Наследник Древних.

— Хрясь! — череп противника раскололся, и в ход пошла магия.

Невидимый силовой жгут метнулся в сторону вражеского командира, который раскрыл рот, чтобы издать тревожный крик, и обхватил его за горло.

Рывок! Лицом вниз Савар Рубака упал наземь и от удара потерял сознание. Отлично. Будет кого допросить.

— Берегись! — меня окликнул Юссир и я пригнулся.

Над головой просвистел метательный топор, который исчез в темноте. И я кинулся к очередному обезоруженному противнику.

— Ба! Знакомая личность! — воскликнул я, по наложенной на переносицу неудобной тряпке узнавая наемника, которого вырубил в поселке.

— Не убивай! — он рухнул на колени, а затем на живот, и словно заклинание забубнил: — Лежачего не бьют! Лежачего не бьют! Лежачего не бьют!

"Тряпка!" — промелькнула у меня мысль, и я разрубил ему шею.

После этого приготовил очередное заклятье, "Огненную каплю", обернулся и отметил, что драться больше не с кем. Два или три человека убежали, я слышал их топот, да Савар лежал на траве, а остальные были мертвы. Четверых убрал я, еще троих Юссир, двоих граф и шестерых оборотень. Итого — пятнадцать. Другие сбежали в пустошь, и станут добычей волков, которым поможет Вольгаст, наша основная боевая единица.

Встряхнув левой ладонью, я развеял заклятье и окликнул Юссира:

— Сержант!

— Я! — он подошел.

— Вольгаста не ждите, он вернется только утром. Так что бери Наймара и начинайте сбор трофеев. Лошадей успокойте, рюкзаки перетрусите и соберите все, что может пригодиться в хозяйстве. Короче, не мне тебя учить. Что взяли, заберем.

— Так точно, господин Оттар, — он обернулся к Наймару: — Граф, иди сюда!

Воины занялись делом, и сначала обобрали пленника. Ну, а я подсел к костру, палкой поворошил угли и обугленным концом прикоснулся к руке Савара:

— А-а-а-а! — запахло паленой кожей, вожак наемников застонал и открыл глаза, а затем встряхнул головой и посмотрел на меня.

— Узнаешь? — я задал ему вопрос.

— Да-а... — выдавил он из себя.

— Поговорим?

Он по привычке попытался схватиться за оружие, но ремня с кинжалом не было, и Савар, оглянувшись, мотнул головой:

— Можно и поговорить.

— Зачем ты и твои парни по нашему следу пошли — не спрашиваю. Тут все ясно и понятно. Лучше другое скажи. Что ты можешь дать за свою никчемную жизнь?

Отпускать Савара я не собирался. Больше месяца назад некроманта не отпустил, и правильно сделал. Нет свидетелей, нет концов, нет хвостов. Но поговорить с наемником следовало. Время-то есть, а у него в голове, наверняка, немало интересного.

Вожак еще раз посмотрел на стоянку, которая была усеяна трупами его людей, и сказал:

— У меня золото есть... В схроне... Пятнадцать миль отсюда... Холмик возле Броньего брода... Там дуб приметный, схрон с южной стороны... Мой резерв на черный день...

— Сколько там?

— Двадцать пять альго.

— Мало.

— Побойся богов! Это неплохие деньги!

"По меркам нищего севера, может и приличные. А для меня немного".

— Повторяю — этого мало.

— Еще могу информацией поделиться.

— Давай.

— Несколько дней назад к горе Аширон ушла партия рудознатцев. Гномы и люди.

— И что они ищут?

— Старую рудную шахту... Медную...

— А мне-то с этого что?

— Добыча... На них можно напасть...

— Не мое. Что еще скажешь?

— У Андрона Байхорно младшая дочь сбежала... С любовником... И я догадываюсь, где они...

— Так говори. Чего тянешь?

— А ты поклянись, что отпустишь меня... Это информация дорого стоит...

— Не торгуйся.

Он помедлил и решил не спорить:

— В пещерах Айдино. Они там, больше негде.

