Шпионка академии магии и стихий

— Но я... — договорить я не успела, он вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

Вот и поговорили. Все было слишком странно, чтобы поверить, но и не верить после всего увиденного глупо. Что теперь делать, даже представить страшно, а самое страшное, что мы и словом не обмолвились о моем возвращении. А этот вопрос непременно необходимо уточнить. Радовал во всем творившемся безобразии только один момент — у Асварда есть невеста, и она находится в замке. Это значит, что меня не тронут, если у них, конечно, не совсем чуждые мне нравы. А о том, что нравы здесь под стать средневековью я поняла как только в комнату вошла служанка.

Я как раз решила больше узнать об этом мире, посмотрев не только в окно, но и в книги. Благо здесь их было много и самых разных. Большинство из написанного понять просто невозможно, и не в силу того, что наши языки различались (здесь почему-то этой разницы не ощущалось), а из-за того, что в текстах постоянно попадались странные выражения и слова, растянутые на целую строчку, словно я читала учебник по высшей математике.

Небольшой томик истории Ставарра я положила рядом с собой. Написано было живо и интересно, а сам Ставарр оказался огромной страной со своими монархами, захватчиками, воинами и богатыми землями. Не удивительно, что все так хотели им обладать — все как в моем родном мире. Но дочитать главу мне не дали, в дверь аккуратно постучали, и, не дожидаясь моего ответа, в комнату вошла стройная женщина на голову выше меня в сером невзрачном платье, длинном белом платке, наброшенном на плечи и достающем до колен, с чепчиком и взглядом хуже, чем у дракона. Вот это служанка. Сразу видно, что женщина держит в своих тонких и изящных руках всю непреступную крепость, а взглядом готова убить любого врага, особенно, если он покусится на ее территорию. Ее нельзя было назвать старой, но возраст давал о себе знать в маленькой пряди седых волос, выглядывающей из-под головного убора, еле заметно обвисшей коже на худых руках и ее длинной шее. В это же время глаза женщины блестели тем самым блеском, который бывает только у молодых, а ее быстрым движениям могла позавидовать любая моя ровесница.

— Добрый вечер, госпожа, — сказала она, слегка наклонив голову и сложив ладони. — Герцог поручил мне помогать вам. Если вы не возражаете, то я буду вашей новой камеристкой.

Судя по ее взгляду, возражать я точно не могла. Новая камеристка, как же, у меня и старой никогда не было, да и что вообще делает камеристка? Возникли смутные воспоминания о том, что эта женщина должна помогать одеваться, принимать ванну и что-то еще, как камерист, только в женском роде, нет, камердинер.

— Не возражаю, — я старалась тщательно подбирать каждое слово, чтобы не попасть впросак. — Как мне вас называть?

По реакции камеристки было сложно понять уместность моего вопроса в этом обществе, но женщина ответила.

— Совея, лиа, — это мое имя. А теперь, если позволите, то герцог дал мне четкие указания. Вас необходимо правильно одеть, — она внимательно осмотрела джинсы и свитер в которых меня перебросило в этот странный мир, и стало понятно, что такой наряд ранил ее в самое сердце. — Я принесла вам платье, размер подойдет, а прическу сделаем сразу после.

Женщина вышла в коридор, не закрывая двери, и вернулась, держа в руках струящуюся ткань, сшитую в платье, которое сразу разложила на софе.

— Вам нравится? — спросила она искренне и ожидая моего одобрения.

— Очень, — сказать что-то другое я не могла. Платье было простым, однотонным синего цвета с длинными рукавами и единственная деталь, которая выделяла его среди обычных вещей нашего мира, — корсет.

— Прошу простить, лиа, но это единственное платье, которое есть в доме. Оно не подходит для господ, но герцог сказал, что вы не станете возражать.

Возражать я действительно не стала, хотя очень сильно хотелось остаться в том, что надето сейчас. Благодаря моим вещам я еще чувствовала связь с домом, едва уловимую защиту, позволяющую понимать странность того, что происходит вокруг. Но женщина была непреклонна, она помогла снять вещи. Точнее, я сама снимала их за ширмой, а она аккуратно складывала в небольшой льняной мешочек на руке. После чего она быстро застегнула корсет на все защипы, зашнуровала его на спине и отошла, вновь сложив ладони. Несмотря на внешнюю простоту нового наряда, справиться с ним самой я бы не смогла. Единственное, что теперь оставалось от старого мира — телефон, который прекрасно лег под ленту на поясе.

— Поверьте, так намного лучше, госпожа, — сказала Совея, как только я вышла в центр комнаты. — Сейчас мы сделаем вам прическу, и вы можете спускаться к столу.

— Скажите, а кто там будет? — я, наконец, набралась храбрости, чтобы задать волнующий все это время вопрос.

К моему удивлению, оказалось, что камеристка и рада все рассказать, и если бы могла, то сама бы устроила экскурсию по замку, попутно поведав обо всех его обитателях. Я так и представила себе, как Совея, которую непременно бы окрестили "железной леди", водит экскурсии говоря в своей манере "посмотрите налево, посмотрите направо". И все бы смотрели, обязательно, и только туда, куда она говорит.

