Тайные тропы Бездны. Книга первая

Незаметно часы складывались в недели. Алла Леонидовна избегала пересекаться с молодым математиком, даже выкинула из головы свои угрозы приватно повоспитывать его. Почему-то она физически не хотела его видеть. Он вызывал у неё какое-то иррациональное чувство страха и отвращения. Вот так случается: смотришь на нескольких человек, все люди, как люди. Но находится среди них человек, который вызывает отвращение. Может этот Никодим Викторович энергетический вампир или огромное насекомое в человеческом облике? Попадаются такие люди, с которыми некомфортно находится рядом, которые незаметно высасывают энергию у окружающих. Да и не только у директора такое мнение сложилось. Вон баба Серафима, вахтёр школьный и сторож в одном лице: так она, Алла сама слышала, сказала, что у нового математика плохой взгляд. Но Серафима баба неграмотная, религиозная и вообще ограниченный человек. Высшее образование она не получила, а что осталось от среднего давно забыла: иксы и всякие игреки теперь видит только на заборах.

Другое дело, что младшие ученики поголовно откровенно боятся Никодима Викторовича. До слёз боятся. Интересно, а как старшие? Но пока директор избегала встречаться и говорить с молодым математиком. Однако, ей пришлось выслушать компетентное мнение о нём от завуча. Хочешь — не хочешь, а пришлось. Завуч, Шеломатова Надежда Александровна, тётка грамотная, в отличие от вахтёрши. Ей 42 года и всю свою сознательную жизнь после окончания универа в Ростове-на-Дону она работала педагогом, поэтому в людях разбирается. Нет, претензий у завуча к Никодиму, как к учителю не имелось. Уроки он проводил отменно и с выдумкой. Её смущало то же, что смущало директора, но завучу, по роду своей деятельности, приходилось постоянно общаться с учителями. Пришлось ей общаться и с математиком. Впечатления от таких общений непонятно почему оказались гнетущими. Как будто это не ты с ним беседуешь, а тебя что-то жуткое, равнодушное и огромное исследует под микроскопом. Посещала Надежда Александровна уроки, проводимые Никодимом. Что сказать. Умеет вести уроки математик. И актуализацию проводит и мотивацию, и повторить предыдущие темы не забывает. Объясняет очень доходчиво, приводит образные примеры. Урок в его исполнении пролетает быстро, а большинство учеников активно работает. Что понравилось завучу, это то, что на каждом уроке проводится письменный контроль знаний учеников, причём каждому выдаётся индивидуальное задание на листе формата А4. Это какой труд на составление таких заданий и на их проверку? Когда он всё это успевает?

— Получается у нас всё с Никодимом Викторовичем нормально? — констатировала директор в приватной беседе с завучем.

— Я бы так не сказала, — замялась завуч. — Не могу пока понять, но, чувствую, мы с ним намучаемся. Есть очень тревожные моменты. Мистика какая-то. Прямо всё так, как наша бабка Серафима говорит. Слишком он какой-то самостоятельный и самоуверенный, всё-то у него легко и просто получается.

— У нас к нему какие есть претензии? — сделала удивлённое лицо Алла Леонидовна.

— Есть настораживающие моменты, — скривила губы Надежда Александровна. — Он совершенно неуправляем. Это только кажется, что он такой покладистый, вежливый и весь такой белый и пушистый. На самом деле это только оболочка. Вот, например, с документацией. Знаете, что мне он заявил, когда я потребовала отпечатанный комплект документов? Он сказал, что непременно мне его вручит, но...только после того, как все остальные учителя школы такой комплект сдадут. Видишь ли, ему не хочется выпячиваться и оказаться впереди паровоза.

— Он, что, отказался делать документацию? — ахнула директриса.