— Ладно. Продолжай.

— Возле Северного тракта, на повороте в поселение Хасын, вампира видели... Теперь местные жители охотника ищут... Денег немало сулят... Ты бы смог...

— Не мое это. Еще говори.

— В Синем логе, в ельнике, кто-то хижину поставил... Говорят, будто это беглый целитель из Ченстроя... Вот если бы его в плен взять, можно было бы озолотиться... Ценный человечище...

— Еще.

— Я больше ничего не знаю... Верь мне, парень!

— Ага, — я встал. — Верю.

При этом повернулся к пленнику спиной и размял затекшие плечи. Поза самая расслабленная и беззащитная. Практически идеальная жертва, и Савар Рубака не выдержал. Он попытался наброситься на меня, но я был начеку и обернулся к нему с кинжалом в руках.

— Ах-рр-р!!! — закряхтел наемники, напоровшись на сталь, и я отбросил его от себя.

— Обман-щи-к! — прорычал он, зажимая рану на груди.

— Да уж, Савар, а ты прямо кристальной честности человек.

Вожак попытался сказать еще что-то, возможно, хотел меня проклясть, но не смог. Забулькав ртом, он несколько раз, загребая землю, сильно дернулся и затих.

— Вот и все, — вытирая клинок, сказал я, и отправился помогать Юссиру и Наймару.

Работа спорилась. За пару часов собрали добычу, рассортировали и погрузили на лошадей. Денег немного, примерно сорок альго серебром и медью. Зато оружия много: шестнадцать мечей, две сабли, два шестопера, двенадцать дротиков, семь топоров, три старых арбалета и шестьдесят пять болтов, два лука и семьдесят стрел, двадцать кинжалов и пять засапожных ножей. Плюс девять кожаных доспехов и пара кольчуг. Все потертые и грязные, чистить и ремонтировать надо, но вещь ценная.

Итак, мы собрались, скинули трупы в ближайший овраг, на потребу хищникам, и на рассвете были готовы отправиться обратно к повозкам. Однако появился Вольгаст, который уже успел обернуться в человека и был одет.

— Как успехи!? — окликнул я оборотня.

— Нормально, — он улыбнулся. — Беглецов догнали. Что с них сняли, я у тропинки бросил, мимо не пройдем.

— Как сам, развлекся?

— Да, немного размялся.

— А волки твои?

— Для них охота с вожаком счастье, — он наклонился ко мне и прошептал: — За нами еще один хвост.

— Опять наемники?

— Нет. Следопыт, который к тебе на постоялом дворе с Серпаком подходил.

— Ойген?

— Он самый.

— Следопыт один?

— Да.

— Тебя не заметил?

— Нет.

— Далеко он?

— Две мили. Через полтора часа будет здесь.

Вольгаст замолчал, а я подумал и принял решение:

— Вы ступайте, а я пока останусь. Присмотрю за следопытом.

— Я с тобой, — сказал, как отрезал, оборотень. — Возможно, его придется убрать. Нам бояться особо нечего, но если он глазастый, то может лишнее заметить.

— Согласен, — я махнул рукой и посмотрел на заросли терновника неподалеку от стоянки. — Там спрячемся.

Мой телохранитель кинул взгляд на колючий кустарник и кивнул:

— Пойдет.

* * *

Ойген остановился. Зоркие глаза следопыта обшарили покрытую низкорослым кустарником холмистую равнину, и он присел. Опытный охотник заметил, что вороны и горные грифы слетаются в одно место. Значит, падальщики почуяли поживу, а это верная примета, что рядом пролилась кровь и есть мертвечина. Скорее всего, убиты люди, поскольку северянин шел по следам самоуверенных переселенцев с юга и наемников Савара Рубаки.

Следопыт вобрал носом воздух, но ничего не почуял. Легкий ветерок сносил запахи в сторону. И, досадливо поморщившись, Ойген поудобнее пристроил заплечный мешок, проверил, как выходит из ножен оружие, а затем, пригибаясь и петляя между кустами, мягким шагом направился к точке сбора падальщиков.

