Не найдя в пыльных коридорах замка ничего интересного, я решилась спуститься в подземелье. Вдруг там, в холодной и сырой темнице, томятся несчастные девушки? И где интересно тот целитель, что спас мне жизнь? Наверняка этот злодей прячет его где-нибудь в подземелье, сковав цепями и держа на одном хлебе и воде. С него станется мучить людей. Мне стало так жалко бедного голодного человека, замученного колдуном, что я, пылая праведным гневом, решительно пошла в подземелье. Я была уверена, что в казематах замка обязательно найду улики злодеяний колдуна. А где же их тогда еще искать, как не в самом страшном и таинственном месте замка? Темницы всегда хранят в своих стенах множество тайн.
Хорошо, что старые замки строятся по одному подобию, не надо долго искать интересующее тебя помещение. Как любил шутить наш королевский архитектор: "В замке есть четыре комнаты, расположение которых неизменно. Это тронный зал, кухня со столовой и подземелье. Потому что это чрезвычайно удобно — сначала приветствуешь гостя, потом, как гостеприимный хозяин, его кормишь, а после бросаешь в подземелье, когда застукаешь его в постели своей жены". Плоских шуток архитектора я не одобряла, но он был как ни странно прав.
Лестница, ведущая во мглу, на миг мне показалась спуском в Преисподнюю, особенно когда до моих ушей стал доноситься чей-то приглушенный вой. Сразу же перед глазами всплыли изображения грешников, которые варились в котлах гиены огненной, искаженные гримасами боли. Я невольно вздрогнула — что-то мне резко перехотелось туда спускаться.
Жалко, что со мной нет моего меча. С ним было бы намного спокойнее, но он если и не пропал в лесу, то попал в лапы этого гнусного колдуна. Хорошее было оружие, Придворный маг специально его для меня зачаровывал, кучу сил на него потратил. Потом пару дней в постели пластом лежал. Восстанавливал, как он говорил, магическую энергию.
Ну, ничего страшного. Ради восстановления справедливости и защиты добра можно и потерпеть и обойтись без меча. В руках героя любая вещь становится грозным оружием, ибо его направляет сама Великая! С трудом оторвав взгляд от черного прохода, я пошла на поиски оружия. Обойдя весь этаж и найдя в одной из комнат тяжелую чугунную кочергу, я уже в приподнятом настроении вернулась к лестнице.
Несколько раз взмахнув подручным оружием, привыкая к ее тяжести, я ухватила кочергу поудобнее и, взяв со стены пылающий факел, глубоко вздохнув, шагнула в проход. С каждым мгновением мне становилось все страшнее. Представьте, вокруг непроглядная темень, у вас всего один источник света, который освещает пространство всего на несколько шагов вперед, слышно все усиливающийся леденящий в жилах кровь вой, стук каблуков по каменным плитам, которые тебе кажутся подобно грому, и бешено бьющееся в груди сердце. Но Ирен Келионендорская никогда так просто не отступит с намеченного пути!
Меня с детства мастер учил преодолевать свой страх, заставлять его подчиняться твоей воле, ибо, когда страх застилает глаза, неминуема смерть. "Всегда быть в трезвом уме и твердой памяти", — постоянно повторял мой мастер. В прошлый раз мне удалось преодолеть страх, и благодаря этому я осталась жива после битвы с белыми волками, но сейчас он вновь заявил о себе. Я несколько раз глубоко вздохнула, сосчитала в уме до десяти, сжала в руке тяжелую кочергу... Нельзя дать страху перерасти в панику, нельзя дать чувствам затмить разум. Через несколько мгновений удушающий страх уступил место железной решимости. Он ушел не до конца, он затаился на задворках сознания, но страх уже не мешал мне чувствовать себя уверенней. У меня была цель — найти и освободить томящихся узников. И эта цель горела в моем сознании как маяк, не давая потерять рассудок.