Документация — больной вопрос в школе. Документацию приходилось делать не просто много, а очень много. Отчеты, акты, дневники наблюдений, социальный паспорт, рабочие программы, журналы, протоколы... Бумажной работе нет конца и края. Учитывая, что большинство педагогов уже в приличном возрасте и не очень понимали современные требования, то с оформлением документации дела обстояли откровенно плохо, а начальство требовало всё больше и больше бумаг. Одни только пропуски занятий надо умудриться занести в четыре документа. За учебный год учитель только на основные документы тратил четыре-пять пачек бумаги, а это тысячи листов. Это не считая траты бумаги на учебный процесс. Старые учителя не все у себя дома имели компьютеры и распечатывающие устройства. И как от них добиться документации? Вот как прикажите вытребовать хоть что-то с Мамошиной Алевтины Георгиевны. Если бабушку уволить, то кто пойдёт на её место работать? Тут обрадуешься, что странный Баширов подвернулся, и Мамошина ещё находит силы приползать на уроки. Плохо в этом году в том плане, что школа попала в чёрный список вышестоящего начальства. Школу обозвали ШНОРом, то есть мы теперь школа с низким образовательным уровнем. А чтобы выйти из ШНОРа надо грандиозно исхитриться, и, прежде всего, приготовить ещё дополнительный комплект документов. А кто его начнёт делать? В министерстве такие проблемы школы никого не интересовали. Наоборот, все начальники искренне убеждены, что разнообразные распоряжения учителя обязаны выполнять бегом в будние дни, в выходные и праздничные дни, по ночам, в отпуске и находясь на больничном. Везде и обязательно. Министерство постоянно норовит поставить школу в ещё более интересное положение, нежели в том, в котором она уже и так пребывает.

— Может его выговором напугать? — предложила директор.

— Ага, напугать ежа голым задом. Я уже пугала его, что такое его поведение может отразиться на зарплате, плюс получит выговор, — завуч поджала губы. — Знаете, что он мне сказал?

— Что? — насторожилась директор.

— Что его зарплату уже некуда понижать, а выговор не триппер, носить можно, — завуч развела руками. — Вот так и сказал, ещё и улыбается. А зарплатой его не напугаешь. Все учителя стараются брать больше часов, чтоб как-то увеличить зарплату, а этот сказал, что больше ставки не возьмёт. А у меня проскочила мысль припахать его ещё и на физике, да и Мамошина слабое звено. Заболеет бабушка, кто её подменит. А Баширов упёрся. Говорит, что и так на поводу пошёл, согласившись взять классное руководство. Ему, что деньги не нужны?

— Ты только сейчас поняла, что ему деньги действительно не нужны, — задумчиво сказала директриса. — Посмотри, как он одевается и какая у него машина. Демонстрирует нам люксовую элитарность. Я вообще не понимаю, чего ему здесь надо.

— Может родители у него крутые? — сделала предположение завуч.

— Посмотри в его личное дело, — отмахнулась директор. — Родители самые простые. Отец пенсионер, мамка тоже на пенсии. Пенсионеры-олигархи, ага.

Возникла пауза. Две дамы немного задумались. Пока методов воздействия на несчастного Баширова особо не имелось. Приходится сидеть и курить бамбук. Тут надо не перегнуть палку, а вдруг возьмёт и сбежит. Что тогда делать? Самим тогда математику преподавать? У директрисы не получится: она вела ботанику, завуч — географию. А математика ключевой предмет из-за проклятого ЕГЭ. Но вслух о ЕГЭ лучше не говорить, чтобы настроение не испортить с утра. И вообще, эти три буквы уже на заборах вместо мата пишут.

— Тут с этим Башировым ещё одна злая обезьяна вылезает, — задумчивым голосом поведала завуч.

Алла Леонидовна напряглась. Не хватало ещё какого ЧП.

— Что ещё такое? — настороженно спросила она.

— Странный случай с учеником Нефёдовым из 9А, ну, это тот, кто позавчера руку сломал. Знаете об этом ЧП?

— А математик причём, кроме того, что он классный папа этого ученика. Не он же ему руку ломал? — уточнила директор.