Он был осторожен и двигался не торопясь. Сначала обошел опасное место стороной, проверился и только после этого, раздвинув кусты, подполз к небольшому распадку.

Белобрысая патлатая голова следопыта показалась из колючек. Его внимательный взгляд обшарил разоренную стоянку наемной ватаги, задержался на трупах и Ойген многих узнал. Наполовину раздетый Савар Рубака, вожак отряда, находился от следопыта всего в нескольких метрах. В его груди зияла покрытая запекшейся кровью рана, а на голове лихого наемника, выклевывая мертвецу глаза, сидел крупный черный ворон. Невдалеке от главаря, раскинув руки, лежало тело его помощника, толстого Тояра из Биргмена, которому разорвали горло, и сделал это не человек, а хищный зверь. А дальше валялись остальные наемники.

"Да-а-а, дела-а-а... — мысленно протянул Ойген, — был отряд, и нет отряда".

Однако жалости по отношению к бойцам Савара Рубаки он не испытывал, а даже наоборот, ощутил какое-то внутреннее удовлетворение. Слишком беспокойным и нечистым на руку человеком был Рубака, брался за любое дело, которое сулило прибыль, и часто перехватывал заказы следопытов. Поэтому для Ойгена и его друзей он являлся конкурентом и не один раз следопыты поселка Таскурбах хотели собраться и сообща осадить наглого вожака. Но не получалось, потому что северные охотники по своей натуре одиночки. И вот теперь Савар мертв, так что одной проблемой стало меньше.

Снова Ойген принюхался и огляделся. Ничего подозрительного рядом не заметил, привстал и вышел на открытое пространство. Несколько ворон, с недовольным карканьем, взмахнули крыльями и перелетели в сторону. В кустах зашуршала лисица, которая утащила в зеленку отрубленную руку. Живых людей не было, опасности следопыт не почувствовал, и начал осмотр поля боя.

Сломанные ветки, следы на земле, как людские, так и звериные, раны на теле убитых, порядок, в каком были разбросаны тела, и отпечатки лошадиных копыт. Все это рассказало Ойгену о ночном происшествии, и картина схватки предстала в мельчайших подробностях.

Отряд Савара следовал за караваном, но сразу его не нагнал, и заночевал в удобном распадке, рядом с родником. Ничего не предвещало беды, наемники поужинали и легли отдыхать, а переселенцы сами напали на отряд. Причем в бою участвовали три человека, и с ними был крупный волк, судя по клочку шерсти на ветке, белый. Одно это уже говорило следопыту, который знал все местные легенды и не раз сталкивался с дикими оборотнями, о многом. Поэтому сам для себя он решил, что пока надо держать язык за зубами и о разгроме наемного отряда болтать не стоит. Разве только своим друзьям-следопытам сказать, чтобы не задевали новичков, но это лишь после возвращения в поселок.

Окончив осмотр, Ойген обыскал трупы, извлек из подкладки окровавленного кафтана, которым налетчики побрезговали, несколько медных монет и снова ушел в кустарник.

Вороны, грифы и прибежавшие на запах крови лисицы продолжили пиршество. Через час-другой, они затопчут все следы и растащат тела, а потом подойдут волки, и картину боя никто уже не восстановит. Ойген об этом знал и здесь его уже ничего не держало. Он мог пойти куда угодно. Но северянин остановился, скинул заплечный мешок, присел и задумался.

