Чудеса без правил Книга первая. Хоттабыч вернулся

Впрочем, и после того, как Паша узнал про это самое "потом", он не особо стремился к каким-либо серьёзным отношениям с противоположным полом. Потому что, как у всякого романтика, с ним всё-таки однажды приключилась та самая "несчастная любовь". То есть, он влюбился в красивую девушку, которая по возрасту была младше его, зато по опыту была намного старше. И пока Паша лепетал о своих чувствах, она вначале его внимательно слушала. Ему достаточно было просто прикасаться к своей принцессе, просто быть с ней рядом, просто говорить с ней. А надо было не только говорить! Девушке хотелось чего-то большего. Поэтому вскоре она, чтобы отвадить назойливого ухажёра-романтика, сказала ему, что беременна. И даже когда Паша пролепетал, что согласен на ней жениться, Лена — так её звали — рассмеялась и, погладив Ерёмина по голове, нежно ему сказала:

— Паша, всё у тебя будет хорошо. И ты встретишь ту девушку, которая будет тебя любить. И ты будешь её любить. Просто ты пока не готов. Подрасти немного, малыш!

С тех пор у Паши были девушки, и не одна. Но такого сердечного трепета, как тогда с Леной, он ни разу не испытал. Хотя, если честно, за эти годы он многое понял. И стал более уверенным в себе. Он легко знакомился с девушками, легко покорял их и особо не расстраивался, когда расставался с ними. Просто ни одна из тех, кого покорял он, не покорила его. Не в том смысле глагола "покорить", который от существительного "покорность", нет. Все эти глаголы "покорить", "завоевать", "обладать" — они все из какого-то военно-армейского лексикона. Что может быть более противоположными по смыслу и наполнению, нежели война и любовь? А фраза "украл моё сердце" не только пафосна и глупа, но и из области какого-то бандитизма. Какие-то криминальные чувства, честное слово!

В общем, Пашу длительное время устраивала холостяцкая жизнь, потому что он серьёзно занимался спортом и даже закончил институт физкультуры. Постоянные сборы, соревнования, поездки по стране — какая тут семья? Ну, и зарабатывать юный спортсмен толком не мог — времени просто не было. А потом, когда Паша переключился на каратэ, а после на ушу и другие единоборства, ему вообще стало не до женщин. Нет, конечно, мимолётные встречи у него с противоположным полом были, но приоритеты поменялись. Зачем человеку, который идёт по пути Бусидо — Пути Воина — зачем ему спутник? Точнее, спутница?

И вот тут — такая встреча...

Итак, если бы мариупольские мачо не форсировали события, наверное, Паша и Маша, погуляв и наговорившись вдоволь, разъехавшись по своим городам, через неделю и не вспомнили бы о той встрече и тех разговорах. По крайней мере, Паша, вернувшись домой, попал в сложный переплёт — его друзей-боксёров, которые занимались после института тем, что вышибали у коммерсантов долги, обвинили в рэкете и посадили в СИЗО. А потом и над самим Ерёминым нависла угроза ареста, хотя он, как говорится, был "не при делах". Но в лихих 90-х органы правопорядка часто сначала стреляли или сажали, а потом разбирались. Кстати, стреляли в те времена много, пули летели с обеих сторон, так что однажды прилетело и Ерёмину. Впрочем, это уже отдельная история.

В общем, пока Паша разруливал ситуацию, пока разговаривал с нужными и авторитетными людьми, ему было не до романтических воспоминаний. И когда он однажды утром достал из почтового ящика письмо из Саратова, то вначале даже не понял — кто это ему вдруг решил написать? И только когда он прочитал имя отправителя, его как будто стукнули пыльным мешком из-за угла по голове: Маша Зайкина! Кстати, позже он узнал, что фамилия у Маши была совсем обычная — Фёдорова. А Зайкина — это была фамилия её бабушки, к которой она сбежала в Саратов. Да-да, именно сбежала. Бросила учёбу в Донецкой музыкальной академии, плюнула на карьеру певицы — ведь она пела в престижном ресторане, и — фьють!