Про ЧП с рукой Нефёдова она, естественно, знала. Несчастный случай, произошедший прямо на входе в школу, или на выходе, как посмотреть. Как говорится: поскользнулся, теперь на руке гипс. От Нефёдова можно такое ожидать. Крайне дёрганный, наглый ученик с подленькой натурой. Любит доставать учителей. Учиться не любит, да и мозги у него не те, чтобы учиться в нормальной школе, но куда его деть.

— Баширов у нас классный папа в 9А, как вы знаете, — начала пояснять завуч. — Он же в этом классе ведёт математику. Так вот Нефёдов решил, что и с Башировым у него прокатит и делать на уроках ничего не надо, как всегда. Ведь как-то доучился до девятого класса. А Баширов на каждом уроке проводит письменный опрос для закрепления материала, а это для Нефёдова оказалось засадой. Но у Нефёдова в голове нечему закрепляться, поэтому он уже нахватал двоек от математика.

— Эва как. Это плохо, — строго сказала директор. — Нам двойки не нужны. И так мы в ШНОРы попали. Куда ещё дальше катиться? Дальше только если нас переименуют в ГКОУ СКОШИ или вообще закроют.

— Это плохо, — вздохнув, согласилась завуч. — По этому поводу надо провести беседу с Башировым, а то ставит двойки направо и налево, как пулемёт. Так вот: на последнем занятии Нефёдов отчудил. Когда Баширов раздал листы с индивидуальным заданием, Нефёдов демонстративно скомкал бумажку в шарик и швырнул этот шарик со своего места в доску. Таким образом, он посчитал, что ответил учителю на его дурацкие вопросы. Пока остальные дети писали задание, ну, как могли, Нефёдов выкрикивал, где он видел всю эту математику.

— И что Баширов? Что-то я не улавливаю связь между сломанной рукой и швырянием бумажек, — удивилась директор.

— Вот реакция Баширова на поступок Нефёдова и есть самое интересное, — кисло улыбнулась завуч. — Он со своей ехидной улыбочкой посоветовал Нефёдову не нервничать, а то у нервных людей ломаются руки, которыми они кидаются бумажками, а это больно. Так и сказал, а выкрики Нефёдова проигнорировал.

Алла Леонидовна точно знала, что такие подробности завуч могла узнать только от своей "агентуры" из числа учеников в этом классе. Работу свою завуч знает туго.

— И что дальше? — директриса внимательно слушала.

— И всё, — чуть скривилась Надежда Александровна. — Получилось так, как сказал Баширов, как в воду глядел. Нефёдов, выходя из школы, как всегда выёживался перед народом, но вдруг поскальзывается на ступеньках и благополучно ломает руку. Правую заметьте. Перелом оказался скверным, поэтому Нефёдова отвезли в Комаровск, а не оставили в нашей больничке, где ему оказали только первую помощь. Теперь Нефёдов долго не сможет этой рукой ничего делать. Скорее всего, он уже в нашу школу не вернётся. Вот такие дела. Но и это ещё не всё.

Надежда Александровна сделала драматическую паузу. Директор уже не спрашивала, а с любопытством ждала продолжений.

— Гаджеты! — промолвила со значением завуч и даже подняла палец вверх.

— Что гаджеты? — не поняла директор.

— Баширов, оказывается, не любит, когда дети на уроках балуются с телефонами, смартфонами, планшетами.

— А кто любит? — проворчала Алла Леонидовна.

Наличие смартфонов в распоряжении детей чуть ли не главная головная боль учителей. Дети капитально подсели на эти устройства, получив психологическую зависимость от них. Теперь часть класса не слушала учителя, не выполняла его задания, а тупо играла в игры, слушала музыку, смотрело фильмы. Сидеть в душном классе не интересно, интереснее общаться в социальных сетях и смотреть ржачные ролики. Кроме того, оказалось, что в мировой сети "всё есть". Зачем учиться, если достаточно спросить у Гугла. Бороться с гаджетами учеников не получалось. Да и родители настаивали на том, чтобы их дети всегда под рукой имели телефон, мало ли что. Единственная польза от гаджетов, это то, что школьные отморозки, уставясь в экраны, не мешали другим детям учиться.

