| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Рисунок 127. Автожир Н. И. Камова и М. Л. Миля АК (артиллерийский корректировщик).
Я замолчал не зная как назвать «это», а Камов продолжил за меня:
— Автожир АК — артиллерийский корректировщик. Создан в соответствии предъявленных ГАУ летно-технических требований, как подвижный наблюдательный пункт и предназначенный для придания специализированным артиллерийским авиаотрядам.
Нутром чуя какой-то скрытый подвох, интересуюсь:
— И что это за «требования», если не секрет, конечно?
— Экипаж два человек, максимальная скорость 200 километров в час, минимальная — тридцать пять. Потолок — 4000 метров, скороподъёмность на высоту три километра — пятнадцать минут, дальность полёта — 350 километров.
— Ого! Серьёзные ЛТХ для «подвижного наблюдательного пункта». Очень серьёзные! Чем-то ещё удивите?
— К основным требованиям, товарищи артиллеристы отнесли возможность взлёта с места и посадки без пробега.
— «Товарищи артиллеристы» перепутали автожир с вертолётом… Вы им пытались объяснить разницу?
Камов кивнув:
— Пытаться то я пытался, но…
— Понятно.
— Нам удалось добиться взлёта с места, используя высокую кинетическую энергию «ротора» — несущего винта, то есть. А вот сделать посадку без пробега… Нет, не удалось, товарищ Сталин. Автожир, это действительно — не вертолёт.
Зато, у автожиров имеется множество других достоинств, по сравнению с лёгкими самолётами и вертолётами:
Аппарат в среднем гораздо дешевле них.
Управлять автожиром проще.
Он намного безопасных летательных аппаратов других типов, что обусловливают следующие его особенности:
Автожир не подвержен штопору.
Способен совершать мягкую посадку с неработающим двигателем.
Не требователен к площадке для взлёта и посадки.
Меж тем, Камов продолжал:
— Не удалось нам достичь и максимальной скорости в двести километров в час — всего сто девяносто.
— Зато нашему конструкторскому бюро удалось выполнить все дополнительные требования ГУ: хороший обзор во всех направлениях кроме вида назад, хорошая устойчивость и управляемость, складывающийся ротор, возможность перевозки со сложенным ротором за автомобилем со скоростью до сорока километров в час и приведение в готовность к взлету в течение пятнадцати минут.
Уже приняв решение по этому аппарату, всё же интересуюсь:
— А что по этому поводу говорят товарищи артиллеристы?
Тот, вяло махнув рукой:
— Чтоб они не говорили, это уже ничего не решает. Двигатель МВ-6 снят с производства, а другого такого, чтоб обеспечить требования ГАУ, советская промышленность не выпускает.
220-им сильный МВ-6, в девичестве «Рено-Бенгали» — ещё одна французская любофффь довоенного советского авиапрома!
Сколько конструкторов в жанре «легкомоторная авиация» (даже сам великий и ужасный Яковлев!) на него повелись и, все остались у разбитого корыта…
Хорошо ещё, если не у расстрельной стенки.
— Товарищ Камов! Я забираю Вас у «товарищей артиллеристов» и передаю товарищам танкистам. «Француза» заменить на наш М-11 и в серию!
Этим привередам, хватит и машины Сухого.
Тот, округляя глаза:
— Лётно-технические характеристики значительно упадут, товарищ Сталин!
— А нам с товарищами танкистами, много не надо: чтоб он только чуть выше верхушек деревьев мог подняться и имел полноценную рацию. Так что все эти «требования», можете смело располовинить.
Уже начались полевые учения Танковой бригады нового строя и, перед её командирами остро и во всей своей красе встала проблема «заглянуть за горизонт». Тактическая разведка то есть и, корректировка огня орудий поддержки. Нуждающаяся в хорошо оборудованных аэродромах, «большая» авиация здесь будет иметь слишком медленное реагирование на быстро меняющуюся обстановку. Здесь надо что-нибудь летающее, всегда находящиеся под рукой у командира:
— А ну-ка слетай — глянь, что за этой высоткой твориться?