Лестница закончилась, и я вошла в неизвестное темное помещение. Подземелья обычно не блещут окнами, и они в казематах всегда столь малы, что их проще назвать отверстиями. Мне всегда казалось, что такое малое количество света придумано, чтобы узники чувствовали себя более угнетенно и подавлено. Коридор, вдоль которого размещались открытые решетчатые двери, был очень грязный и пыльный. А о запахе и говорить не стоит. Затхлый запах, который бывает в очень старых и пыльных коридорах, кого хочешь заставит зажать нос. Но у меня была цель, а усиливающиеся жуткие звуки, доносившиеся из недр подземелья, все добавляли мне уверенности, что я на правильном пути. Хоть мое сердце и билось как бешенное, ладони вспотели и ноги подрагивали, я, несмотря на все преграды, пошла вперед. Пора доказать чего стоит Его Высочество Ирен, воспитанница Великого мастера боевого искусства Гая Рескинского!
Осторожно, заглядывая в каждую камеру, я все ближе и ближе приближалась к источнику леденящего кровь звука. Теперь до моих ушей доносились не только завывания, я услышала еще и погремывание тяжелых цепей. Меня внезапно осенило — это же не завывания, а наверняка чьи-то стенания, плач. Да это же узник! Ага, вот, наконец-то я нашла доказательства злодеяний этого колдунишки! Так бедного человека замучил, что он даже не может сдерживаться от боли. Надо скорее облегчить его страдания!
Я, сжав в руках кочергу, решительно пошла на звуки стенаний. Они меня привели к крепкой дубовой, обитой железными пластинами, двери. Я даже немного удивилась. Почему этот колдун не держит узника в камере, почему поместил в другое место? И что там за дверью? Неужели новый коридор с камерами или пыточная? Глубоко вздохнув, я попыталась открыть заветную дверь, но это не очень получается, если обе руки заняты. Пришлось отказаться от кочерги, прислонив ее к стене. Конечно, входить в незнакомое помещение без оружия небезопасно, но у меня не было выбора. Если что, я ведь в любой момент могу схватить кочергу, ну, или в крайнем случае, огрею опасность горящим факелом.
С трудом одной рукой открыв дверь, я первым делом осветила комнату. Так я и знала. Это оказалась пыточная или точнее, жалкое подобие на комнату страха и боли. Если честно, то я надеялась увидеть что-то более зловещее — как-никак это был замок злого волшебника, который любит причинять людям боль и страдания. Я думала, что у него будут что-то вроде Адских машин боли или Колес смерти, но трухлявые разваливающиеся приспособления пыток, утонувшие под слоем пыли и паутины, меня разочаровали. По сравнению с ними пыточная провинциального барона просто воплощение Гиены огненной. Единственное, что произвело на меня впечатление — это свисавшие с потолка ржавые цепи и крюки.
Я, взяв в руки свое временное оружие, обошла немалую пыточную, заглянула почти во все его пыльные закоулки, но не нашла узника, просившего о помощи. Странно, а я ведь точно слышала, что звуки исходили из этой комнаты. Или я ошиблась? Было и еще кое-что странное... Как только я вошла завывания прекратились. Ничего не понимаю....
Вдруг мое сердце нехорошо сжалось в предчувствии чего-то дурного. Пламя на факеле затрепетало, тяжелая дверь внезапно закрылась, отрезав путь к отступлению. Резко похолодало. У меня по спине будто мурашки по коже пробежали, а пальцы рук наоборот вспотели, когда я в ужасе сжала кочергу, грозя в любой момент обрушить оружие на голову незваному гостю.
Стало жутко. Ведь всегда пугает тот противник, которого ты не видишь, но чувствуешь, что он где-то рядом. Забренчали свисающие с потолка цепи. Я попыталась осветить потолок, но ничего не увидела. Что за чертовщина здесь творится? Опять фокусы колдуна? Медленно попятившись к двери, я чуть ли не кружась, водила факелом по сторонам. Самое противное, когда на тебя нападают, когда ты отступаешь. Прости, учитель, но второй раз рисковать жизнью мой инстинкт самосохранения мне не даст. Так что бороться с неизвестностью я не стану, а как говорит мой отец: "Не теряя достоинства, отступим, чтобы потом со свежими силами и, придумав новую стратегию, снова вступить в бой".