— Герцог, его друг господин Шарим Дорвейский и лиа Катарина — невеста хозяина.

— А кто такой господин Шарим?

— Он глава... он граф, госпожа, думаю, вам лучше знать, что делают с его титулом.

Я не знала, но стало интересно, почему моя камеристка отказалась рассказать все, что знает сама. Хотя почему моя? Она камеристка от герцога, а значит, полностью ему верна, жаль, болтливые люди мне бы сейчас не помешали.

— Все готово, лиа, — сказала Совея, убирая руки от моей головы. — Прошу следовать за мной.

Она быстро окинула меня профессиональным взглядом, кивнула своим мыслям, что можно было принять за удовлетворение от проделанной работы, и вышла в просторный коридор замка. Это еще наши люди смеются над долгими сборами девушек. В сравнении с тем, сколько времени мы сейчас потратили на платье, обувь и прическу, наши милые накрашенные блондинки просто метеоры, летящие со скоростью света к своей любви.

Мы шли долго, очень долго, словно не в замке из одной комнаты в другую, а в парке от входа, по кругу и к выходу. Мимо проплывали портреты, статуи, обычные картины, мы минули множество комнат и один какой-то зал. Из подземелья идти было явно быстрее.

— Совея, а почему мы так долго идем? — не выдержала я, когда мы свернули в очередной коридор.

Она, не замедляя шага, и только слегка повернув голову в мою сторону, громко и четко сообщила, что мы находились в северной башне в личном кабинете герцога, а теперь идем в другую часть замка — в гостевой зал. Теперь хоть что-то точно известно и понятно, и творческий беспорядок в той комнате, и предметы, которые не подходят друг к другу, и то, что в этом мире точно есть север. Это радует.

Мы проходили коридоры замка, и мне казалось, что эта прогулка никогда не закончится, но не прошло и пяти минут, как перед нами открылись двери гостевого зала замка. По дороге я представляла себе, куда попаду, но даже в самых смелых фантазиях не могла представить то, что открылось. А впереди был зал, отличавшийся помпезностью и простором. Гауди никогда бы не смог придумать даже подобия этого необыкновенного места, а скульпторам, создавшим грозных воинов, расставленных в специальных нишах между огромными окнами, позавидовал бы наш дорогой Зураб Константинович, что уже говорить о любителях готики и всего монументального. Огромный зал со сводами, статуями и живописью был настоящим произведением искусства. Я не сторонник гигантомании, но здесь работали прекрасные мастера, которые смогли сделать не только масштабно и величественно, но уютно и красиво. За столом уже сидели двое, переговариваясь между собой. Один, сидевший в центре, был герцогом, второй, насколько я поняла, и есть Шарим. Хозяин замка, как и его друг нас не заметили, вместо их приветствия меня встретил мужской голос прямо возле двери.

— Лиа Тариан, — возвестил очередной слуга и закрыл за мной дверь. Вот тогда-то внимание благородных мужей от их важного разговора перешло на меня.

— Иди сюда и садись, — сказал герцог, лишь мельком взглянув в мою сторону. Зато Шарим был сама вежливость и галантность. Он казался немного старше герцога и гораздо милее, если герцог был похож на статую, то граф казался живым и общительным. Он улыбнулся, поцеловал руку и отодвинул стул, параллельно интересуясь здоровьем, настроением и впечатлением от увиденного.

— Если вы закончили пламенное приветствие, то я бы хотел...

Глава 4. Семейные узы

Договорить герцогу не дали, все тот же слуга распахнул дверь и представил лию Катарину. Девушка, появившаяся на пороге, была прекрасна, молода и очень мила. Ее белые волосы аккуратно спускались локонами до пояса, в глазах цвета морской волны улавливалось смущение, а жесты были неуверенными, но очень легкими и грациозными. Вот тогда я поняла, за что так извинялась Совея. Катарина вошла в зал, а ее платье еще тянулось по коридору, корсет усыпанный россыпью маленьких блестящих камней выигрышно переливался под светом свечей и огоньков, силуэт был словно слеплен из воздуха, и казалась, что девушка настолько легкая, что ее сможет сдуть любой ветерок. Возник только один вопрос, если мы с камеристкой потратили на мой наряд столько времени, то неужели Катарина начала собираться к ужину еще вчера.

Пока я поддавалась рассуждениям, герцог и граф поднялись со своих мест и поприветствовали девушку, приглашая за стол. Но если Шарим был безумно рад, что она почтила их своим визитом, то герцог, к моему изумлению, стал только мрачнее, несмотря на явное великолепие своей невесты.

— Катарина, — сказал Шарим возвращаясь на свое место. — Позвольте представить вам Асварда и...

— Моя сестра лиа Дэятим, — перебил его герцог, не выказав ни почтения, ни радости.

"Значит, меня так зовут... лиа — обращение, Тариан — скорее всего, что-то вроде фамилии или рода, а Дэятим — имя. И как они только выговаривают?" То обстоятельство, что жених и невеста были незнакомы, сначала смутило, но потом всплыли воспоминания, что раньше именно так и происходило большинство браков. Да, этим людям далеко до равноправия, хотя с другой стороны странно, что я как женщина пойду учиться в академию... выводы делать рано.