Как Паша узнал из письма, Маша жила у своей бабушки в Саратове. И жила достаточно бедно. Она, естественно, прямо это не написала, но в нескольких фразах, описывая свой быт, проговорилась о каких-то "копушечках", которые копит на необходимые вещи. Позже Ерёмин узнал о причинах, которые побудили Машу сбежать из родного Мариуполя. Не последней такой причиной стал и тот самый Дима, который считал себя Машиным женихом. Наверное, были и другие причины, но главное было не в этом — Паша просто был счастлив получать от Маши письма. И писать ответные. У них начался эдакий эпистолярный роман. Точнее, их крымский роман продолжился и вспыхнул с новой силой. Паше в то время, как никогда, нужен был понимающий и говорящий с ним на одном языке друг, соратник и... Паша даже сам не понимал, кем для него была Маша. Она просто стала для него и другом, и Музой, и глотком свежего воздуха. А, если сказать точнее — заполнила ту пустоту, которую он давно носил в своём сердце и заполнял её новыми песнями и стихами. Но все эти песни и стихи были только суррогатом, неким заменителем того чувства, которое он испытал когда-то и которое так безвозвратно сгорело вместе с Леной. И вот только когда в его жизни появилась Маша, он понял, что Лена — это была только прелюдия. Только старт на дороге, по который он шёл все эти годы. И вот, наконец, пришёл!

Они переписывались почти полгода, начав переписку суровой зимой, когда, казалось, всем не до каких-то там тёплых чувств. И оба радовались каждому новому письму. В своих письмах и Маша, и Паша продолжали откровенно говорить друг-другу о том, что их волнует в жизни и в мире. Пока вдруг не поняли, что каждого из них больше всего волнует только один человек...

Окончательно они поняли, что не могут друг без друга, когда Паша, заработав денег, стал звонить Маше по межгороду. Денег эти разговоры съедали немерено. Однажды Паша наговорил по телефону на целых двести долларов — сумма в конце 90-х просто космическая. Но разве можно измерить счастье деньгами? Или любовь? Настоящую любовь? Что, сказать своей девушке — я люблю тебя на сумму такую-то и такую? Правда, смешно?

В общем, эпистолярный роман перешёл в новую фазу и снова Маша и Паша были вместе. А потом Маша внезапно приехала. Просто взяла и приехала к Паше. И когда утром у него в квартире зазвонил телефон, он не сразу понял, что Маша звонит ему не из Саратова, а стоит на железнодорожном вокзале в Симферополе. И Паша, быстро умывшись и одевшись, помчался на вокзал.

Неделя полного счастья! Они растворялись друг в друге. Они жили друг другом и в то же время не могли жить друг без друга! Они стали единым целым и даже Пашины друзья, восхищенно глядя на Машу, совсем не узнавали своего друга. Потому что он просто превратился в Машину тень. Зато Маша, которая раньше была, как тень, и жила, как серая мышка — потихоньку и незаметно — расцвела просто на глазах. И оказалось, что она была просто ослепительно красива. Просто раньше она это умело скрывала.

Но счастье не может длиться вечно. Несмотря на то, что они, казалось, были созданы друг для друга, оказалось, что жизненные обстоятельства всё же сильнее. Сначала у Маши умерла бабушка и она была вынуждена поехать в Саратов. А оттуда мама забрала её в Мариуполь. А потом... Потом оказалось, что Маша — верующая. И не просто верующая — она входила в секту Свидетелей Иеговы. Как и её мама. И за то короткое время, пока она была вдали от Паши, эти "свидетели" успели рассказать ей о её преступлениях. Что это — не любовь, а блуд, что господь её накажет, что бабушка умерла потому, что она, Маша, грешила... В общем, когда Паша примчался в Мариуполь, он Машу не узнал. У неё были какие-то пустые тусклые глаза и отрешённое лицо. А ещё она была снова с этим своим Димой. Который в этой секте был кем-то вроде пастора. В общем, Паша не стал ничего говорить, не стал бороться. Он просто повернулся и уехал...