Изначально, следопыт собирался проследить за ватажниками Савара, которые должны были побить переселенцев, а потом, пользуясь моментом, украсть что-то из добычи. Обычное дело — обокрасть конкурентов, в этом, по мнению бывалого следопыта, не было ничего зазорного. Однако южане, которые казались Ойгену слабыми и не приспособленными для жизни на севере, сами побили наемников, и с ними был белый волк-оборотень, вожак диких перевертышей. Такой зверь мог подчиняться только сильному магу и предводителю — так гласили рунгийские легенды. Следовательно, командир переселенцев, молодой Оттар, совсем не такой простак, каким казался в Таскурбахе. Наверняка, он чародей и воин, который и о себе позаботится, и своих воинов не обидит. А на севере выжить трудно. Кто-кто, а Ойген, рано оставшийся сиротой, знал это лучше многих. И чем больше он бродил по пустошам, тем чаще задумывался над тем, чтобы осесть на одном месте. Приключений в жизни было много, но в кармане от этого ничего не прибавлялось, а года, тем временем, пролетали мимо, и следопыту хотелось обрести свой угол, чтобы жена была, дети и хозяйство. Однако нужны деньги, либо следовало принять над собой чью-то власть и поступиться волей. Вот только монет как не было, так и нет, с работой и добычей в последнее время совсем туго стало, очень уж большая конкуренция, а достойного вожака, которому бы ни стыдно было служить, Ойген рядом не видел. Поэтому он мыкался сам по себе, бродил по холодным северным землям в поисках счастья, и не находил его.

Такой была жизнь следопыта до сего дня и после того, что Ойген увидел, он оказался на распутье. Можно вернуться в Таскурбах. Но что его там ожидало? Ничего. Да и не хотел он идти обратно. В голове северянина родилась идея, пусть пока эфемерная, получить покровительство сильного чародея и влиться в группу, которая самостоятельно перебила отряд бывалых наемников и без потерь взяла добычу. Такие везунчики редкость и встречу с ними Ойген расценил, как свой шанс все изменить. Ведь это, если он не ошибался, возвращение легенды. И в итоге следопыт решил двинуться вслед за переселенцами, понаблюдать за ними, а затем, возможно, поговорить с Оттаром и еще раз предложить ему свои услуги. Не как временный проводник, а как постоянный член отряда.

"Да, — подумал следопыт, — просто так уходить нельзя. Надо идти вслед за таинственными поселенцами. Глядишь, удастся пристроиться и жизнь наладить. А если не возьмут? Тогда можно продать информацию о них эльфийским агентам, которые сопровождают идущие к морейской границе диверсионные группы. Они странной компанией, в которой есть белый волк-оборотень, наверняка, заинтересуются".

Ойген определился, что должен делать дальше, поднялся и взялся за мешок. Однако южане вышли на него раньше.

За спиной северянина хрустнул сучок и он развернулся. Рука опустилась на оружие, и он приготовился к бою.

Следопыт увидел перед собой крупного белого волка с человеческими глазами, который смотрел на него с угрозой, и поджилки опытного бойца затряслись, а рука дрогнула. Всякое он в жизни видел, и всегда мог перебороть свой страх, но не в этот раз.

"Сейчас меня будут убивать как свидетеля", — промелькнула у следопыта мысль, и когда волк сделал к нему первый шаг, он поступил так, как ему подсказал инстинкт самосохранения. Северянин отпустил рукоять сабли, поднял вверх ладони и громко сказал:

— Я пришел с миром и хочу поговорить с Оттаром, он знает меня.

Оборотень сделал еще шаг и Ойген подумал, что все бесполезно — все равно его убьют. Но за спиной раздался знакомый голос:

— Что ты хочешь мне сказать, следопыт?

Осторожно, стараясь не делать резких движений, северянин посмотрел назад и обнаружил Оттара. Молодой воин улыбался и вел себя непринужденно, словно вышел на прогулку, одна ладонь за поясом, а вторая на превосходном мече гномской работы. В его взгляде было любопытство, и не наблюдалось никакого волнения. Для юноши жизнь опытного следопыта ничего не значила и не стоила. Ойген понял это моментально, и у него проскочила мысль:

"Сколько же смертей он видел и через что прошел, если так спокойно воспринимает убийство людей?"

Ответа не было и, понимая, что время дорого, северянин выдохнул:

— Я хочу присоединиться к вам, и готов дать клятву на верность.

— А вот это уже интересно, — Оттар усмехнулся, подумал и качнул головой: — Ладно. Пойдешь с нами.

— Да, — следопыт кивнул, проследил за тем, как оборотень исчезает в кустах, и пристроился рядом с Оттаром.