— И как поступает Баширов в таком случае? — переспросила директор.

— А он никак не поступает, — последовал ответ. — Совершенно не реагирует на гаджеты детей. Говорит, что вам же хуже, если вместо занятий удумаете фильмы смотреть.

— И всё? — директор казалась разочарованной.

— Если бы, — вздохнула завуч. — Он отмочил хохму. Сказал детям, что на его занятиях лучше не пытаться пользоваться электронными устройствами, ибо чревато, что они поломаются, так как у него есть волшебный мелок, который не любит включённые гаджеты.

— Ага, и дети тут же испугались, взяли и ему поверили, — усмехнулась директор. — Нашёл дураков.

— Нет, не поверили, но Баширов обвязал ниткой мелок и прицепил его на гвоздик, торчащий из стены. Мелок стал типа пугалом.

— Пошутил, значит, — догадалась директор. — Мне бы такой волшебный мелок.

Завуч вздохнула и помялась. Видно было, что она не решается ещё кое-что сказать.

— Не тяни кота за причиндалы, — посоветовала директор.

— Может и пошутил, — как-то неуверенно сказала завуч, — но, хотите, верьте, хотите, нет, телефоны у детей стали выходить из строя. Не много: по одному, по два устройства за урок, но стабильно. Поветрие прямо какое-то на телефоны напало. Как только дети благоразумно не выключат свои телефоны, так у некоторых они ломаются.

— Ага, мелок телефоны ломает, — ехидно заметила директор. — А не пробовали они украсть этот мелок.

— Пробовали. Стырили сразу же. Но Баширов в начале всех уроков берёт первый попавшийся кусочек мела и кладёт его на стол, при этом предупреждает, что, кто не выключит телефоны, он не виноват. Все претензии к новому волшебному мелку. Самое интересное, что включённые устройства продолжают выходить из строя регулярно. Пикантно то, что чаще всего такие устройства выходят из строя у самых отпетых учеников. Назревает скандал Баширова с нашими отморозками. Вот только мне кажется, что Баширов настоящий провокатор и его забавляет такая ситуация.

— Надежда Александровна, вы что, в мистику ударились, — опомнилась директор. — Подумайте сами, как мелок может ломать гаджеты?

— Ага, в мистику, — подтвердила та. — Только вот ломаются телефончики исключительно на уроках Баширова. Как это понять без мистики? Тут во всё поверишь, даже в ящериков с Сатурна. Надо нам готовиться к тому, что у математика появятся крупные неприятности с нашими отморозками. Разведка донесла, что Баширову хулиганьё готовит пакость, а вы знаете некоторых наших ученичков, по которым давно тюрьма плачет. Честно говоря, я боюсь, чтобы нашего математика не искалечили, а то и не пришибли. В нашем селе что детки, что их родители-каторжане, ещё те звери.

Это была ещё одна большая проблема в школе и посёлке. Слишком много проживало в Жупеево неблагополучных семей, детки которых посещали школу. Детки росли и сами постепенно превращались из малолетних шакалят во взрослых шакалов. Многих из них хоть сейчас можно смело отправлять за решётку за все их художества. По некоторым самым отпетым давно петля плакала. Спасал от секиры закона возраст, но не всех. Ежегодно один-два школьника всё-таки совершали такое, за что их отправляли в колонию для малолетних преступников. Количество таких молодых шакалят только росло, и от них страдали как нормальные ученики, так и учителя. Причина крылась в среде их обитания: ведь многие из таких деток соску сразу меняли на пивную кружку. Некоторые "детки" от такой жизни становились чрезвычайно опасными для окружающих, и это не просто констатация фактов, а самая, что ни на есть реальность. Если в школе числилось около шести сотен учеников, то человек тридцать из этого списка надо относить к неблагополучным, а человек десять хоть сейчас отправляй за решётку. Таковы жизненные реалии.