Увы, тогда Паша ещё не мог заменить собой Бога. И хотя верил в себя, но мало кто верил в него. А от Маши остался небольшой блокнотик с её стихами. Теми самыми...

— Часть недоигранной мелодии,

Остывший желтый серпик месяца.

Потерянный конец истории

Мой ангел скоро перебесится...

Глава четвёртая. У каждого — свой бог

Ночь на петербуржском Новодевичьем кладбище оказалась бурной. Паша рассказывал о себе, а Кузьма-Йорик — о кладбище. И обоим было интересно, ведь Йорик мог рассказывать о своей скорбной обители часами. Паша узнал, что кроме поэта Некрасова здесь были похоронены многие известные люди — поэт Фёдор Тютчев, знаменитый художник Михаил Врубель. А ещё на Новодевичьем кладбище были могилы Сергея Петровича Боткина, известного медика, учёного и создателя Боткинских бараков, ныне ставших инфекционной больницей имени Боткина, и Дмитрия Оскаровича Отта — лейб-акушера семьи Николая II, в честь которого назван НИИ акушерства, гинекологии и репродуктологии в России. Но среди некогда знаменитых, но подзабытых россиян на питерском Новодевичьем были похоронены не только медики или поэты-художники. Например, там была могила Николая Владимировича Щукина, спроектировавшего один из первых русских паровозов. Или, например, могила Вячеслава Константиновича Плеве — сенатора, убитого террористом-революционером. Кстати, по словам Кузьмы, могила этого царского сановника после революции 1917 года была разрушена, и не так давно её восстановили.

Рассказал Йорик Йоргену и различные легенды, связанные с кладбищем. Например, о статуе Христа, которая стоит на могиле жены генерала Алексея Вершинина — Анны Вершининой.

— Что интересно — в советское время эта могила стала местом паломничества, здесь оставляли записки и всегда горели свечи. До сих пор к установленной здесь бронзовой скульптуре Христа ежедневно приходит множество людей. Сюда с надеждой на помощь приезжают не только петербуржцы, но и жители других городов, — вдохновенно вещал Кузьма, размахивая вилкой с наколотой на ней картофелиной.

— Ты, это, Йорик, вилкой поаккуратнее, а то в глаз себе же и заедешь, станешь сразу Циклопом, — опасливо пробурчал Паша.

Но Кузьма, видимо, давно не получал столь благодарного слушателя, поэтому остановить его уже было невозможно. Да, честно говоря, и не хотелось — уж больно интересные вещи он рассказывал.

— Представляешь, никто не мог объяснить этот феномен! Ведь такой же памятник стоял и на лютеранском Волковском кладбище, там Христос был ещё более красивым. Эту статую Спасителя установили над семейным захоронением баронов Остен-Дризен, причём, скопировали, видимо, с памятника над могилой Анны Вершининой. Да только люди идут к Христу не на Волковское кладбище, а к нам, на Новодевичье. На могиле Анны Вершининой постоянно лежат цветы и горят свечи. Да что там! Вокруг этой могилы сложился целый культ со своими традициями и верованиями. Каждый день к статуе Христа выстраивается очередь. Целуют бронзовую руку Спасителя, стараются вложить в неё записочки с просьбами! Прямо как у Стены Плача, ей богу!

Тут Кузьма перекрестился и продолжил.

— А есть такие, кто поливают статую водой и подставляют бутылочки под стекающие капли. Мол, освященная таким образом вода обладает чудодейственной силой и исцеляет от многих болезней. Ну, вообще-то Христос помогает каждому, кто обращается к нему с молитвой. И не обязательно вот прямо к статуе приходить, в церковь надо идти, молиться!

Кузьма выставил указательный палец и многозначительно поднял глаза вверх, указав пальцем, видимо, на бога.