Хорошо бы какой-нибудь — хоть самый завалящий беспилотник…
Но такого нет и не предвидится.
Пока для этого используется вездесущий У-2, но он не в полной мере удовлетворяет меня и командиров Бригады как тактический разведчик-корректировщик. Было предложение на базе КВ-2 разработать танк-командно-наблюдательный пункт с выдвигающейся пятнадцатиметровой вышкой. И такой, даже уже пытаются запилить на ремзаводе в…
Но, кажется я нашел решение получше.
Поразмыслив чуток:
— И обязательно разработайте к нему буксируемый фургон-ангар для хранения.
Уже обращаясь к Туполеву:
— Обеспечить режим максимального благоприятствования товарищам Камову и Милю! Я хочу, чтоб через месяц, у наших танкистов было хотя бы с пяток автожиров… Эээ… АКМ-47 «Лазутчик»! Для пробы, так сказать. А к лету, чтоб в каждой танковой бригаде было хотя бы по парочке таких аппаратов.
* * *
Без особого внимания пройдя мимо планеров — не моё это и, пусть хроноаборигены сами решают — какие им нужны и для чего. Вон — товарищ Будённый, уже беседует с товарищем конструктором возле самого большого из них.
Кто такой?
Что-то знакомое лицо…
Да, ладно.
Остановился лишь у аэросаней — тоже продукт Народного комиссариата авиационной промышленности СССР. В свете предстоящей этой весной Советско-финской продолженной войны, их выпуск — особенно транспортных версий, по моему приказу был резко увеличен. Уже формируются и проходят обучение аэросанные батальоны, служащие для переброски пехоты по снежному покрову и снабжению войск.
Любуясь плавными — аэродинамически совершенными обводами, постояв возле шестиместных аэросаней ОСГА-6 — узнал он их создателей, что они сделаны они из дерева, фанеры и совсем немного из стали и, оснащены стосильным авиационным М-11…
Но имелись и нюансы:
— Нам, товарищ Сталин, уже списанные моторы дают с аэроклубов. Если бы новые, наши аэросани даже летать могли бы! Если им крылья приделать, конечно.
Напружив уши, переспрашиваю:
— Летать, «говорите»?
Те, наперебой:
— Да, именно летать! Даже по снегу, с новым мотором, они разгоняются до скорости восьмидесяти шести километров в час. Почти как самолёт У-2.
— До «восьмидесяти шести километров в час»? Жесть!
Постоял, подумал и…
И вернулся к планерам.
Как уже говорил, возле самого большого из них беседовал с Олегом Антоновым (видимо — Главным конструктором, иначе зачем он здесь?) сам Командующий воздушно-десантными войсками, маршал СССР Будённый Семён Михайлович.
Кроме усов в стиле «а-ля Сталин», в наружности последнего хорошо заметно ещё одно серьёзное изменение. Вместо всем известной шашки — с которой Семён Михайлович кажется не расставался даже в сортире или в постели с женой, на боку его висел так называемый в моё время «Smatcet» — тяжёлый боевой нож, считавшийся специалистами одним из лучших для ножевого боя.
Рисунок 128. Боевой нож британских коммандос «Smatcet».
Этот «мини-тесак» — нож с самой идеальной и простой формой для нанесения режущих ударов, с длинной клинка 225, толщиной четыре миллиметров и весом почти триста грамм — в наши 80-е был разработан для нужд британского специального подразделения Коммандос.
В «текущей реальности» его «изобрёл» известный советский изобретатель Илларион Мозг и называется он:
«Боевой нож десантника».
Им можно резать, колоть, рубить и даже копать. Для бойца ВДВ, для которого каждый грамм снаряжения имеет значения, такой универсализм будет весьма кстати.
Прогрессируем по мере возможности!