— Приятного вам вечера, — сказала девушка, мило улыбаясь и подсаживаясь к герцогу.

Мы странно смотрелись: четыре человека за одним большим столом, в невероятном зале, сидящие на не самых удобных стульях с высокими спинками, испытывающие неловкость от общения, словно родственники, ближе которых может быть любой друг. Все это казалось мне нелепым, но больше обстановка никого не смущала.

После его слов о сестре я окончательно запуталась. И что теперь делать, если Катарина начнет задавать вопросы? А она начала, плохо вы, герцог, знаете женскую натуру.

— Дорогая Дэя, можно мне вас так звать? — спросила она, косясь на Асварда.

Правильно, хочешь защиты перед женихом найди защитника в лице его близкого родственника, желательно, женского пола. Кажется, Асвард хотел избежать лишних вопросов, но ему это явно не удалось. Свой промах герцог понял и знаком показал подавать еду.

— Конечно, вы можете называть меня Дэя, — ответила я, называй хоть веником, все равно какое-то странное имя... Дэятим... Дэятим... мне не нравится, словно кличка для кота, хоть сходство с моим старым имеет.

Катарина улыбнулась, а герцог внимательно следил за каждым моим движением. Видимо, он решил, что я буду жаловаться на жизнь первой встречной и, к тому же, его невесте. Для меня же главным было правильно подбирать слова и тогда, возможно, я смогу быстрее сбежать от этого сумасшествия.

— Как странно, я никогда не слышала о вас, — не унималась нимфа. Да что ж такое, я и сама о себе с таким именем только сегодня в первый раз услышала, словно на допросе.

— Моя сестра пятнадцать лет была на островах.

Катарина повеселела, а в ее глазах мелькнули искорки любопытства. Лучше бы вы меня в монастырь определили, герцог.

— Скажите, и как там было? Говорят, что там есть настоящие дикари. И вам не было страшно?

На этот вопрос уже точно придется ответить мне, про мои эмоции Асвард рассказать не может, только смотрит жестко.

— Немного, Катарина, но это не стоит вашего внимания. Расскажите лучше о себе, — говорят, что о себе человек готов рассказывать часами, но, видимо, эта невеста немного отличается от всех нормальных людей. Неожиданно она опустила голову и начала совершенно безэмоционально передавать с помощью трех предложений историю всей своей жизни, которая больше сводилась к описанию дома, где она живет со своими сестрами. Закончилось все тем, что она снова спросила меня о том, с кем я путешествовала. И к поданному салату мне так и не удалось притронуться.

— У вас были слуги на островах?

— Да, — ответила я, улыбаясь, и решая, что если уж сестра самого герцога отправляется на "острова", то с ней обязательно должны быть толпы слуг. И мне бы остановиться, но стоило представить эту картину и "Остапа понесло". — Один из них верен мне настолько, что даже смог построить лодку, чтобы мы уплыли, мы звали его Пятница, прекрасный молодой человек....

Герцог поперхнулся, а Шарим только с силой и скрипом ножа по тарелке отрезал кусок от поданного ему мяса.

— Простите, — резко стушевалась моя собеседница и как-то странно покраснела. — Я думала, что на острова отправляют женщин, чтобы они в одиночестве познавали себя и отдавали свое сердце только обучению и высшим силам.

Понятно, значит, он все-таки отправил меня в монастырь. А теперь получается, что сестра герцога не такая уж и чистая дева, какой должна была стать после долгих лет одиночества. Я сбежала из обители благочестия в лодке с мужчиной по имени Пятница — неприятность.

— Да, поэтому я не очень люблю рассказывать о моих пятнадцати годах, проведенных на островах, — нашла я идеальный выход завершить эту странную до жути беседу. Чувство того, что я явно не в своей тарелке выгрызало изнутри. Хотелось вскочить, скинуть с себя платье и сбежать из этого места. Но куда бежать, я не знала, и что будет, если я так сделаю — неизвестно. За столом повисло молчание. Но создавалось впечатление, что герцога эта ситуация забавляла, в это же время он ловил на себе взгляды Катарины, которые она украдкой бросала, пока думала, что Асвард не видит. Шарим еще не отошел от заявленного за столом побега из "монастыря", пытаясь убрать улыбку со своего лица, а девушка вовсе зашлась краской. Кажется, она себя чувствует еще хуже, чем я.

Среди этого молчания оставалось только притронуться к еде. Нам с Катариной заменили блюда, к которому я даже не притронулась, и подали странную зеленую жижу, очень похожую на желе, которую невеста аккуратно ела самой маленькой вилочкой. Я решила последовать ее примеру, но как оказалось, непривычным был не только вид, но и вкус блюда. Нельзя сказать, что оно отвратительно, нет, просто слишком... пикантное, на мой взгляд. От герцога не скрылась моя реакция, но сказать что-то не позволяла ситуация, поэтому он только бросал недовольные взгляды, от которых аппетит пропал совершенно. К тому же непонятно было, чем именно он недоволен.