— Всё это, конечно, предрассудки, какое-то идолопоклонство, надо искренне верить в бога нашего, Иисуса Христа, молиться и не грешить. Но, вообще-то, есть такая легенда — не знаю, правда или нет, но вроде в интернете читал, что был такой факт.

Паша улыбнулся.

— Экий ты продвинутый гробокопатель, Кузьма. Столько всего про это кладбище знаешь, интернет читаешь. Тебе тут экскурсоводом надо работать.

Кузьма хитро усмехнулся и подмигнул.

— Ну, скажем, иногда я и этим подрабатываю, есть в моём райдере такая услуга.

Паша рассмеялся.

— Слышь, экскурсовод, райдер — это не список услуг, который оказываешь ты, а список услуг, которые должны оказывать тебе. Грамотей!

Кузьма насупился.

— Да какая хрен разница! Испоганили русскую речь заморскими словечками!

— Дак ты сам свою речь поганишь! — не остался в долгу Паша. — Сказал бы просто — в списке моих услуг или там профессиональных навыков есть и вот это.

Увидев, что Кузьма уже на взводе — выпита была не одна бутылка "Бехеревки", а две — Паша поднял руки вверх.

— Молчу-молчу, всё, брэк! Что там за легенда с этой статуей, рассказывай.

Кузьма-Йорик сразу просиял и продолжил вдохновенный рассказ.

— Супруги Вершинины были представителями известных дворянских родов Войска Донского. Девичья фамилия Анны Вершининой — Карпова. Она внучка генерала, который в 1812 году командовал казачьим отрядом. За успешное ведение боев Аким Акимович Карпов был удостоен многих наград, его портрет имеется в военной галерее Зимнего дворца. Генерал-майором был и её отец, которого тоже звали Акимом Акимовичем. И мужем Анны стал сын офицера Войска Донского — Алексей Вершинин. Который тоже вышел в генералы. В общем, семья получилась крепкой и жили они счастливо. Но Анна Вершинина умерла. Генерал сильно любил свою жену и тяжело переживал утрату. Рассказывают, что Анна очень печалилась о том, что после смерти о ней никто не вспомнит. Во сне она увидела Спасителя, который подсказал ей заранее откупить место на кладбище и установить там своё бронзовое изображение — и тогда каждый прохожий непременно помолится здесь. Так и было сделано: генерал купил место на Новодевичьем и установил там статую Христа.

Здесь рассказчик перевёл дух и, решив промочить горло, налил себе рюмку и вдохновенно выпил. Потом снова перекрестился и продолжил рассказ.

— Со статуей Спасителя связано сразу несколько легенд. По непонятным причинам могила Вершининой избежала разрушений, которые коснулись других могил. Есть легенда о том, как мародеры пытались украсть статую. Они собирались отвезти ее на переплавку в качестве цветного металла. Скульптура оказалась слишком тяжелой и ее решили распилить на части. Сначала отпилили ступни и унесли их. Так вот, по легенде тот человек, что отпиливал, тем же вечером попал под трамвай и лишился ног. Остальные участники этого мероприятия решили, что это знак и не стали довершать начатое. Так оно было или нет, но остальная фигура осталась целой и сейчас установлена на прежнем месте. Лишь нижняя часть ног скрыта в бетоне — ступни Христа так и не были восстановлены.

Паша изобразил аплодисменты.

— Браво, Кузьма, браво. Но, должен тебе сказать, что я во все эти легенды с упоминанием Иисуса не верю. Ты же сам сказал — чистое идолопоклонство. И, я так понимаю, ты в бога веришь по-настоящему, без дураков?

Йорик снова насупился.

— Ты это, Йорген, ты бога не трожь. Как можно верить не по-настоящему? Ты либо веришь, либо нет. А все эти чинуши, которые напоказ крестятся и в церковь ходят, они просто фарисеи, веру поганят и на ней спекулируют. Таких Христос из церкви выгнал поганой метлой.

Паша улыбнулся и примирительно похлопал Кузьму по плечу.

— Не заводись, я против веры в бога ничего не имею. Я, как бы это сказать...