Будённый с Антоновым о чём-то увлекательно беседовали. Не стал подслушивать, а просто прервал вопросом:
— Товарищ конструктор! Не подскажите, что это за безмоторный летательный аппарат?
— Это, товарищ Сталин, десантный планер «Рот Фронт-8».
Рассеяно, об своём думая, переспрашиваю:
— В рот что?
— Хм, гкхм… Планер был так назван в честь организации Союза Красных фронтовиков (по-немецки — «Rot Front»), которую в своё время возглавлял товарищ Эрнст Тельман.
Спохватываюсь:
— Ах, да! Так что интересного расскажите про свой аппарат, товарищ Антонов?
Тот, поняв что это шанс — давай нахваливать свой плане, как цыган на базаре ворованную лошадь:
— Очень хороший аппарат, товарищ Сталин! Конструкция простая, из доступных материалов, управление лёгкое и даже приятное. Вместимость — семь человек, не считая пилота.
Переведя пытливый взгляд на Будённого:
— А что скажет товарищ Главнокомандующий ВДВ? Как Вам планерный способ высадки десанта, по сравнению с парашютным? Или опять «маневры» устроим?
Тот донельзя разочарованно, с кислым и как бы горящим видом — «зря я с тобой связался», лишь махнул рукой:
— Хрен редьки не слаще, товарищ Сталин! Хоть на чём высаживай, а всё равно после высадки — десантники превращаются в самую обычную малоподвижную «махру». Да к тому же — очень легковооружённую. И с подходом даже самых незначительных сил противника, будут уничтожены. Если не подоспеют наши основные силы, конечно.
Спрашиваю деланно удивлённо:
— А они разве не подоспеют?
Тот начал было:
— Судя по тому, как «основные силы» воевали прошлой зимой в Финляндии…
Вдруг поняв, что он говорит то, что вслух говорить не следовало даже при собственной лошади, Будённый разом заткнулся и крякнув с досадой, отвернулся.
Не без злорадства думаю:
«И чтоб вы без меня делали, олени краснозвёздные?!».
Приободряющее подмигнув своему главному десантнику, хлопаю его по плечу:
— Рано впадать в отчаяние, товарищ маршал! Пойдёмте, я Вам кое-что покажу-подскажу… И Вы, товарищ Антонов тоже следуйте за нами. Без Вас, мой показ-рассказ будет бесполезен.
* * *
Подвожу этих двоих и ещё кучу народа к аэросаням ОСГА-6 и, торжественно говорю:
— Вот полюбуйтесь, товарищи — перед вами решение проблемы!
Рисунок 129. Транспортные аэросани ОСГА-6.
Будённый дико таращит глаза и щетинит то, что осталось от былого великолепия знаменитых когда-то на весь мир усов:
— Оно ж не летает!
Антонов был куда более сообразителен:
— Вы хотите, товарищ Сталин, чтоб я к этим аэросаням приделал крылья и хвост от планера — получив таким образом мотопланер? Взлетает с помощью самолёта-буксировщика, дальше летит на собственном моторе? После приземления крылья и хвост отделяются и после этого, аэросани с десантом на борту — действуют как наземная техника?
Хоть и не одессит ни разу, но отвечаю вопросом на вопрос:
— А Вы разве не хотите? Ведь такого, ещё нигде и никогда не было. И Вы — будете первым!
Тот постояв, подумав, прикинув стоит ли заниматься, восклицает:
— Уже хочу!
Сообразив что к чему, Будённый пришёл в восторженное неистовство:
— Так это я со своими ребятами чёрт его знает куда могу улететь на моторах хоть в самый Берлин в гости к Гитлеру! И хрен нас кто поймает по снегу…
Вдруг тёмная тень вновь омрачила его выглядывающее из-под папахи высокое чело:
— А летом? А как же летом будем высаживаться, товарищ Сталин? Ведь летом снега нет?
Сперва с серьёзным лицом шучу:
— С собой снег привезём.
