями Николаса Реджа, если что — все выплывет наружу.

— Это мы уже слышали раньше, когда ты беседовал со своим дружком из полиции... — ответил его собеседник. — Но где гарантии, что ты нас не продашь?

— Вам придется мне поверить, — усмехнулся Джем, интуитивно чувствуя, что чаша весов склоняется в его сторону. — Вы же не первый год меня знаете...

В трубке долго молчали, потом голос сказал:

— По рукам.

— И вот еще что, — мстительно добавил Джем. — Эта чернявая сволочь — Итальянец, — должен исчезнуть. С ним я работать не стану.

— Лучше иметь дело с проверенными людьми, — возразил голос, — а он давно в нашем бизнесе. Хорошо, мы все обсудим с вами лично. Встретимся у меня в четыре.