До двери оставалось меньше полуметра, как я услышала в дальнем углу комнаты опять эти ужасные завывания и пробирающие до костей, равномерное, можно даже сказать мелодичное бренчание цепями. Мое сердце совершило кульбит в груди и стало быстро отбивать ритм. Душа безвозвратно ушла в пятки.
Больше всего на свете мне тогда хотелось схватиться за ручку, распахнуть дверь и стрелой убежать из этого подземелья. Но что-то внутри помешало мне это сделать. Может, это было мое безрассудство или любопытство, но я, невзирая на истошно орущий в сознании голос рассудка, упрямо пошла вперед. Мои руки дрожали и факел, то и дело вздрагивал, но я медленно, тихонечко шла вперед, в тот дальний угол, где доносились звуки... Когда до источника завывания оставалось дойти несколько шагов, он вновь внезапно исчез. Я, словно пребывая в трансе, дошла до конца и осветила угол. Ничего, только на полу валялись очищенные до блеска цепи с кандалами. Это было так же странно видеть, что если бы сейчас передо мной попрыгал на одной ноге мой отец, я бы удивилась намного меньше.
Вдруг из глубины этого угла я услышала четкий, громкий, немного хрипловатый мужской голос:
— Смелая, а может глупая... Я еще не решил
Меня как будто окатили ведром с ледяной водой. Я, истошно завизжав, подскочила на месте от неожиданности. Стало жарко. Сердце бешено заколотилось, грозясь выпрыгнуть из груди и ускакать из подземелья подальше.
— К-кто здесь? — дрожа, я завертелась на месте, пытаясь отыскать обладателя голоса. Кочерга приняла боевое положение. — Пок-кажись!
— А я и не прячу-усь, — вновь будто лениво, слегка растягивая гласные, произнес голос. — Это ты меня не види-ишь
Я резко повернулась на голос, но вновь кроме подозрительных цепей никого не нашла. Это меня озадачило, чем испугало. Куда бить если противника не видно?
— Покажись! — немного смелее, будто воспрянув духом, приказала я неведомому собеседнику.
— Зачем? Мне и так хорошо.
Страх потихоньку уходил, уступив место любопытству. Если меня не убили сразу, то чего бояться?
— Ты кто? — я потрогала ногой отполированные цепи. Нет, быть этого не может. Говорящие цепи — это слишком. Хотя... — Результат зловещего ритуала?
— Конечно, нет, — слегка обиделся голос. — И перестань пинать мои цепи. Ты знаешь, сколько я их полировал?
— О, извините, — я сразу отошла на шаг назад и дружелюбнее спросила. — Тогда, может вы узник темницы?
Воздух около меня ощутимо задрожал от смеха. Пламя на факеле сильно заколебалось, грозя в любой момент потухнуть. Я, сильнее сжала в руке чугунную спасительницу, не понимая, что могло так рассмешить моего собеседника.
— А ты забавная, — сказал голос, перестав смеяться. — Так уж и быть, покажусь. А то обзовешь еще... как-нибудь...
Я отошла на шаг назад и случайно уперлась на какое-то пыточное приспособление. Испугаться и ощупать преграду я не успела. Я замерла, не в силах даже пошевелиться и закричать, потому что в двух шагах от меня стал медленно появляться из воздуха белоснежный, светящийся изнутри силуэт солидного мужчины лет сорока, в дорогом дворянском костюме, модным пару веков назад. У него была безумно лохматая шевелюра, а из груди торчала пара кинжалов.
Я как завороженная смотрела на призрака. Кочерга и факел выпали из ослабевших рук, я почувствовала, что еще чуть-чуть и упаду в обморок, как изнеженная придворная барышня. Факел потух, но комнату, благодаря бледно светящемуся призраку, было немного видно.
Показав дрожащим пальцем на торчащие из груди кинжалы, я произнесла первое, что пришло мне в голову:
— А в-вам не б-больно?