Затем, мне так стало его жалко, что я тут же нашёл выход из положения:
— Летом будем высаживать десант на летающих аэролодках, товарищ Главком ВДВ! Это если Вы не в теме — плоскодонное судно, приводимое в движение винтом самолетного типа. Такие, на любое озеро или речушку сядут, по любому болоту пройдут. А рек, озёр и болот в Европе много.
Того, аж колотить стало от переизбытка чувств:
— Товарищ Сталин! Вы, Вы… Как хорошо, что Вы у нас есть!
* * *
Слава Марксу, «экспонаты» закончились!
Последним стоял гофрированный как шиферная крыша сарая, четырёхмоторный бомбардировщик ТБ-3. Сей аппарат устарел ещё на чертёжной доске…
Зачем он здесь?
Ой, а что это на нём?!
Самолёт стоял поодаль, был оцеплен бойцами «Отдельной мотомеханизированной дивизии особого назначения имени Ф. Э. Дзержинского». Но меня с Косынкиным и «прикреплёнными», естественно пропустили. Как и высшее руководство Наркомата авиапромышленности, Военно-воздушных сил и Противовоздушной обороны страны.
Возле ТБ-3 нас поджидала группа товарищей в штатском во главе с Наркомом радиопромышленности Абрамом Фёдоровичем Иоффе и Председателем «Научно-технического комитета при Совете Народных Комиссаров СССР» (НТК СНК СССР) Глебом Максимилиановичем Кржижановским.
Последний при моём приближении, шутливо поднёс ладонь к шапке «пирожком»:
— Товарищ Сталин сказал «надо», советские учёные ответили «есть!».
Смутно чём-то начиная подозревать, ещё раз глянув на сооружение из стальных труб и медной проволоки сверху машины:
— И что же в данном случае, от товарищей учёных надо было товарищу Сталину?
— Самолёт дальнего радиолокационного обнаружения.
В страшном афуе восклицаю:
— Да, идите Вы… Когда я такое сказал?
Кржижановский приблизившись вплотную, зашептал на ушко:
— Когда болели. Вы тогда как-то под вечер звонили и всех нас признаться — просто зае… Эээ… Вашим языком говоря — «задолбали» нас всех. «Не сделаете мне самолёт «ДРЛО», уволюсь на хер и уеду к маме в Гори, а вы тут сами разгребайте».
С огромным трудом подобрав челюсть и сделав нормальные глаза:
— Вы это серьёзно, Глеб Максимилианович?
Тот, грустно на меня глядя:
— Хотите я перекрещусь, Иосиф Виссарионович?
— Не надо. Я Вам верю.
Наконец, меня озаряет:
«Должно быть, это я в горячечном бреду такое учудил. Был бы в памяти — в голову бы не пришло!».
Уже другими глазами глядя на апгрейд старого, тихоходного бомбардировщика — которого так играючи сбивали «Мессеры» в фильме «Живые и мёртвые», спрашиваю у Иоффе:
— Так стало быть это Вы скрестили «ужа и ежа» — ТБ-3 с радиолокационной станцией РУС-2?
Тот, с чёрными кругами вокруг глаз:
— Совершенно верно, товарищ Сталин. Антенны Вы имеете удовольствие наблюдать сверху фюзеляжа самолёта, радиоаппаратуру, место оператора и радиста оборудовано в бомболюке.
С нетерпеливым любопытством:
— Ну, и…? Получилось, что? Испытания хоть проводили? Или это — всего лишь макет?!
— Хотя цикл испытаний не завершён, но…
Теряя терпение:
— Да переходите уже «к телу», хватит «прелюдии», товарищ Нарком!
— По сравнению с наземным расположением радиоулавливающей станции, дальность обнаружения одиночной цели размером с двухмоторный самолёт — увеличилась в два с половиной раза: со ста пятидесяти до трёхсот семидесяти пяти километров. Группы самолётов — в три и более раз. От высоты цели зависит и погодных условий.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