— Больно? — призрак удивился такому вопросу и, проследив за моим пальцем, усмехнулся. — Больно мне было пару веков назад, когда я получил это украшение. А сейчас — я ничего не чувствую.
Мои ноги подкосились, и я уперлась рукой за выступ на пыточном приспособлении, чтобы не упасть. Он опасно затрещал, но выдержал. Видеть призрака собственными глазами для меня было в новинку. А я всегда считала их выдумками престарелых фрейлин и никогда не верила в их страшные истории про приведения, которые якобы обитали в нашем дворце. Считала, что фрейлинам делать больше нечего как придумывать всякую чепуху... И тут раз, это оказалось правдой.
Не знаю, как долго я заворожено смотрела на привидение, не смея даже и пошевельнуться, но вдруг он заговорил, рассмотрев меня повнимательней.
— Постойте-ка! — изумился призрак. Я испуганно задрожала, уверенная, что он сейчас решит меня съесть или скажет, что тот, кто его увидит, умрет страшной мучительной смертью от проклятия. — А я тебя знаю!
— П-правда?— пролепетала я, не в силах больше удивляться. Слава Великой, он не хочет меня съесть... Подождите... я и не знала, что призраки обо мне знают.
— Ты Элиза! — он радостно закружился вокруг меня, став лепетать о том, как я изменилась, потому он сразу меня и не признал. — А побледнела-то как! И волосы покрасила? Раньше они так сильно не золотились... А глаза! Глаза-то! — восторженно вздохнул он и пустился описывать мне свою жизнь, якобы с "нашего" прошлого расставания.
Я растерялась, не зная, что и думать. Нет, я сразу поняла, кто такая эта Элиза. Ее Величество Элизабет, супруга короля Рафиуса, моя прабабушка. Мне часто отец говорил, что я похожа на "бабушку Элизу", которая его воспитала, и осталась в памяти самым светлым, добрым и любимым человеком из детства.
Да, исходя из портретов королевы Элизабет — я на нее немного была похожа, но у нее волосы были темнее, светло-русые с рыжинкой, а глаза голубые. Как он мог меня с ней спутать? Но куда интереснее другое, он что, при жизни был вхож в королевский двор, раз так тепло отзывается о ней, будто они были большими друзьями?
— Подождите! — перебила его я, устав ждать пока он сам замолчит и даст вставить мне слово. — Я не Элиза! Меня зовут Ирен! — я спохватилась, что сказала свое имя не по правилам, и решила дополнить. — Ее Вы...
— Да? — меня перебил дух, не дав закончить фразы. Он заметно растерялся и поник, поняв, что обознался, но вдруг встрепенулся и с уверенностью проговорил. — Тогда ты та девушка, которую спас Ник! А я тебя сперва и не узнал. По сравнению с той, дышащей на ладан, ты стала выглядеть намного лучше... но все равно такая же бледная. Хотя, нам, духам, — он закатил глаза и проникновенно проговорил, — порой трудно следить за изменяющимся миром смертных.
— Колдун? Вы что-то путаете, меня спас целитель, — я вдруг вспомнила о своей цели, нечаянно забытой из-за встречи с призраком. — А вы случаем не знаете, где Никериал держит пленных?
— Пленных? Каких таких пленных?! — изумился дух и сразу заозирался, видно надеясь отыскать их в этой комнате. — А почему я их ни разу не видел?!
Призрак повернулся ко мне спиной и, поднимая позвякивающие цепи, недовольно пробурчал: "Вечно я узнаю все последним".
Какое все-таки странное привидение...
— А целитель, — я снова сделала попытку выведать место нахождения узников. Не может ведь быть, чтобы призрак был в заговоре с колдуном. — Тот, кто лечил меня, где он?
Призрак повернулся, держа в руке цепи, и непонимающе уточнил:
— Ник, что ли? Так он опять, наверное, пропадает в своей лаборатории... А про пленных и словам же не обмолвился! — обиженно завыл он. — У-у-у-у!!! Я бы для них концерт устроил, показал свое умение бренчать цепями! Зря что ли несколько веков готовился?
